Музыкальная ловушка

Это был не самый хороший бар, на вкус Бластера. Слишком тихо, слишком спокойно, слишком… прилично? Однако сейчас была очередь Тракса выбирать место, так что можно было и смириться, к тому же энергон оказался отличным. Возможно, даже стоило немного сменить место, тем более что наконец-то впервые за много ворн появилась такая возможность. Установленное сейчас перемирие — в скобочках «мир» — длилось приятно долго и пока трещать по швам не собиралось, и меха обоих сторон явно собирались выжать из этого по максимуму — настоящей передышки у них не было уже очень давно. По-крайней мере, Бластер точно видел синие закрылки Тандеркрекера, мелькавшие где-то в углу, и ещё пару знакомых десептиконов и автоботов. Он и сам был рад возможности выбраться уже из связистской рубки и заняться чем-то помимо передач информации — пошляться по уже отстроенным районам, посмотреть на мирную жизнь, опробовать-таки свои динамики в полную мощь. Но вообще, «на глаз» здесь было очень приятно. Гравированные перегородки из матового стеклопласта как-то легко и неперегруженно отделяли столы друг от друга, и слабая цветная подсветка в их основании избавляла от необходимости в каких-то ещё источниках освещения. Кроме них с Траксом за столом сегодня никого не было — Блёр крутился где-то в районе Хелекса, и вроде бы даже не по какому-то заданию, близнецы ламбо умчались ещё утром, предельно загадочно мигая линзами, у Джазза, так и не сдавшего пост первого лейтенанта Прайма, дел не уменьшилось даже с наступлением мира, а Персептор, пользуясь возможностью, ушёл по шлем в исследования и обещал снайперский выстрел в оптику всякому, кто посмеет ему мешать. В общем, приходилось развлекаться вдвоем, но честно, как-то не шло. Они не планировали надираться, но от скуки связист всё же заказал ещё пару кубов сверхзаряженного, и через какое-то время обнаружил, что бессмысленно рассматривает цветные переливы на перегородке, невпопад отвечая что-то Траксу. Не полностью пьян, скорее в лёгкой, не обязывающей ни к чему эйфории. Даже плоская, однообразная мелодия стала вполне себе сносной, и кассетник начал тихо напевать, пытаясь подобрать к ней что-нибудь, что сделало бы ее достойной хорошего музыкального клуба. Тракс даже не удивился — Бластер часто так делал, и большинство знакомых меха привыкли этого не замечать. — Пойду ещё возьму, — он поднялся легко, возможно, даже слишком легко, по-крайней мере, корпус чувствовался как при очень низкой гравитации, когда энергон парит в магистралях, а сервоприводы не чувствуют почти никакого веса. Стоит потом на этом же и остановиться, пока вдохновение и резкий подъем не сменились полным туманом. Намурлыкивая, он подошёл к барной стойке, заказывая ещё два куба. Бармен был без инсигний, не то кто-то из фракций уже успел содрать знак, не то начали потихоньку шевелиться нейтралы, заполняя образовавшиеся ниши в новом мирном обществе. Пожалуй, действительно можно было говорить о чем-то более существенном, чем шаткое перемирие, если даже самая осторожная часть кибертронцев рискнула выйти в свет. Празднование мира уже состоялось, но это всё равно стоило, пожалуй, отдельной радости. То есть, да, шлак, наконец-то они добились того, чего хотели всё это время! В этом настроении Бластер меньше всего желал, чтобы кто-то портил его. Обычно его энтузиазм, разгоревшийся, мало кто мог унять, но бывали и такие, полностью гасящие вещи. Ржа разъешь, он действительно, абсолютно на все сто процентов, ни при каких обстоятельствах, не ожидал услышать здесь этот голос. Знакомые тональности немного выбили его из создавшегося равновесия, и кассетник развернулся к источнику звука раньше, чем процессор сообразил что-то более умное. Но, меха, посмотрим фактам в глаза! Во-первых, Саундвейв существовал в процессоре большинства нераздельно с Мегатроном, и представить десо-связиста отдельно казалось абсурдным. Во-вторых, как и Джазз, тот оставался вторым заместителем лидера конов, а значит свободного времени имел не так уж и много. В-третьих… Бластер как-то и не представлял, что кону нравятся подобные места. То есть, он никогда не стремился быть на публике… ну, или он не выглядел как тот, кто к этому стремиться… в смысле, сам Бластер этого знать не мог, но как говорили… или? Где-то здесь его процессор отказался от работы, и кассетник понял, что все это время стоит и просто пялиться на Саундвейва как идиот, в то время как тот даже не обращает на него внимания. Автобот мысленно пожал плечевыми блоками. У них были свои счёты, но ни время, ни место, ни его состояние не располагали к тому, чтобы сводить их или типа того, так что он просто намеревался уйти. Но в это же самое время десептикон повернул-таки шлем в его сторону, а, может, даже не в его, судя по тому, что тот никак не отреагировал на алознакового меха. С другой стороны… Об их вражде знали все, кто мог, но Бластер сильно подозревал, хотя и не хотел себе в этом признаваться, что «враг» его попросту презирает. Презирает и не считает нужным даже отвечать лишний раз. Это бесило, пожалуй. Раньше — достаточно, чтобы распалять ещё больше. Сейчас… кассетник просто сощурил оптограни в ответ на невыразительный взгляд темно-красного визора, прежде чем уйти наконец за стол к Траксу. — Ты долго, — тон колесника был недовольным, но быстро окрасился беспокойством, — Все нормально? — Да, — связист мотнул шлемом, отгоняя с внутреннего экрана иллюзорное изображение глухих маски и визора, — Просто накрыло. Тракс неопределенно кивнул. В любом случае, лезть в Искру было непринято даже у автоботов, так что они просто отвлеклись от этого. Кубы были уже выпиты, и даже Тракс уже ушел, а Бластер все пытался упрямо поймать сбитое встречей вдохновение, вслушиваясь в монотонную унылую мелодию. Потер аудиодатчики. Сдалась ему эта музыка. Сдался ему этот бар. Сдался ему этот кон. Выбросить из шлема вопрос — что дальше? — не получалось. Почти все они понимали, что с наступлением мира стоило забыть обо всем, что было на войне, и кассетник считал, что легко справиться с этим. Саундвейв должен был оставаться далеко от него, где-то там, на командном уровне, и он не ожидал, что будет пересекаться с десом. Пожалуй, с этим постоянным напоминанием будет труднее смириться с невозможностью собственноручно выстрелить противнику в камеру Искры. Шлак, шлак, шлак! И это при условии, что самому Саундвейву наверняка наплевать и на количество убитых им автоботов, и на сорванные миссии, и на самого Бластера в общем-то плевать, месть или что-то такое его не интересовала. — Предположение: частично верно, — размеренно проговорили сверху. О, помяни шарка. Ещё и шлаков телепат. Наверняка же его сокомандники его терпят только из страха, что тот подпалит им процессоры. — Отлично, да. А те’ерь, десо-мех, советую уходить, пот-тому что сейчас я могу и забыть про мир, — каким-то краем трезвого ещё сознания автобот понимал что это было глупо и жалко, но неприязнь оказалась сильнее. Алый визор слабо сверкнул — а может это свет перегородки проскочил по нему. — Конфронтация: бессмысленна. Саундвейв: очевидное превосходство, — сухо отрапортовал десептикон, даже не изменив поворота шлема. Такое уж и очевидное. «То же мне, шлак, элита десептохлама» — вяло подумал Бластер. Он ожидал, что этот дрон отработкой лил на то, насколько сильно он отравлял автоботу актив, но такая безразличная констатация этого факты оказалась пощечиной. — Если ты такой уже пре… превосходный, то шлака ли не дезактивнул меня ещё в войну? Или это ниже твоего десептиконского достоинства? — связист фыркнул горячим паром, будто насмехаясь над этой мыслью, — Или ты настолько ненавидишь меня, что даже в моем энергоне испачкаться противно? Визор замерцал, и кассетник не понимал, что это значит, так что на всякий случай открыл контуры, питающие встроенное оружие — вдруг все его слова сейчас быстро опровергнут старой-доброй практикой? — Дезактив Бластера привел бы к замене автоботского связиста. Незнакомый элемент отнимет лишние ресурсы. Вывод: деактив невыгоден. Природа конфликта: профессиональная. Личная неприязнь к Бластеру: … — Саундвейв слегка наклонил шлем будто кивая и бледно-фиолетовые блики перетекли по граням, — Отсутствует. На этом десептикон видимо решил, что разговор окончен, и невозмутимо направился к выходу. Чего, шлак? Прошло циклов десять — достаточно, чтобы забыть об этом разговоре, но у Бластера не выходило. «Личная неприязнь отсутствует». Ха, и это при том, что они пытались убить друг друга каждую встречу! Он не собирался верить десептикону, потому что, ну, он на то и десептикон. Он не верил, что Саундвейв не выпускал очередь выстрелов ему в шлем только из-за призрачной потери просчитанной уже переменной. Он не понимал этой попытки неуместного позёрства (и абсолютно нехарактерной же?), да и ему плевать было. Эта «личная неприязнь» была куда большей процессорной болью. Не то чтобы он хотел Саундвейва в личные враги, тем более, что автобот не сомневался, что в таком случае того не остановит даже мир, и кто-нибудь совершенно случайно найдет его серый корпус на дне ржавой ямы. Просто… выходит, шлаков кон способен забыть обо всем, а он нет? Но каждая непроведенная, непробившаяся передача, каждый взломанный не им шифр связи, каждое сообщение, ушедшее в никуда — не мог же он просто сложить это всё в коробку и выкинуть вон? А как же все те, кто пострадал из-за этого? Просто забить? В шлак это всё. Может, он не собирался мстить, но и прощать связист никого не был обязан. У Бластера было чем заняться — проведенная в автоботских районах сеть всё ещё сбоила, да и пора уже было оформлять что-то больше похожее на городскую неофициальную связь, чем наспех сплетённые между собой ячейки. Официальные каналы, конечно, провесили в первую очередь, но на то они и официальные, а возможности нормально, качественно просто поболтать в открытом доступе ещё не было. К тому же, было и время посвятить себя написанию музыки. Это отвлекало, так что через какое-то время Бластер действительно почти забыл обо всем, тем более, что Саундвейв не появлялся больше. Но, как оказалось, меньше он тоже не появлялся. Это был даже не бар. Обыкновенная заправочная, и, казалось, и вероятность тут выше, но кассетник все равно оказался застигнутым врасплох, когда безразличный почти, невыразительный голос приговорил сверху: — Совет: снизить частоту такта для лучшего восприятия. Связист сидел с датападом с очередным творением, пребывая почти в той же эйфории, что и в тот цикл, разве что без сверхзаряженного в баках. Ему было плевать на совет. Ему не нравилось, что кон стоит у него за спиной со шлаковым самодовольством, которое нельзя было ни увидеть на закрытом фейсплейте, ни прочесть в электромагнитных полях, но которое наверняка там было! — Если тебе так хочется чего-то другого, пиши свою песню, десо-мех, — почти спокойно ответил автобот, косясь оптикой и выключая датапад. — Бластер: бросает вызов? — насмешливо спросил Саундвейв, едва склоняя шлем на бок, его тихое звенящее мурлыканье мягко перекатилось по аудиодатчикам. В глубине Искры вспыхнул азарт. — Может и бросаю? На мгновение телепат замер — он и до этого был неподвижен, но автобот готов был поклясться, что в его позе проскользнуло удивление. Но тут же десептикон медленно кивнул. — Принято, — он повернул шлем, окидывая заправочную взглядом и добавил, — Смена локации? — Боишься провалиться? — ухмыльнулся связист, поднимаясь. Он-то не был против публики. Саундвейв не ответил, начиная двигаться к выходу, даже не оборачиваясь больше, и Бластер тихо ругался под нос, пытаясь успеть за стремительно удаляющимся телепатом. Они прошли несколько уровней, прежде чем автобот понял, что они входят в десептиконские районы — не то чтобы они особо делили, но фракции, уже привыкшие, предпочитали держаться ближе друг к другу — и связист активировал оружие. Он не верил ни этому кону, ни в благоразумность его соратников, тем более, что на них уже пару раз оборачивались. Саундвейв все также шел вперёд, не обращая внимания и не говоря ни слова. Ладно, это было просто небольшое соревнование… если он не собирается его дезактивнуть… никому это не повредит… и что-то есть в том, чтобы одолеть телепата в том, в чем они оба хороши. Бластер вздрогнул — раздался громкий дроновский свист, полный неприличных обозначений — и сощурил линзы, тихо рыча. Чокнутый оплавок Вайлдрайдер, наверняка сделавший это от скуки. Связист щёлкнул встроенным вооружением, но стантикон только мерзко ухмыльнулся, продемонстрировав неприличный жест. Шарк… Автобот удивлённо вскрикнул, когда его неожиданно схватили за ладонь, дергая в бок, и повернул шлем, чтобы увидеть, как Саундвейв мрачно полыхнул визором в сторону колесника. Тот примиряюще поднял руки, не убирая, правда, усмешки с фейсплейта, и через несколько шагов Бластер поспешно выдернул руку — итак десы шлак знает о чем будут теперь болтать. Они добрались до жилых кварт, и автобот заинтересованно огляделся. Он полагал, что телепат живёт в десептиконском форте, непосредственно на своем посту, но видимо нет. Ну, или у него просто была эта кварта вне. Здесь было… просторно, даже пустовато. Хотя связист приметил некоторое оборудование — качественное, наверняка модифицированное, и поспешно затоптал разрастающейся профессиональное любопытство — он сюда не апгрейдами любоваться пришел. Ещё какие-то инструменты, терминал, энергарий, платформа — и всё. Из примечательного только широкая арка летного выхода. Ожидаемо, конечно. — Ну что? — он сложил руки на грудной, нагло мигая линзами и не давая понять насколько он обеспокоен. Оказаться в личных квартах Саундвейва, шлак. Звучит настолько же опасно, насколько и безумно. И тем не менее, вот они здесь. — Условия: использование только своих возможностей и своей музыки, — десептикон встал напротив и больше не двинулся, в упор глядя на автобота, ожидая. Тот зло фыркнул двигателем, трансформируясь. Отлично! Он же этого и хотел, опробовать свои способности. У него накопилось пару хороших мелодий, которые так и не были озвученны — они оказывались… сильно на любителя. Гулкая вибрация прошила корпус, и ускоряющийся ритм зазвенел по стенам кварты. Низкие частоты и сменяющие их высокие, быстрые переходы, практически срывы с одной октавы на другую — Бластер никогда не мог удержать контроль над музыкой, позволяя ей изливаться в хаотичном, диком темпе, до аудиоэкстаза. Он потерял счёт времени, пока проигрывал одну мелодию за другой, беспорядочно, взахлеб миксуя, чувствуя, как начинают перегреваться собственные аудиосистемы, и вибрации бешено проносятся по нейросети, заставляя его начинку дрожать. Последняя нота отзвучала, и связист перешёл в робомод, с усилием прогоняя вентиляцию. Он не ожидал многого, но все равно, почувствовал какой-то укол обиды и разочарования, когда увидел, что Саундвейв всё ещё стоит, не двигаясь и никак не комментируя. Он резким жестом вскинул обе руки, указывая на него, приглашая начать. В отличие от автобота, телепат трансформироваться не стал, просто открывая скрытые динамики на корпусе. Бластер с неохотой признал, что музыка у него красивая. Десептикон полностью сохранял над ней контроль, одной своей волей направляя звуковые сочетания туда, куда он хотел, заставляя их сплетаются и распадаться на аккорды. Через несколько бриймов связист поймал себя на том, что неосознанно записывает всё. Ну, это не было запрещено, и уж точно он не восхищался, просто… точные, ритмичные звуки обрушивали целый каскад ощущений на его тонко настроенные аудиосистемы, вибрации пробегались по перегретым деталям и немногочисленные низкие частоты заставляли вздрагивать пластины брони. Шлак, он не может признать поражение вот так. Он собирался высказаться, может, съязвить немного, но неожиданно все поменялось, ритм, частоты, всё перетекло во что-то другое, и Бластер против воли задрожал. Это… это были такие мягкие, тягучие мелодии, что он удивлённо расширил оптогрань — без сомнения, звучало очень хорошо, но такого он не ожидал, не от Саундвейва. Звуки вливались в аудиодатчики, липко растекались по процессору, будто ржой поедая, отбирая способность внятно соображать, только, стоять, распахнув рот. Связист невнятно пробормотал что-то, переминаясь с ноги на ногу. Его собственные раздерганные недавним исполнением системы податливо подчинялись гармоничному, приятному ритму, щекоча нейросеть странными волнообразными спазмами прямо за декой, и он подпрограммно прижал руки к грудной, пытаясь задавить тихий стон. Это был не аудиоэкстаз, это было самое настоящее наслаждение. П-почему это так приятно? Ох шлак! Бластер не удержал громкого вздоха. Процессор вдруг засбоил, и музыка будто густо обернулась вокруг него и в тоже время стала центром всех мыслей и чувств, заслонив все другое, а температура корпуса резко подскочила. Тихие, шепчущие всплески где-то на третьем плане звучания ввинчивались в него, что-то говоря, обещая, заманивая… — Ты жульничаешь! — захрипел автобот, понимая, что коленные шарниры начинают дрожать. — Я использую все свои возможности, — мелодично пропел Саундвейв, и это стало последней каплей для связиста. Он хлопнулся на колени, крупно затрясся и прижал ладони к аудиодатчикам, попытался вручную отключить их, но тут же беспомощно застонал, когда что-то надавило изнутри, не давая проникнуть в свои программы, словно мягко перехватывая за манипуляторы. Куда бы он не метнулся, повсюду была музыка, только музыка, навязчивым теплом прокатывающаяся по его корпусу, волна за волной, каждая нота дёргала нейросеть как электрический разряд. Ему было жарко, его вент-системы не могли отвести тепло и жалобно кликали, бессмысленно разогнавшись. Был только вибрирующий кайф, напрягающий серво и звенящий в процессоре. Бластер мысленно шел за этим ритмом, не в силах оторваться, следуя каждой тончайшей смене аккордов, выворачивающей наизнанку, и если бы Саундвейв сейчас остановился… он бы, наверное, убил его. Тональность мягко перекатилась, и манящие, шепчущие звуки сменились густой горячей тяжестью, бездумное очарование стало нестерпимым желанием. Его собственные динамики включились на полную, яростно проигрывая эту музыку, пытаясь слиться с ней, заполнить ею корпус. Автобот гнался за этим, пытаясь достигнуть какого-то невиданного экстаза, и весь вздрагивал, перенапряженный и заряженный, и не мог видеть как десептикон все же переменил позу, совсем немного, чуть-чуть склонив шлем на бок, с любопытством наблюдая за сжавшимся на полу меха. Как интересно. Саундвейв действительно не ожидал, что его противник отреагирует настолько сильно. Он предполагал, что тот почувствует что-то, что даже не сразу распознает, а сделав это, смутится, разозлится. Но не то, что алый бот так беспомощно рухнет, отдаваясь чистому ритму. Возможно, можно было бы… «Я мог бы наполнить тебя музыкой. Откройся» — что-то зашептало внутри Бластера, что-то, без слов, без звуков, и связист не мог понять, откуда это исходит. Он сдавленно застонал и… и с ужасом обнаружил, что его интерфейс-системы активировались. Хватило и пары кликов, чтобы под броней влажно захлюпало. Нет, нет. Бластер зарычал и снова попытался вмешаться в свои программы и отключить протоколы соединения. В ответ же по процессору прошлись волной влажного возбуждения. Теперь музыкальные амплитуды действовали и на порты, заставляя внутренние детали дрожать и сжиматься. Шлак, как же он был зол. На себя, что купился на это, на Саундвейва, который виртуозно унижал его сейчас, на взбесившиеся системы, текущие так, что из швов начинало капать. — Ты… шлакова сволочь… — сипло выдавил Бластер из себя и тут же вскрикнул. Телепат засмеялся гулким смехом, и его системы отреагировали на это валом бешеных ощущений. Паховая щёлкнула, горячее масло выплеснулось прямо на пол, и связист задрожал от позора. Хуже было только то, что ещё немного, и он будет готов умолять о коннекте. Он должен уйти отсюда! Он не этого хотел! Он собирался показать, что не стоит недооценивать его, что он не забыл ничего, но на деле выходило… шлак какой-то выходил. Мембраны дергались, пропуская масло, и что-то искрило, щёлчками кусая кабели. Мелодия поднялась на несколько октав, и Бластер практически завопил от сумасшедших данных с датчиков. Он сжал ладони на шлеме, пытаясь снова взять над собой контроль, но в этот момент низкий зум очередной вибрации ударил по нему, и автобот упал вперёд, упираясь руками в пол, весь судорожно дергаясь и выплевывая из вокалайзера какое-то некодированное статичное шипение. — Хххх… Хва… ит-ты… ты победил… — Бластер только удерживал себя от того, чтобы не уткнуться фейсплейтом прямо в пол. Ему было так мерзко и обидно. У горлового порта забулькало стравленным топливом, не то откликаясь на эти мысли, не то избавляясь от перегретых жидкостей. Саундвейв был невидимо улыбнулся. Автобот, и до того крайне неуспешно пытающийся вырваться, теперь полностью отдался генерируемой музыке, увлекаемый ее звуками, абсолютно потеряв волю над корпусом, широко раскрывшись и сгорая от стыда. Он даже не заметил, как телепат подошёл ближе, ликующе блестя визором. Разве это не было идеально? Десептикон опустился рядом, подцепляя чужой подбородок, заглядывая в безумную, практически белую оптику. — Я тебя убью, — слабо прошептал Бластер и попытался врезать трясущимися манипуляторами по синему шлему. Саундвейв хмыкнул, перехватывая чёрное запястье, стискивая в стальной хватке, и послал прямо в процессор новую порцию удовольствия. Связист отозвался дроновским писком вылетевшего вокалайзера и вцепился свободной рукой в плечо. Он захныкал и яростно дернулся. Даже если он вывернется, никуда он не уйдет на подкашивающихся ногах. Ему придется позволить… может, даже, просить, ржа. Телепат снова засмеялся и затащил алый корпус себе на колени. Его не смущало ни то, что они были на полу, ни лужа масла рядом. Он приглушил музыку, оставляя звучать ее тихим фоном, только поддерживая теперь чужое возбуждение. Синие пальцы заскользили по пластинам, зашныряли, с силой потирая швы и выглаживая нежные круги. Искры падали с манипуляторов, рассыпаясь с сухим треском, и автобот зашипел. Ладонь коснулась жёлтой деки, мягко погладив, обвела контуры вставки из стеклопласта, пробежалась по кнопкам. Он ласкал напряжённый корпус, тиская выступающие детали, и тихо напевал. «Хватит дурачится, ты, шлак» — яростно рявкнул Бластер в мыслях, и десептикон с мурлыканьем уткнулся связисту в шейные, два пальца скользнули в порт, и их тут же сжало влажным жаром, и автобот гортанно застонал, запрокидывая шлем. «Если бы ты мог себя видеть» — горячий шепот тек откуда-то изнутри него, его мысли, но не его мысли, и это звучало как песня на все ещё играющую музыку, написанная для него. Какими-то сохраненными остатками разума связист смог отметить, что Саундвейв отбросил свою дроновскую манеру речи, да и голос его звучал иначе, без металлических обертонов. «Я всегда хотел увидеть тебя таким. Беззащитным и красивым. Никакого твоего самодовольства, никакой бравады» Автобот дернулся. Он уже смирился с тем, что ему предстоит, и теперь покачивался, дрожа от неудовлетворения. Ему было мерзко, унизительно, и мягкие ласки не делали лучше. Переждать, а потом разобраться с этим десептиконом. Телепат снова подцепил подбородок, всматриваясь в ненавидящую оптику. Бластер не ожидал, что тот прижмется верхней гранью шлема к его, и успокаивающе погладит, передавая нежное тепло прямо внутрь процессора. Практически извиняющееся. «Ты… что т-ты д-делаешь?» — в ответ его только снова приласкали, и он застонал, падая на синюю броню. Десептикон заурчал невыносимо довольно, добавляя к ментальным ласкам ещё и настоящие, начиная тихонько двигать пальцами, разводя мембраны, и распаленный связист мгновенно раскрылся, сдаваясь, захрипел, когда его разъемы растревожили, щёлкая их искрами. Красный шлем упал на подставленное плечо, и Саундвейв потёрся маской о круглый аудиодатчик, наслаждаясь. Его десептиконская прошивка, почти утратившая ключевое значение, но всё ещё бывшая где-то в основе его кодов, заставляла очень интересно реагировать на подобные жесты от автоботов. Правда, обычно этой реакции не было — основные алгоритмы были давно переписаны под окружающую военную действительность — но сейчас, сейчас он действительно восторгался этим, планируя получить всё, что мог. С последствиями же… с этим он умел разбираться. Пальцы разошлись, и Саундвейв заворчал двигателем, щедро делясь вибрацией с меха на коленях. «С-саунд» — почти несчастно прошелестел Бластер, сжимая пальцы на плече до скрипа. Десептикон улыбнулся, позволив музыке перелиться в новую, мягкую и сладкую, и продолжая удерживать чёрное запястье, но уже не сдавливая до вмятин. Медленно потянул его, прислоняясь маской к тыльной стороне ладони в импровизированном поцелуе, со смешком чувствуя новую волну непонимания в полях автобота. Всё ещё думает, что это какая-то месть, идиот. Телепат послал очередное всплеск удовольствия в чужую нейросеть, прописывая логи, заставляя корпус чувствовать то, чего не было, и не забывая двигать вкруговую пальцами, готовя порт к соединению. Связист заскулил, запутавшись в настоящих ощущениях и ложных, а стоило ему абстрагироваться от собственного корпуса, как на него обрушивалась несмолкающая музыка, нежно звучащая где-то около Искры. Ему было налить уже на честь и гордость, он просто очень хотел интерфейса, прямо сейчас, пожалуйста. Наверное, он думал об этом достаточно громко, да и вряд ли тут вообще требовалось читать мысли, но десептикон вытащил наконец пальцы, на краткий миг рассматривая возможность облизать их. Ладно, в следующий раз. Он положил испачканную ладонь на спину Бластеру, чуть ниже поясницы, и открыл свою интерфейс-систему. Провода уже скрутились, хищно щёлкая штекерами, и Саундвейв медленно надавил ладонью, прижимая к себе алый корпус. Коннектор ткнулся в трепещущие мембраны, поддразнив искрами — телепат хотел услышать, как автобот снова заскулит умоляюще, прежде чем вдвинуться глубже и начать подключение. Связист, не сдерживаясь, застонал, прогнувшись в спине, и сбросил очередную порцию масла, залив чужие белые бедра. А потом десептикон полностью подключился, и Бластер закричал, чувствуя первую подачу. Десептикон не солгал в этот раз. В перемежающихся амплитудах напряжения звучал тот же неумолкаемый ритм, заставляя нерйросеть бешено пульсировать от кайфа. Электричество пронеслось по корпусу, замыкая что попало, и на клик автобот подумал, что сгорит от всей этой энергии, его корпус уже итак перегрелся, хладагент даже не успевал выступать на пластинах, тут же испаряясь. Что, где, почему, его мысли рассыпались на кучу ничего незначащих слов, а его чувства сосредоточились исключительно на этом удовольствии, поднимающимся снизу. Его зажатую ладонь принялись нежно массировать, а пальцы другой, на спине, поглаживали броню у нейроствола. Телепат что-то мурлыкал и напевал, щедро наполняя чужой корпус разрядами, наслаждаясь горячими откатами. Их динамики звучали в унисон, музыка неслась через все системы, внутренние вибрации, подача напряжения, мысли — всё стало одной музыкой. Лёгкий, яркий автобот, извивающийся и текущий, подчинённый и сдавшийся. Саундвейв снова зарылся фейсплейтом в шейные, и отстегнул маску, принимаясь выцеловывать кабели, прикусывать и выводить глоссой влажные полосы антифриза. Меха захрипел и весь вывернулся вперёд. — Саундвейв! — надрывно выкрикнул связист. Он запрокинул шлем так далеко, как только мог, подставляя шейные для теплых мягких губ, и, шлак, Бластер многое бы отдал, чтобы увидеть фейсплейт десептикона сейчас. Телепат заворчал с тихим смешком, зажимая между дент магистраль, надавливая клыками на прочную оплётку, и ударил новым разрядом, отзываясь мелодичным удовлетворенным переливом из вокалайзера в ответ на судорожно сжавшиеся мембраны и захваты. На мгновение возникло искушение — разломать мысленную преграду автобота, проникнуть во все его мысли и программы, разворошить, опутать смоделированный реальностью. Нет. Не сейчас. Вместо этого Саундвейв снова ударил, и связист почти что взвизгнул. Его колотило от невыносимого мучительного удовольствия, и процессор наполовину перезагрузился, ослепляя белым шумом и пронзительным звоном. Каким-то образом он вывернулся, вскинул бедра, обхватывая чужой пояс ногами, прижимая корпус телепата к себе, и коннектор вдвинулся глубже, давя на мембраны топливного порта. Бластер дрожаще застонал, и в этот момент на его перегруженную оптику легла ладонь, и он почувствовал, как его целуют. Десептикон зачем-то прижал стиснутую ладонь к своей деке, сбрасывая с глоссы искры. Было ещё два или три разряда, слившихся в единую безумную подачу, и автобот взвыл, резко дергаясь вперёд, с грохотом ударившись о синий корпус. Телепат вскрикнул от отката и от неожиданности, и опрокинулся на спину, в последний момент удержав шлем от удара об пол. Связист извивался на нем, обливаясь хладагентом, стекающим по красным пластинам на меха под ним, крепко вжался, царапая пальцами плечо, и свалился в перезагрузку, утягивая за собой десептикона. Бластер застонал, приходя в себя. Внутри все ожидаемо тянуло и ныло. Шлак, шлак, шлак. Он с ненавистью глянул на Саундвейва, и его затрясло. Телепат этого не забудет, этот вечер будет главным козырем во всех их столкновениях, и автобот может только надеяться, что аппаратура, которую он здесь видел, не работала. Связист активировал оружие и тут же с горечью убрал. Нельзя его убивать, нельзя давать десептиконам повод развязать новую войну — а убийство правой руки Мегатрона, несомненно, повод. Шарки ржавые. Он задёргался, пытаясь вытащить из себя чужие провода, и пискнул, когда уже на его поясе сжались чужие ноги, не давая сдвинуться. Саундвейв мерцал визором, глядя на его попытки вывернуться, и автобот попытался ударить в прозрачную деку. — Отпусти меня! — зарычал он яростно, стараясь подавить предательскую истеричскую дрожь. Ещё омыватель ему пустить здесь не хватало. Саундвейв почувствовал непривычное смущение. Он не мог понять реакции автобота. Он же не причинил ему боли, напротив, ему нравилось! Почему он злится? Телепат осторожно скользнул в чужие мысли, ища причину. Стыд, унижение, страх. Этот идиот всё ещё думает, что кон сделал это ради мести?! Он фыркнул. Глупые автоботы с их глупыми сантиментами. Разве интересной музыки, которую он показал, и полученного удовольствия недостаточно? Глядя на пытающегося убить его Бластера, Саундвейв решил, что, видимо, нет. — Извинения? — он поднял ладони, защищая деку. — Гори в плавильных! — связист снова размахнулся и неожиданно упал вперёд, пьяно мерцая линзами. Десептикон быстро его просканировал. Похоже, он выжег автобота досуха, и теперь тот устало покачивался. Телепат без раздумий перехватил управление его программами и вывел в оффлайн, крепко держа обмякший корпус, с большим трудом расцепился из неудобной позы, отключаясь, и невозмутимо принялся приводить всё в порядок. Аккуратно уложил связиста на платформе, закрывая на нем броню, включил дрона-уборщика, достал из энергария пару кубов и быстро проверил свой реестр сообщений. Несмотря на выделенные свободные циклы, он не освобождал себя от обязанностей и мониторил всё, что происходило. Бластер перезаряжался почти полджоора, прежде чем зашевелиться с глухим стоном. — Бластер: состояние? — осведомился Саундвейв. По-хорошему, он и сам мог просканировал, но надо было с чего-то начать разговор. — Ненавижу тебя, — глухо прохрипел связист, даже не стараясь подняться. Топлива у него почти не было. — Извинения. Цель: не унижение, — тихо отозвался телепат. Он начинал разбираться во всем этом. Он не предполагал двух вещей сразу. Что для Бластера это действительно окажется настоящей враждой, ведь, по логике, автоботы с их гражданской прошивкой должны легче переключаться на мирную действительность. Наверное, он просто недооценил их преданность друг другу. К тому же, он не учел и то, насколько по-иному автоботы воспринимали такие… ситуации. Десептикон навис над корпусом, прижимаясь шлемом и пытаясь передать всё это. — Почему нельзя было… нормально сказать? — автобот нахмурился, внимая мысленной передаче, и Саундвейв мог видеть, как ускоряются его процессы, обрабатывая новые данные, — Забудь. Глупость сказал. Он ещё не мог понять, что именно чувствует, кроме злости, чужие наведенные эмоции здорово сбивали, равно как и совсем уж неожиданное для него сожаление. Нужно было время, чтобы разобраться с этим. Ненавидит ли он телепата или нет? Знает ли он в принципе, кто десептикон такой? Связист никогда не задавлся этими вопросами раньше — некогда было, да и толку от них? Но теперь, даже если бы он хотел, то не смог бы ответить Саундвейву с использованием любимой винтовки — а уверенность, что он хочет этого, медленно-медленно таяла. Телепат лежал тихо, даже поля его практически не ощущались, и гладил чужую антенну. Они валялись практически в обнимку в полном молчании, пока Бластер снова не заерзал, решив, что сложные моральные проблемы можно отложить на ещё немного. — Топлива-то мне дашь? — он усмехнулся и быстро прижался губами к аудиодатчику, горячо выдыхая, — И можешь ещё раз мне спеть.