Ты меня не тролль

      Первое знакомство с родителями любимого человека всегда сложное. Особенно если ты парень. Особенно если ты гей, да еще и новоиспеченный пассив. Блядь, еще и мама на дачу не уехала. Все, чувствую пиздец моему Толику. А ведь у нас действительно все серьезно. Ну или почти…       Меня зовут Малыш Сергей. Мало того, что имя уже само за себя говорит, так еще и фамилия как кара небесная. Чего только школьные дразнилки стоили? Гей- Сергей, Малыш-коротыш, Малыш на коротком хуе спишь, и так далее и тому подобное. А ведь я уже давным-давно не малыш, что возрастом, что телом. Рост, почти сто восемьдесят сантиметров. Да не амбал, но и не шкет мелкорослый. Пять лет зала сделали из меня человека. Я не качок, но тело то что надо: стройное, спортивное и очень упругое. Как говорил мне отец: «Все в тебе нормально, если бы еще писюн вправо смотрел, цены б тебе не было». Но мой писюн как раз смотрел налево. В тринадцатилетнем возрасте я отчетливо понял, что возбуждают меня вовсе не девочки в коротеньких спортивных шортиках, а мой одноклассник Пашка, который сидел из-за близорукости за первой партой и всегда так мило краснел, когда его вызывали к доске.       Но то была школа. Сейчас мне двадцать шесть, живу в столице, которая меня бедного развратила окончательно и бесповоротно и работаю бариста в одной из сети кафетериев, где порой можно познакомиться с очень симпатичным и аппетитным пареньком. Так сказать, что я не плохо устроился и живу относительно припеваючи. Конечно, до некоторого момента. Как гром средь ясного неба, так ко мне решила приехать моя горячо любимая мамочка и познакомиться с моим нынешним парнем, с которым у меня настолько серьезные отношения, что внуков ей в принципе никогда не видать. Ведь, как ни странно, но мамуля, зная о том, что я актив, все еще надеялась, что повернется раб божий Сергей на путь истинный и обзаведется потомством, а не всяким блядством.       Ситуация была пиздец какая плачевная. Дело в том, что не было у меня никогда никаких серьезных отношений. И не потому, что блядун я этакий, отъебал и уебал, или зажатый, как шпрот в банке, который никого закадрить не может, проблема заключалась в другом — я был сука до ужаса переборчив. Мне как той принцессе Софии, надо было еще ого-го как угодить. Конечно, когда уж я находил того самого, то имел бедного, как Русь родную. Жаль, что после таких страстных ночей, я тут же терял интерес к партнеру. Короче, да, я все-таки блядун и козлина редкостная. Что ж и такие по свету бродят.       Я мысленно искал, как мне окончательно убедить мать, что никогда и ни за что я не женюсь. Мне-то всего надо было найти ну очень убедительный фактор, а точнее парня, который напрочь свергнет все родительские планы, кои им и не снились. Как ни странно, но помощь пришла откуда не ждали, а именно в лице моего соседа по квартире Теремкова Толика. С Толиком нас связывали чисто соседские отношения. Чуть больше года назад, в поисках нового, по ближе к работе, жилья, я набрел на типичное объявление: «Сдаю двухкомнатную квартиру на подселение к парню.» Цена, район, все в ней было безупречно. Даже то что мой сосед оказался не мальчик-одуванчик, а таки крепкий шкафообразный парень. Теремков идеально подходил под свою фамилию, да и кликуха его Терем, как второе имя, нельзя лучше описывала Толяна. За два метра ростом, широкоплеч, с немного восточной внешность, его мать турчанка, и охренненно спокойным, в отличии от меня, характером, делала его тем самым теремом, в который всегда рад вернутся. Толян знал, что я не по девочкам. При том, он как-то немного смущенно сам меня об этом на второй месяц совместного проживания спросил, чем развязал обоим руки. Я был бесконечно рад, что, узнав о том, что я гей, Толик не размазал по стенке и останки мои не поехали по известному адресу к маменьке родной. Единственной его просьбой было, чтобы я не водил парней, когда он дома. Я охотно согласился, на том мы и разошлись.       Конечно, когда я весь на эмоциях трепался на кухне, как меня задоблала мама со своими женьдьбами, я вообще не ожидал такого поворота событий. Естественно, скажете вы, а чего я попросту не рассказал матери все как есть, но на тот момент, я об этом здраво не подумал и согласился на Толикину авантюру, представить его в качестве моего парня, и признаться, что перешел я теперь на позицию снизу.       Мать, как тот фашист, в пол пятого утра уже трезвонила в домофон и настырно требовала открыть ей парадную. Честно сказать, приехать она должна была завтра, но черт ее припахал именно сегодня, в субботу. Заспанный с взъерошенными волосами, в спортивных на голое тело и босой я впустил Цербера с сумками и отцом в квартиру. От такого галдежа проснулся Толик. Мать не знала, как выглядит Толик и когда эта помятая с темной суточной щетиной в одних трусах амбалина выплыла в коридор мамуля немного приохерела и с раскрытым как у рыбы ртом и такими же опешившими вываливающимися с орбиты глазами уставилась на него.       — Йоханый бабай, — ляпнула вместо «здрасти», мама и как-то неоднозначно уставилась на меня.       Так себе приветствия скажу я вам, но чего-то другого я и не ожидал. Хорошо хоть папа с мозгами дружил и скрепя зубами, но все же протянул Толику руку. Толик, видать еще не до конца проснувшись, сонно махнул в знак приветствия головой удалился дрыхнуть дальше.       Уставшие, после трехчасовой тряски в электричке и практически бессонной ночи родители, позавтракав и лишь на минутку присев на краешек моей кровати отрубились как младенцы. Чем собственно я с уже полностью проснувшимся Толиком и воспользовались. Сегодня, у нас обоих хоть и сокращенный, но рабочий день. Так что немного распотрошив мамины гостинцы, разошлись, договорившись на семь вечера встретится дома.       Все-таки спонтанное утро дало нам отсрочку хорошенько все обдумать. Сказать, что я волновался — ничего не сказать. Шок, что мать испытала при виде Толика пройдет еще до обеда, а дальше пойдет тяжелая ядовитая артиллерия в виде откровенного издевательства. И еще нет уверенности в том, что ее жертвой будет именно Толян. Чувствую, что на сей раз роковые стрелы будут лететь именно в мою голубую сторону.       День за работой и мыслями о предстоящем полноценном знакомстве пролетел незаметно. Отчасти, как большинство послушных, хоть и давно уже выросших, детей я немного побаивался маменьки, особенно ее острого как лезвие языка. Не сказать, что она дьявол во плоти, но порой ее шутки заходили слишком далеко и могли больно ранить.       Замотавшись на работе, я потерялся во времени и злосчастные девятнадцать ноль-ноль застали меня на полпути от дома. Летя на всех парах, я переживал лишь об одном, как бы Толян не махнул на все рукой, и не послав мои драгоценных к ебеням, не рассказал все как есть. И тут уже было дело не в родаках, а в самом Толике. Войдя во двор, я сбавил шаг. Толик откинувшись на спинку скамьи сидел и что-то там рассматривал в телефоне. Наверное, это сложно так просто описать, но этот амбал, этот вообще не соответствующий моим идеалам и предпочтениям парень вызывал во мне сильный плотский интерес. Конечно, я не девственник, но мне еще ни разу не приходилось быть снизу. Даже в самый первый раз, когда моим партнером был взрослый опытный мужик, именно я имел его в зад. Так что такая перемена чувств пугала, ведь кто-кто, а этот горячий парень определенно предпочитал женский пол.       «Киевский торт, букет белых роз и бутылка Шардоне. Этот дамский угодник, знал, как расположить себе женщину за сорок. Хоть бы в этот раз проканало», — думал, я, рассматривая купленное Толиком.       — Не бойся, и не такие падали перед моим звериным магнетизмом, — пошловато шепнул он мне на ухо.       — Смотри не переиграй, — ответил я, сгоняя непрошеную мурашку, что пробежалась от уха, через позвоночник и залезла в самые трусы. И давно у него такой страстный голос?       Перед самой дверью мы еще раз обсудили все тонкости нашего новоиспеченного романа. Хотя что тут обсуждать, за год под одной крышей волей не волей, а узнаешь человека, так что с этой стороны не должно быть проблем.       Знаете, в чем беда многих матерей? Они свое чадо до старости лет считают дитем малым и могут преспокойно сунуть длинный родительский нос не свое гребанное дело. Только открыв дверь, мы уставились на вылизанный до блеска кафель, убранную по полкам обувь и шум стиральной машины. Скинув куртку, я метнулся в свою комнату и там — идеальный порядок. Застеленная свежим бельем постель, убранный возле ноута срач в виде пустых пачек из-под чипсов, пары грязных чашек, тарелки и еще чего-то. В шкафу, как на витрине, все аккуратно разбито по полочкам. Но особенно меня убила нижняя шуфлядка, где я хранил всякие секс-игрушки, лубриканты, тонкое анальное дилдо и прочую развратную хрень. Все сложено по пакетикам, как на блядском стихийном рынке. Глаз уже дергался, рука чесалась, а на языке вертелось несколько матерных, как со спины я услышал: — Моя бусинка вернулась.       — Твоя бусинка, сейчас тебя приебусеньки, — натянуто улыбаясь сквозь зубы прошипел я.       — Я тут не причем, — тут же отмазался папа и скрылся на кухню.       Единственное что радовало глаз, после невозмутимого Толяна, в комнате которого тоже провели ревизию, так это накрытый, как на свадьбу на кухне стол. Селедочка под шубой, запеченная домашняя утка с яблоками, ароматное, пахнущее дымком сало, свиные нарезанные полосками отбивные, парочка судочков холодца и конечно же мои любимые пирожки с яблоками, которые судя по запаху, мама жарила у нас.       — Ну, будем знакомы, — начал я. — Это Василий Дмитриевич, мой папа, это Анна Петровна — мама.       — Просто Аннушка, — тут же перебила меня мать.       — Ну, а этот очаровательный парень, Анатолий, мой возлюбленный, — как-то неуверенно представил я соседа а-ля любовника.       Моя мать, она же Аннушка, на секундочку была далеко не глупа и вовсе не относилась к тем скучным сорокалетним теткам, которые в таком возрасте махнув на себя рукой, жили ради детей и внуков. Это была еще та егоза и заноза в одном месте.       После обмена «любезностями» наступила гробовая тишина. Папа с Толиком ели, мама ковырялась в тарелке, ну я пытался хоть что-то засунуть в рот, кроме застрявшей посреди горла слюны. «Хоть бы кто позвонил», — только подумал я, как заиграл мамин телефон.       — Алло.       — Мам! Мам! Я сбил человека! — чей-то настолько громкий голос проорал в трубку, что его слова услышали все.       Пара секунд общего шока.       — Серьезно? — включив на громкую, мама поставила телефон перед собой и показала жестом молчать.       — Да куда серьезней, — орали на том конце провода.       — Хоть, не насмерть? — на полном серьезе спросила она.       — Нет, он еще жив. Надо денег! Срочно!       — Сколько?       — Тысяч сто, не меньше.       — Может скорую?       — Нет, какая скорая. Тут дело жопа.       — Раз жопа, делай как в прошлый раз.       — Что? В какой прошлый?       — Одеяло или кусок тряпки есть? Быстро закинь тело в машину и вывези в Зеленый Гай, там дождись вечера. Возьмешь у дяди Васи лодку, он ее все равно под ивой оставляет. Тело, даже если дергается в лодку и на середину озера. И не забудь на ноги камень привязать. Прошлого уже три года ищут и не нашли и с этим пронесет, — тараторила мать.       — Какой гай, какой дядя Вася? Ты че дура? Деньги гони, деньги!       — Это ты слушай, — оборвала его мать. — Номера с машины сорвал, батя если что левые даст. Паспорт на новое имя уже готовится. На крайняк поедешь к Толику, — она подмигнула Толяну, — поживешь у него вместо жены. Один хер в жопу долбишься, а тому все равно кого трахать, Нинку свою или тебя.       — Ты че старая вообще рехнулась? Если денег не дашь это тебя там ебать будут вместе с твоим Толиком, — пенился а-ля сынок.       — Заебали, — тихо матюгнулась мама и выключила телефон. — Третий раз на этой недели звонят. Как не сбили, так менты забрали, а то при смерти бедный, прям на последнем вздохе просит жизнь родненькую спасти.       Не успели мы отойти, особенно Толян, от маминой пламенной речи, как новый звонок со старыми цифрами.       — Да.       — Ты че курва трубку вешаешь, жить надоело? Сказал же деньги скинь?       — И куда тебе их скинуть? В нос, глаз, может с обрыва или все же ты дебил матери номер карты дашь? — я уже понимал к чему дело идет, один только Толя начал руками махать и протестовать.       На том конце на мгновенье притихли, решив, что развели очередную дуру и вообще без напряга дали номер карты. Вот только одного они не знали, что это их сейчас вздуют по самые яйца. Я никогда не спрашивал у матери как она это делает, чтобы не дай бог не соблазнится, мало мне и так всяких грехопадений, но она знала и умела сама нехило разводить лошков. Пока псевдо сынок пел дифирамбы и склонял мать на нужную и крайне необходимую для жизни сумму, маменька, через мой планшет, уже делала третью операцию по перечислению средств с карты мошенников в некий детский фонд. Сто семьдесят три тысячи и сорок копеек перешли бедным деткам.       — Еще один такой звонок, и я сорву миллион, — блокируя чужой номер, она лихо достала из аккуратной дамской сумочки маленький пузырек дяди Джека и плеснула себе в стаканчик.       Мне долго пришлось объяснят Толику, что моя мать вовсе не какая-то разводила в законе и что все ее действия и проделки исключительно в благих целях. Не знаю поверил мне Толя или нет, но под конец разговора, мы все же сошлись во мнении, что «такой» матери нужно честно заявить, что мы вовсе не влюбленные голубки.       — Ну да, ну да, — шмыгнув носом, как законченный наркоман, изрекла она и неоднозначно покосившись на Толика, вызвала того на тет-а-тет на балкон.       Добрый час они что-то бурно, но тихо обсуждали, и на любую мою попытку вмешаться оба мгновенно прогоняли. Мне страшно было представить, о чем таком они там беседуют и что из этого может получится.       — А я так надеялся, что она не станет его донимать.       — Я тоже, — зыркнул на меня отец. — Эх, Сережа, Сережа, — прокряхтел он, да не договорил, так как маман с Толяном вернулись в квартиру.       — Это же надо было мне столько голову морочить! — смерив меня злостным взглядом изрекла мать и заявив, что уже устала и идет с батей спать, быстро с нами распрощалась.       Мне же было не до сна. Во-первых, меня мучало любопытство, во-вторых, теперь мне придется спать с Толиком, ну и в-третьих, оказавшись на, до ужаса, узкой для нас двоих кровати, его вставший вопрос что-то неоднозначно трется мне об спину.       — Толян, ты в курсе что твой член сейчас упирается в меня? — все же не выдержал я.       — В курсе, — не дрогнув голосом ответил он.       — И?       — Что и?       — Может сделаешь с этим что-то? — не унимался я.       — А что ты хочешь? — прижавшись ко мне в плотную, прошептал на ухо Толик и резко развернув к себе лицом, навис сверху.       Но не став ждать ответа, чего же я там хочу, он властно и грубо меня поцеловал. Пока я, пребывал в крайней степени шока, Толик стал целовать меня еще сильнее и глубже, что, не устояв перед этим коварным и наглым ублюдком в итоге застонал. «Что вообще происходит и как это понимать?» — я перестал думать через минуту-другую. Все же я, наверное, совсем кукухой двинулся, раз разрешил дать себя трахнуть соседу, в то время, когда родители через стенку спят.       Я думал, что у моей похоти есть предел, но нет. Как только лакомый кусочек сам свалился в руки я тут же цап-царап его, точнее под него, и уже в полном балдеже. Как мы оказались в чем мать родила, не помню. Но вот то, когда выцеловывал, да вылизывал меня, во всех самых постыдных местах Толян урчал от удовольствия, как огромный котяра, перед тарелкой со сметаной, еще не скоро вылетит из моей головы. Я не стал забивать себе мозг ненужной хренью «Зачем он это делает?», об этом, я как Скарлетт, подумаю завтра, а сейчас просто поддался порыву и понеслось.       Подмяв по себя, он мастерски стал разрабатывать мой задний проход. Мне оставалось только охреневать от его техники и просто отбрасывать мысль, что этот тип такого же радужного цвета, как и я. С первого раза ничего не получилось. И член у него по локоть, и не в спешке все же это стоит делать, да еще и мои родители могут услышать. Но закончив вечер охуенной дрочкой, мы оба, без каких-либо объяснений вырубились.       Утром, проснувшись, как мне казалось, раньше всех, я с трудом выбрался из-под медвежьих Толиных объятий. На часах почти десять. Моя комната пустая, а на столе записка. «Ладно. Буду выбивать внуков у племянницы Ленки. PS: Моего нового сыночка не обижай. И трахайтесь по тише, я все слышала. Мама»