Сожаление

«Что было бы, если бы мы с тобой так и не встретились?..» У Антонио движения резкие, ломаные — он словно кукла живая, и, глядя на него, Андрей не может избавиться от мыслей о шарнирах, заменивших ему суставы. Из-под тронутого тленом плаща слабым голубым светом лед пробивается, приковывает к себе взгляд, и холод стылый на расстоянии чувствуется — слепой и безжизненный, как и змеиные головы, запутавшиеся в его волосах. Антонио и сам резок, как струна натянутая, когда лабораторию измеряет в который раз широкими пружинистыми шагами, и печати на его плаще вздрагивают и изгибаются, напоминая Андрею все тех же змей, заснувших на плечах. Проваленный эксперимент не дает покоя, лед проклятый душу выстудил, сковал прозрачной синей тюрьмой руку и плечо — даже на лице сложно не зацепиться взглядом за его острые чешуйки. Андрею, на самом деле, и делать-то здесь нечего. Разве что смотреть из угла, устроившись на скамье, как разбуженные змеи шипят в воздух, когда очередная победа оборачивается сокрушительным поражением, да чувствовать почти кожей, как дальше расползается лед по чужому телу. Как каждая ошибка уступает чему-то невыразимому еще часть из того немногого, что еще осталось человечного в главе Ордена. Рано или поздно поиски ставят любого алхимика перед дилеммой. Остановиться в развитии или переступить через свою человечность, чтобы стать чем-то большим, переродиться в нечто иное. Андрей шел в Орден за этим, это верно, но… Змеи оплетают гриф скрипки, морозной хваткой зажимают смычок в мертвых челюстях. Мелодия, сорвавшаяся со струн, дрожью отзывается в стенах, скручивает живот стылым мерзлым комом. Даже на ней оставил свой отпечаток проклятый лед, ползущий по струнам, тонкой сеткой прорисовавший чужие вены. Наверное, на самом деле Андрей… боится. Утратить не только человеческую часть себя, но и себя вообще боится, опасается потерять самый смысл своего существования. Боится груза ошибок, что неминуемо погребет его под собой. Боится… Последовать тропой чужих ошибок. Антонио мечется, как зверь раненый, змеи дрожат алчно, тянутся к реактивам, торопя безмолвно: не потому ли, что время его выходит вовсе? Хочется плеча коснуться, успокоить, вернуть сон и покой потерянной человеческой оболочке, но Андрей прекрасно знает, что это — не в его силах; он и в самом деле в состоянии лишь наблюдать со стороны. Ведь со стороны слишком хорошо видно, что дорога непроторенная, та, что избрал себе Антонио, ведет лишь к его окончательному концу. Со стороны слишком хорошо можно заметить, что Изменение на самом деле не принесет ничего хорошего. Андрей пришел в Орден за Изменением. Однако сейчас, глядя на то, как день за днем по капле лед забирает жизнь Антонио, он уже не уверен, что хочет этого. И сильнее выхолаживает нутро только одно. То, что алхимические реакции необратимы.