Половое просвещение

— Ты не приставал ко мне… — И не ел сверчков. — И не целовал Мэнди! — Ты целовал Мэнди?! — Знаешь, Фобос, когда я соглашался на план с двойниками, я не думал, что ты будешь в моем облике флиртовать с другими девушками! — раздраженно произнес Мэтт. — И к тому же, целовать их! — Что не запрещено, то разрешено, — возразил Фобос. — Да и вы с повстанцем и паслингом не утруждались тем, чтобы правдоподобно изображать меня. Один неприкрыто заигрывал со стражницей Земли, другой совал в рот всякую гадость… На фоне такого вопиющего неуважения к моей персоне, я считаю, моя излишняя любезность с девушкой в твоем облике — это ерунда. — Ты целовал Мэнди на глазах Вилл! — вспыхнул Мэтт. — А если бы она так и не узнала, что это был не я?! — Если для тебя это так важно, я всего лишь поцеловал той девушке руку, — отмахнулся Фобос. — Это было просто проявление вежливости. Да и к тому же, за кого ты меня принимаешь, раз считаешь, что я стал бы лобзаться с полузнакомыми землянками? — Зачем ты вообще делал это? Неужели тебе так понравилась Мэнди? — Ну, она миловидна, но этого недостаточно для того, чтобы стать объектом моего внимания. Земляне в большинстве своем слишком посредственны, — принц неприятно улыбнулся. — Куда больше в этом спектакле мне понравилось злить твою рыжую подружку.       Мэтт нахмурился — все-таки, попытки Фобоса себя развлечь выходили боком самому Мэтту слишком часто. — Никогда так больше не делай, — предостерегающе произнес он. — И держись от Вилл подальше. — Боги, — закатил глаза Фобос. — Ты разве не слышал то, что я только что сказал? Твоя подружка до тошноты правильна, узколоба, упряма и скучна. Идеальный образец посредственности. Ума не приложу, что ты в ней нашел.       Вероятно, Мэтту следовало возразить Фобосу и во всех подробностях расписать, почему Вилл является самой прекрасной, замечательной и интересной девушкой на свете, но ему не хотелось разжигать в Фобосе интерес к Вилл. Пусть уж лучше принц думает, что она сера и непримечательна, чем начнет приставать к ней.       Ведь закончится это не очень хорошо. И в первую очередь, для самого Фобоса. — Можно подумать, ты разбираешься в любви, — не удержался от иронии Мэтт, открывая дверь в дом. Ему было тяжело представить, что Фобоса может волновать кто-либо, кроме него самого. — Разбираюсь получше некоторых, — ответил Фобос, проходя внутрь. — Я довольно опытен в этом вопросе. На Меридиане я пользовался огромным вниманием из-за своего статуса, внешности и манер. Придворные буквально сражались за мою благосклонность. Один раз действительно дошло до драки: две фрейлины, которым я оказывал симпатию, решили разобраться, кто из них больше достоин стать моей фавориткой. — Ты стравил их между собой? — съязвил Мэтт. — Я просто не мог определиться, кто из двух девушек мне нравится больше, — поджал губы Фобос. — Они обе были так прекрасны и талантливы, и я решил подождать, как же развернутся события. Это оказалось правильным решением: после той вульгарной драки я понял, что ни одна из них не была достойна стать моей любимицей.       Мэтт подумал о том, что на свете не существовало человека, которого Фобос счел бы достойным себя. Ну, не считая собственного отражения в зеркале. — Впрочем, этот случай произошел, когда я только начал осознавать свою привлекательность, — продолжил Фобос. — И он научил меня, что нужно быть переборчивым в выборе кандидатов. Я ведь королевских кровей, и не пристало принцу распыляться на кого попало. Но уж если я и выбирал себе пассию, то это время было незабываемым для нас обоих. Правда, я никогда не мог долго концентрировать свое внимание на ком-то одном: вдохновляющая страсть, к сожалению, имеет свойство угасать, но я трепетно храню незабываемые мгновения любви в своем сердце. Вот например, Анвен и наш первый поцелуй в королевском саду…       Мэтту было совсем не интересно слушать о том, как Фобос самовлюбленно вещает о собственных любовных похождениях, но он решил не прерывать принца. Пусть лучше предается хвастливым рассказам и не мешает Мэтту готовить им ужин.       Фобос перечислил с десяток предметов своей любовной страсти, прежде чем Мэтт поставил перед ним тарелку с едой. После пяти минут повествования рассказы меридианского принца слились для Мэтта в бессвязный скучный калейдоскоп сюжетов ширпотребных эротических романов, приправленный пафосом и самолюбованием, и потому он легко позволил себе переключить внимание на более важные вещи и мысленно надеяться, что еда сможет хоть ненадолго заткнуть Фобоса.       Придирчиво оглядев лежащую на тарелке еду, Фобос подцепил вилкой салат и сунул себе в рот. Похоже, на этот раз ужин показался ему сносным. Пару дней назад Фобос отказался есть пожаренную Мэттом картошку только потому, что, на взгляд принца, там было слишком много масла. На это Мэтту оставалось только предложить Фобосу голодать, раз его стряпня не угождает королевскому вкусу. — Ладно, считаю, что я рассказал о себе достаточно, — объявил Фобос, закусывая ужин диетическим хлебцом — выклянчил их у Мэтта, когда они ходили в супермаркет за продуктами. — Давай поговорим о тебе. — В каком смысле? — не понял Мэтт. — Ты девственник? — легко спросил принц.       Мэтт едва не подавился. — Какое это имеет значение? — Так и думал, что да, — усмехнулся Фобос. — Твоя подружка ведь такая недотрога. А между тем, тебе наверняка хочется испытать наслаждение плотской любви, верно? — Фобос, может, ты и хочешь пооткровенничать, но я не хочу обсуждать свою личную жизнь с принцем-тираном из другого измерения, — Мэтт демонстративно уставился в тарелку, стараясь не показывать, что эта тема застала его врасплох. Если Фобос почувствует, что смутил Мэтта, то это даст ему новые поводы для поддевок, которых Мэтту и так хватало с лихвой. — Я просто хочу поесть.       Вообще-то Фобос был прав: Мэтт еще никогда в своей жизни не занимался ни с кем сексом.       Мэтт не мог сказать, что в плане заинтересованности половым просвещением слишком отличался от своих сверстников; можно было даже сказать, что ему встречались мальчишки, куда более зацикленные на этом вопросе. Взять хоть Урию — у этого парня на лбу было написано, что ему страсть как хочется подружку, вот только общаться с противоположным полом Урия совсем не умел, оттого и вел себя с девочками, как придурок. В общем-то, он со всеми вел себя как придурок — вероятно, именно из-за того, что некуда было девать переизбыток гормонов.       Что до самого Мэтта, ему всегда казалось, что свои гормоны он обуздывал вполне удачно — ну, насколько удачно их может обуздывать парень-подросток, испытывающий в пору полового созревания возрастающий интерес к противоположному полу. У Мэтта в комнате были спрятаны несколько эротических журналов, и иногда они с Найджелом смотрели стащенные у его старшего брата порнофильмы… Но в этом не было ничего необычного. В отличие от Урии, Мэтт уж точно никого не изводил своим спермотоксикозом. Конечно, как и другие парни его возраста, Мэтт не раз представлял себя наедине с девушкой. Иногда с идеализированной обезличенной партнершей, но куда чаще — вместе с Вилл. Фантазии о Вилл возбуждали намного больше фотографий из эротических журналов, и это смущало Мэтта. С одной стороны, в сексуальных фантазиях о Вилл не было ничего предосудительного — ведь Вилл была его девушкой! С другой стороны, представлять ее в своих эротических грезах казалось чем-то запретным, почти табуированным — ведь, в отличие от Мэтта, Вилл совсем не интересовали позывы плоти; подобные разговоры всегда вгоняли ее в краску. Мэтт был совсем не уверен, что настоящая Вилл способна делать то, что делала Вилл из его фантазий.       Но больше всего Мэтта смущало, что порой в его фантазиях Вилл была в облике стражницы. Мэтт полагал, что неправильно думать о ней в сексуальном ключе, когда она такая — способности стражницы были даны не для того, чтобы Вилл была предметом страстных мечтаний Мэтта! Это казалось ему чем-то нездоровым, и потому принять тот факт, что Вилл привлекает его и в этом образе тоже, было сложнее всего. Чаще всего Мэтт просто запрещал себе думать об этом — не хотелось сходить с ума от стыда и похоти одновременно.       Впрочем, многое из того, что Мэтту казалось запретным, ужасным и неправильным, оказалось вполне допустимым для Шегона.       Чувство, которое испытывал к Вилл Шегон, было жутким и завораживающим одновременно. Это было куда хуже стыдливой мальчишеской похоти — это была самая настоящая одержимость. Шегон вожделел Вилл во всех смыслах этого слова, но физическое обладание было для него не столь важно. Вероятно, потому что Шегону не было дела до привычных человеческих потребностей. Вершиной наслаждения для него была ненависть, а потому вожделение Вилл заключалось в превосходстве над ней. Шегон удовлетворял свое желание во внимании и ненависти Вилл с максимальной эффективностью — и, как следствие, с максимальной жестокостью. Он не проводил черты между вожделением Вилл в духовном и плотском плане, для него это было неделимой величиной. И уж тем более, Шегон не делал разницы между Вилл-человеком и Вилл-стражницей, ведь в обоих обликах ее ненависть была одинакова сильна.       Если так рассудить, Мэтт из-за своей влюбленности к Вилл стыдился влечения к ней. Будучи Шегоном, его полностью занимало влечение, но он как огня боялся даже тени мысли о том, что чувствует к Вилл что-то, кроме удовлетворения собственных алчных потребностей.       Мэтт вспомнил о том, что испытывал, когда, будучи Шегоном, провоцировал Вилл для того, чтобы заставить ее ненавидеть. Ненависть Вилл доставляла ему невыразимое наслаждение, опьяняла и будоражила одновременно. Отсутствие моральных барьеров в сочетании с почти что наркотической зависимостью от эмоций и ощущением собственного могущества буквально сводили с ума. Вилл, казавшаяся рядом с ним хрупкой и беззащитной, злилась и сопротивлялась, и этот контраст распалял Шегона еще больше. Он пылал от мысли, что в каком-то извращенном смысле добивается Вилл. И это состояние не шло ни в какое сравнение с самыми смелыми желаниями Мэтта. Безумства Шегона полнились ужасающим удовольствием, и Мэтт не мог отрицать: он искренне наслаждался этим. Как Шегон, он не видел ничего неправильного в том, чтобы хотеть Вилл в самом чудовищном смысле этого слова.       Мэтт налил себе воды, чувствуя, как заливается краской от этих мыслей. — Я лишь подумал о том, что мы могли бы помочь друг другу в этом вопросе, — спокойно ответил Фобос. — О чем ты? — недоверчиво спросил Мэтт, отпивая воду. Он на мгновение представил, как Фобос дает ему советы по обольщению девушек в лучших традициях меридианской знати, и вооруженный его напутствиями Мэтт пытается соблазнять Вилл и раскрепостить их обоих. Это было настолько нелепо, насколько и невероятно. С чего это принц вдруг решил предложить Мэтту помощь? Наверняка здесь кроется очередной глумеж. Определенно, Фобосу доставило паскудное удовольствие ссорить их с Вилл, и теперь он намеревался продолжить свои развлечения. — Видишь ли, я уже давно размышлял о том, что предаваться страсти с обычными людьми — это не совсем мой уровень. Эсканоры ведут свой род от Луга, а значит, лучше обычных людей. И раз уж вышло, что волею случая я, потомок бога солнца, вынужден жить вместе с тобой, воплощением бога ненависти… Я предпочитаю использовать в свою пользу каждую возможность, которую предоставляет мне судьба, — ответил Фобос и, выдержав небольшую паузу, произнес: — Ты вполне привлекателен в обличье Шегона.       Мэтт едва не захлебнулся, услышав эти слова. Поперхнувшись от неожиданности, он почувствовал, как у него носом идет только что выпитая вода вперемешку со съеденным ужином. Подскочив к раковине, Мэтт стал судорожно откашливаться, думая о том, что за все дни, проведенные с Фобосом, это определенно была самая сильная издевка принца над его нервной системой. — Я понимаю, тебе нравится доставать меня, но это уже слишком, — хрипло выдавил Мэтт, пытаясь прочистить горло. — Мое предложение абсолютно серьезно, — невозмутимо продолжил Фобос, откусывая хлебец. — Я не могу отказать себе в удовольствии размышлять о том, каково это — переспать с богом. В этом есть некая поэзия — бог солнца и бог ненависти. К тому же, я королевских кровей. Ты сможешь гордиться тем, что свой первый сексуальный опыт получил с принцем Меридиана.       У Мэтта все внутри похолодело от мысли, как долго Фобос мог размышлять о сексе с ним, учитывая, что они жили в одной комнате целую неделю. Черт, а вдруг Фобос флиртовал с Мэнди на глазах у Вилл не потому, что хотел отбить Вилл у Мэтта, а совсем наоборот?! — Ты поэтому хотел поссорить меня с Вилл? — ошарашенно спросил Мэтт. — Чтобы… ты… со мной…? — боже, даже произносить эту мысль вслух было дикостью. — Безусловно, твоя щепетильная подружка не одобрит подобный эксперимент, и было бы куда проще рассорить вас, чтобы она не мешала нам, — пожал плечами Фобос, будто рассуждал о самой незначительной вещи на свете. — Хотя я не вижу ничего предосудительного в нашем сближении. Это ведь не измена, и ей ни к чему волноваться.       Мэтт выразительно посмотрел на Фобоса. Казалось, невозможно было выразить словами всю степень его возмущенного негодования. По крайней мере, цензурными — и потому из уст Мэтта невольно вырвался бранный риторический вопрос. — Я ведь не чувствую к тебе ничего, кроме любопытства ощущений, и искренне восхищаюсь твоей величественной красотой в облике Шегона, — терпеливо пояснил Фобос. — О возвышенных чувствах и любви, которые ты, вероятно, питаешь к Вилл, не идет речи. Но зато я могу оказать тебе честь разделить чувственное удовольствие с принцем Меридиана — к тому же, не менее привлекательным, чем ты в своем магическом облике. Хоть, безусловно, наша красота несколько разнится в своем образе. — И ты считаешь, что этого достаточно, чтобы кто бы то ни было согласился на секс с тобой? — выдавил Мэтт. — Потому что ты симпатичный принц? — Вы, земляне, такие косные и ограниченные в проявлениях своих желаний, — закатил глаза Фобос. — У нас не считают секс чем-то табуированным и неправильным. В конце концов, это всего лишь один из способов получить удовольствие. И так уж вышло, что я умею его доставлять и предлагаю тебе превосходную возможность лишиться девственности со мной.       Мэтт тяжело выдохнул, стараясь прийти в себя и не думать о том, что именно предложил ему Фобос. И уж точно не представлять это в своем воображении.       Мэтт вспомнил о том, как еще до похищения Нериссой рассуждал о том, как хотел бы выглядеть, будь у него сверхспособности. Не то, чтобы он комплексовал по поводу собственной внешности, скорее, ему просто хотелось больше соответствовать Вилл, которая становилась старше, сильнее и совершеннее в облике стражницы. Ну и конечно, хотелось произвести на нее впечатление — тогда ему казалось, что Вилл непременно оценит воинственное и суровое амплуа лучшего Мэтта.       Кто же знал, что после всех злоключений магический облик Мэтта впечатлит не его девушку, но манерного принца-узурпатора.       От осознания этой безумной иронии Мэтт нервно и громко рассмеялся.       Фобос нахмурился. — Я ожидал от тебя несколько другой реакции, — недовольно произнес он. — Так ты согласен? — Согласен ночевать с тобой в разных комнатах, — сквозь истерический смех ответил Мэтт, уходя с кухни и думая о том, что после всего услышанного вместо ужина ему не помешала бы лошадиная доза успокоительного.