POV Рома
***
На часах 01:27. Как вы думаете, что нормальные люди делают в это время, если сегодня среда, а в 7 часов нужно вставать в школу? Ну, я думаю, вы поняли мою мысль. Какой-то придурок, видимо, совсем об этом не думает. А знаете, почему я так решил? Да потому что какой нормальный человек в это время напишет тебе: "– Не хотите ли составить мне компанию и проникнуть в школу прямо сейчас?" А знаете, кто этот придурок, пишущий мне в полвторого ночи? Это чёртов Джонни Колбая, по совместительству мой лучший друг и человек, которого я чертовски сильно люблю. Спросонья я не сразу понял, чего он от меня хочет, но как только я прочитал первое сообщение, мне сразу же пришли ещё несколько: "— О! Так ты всё-таки не спишь! Какая удача." "— Так как вы смотрите на моё предложение?" "— Ты время видел?" — Немного подумав ответил я. "— Та давай! Какая разница, сколько сейчас времени?" "— Собирайся, я буду через 2 минуты." Я ошарашенно смотрел на последнее сообщение. Через минуту я вскочил и подошёл к шкафу, доставая из него чёрные штаны и такую же чёрную толстовку, дабы не привлекать лишнего внимания. Я до сих пор не до конца понимаю, на что мы собираемся идти. Уже через секунду раздался глухой стук в дверь. Ну хоть здесь он сообразил, что родители спят. По тихому взяв ключи и обув на ноги белые кроссовки, я вышел в подъезд, закрывая дверь на два оборота. Колбая ждал меня около двери, оперевшись на стену. В подъезде было до безумия темно, и только свет луны и уличных фонарей освещал лестничную площадку через окно. Джонни поднял голову на меня и тихо поприветствовался. Мы тихо зашли в лифт, который, благо, не уехал, и спустились с седьмого этажа на первый. Выйдя из подъезда, мы облегчённо вздохнули, и я, со спокойной душой, задал Джонни вопрос: — И что мы сейчас собираемся делать? — Как это «что»? Мы собираемся проникнуть в нашу школу под покровом ночи! — С искренней улыбкой на лице ответил мне Джонни. В его янтарных глазах можно было разглядеть огоньки, которые так и говорили о его желании побыстрее исполнить задуманное. Я сразу подумал, что, скорее всего, Джонни насмотрелся каких-нибудь фильмов про шпионов и решил проникнуть, как они, в какое-нибудь защищённое, но не так сильно как в фильмах, место. Под светом уличных фонарей я, наконец, смог разглядеть то, во что был одет мой лучший друг: те же чёрные брюки, которые так любил Джонни, его тёмно-синяя толстовка, которая была больше похожа на чёрную, но Колбая утверждал, что это синий, и чёрные спортивные кроссовки. Всё это отлично смотрелось на нём. Мне, в принципе, нравится то, как одевается мой лучший друг. Джонни также изучил моё одеяние и кивнул сам себе, видимо, в знак того, что всё отлично. Погода была замечательной. После дождя, прошедшего относительно недавно, было много луж, в которых отражался свет и наши силуэты. Воздух был такой свежий, что вдыхая его, ты понимаешь, «да, на улице осень.». Повсюду были разноцветные листья, опавшие с деревьев после дождя. Их было не так уж и много, но, даже так, было безумно красиво. В некоторых окнах всё ещё горел свет, что говорило о том, что не все ещё спят. На это Джонни обратил как своё, так и моё внимание, говоря: «Видишь, не всё так уж и плохо как ты думаешь.», и улыбался. Его улыбка заставляла и меня улыбаться с вместе с ним. Всю дорогу мы что-то бурно обсуждали, но это что-то не было связано с проникновением от слова совсем. Ну, а зачем привлекать к себе внимание разговорами о задуманном? Думаю, стоит упомянуть, что на улице, помимо нас, не было ни души.***
Через десять минут мы уже подходили к зданию школы, огражденному высоким забором, состоящий из железных прутьев. Пройти через него — пустяк, потому что в нём очень много дыр, через которые мы с Джонни так часто сбегаем с последних уроков. Мы по очереди пролезли через забор и я, наконец-то таки, смог оглядеться вокруг. Лунный свет падал на школу и жёлтые деревья, окружающие её. Было странно, что эти деревья в это время всегда были исключительно жёлтые и листьев других цветов на них не было. Свет также падал на лужи, появившиеся из-за недавнего дождя, на фонари, которые уже давным-давно не работают. Это выглядит настолько красиво и завораживающе, что я замираю на пару минут, тупо глядя на всё это. Из транса меня выводит голос лучшего друга, говорящего мне, что мы можем продвигаться дальше. Именно в этот момент мне в голову приходит вопрос, который я, в тот же момент, и озвучиваю: — А ты уверен, что это законно? На мой вопрос Джонни только громко прыснул и залился громким смехом, но через пару секунд понял, что мы должны вести себя тихо, и умолк. Он немного подумал и ответил: — Конечно же нет! Ты думаешь, что проникновение в школу почти в два часа ночи — это законно? — Джонни широко улыбнулся, на что я густо покраснел. Эта шикарная улыбка всегда мне нравилась, и я не мог ничего с этим поделать. Мозг мне настойчиво кричал, что не стоит этого делать, но сердце было громче и убедительнее. «Кто я такой, чтобы идти против собственного сердца?» — Подумал я и улыбнулся собственной мысли. Махнув рукой на здравый смысл, мы направились прямиком к школе. — А как мы попадём внутрь? У тебя есть план? — Настороженно спросил я. –Конечно! — Воскликнул Колбая. — Я, недавно, узнал, что в кабинете английского на первом этаже деревянное окно у стены не закрывается, именно поэтому его подпирают книгой, которую легко отодвинуть. И сейчас нам нужно дойти до этого кабинета и, просто-напросто, открыть его. Мы направились к кабинету английского, которых находился практически в самом конце здания. Джонни дошёл до дальнего окна и аккуратно приоткрыл его. Он понимал, что если со всей силы толкнуть окно, то, скорее всего, оно удариться о то, что находится за ним. Именно поэтому он осторожно толкнул оба окна. И вот перед нами вход в здание. Да, он не такой удобный, как дверь, но всё-же вход. — Прошу вперёд. Я тебя подсажу. — после этих слов Джонни сомкнул руки в замок, немного наклонился и подставил их мне. Я ухватился за край подоконника, встал одной ногой на его руки, а второй оттолкнулся от земли и, в мгновение ока, оказался на подоконнике, после чего полностью залез в класс. Следующие две минуты я помогал другу также попасть в здание, держа его за руку. За время, пока я держал его руку, я заметил на ней мозоли и неглубокие ранки. Я и раньше замечал, но сейчас смог и ощутить это.***
В классе было так темно, что хотелось включить свет, но мы вовремя поняли, что это привлечёт слишком много внимания, поэтому включили фонарики на телефонах, дабы осмотреться. Класс был пуст настолько, что от стен отлетал любой звук, будь то звук от падения какого-либо предмета или шёпот. Именно поэтому мы поспешили выйти из него. Любой, кто учился или же учится в нашей школе, знает, что кабинеты не запираются. Также все знали и об охраннике, который чаще всего, спал на своём рабочем месте. В такие моменты его пушкой не разбудить. Выйдя из кабинета мы попадаем в длинный коридор, по обе стороны которого находятся классы. Делать на первом этаже было нечего, именно поэтому, Джонни заявил: — Мы должны пойти на третий этаж! Там самое интересное. — Никогда бы не подумал, что на третьем этаже есть что-то интересное, так как ни разу там не был, но коль Колбая так говорит, то, скорей всего, так и есть.***
На третьем этаже действительно есть на что посмотреть. Оказывается, там располагается зона отдыха для десятых и одиннадцатых классов, о которой я не знал, хотя и учусь в десятом классе. Но это и не удивительно, ведь я общаюсь в школе только с Джонни, а со своими одноклассники изредка перекидываюсь парочкой фраз, и то, только ради приличия. А с Джонни, чаще всего, мы тусуемся на переднем дворе школы, где расположен небольшой сквер с лавочками и маленьким прудом. Там, чаще всего отдыхают парочки, которые мы бурно обсуждаем, попутно смеясь над всеми этими их сюсюканьями. Осмотрев зону отдыха, мы приметили себе мягкие кресла в углу зоны и плюхнулись на них, рассмеявшись. Определённо, это день, или же лучше сказать ночь, является одной из прекраснейших за этот год. Мы говорили с ним обо всём на свете, пока не услышали скрип двери. Это могло означать несколько вещей. Либо школа уже открывается, что очень маловероятно, ведь на часах только полчетвёртого утра, либо сквозняк, либо ночной обход охранника. Мы затихли и услышали отдалённые шаги, доносившиеся с первого этажа. Через минуту шаги стали чётче, что означало лишь приближение к нам. Вдруг в моей голове возникла идея, которую я тотчас же и озвучил: — Джонни, нам определённо нужно валить. Мы можем пойти на крышу. Я надеюсь, ты знаешь где она находится? — На что друг коротко кивнул и взял меня за руку. На это действие я лишь снова густо покраснел, но встал и пошёл прямиком за Джонни. Джонни открыл какую-то дверь, которая выходила на лестницу наверх, и мы поднялись по ней, всё так же держась за руки. На наше счастье дверь оказалась не заперта, и мы вышли на крышу, переводя дух. Я предложил забаррикадироваться, дабы он точно не смог войти. Придвинув какие-то ящики к двери, тем самым подперев её, мы выдохнули спокойно. Сейчас я смог спокойно оглядеться. Солнце уже всходило, из-за чего появился прекрасный ярко-красный рассвет. Подойдя к ограждению на крыше, коим является невысокий заборчик, примерно мне по колено, я присел на пол. Просунув ноги через этот заборчик, я опустил их вниз. Через пару минут ко мне присоединился и Джонни. Мы сидели, любуясь рассветом. Ни на что не надеясь, я потянул свою руку к руке Джонни, на что он ответил тем же. Мы оба покрылись румянцем. Джонни повернулся ко мне лицом. Немного погодя, я сделал то же самое. Видя прямо перед собой лицо своего лучшего друга, которого ты любишь всем сердцем, ты не можешь нарадоваться. Когда он смотрит на тебя теми же влюблёнными глазами, что и ты на него, ты понимаешь, что ещё не всё потеряно. А когда он тянется к тебе за поцелуем, ты просто не можешь устоять и тянешься к нему на встречу. Это незабываемое чувство, когда ваши губы соприкасаются, а его язык проникает в твой рот и начинает по нему гулять, ты просто таешь и отвечаешь ему тем же. Хоть и получается не так умело, так как это первый поцелуй для нас обоих, но кому какая разница. Когда же воздух заканчивается и вы отдаляетесь, дабы ухватить воздух… Это что-то с чем-то. Именно в этот момент я произношу слова, которые так долго держал в себе: — Джонни, я люблю тебя, безумно люблю… А когда он произносит те же слова, сердце в один момент просто замирает, а потом начинает стучать с новой силой, практически пробивая грудную клетку. — И я тебя. Я тебя тоже люблю. До безумия. — На секунду он прерывается. — Нет… Всегда любил. После этих слов мы снова сливаемся в поцелуе, и ничто, и никто не сможет нам помешать!