Хочется тепла

За окном электрички мелькают голые кроны деревьев, утонувших в тумане, одинаковые панельки, золотые маковки церквей, развилки автотрасс, платформы с людьми, стоящими на них в ожидании поезда и стеклянные громады бизнес-центров. В ноги поддувает, как ни заправляй штанины под резинку длинных носков, за шиворот – тоже. Совершенно неясно, откуда в вагоне с закрытыми окнами и дверьми берётся этот сквозняк и куда от него деваться. На дворе ноябрь, на часах чуть больше восьми – Миша едет в универ к первой паре. Телефон непривычно молчит и очень скоро из переписки с оператором становится ясно, что оплатить тариф Миша опять забыл, поэтому вместо бессмысленного листания ленты приходится открыть-таки учебник по философии и хотя бы попытаться понять, что там написано. Ничего из прочитанного в голове не укладывается, голос диктора, объявляющего станции, слишком резок – и от чтения отвлекает, и задремать не даёт. Миша едет на пары и мечтает только о том, чтобы этот день поскорее закончился, чтобы месяц побыстрее прошёл, чтобы год сменился на следующий и поскорее настал январь. Чтобы не так рано темнело и не так поздно светало, чтобы белый снег за окном и уютная кухня с тихим светом и свистом чайника, чтобы звон двух чашек, негромкая музыка и Серёжа, выползающий на эту самую кухню в мятой футболке и домашних штанах. Чтобы вываливать на него своё слишком бодрое «доброе утро», обнимать и смеяться над следом от подушки на его щеке и по-дурацки взъерошенными волосами. Хочется тепла и уюта, а приходится мёрзнуть в этой проклятой электричке и пытаться вникнуть в написанное в учебнике. Колючий снег летит в лицо, ветер пробирается под куртку. Здание университета встречает Мишу скользкой лестницей и тяжёлой деревянной дверью. Стоя перед турникетом, он долго не может найти пропуск, а когда находит, тот не сразу срабатывает. Спустя пол минуты возни, негромкое «здравствуйте» охранника и тридцать шесть ступенек, Миша оказывается в аудитории. Здесь тихо - пришедших на первую пару не так уж много и половина из них дремлет, положив головы на скрещенные на партах руки. Миша следует их примеру и мгновенно проваливается в мечты о тёплой кухне и Серёжиной щеке со смешным следом от подушки. Из приятной полудрёмы его вырывает радостное «здравствуйте, господа-студенты» преподавателя и стук портфеля об пол. Через час с небольшим пара заканчивается и Миша снова укладывается на парту, не найдя в себе сил дойти до буфета и хоть чем-нибудь позавтракать. «Перекур с дремотой» - объявляет преподаватель и выходит, щёлкнув выключателем. Когда свет гаснет, становится заметно, что на улице уже не темно, но и светом это назвать трудно: серые тучи, лёгкий туман и ровный мелкий снег создают неуютный полумрак, который через несколько часов превратится в сумерки и перетечёт в вечер. Миша закрывает глаза и прокручивает в голове прошедшие сутки: вчера он допоздна сидел над домашкой и никто не заставил его лечь спать вовремя, потому что Серёжа уехал на пару дней к родителям – помочь с ремонтом, утром чуть не проспал и не успел поесть. Просыпаться одному оказалось даже грустнее, чем он себе представлял и мысль о том, что сегодня он снова будет ночевать в одиночку, сделала и так унылый день ещё тоскливее. День тянется невыносимо долго. Снег не перестаёт биться в окна, туман не растворяется и деревья и длинные дома по-прежнему торчат из него как остовы разбитых кораблей. Постепенно становится всё темнее и небо как будто опускается ниже. Когда цвета становятся почти не различимы, загораются мерзкие рыжие фонари. В обратной электричке всё так же холодно и непойми откуда сквозит. Миша, натянув на лицо капюшон, засыпает под монотонный шум колёс и тихий гул голосов – станции в этом вагоне вообще не объявляются. Будит его какой-то особо резкий толчок поезда и он, выглянув в окно, различает знакомые места и направляется к выходу. Уже стоя у подъезда и выуживая из кармана рюкзака ключи, он поднимает голову и видит свет в кухонном окне. На то, чтобы догадаться, что Серёжа вернулся уже сегодня, уходит меньше секунды и Миша, прикладывая ключ к домофону, срывается с места и влетает в подъезд. Пока он бежит вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, внутри разливается приятное тепло, и вот уже и старый подъезд, и тусклый свет лампочки, и обшарпанные стены кажутся самыми уютными на свете и вовсе не нагоняют вселенскую тоску. Он прикладывает ключ к магнитному замку, дожидается негромкого пиликанья, проходит через тамбур и, не переставая улыбаться, открывает дверь в квартиру. Свет горит только на кухне и слышно, как Серёжа тихонько подпевает Zaz и стучит ножом по доске. Услышав хлопок входной двери он откладывает приготовление салата и выходит в коридор, чтобы увидеть, как Миша рывками скидывает верхнюю одежду и ботинки и в три шага оказывается рядом с ним. Серёжа улыбается и помидорными руками обнимает его, стараясь не запачкать толстовку, а Миша залезает холодными пальцами под его футболку на спине и держит крепко-крепко, не давая вывернуться. Оба смеются и почти одновременно выдыхают: «я соскучился» и смеются ещё счастливее. На кухне стынут макароны с экодельками, а в коридоре двое стоят обнявшись и тихонько покачиваются под Zaz.