Это не любовь

-Слушай, Джеймс, тебе не угодишь! — Ларс начинал раздражаться все больше, — Этот играть не умеет, а у этого энергетика слабая. Сколько можно комедию ломать?! Нам нужно найти басиста и поскорее. Хэтфилд не ответил. Он молча сидел и угрюмо смотрел в одну точку. -Короче так. Хочешь ты или нет, я пошёл звонить тому парню. Он единственный, кто более-менее прилично сыграл. -Хочешь взять гребаного фаната? — произнёс Джеймс — Джеймс, а кого ты хочешь найти? Может, мне сюда Иисуса вызвать, чтобы он нам тут сыграл?! Мы не такие уж и безызвестные, чтобы к нам на прослушивание ходили всякие зеваки. Очевидно же, что приходить будут поклонники. В чем твоя проблема? -Нет никакой проблемы, просто он бездарен, — отмахнулся Джеймс, — партии выучить- много ума не надо. -Ум, может, и не нужен, а вот талант явно требуется, — парировал Ларс, — Нам нужно поскорее решить вопрос с заменой. -Не найдём мы, твою мать, замену! — взорвался Джеймс, — Нельзя Клиффа заменить никем, а в особенности парнем-фанатом! Молчание воцарилось в этой комнате. -Джеймс, — тихо позвал Кирк, — ну, мы не можем найти второго Клиффа, ты прав. Клиффозаменителя не существует. Но это не значит, что мы должны вечно быть втроём. Нам нужен басист, ты же это понимаешь? -Я…Да, — Хэтфилд тяжело вздохнул, — я понимаю все это. Просто это тяжело… Он придёт сюда, будет играть все эти партии и Orion в том числе… Я не смогу его принять, нет. Никого не смогу. Просто Клифф был для меня всем. Он был не только крутым музыкантом, он был человеком редкого ума. Он был мне, как старший брат… Наставник… он всех мне заменил, понимаете? -Ты это мне рассказываешь? — тихо, но довольно резко задал вопрос Кирк. Вокалисту стало стыдно, а Ларс встал и положил руку на плечо Хэмметту. Все они знали, что Клифф Бёртон был неотъемлемой частью жизни каждого из них, но для Кирка он имел особое значение. Не привыкший купаться в любви и заботе, быть нужным и интересным, Кирк души не чаял в своём товарище и всегда называл его своим лучшим другом, считал своей семьей. Он боготворил Бертона и с его появлением в группе, Кирк будто бы обрёл второй шанс на нормальную жизнь, а тут его просто взяли и отобрали. И они это знали: Ларс и Джеймс. -Извини, — шёпотом сказал Джеймс. -Я так полагаю, я могу звонить Джейсону? — нетерпеливым тоном поинтересовался Ларс. -Звони.- ответил Кирк. -Джеймс? Но солист молчал. Он отвернулся, так, чтобы никто не видел его лица. -Молчание- знак согласия.- вздохнул Ларс и вышел из комнаты. В тот вечер, придя домой, Джеймс, даже не раздеваясь, завалился на старый ободранный диван. Он закрыл лицо руками и устало простонал. Как же все сложно! Хэтфилд прекрасно понимал, что меньше всего на свете его друг Клифф Бёртон хотел бы, чтобы группа, в которую они столько вложили, распалась просто потому, что им не удалось найти способного басиста. Но каждый раз, думая о новом участнике, вокалист ощущал себя предателем… Отогнать такие тяжелые мысли могло только одно. Медленно передвигаясь, Джеймс пошёл к холодильнику и вытащил из него несколько банок пива. Кирк шёл по улице, и думал обо всем, что с ним произошло. После смерти Клиффа он чувствовал себя опустошённым и убитым. Ничего не имело смысла, кроме, пожалуй, группы и то, лишь потому, что это было единственное, что у него осталось, связанное с покойным. День сменялся ночью, а ночь- днём, и так проходили недели. Было ли хоть что-то радостное в череде этих повторяющихся понедельников, пятниц и суббот? Нет. Кирк уже прошёл стадию отрицания и истерик, ночных слез и сентиментальных воспоминаний. Теперь он просто был равнодушен ко всему, что его окружало. Душевную пустоту не сотрясало ничего: ни ругань Хэтфилда и Ульриха, ни что-то радостное. Любая проблема, с которой сталкивалась Металлика теперь, не заботила его. Изредка он успокаивал Ларса или Джеймса после ссор, так как в этом находил хоть какое-то утешение и ощущал себя полезным. О чем же он размышлял сейчас? О том, что случилось с ним пару дней назад. В то утро возле студии стояло множество парней и девушек с гитарами в чехлах. Все они мечтали попасть в группу, хорошо проявить себя на прослушивании. С самого утра гитарист мучился от головной боли, не утихающей ни на минуту. А претенденты все не кончались и не кончались. Под конец Кирк даже перестал делать вид, что внимательно слушает игру на басу- сил не было никаких. -Сколько там ещё? — спросил Хэмметт, не открывая глаза -Последний остался, Джейсон Ньюстед, — отозвался Ларс, протягивая Кирку уже третью таблетку аспирина. Гитарист проглотил ее, даже не запивая. «Все равно не поможет», — думал он. Дверь отворилась, и в комнату вошёл парень с длинными волосами каштанового цвета. -Джейсон Ньюстед? -Да, все верно. Это я, — парень переминался с ноги на ногу, явно не зная, как продолжить разговор. -Ну, что играть будешь? — говорил Ларс, ибо Кирк давно уже был в ауте, а Джеймс вряд ли смог бы выдать что-то без мата. -Ну, эм, я могу сыграть любую вашу песню, которую вы попросите. Я знаю все басовые партии. -Да что ты, — Ларс явно был приятно удивлён, ведь предыдущие участники не могли похвастаться чем-то таким же, — ну играй тогда своё любимое. Джейсон кивнул и принялся подключать гитару. Надо заметить, что стоило Ньюстеду войти в комнату, Кирк почувствовал небольшое облегчение. Головная боль стала утихать (хотя, возможно, все дело в третьей таблетке аспирина), и он даже смог взглянуть на парня. Странное чувство одолело Кирка. Внутри появилось непонятное ощущение… лёгкости? Надежды? Хэмметт с интересом разглядывал Джейсона, возившегося с аппаратурой. Одним своим появлением он смог подействовать на Кирка лучше всяких успокоительных, которыми он буквально завтракал, обедал и ужинал. Впервые после смерти Клиффа в душе гитариста что-то встрепенулось, едва заметно колыхнулось. Странно это все. Тем временем Ньюстед уже во всю играл «For whom the bell tolls», а затем он сыграл «The thing that should not be» и ещё несколько песен. -Очень хорошо, ты реально крут, Ньюстед! Спасибо, что пришёл, если что, мы позвоним.- Ларс счастливым взглядом проводил Джейсона. С того самого момента душа Кирка и находилась в смятении. За столь долгое время он уже забыл, что такое радость, волнение, желание… Но сейчас он отчётливо чувствовал все это: он желал, чтобы Джейсон попал в группу, волновался по поводу окончательного решения и искренне был рад, когда Ульрих объявил, что идёт звонить Ньюстеду. Хэмметта влекло к этому человеку, пусть даже они и виделись всего лишь один раз- этого хватило, чтобы в Кирке проснулся интерес. С чего это вдруг новоиспеченный басист стал его «таблеткой» от всех видов болей? Разобраться в этом можно было, лишь начав работать вместе.

***

-Нет, ну ты слышал этих ублюдков?! Кирк! Воспоминания, навеянные косяком и дымом от него, пропали. Хэмметт медленно разлепил глаза. Голова ощущалась раз в сто больше, чем была на самом деле, а голос Джейсона доносился будто бы издалека. -Навонял тут своей травой.- басист брезгливо отмахнулся. Кирк медленно оглядел его и проговорил в сонной манере: -Прости, Джейс, я задумался. Повтори, что случилось? -Повторить?! Да как скажешь! — Ньюстед выдохнул с такой злобой, что, казалось, у него сейчас вырвется огонь из ноздрей, — Эти два распрекрасных муденя вырезали мои басовые партии из записи! Как тебе такое, а?! Все стерпеть готов: и то, что вещи портят, и то, что позорят меня перед людьми, но обесценивать мой труд и дело всей моей жизни! Трава замедляла мыслительные процессы в голове Кирка, но он понял точно одно: Ларс и Джеймс перегнули. Джейсон был прав: терпеть такое невозможно. Но почему-то Кирк был уверен, что Ньюстед и это проглотит. Он все всегда прощал своей любимой Металлике, оставался ей верен и предан. Будь он умнее, он бы уже свалил от них в любую другую группу, да, может, не такую популярную, но лишенную унижений и ненависти. Но Джейсон бы не ушёл… И Кирк знал, почему. В руке догорал косяк. -Джейс, — Кирк постарался сконцентрироваться и выдать утешительную речь, — послушай меня. Ты прекрасно знаешь, что это за люди, Ларс и Джеймс. От них можно ожидать чего угодно. Любое дерьмо могут сотворить, и даже не подумают о последствиях. Кирк поманил к себе рукой басиста. Тот послушно сел рядом с кайфовавшим товарищем и положил ему голову на плечо, а Хэмметт продолжал: -Я полностью согласен, что такой поступок- верх неуважения. Хуже я себе представить не могу. Но я смею предположить, что на живых концертах ты сможешь играть свою басовую линию. Не будешь же ты стоять в сторонке или уходить со сцены, верно? — Кирк поглаживал Джейсона по голове, как обычно матери ласкают своих детей перед сном. -Ну уж не знаю, — грустно усмехнулся Ньюстед, — а вдруг они завтра вообще скажут мне, чтоб я на сцену не выходил, или ещё что-то выдумают? Но Кирк лишь сморщил лоб и медленно замотал головой: -Ларс не допустит, такого он точно не допустит. Выгонять тебя со сцены? Пффф, зачем? Чтобы на следующий же день после шоу пошли скандалы и сплетни? Нет-нет, такое он разгребать не захочет. Кирк сделал глубокую затяжку, самую последнюю. -Только не выдыхай эту дрянь на меня, — уже беззлобно попросил Джейсон. Хэмметт обычно всегда делал наоборот (видимо, он по инерции хотел бесить Ньюстеда, как и остальные), но сейчас он послушно отвернулся, запрокинул голову, и из его рта вырвался клуб плотного дыма с характерным запахом. Джейсон устало прислонился к нему и обвил его шею своими руками. Кирк продолжал слегка поглаживать его. Безысходность и безнадёга навалились на гитариста, стоило ему закрыть глаза. В голове тянулась вязкая запутанная цепочка мыслей. Почему Джейсон не уйдёт от них? Этот вопрос задавал себе Кирк не один раз. Ответ крылся в нем самом. Басисту было куда идти, да такого бы с руками оторвали, особенно после Металлики. Идеализированная группа, которая была в мечтах Ньюстеда, давно исчезла из его фантазий, и оставался лишь один вариант: Джейсон не уходит из-за Кирка. Но почему? Ведь так даже было бы проще, наверное. Скрывать свои чувства от коллег тяжело, когда постоянно находишься в одном помещении, все эти взгляды, неловкое молчание, постоянный страх сказать что-то лишнее… А ушёл бы Джейсон- и встречаться стало бы легче. Хэмметт поймал себя на неприятной мысли, что он хочет избавиться от Ньюстеда. А с другой стороны, если бы басист ушёл из группы, связывало бы их ещё что-нибудь? Вряд ли. Все больше Кирк думал о том, что его чувства были лишь попыткой усмирить боль и заполнить пустоту после Клиффа. Он просто увидел нового человека, хорошего и открытого, не поглощенного грустью и ненавистью, и воспринял его, как глоток свежего воздуха, как что-то, что ещё не приелось, что ещё не стало частью его серой жизни. Отсюда и чувства. Но пытаться залечить душевные раны от смерти Клиффа любовью к Джейсону- это все равно, что пытаться заклеить пластырем загноившуюся расковырянную рану от ножа. В итоге Кирк поступил с Ньюстедом куда хуже остальных. Ларс и Джеймс никогда не жаловали басиста, и это проявлялось во всем. Они не скрывали этого. Да, вели они себя, как засранцы, выбрасывая его одежду, пропивая его деньги и обзывая его пидором (хоть это и правда, но все равно). Но они были честны! Они пользовались лишь материальными благами Джейсона, в то время как Хэмметт позволил себе использовать сердце и душу басиста в личных целях. Ньюстед искренне любил Кирка, он видел в нем единственного друга и единственную любовь. Что же видел в нем Кирк? Ни то, ни другое. Он воспользовался человеком, чтобы сделать лучше себе. Это надо постараться найти где-нибудь ещё одну такую тварь. На фоне этого преступления, выходки Ульриха и Хэтфилда казались просто ребяческими шуточками. Самое лучшее, что мог сделать Кирк- это сказать правду Джейсону. Сказать о том, что любовь их своё уже отжила, точнее, некое подобие любви. Сказать, что чувства были ложными и пустыми, сказать, что он говнюк похлеще своих друзей. Пусть Джейсон бежит, бежит от них куда глаза глядят. Лучше поздно, чем никогда. Но это будет утром. А до рассвета у них оставалось ещё несколько часов. Отложив сгоревшую самокрутку, Кирк нежно поцеловал Джейсона в лоб и обнял его, наслаждаясь последними остатками их любви.