Чёрт из табакерки

На следующий день я хотела запереться в ванной и спрятаться ото всех: от Мэй, от класса, от Харли... от своей жизни. Но я не успела воплотить эту затею в реальность, потому что тётя, будто прочитав мои мысли, ловко зашла ко мне в ванну и притворилась, будто разбирается с грязными вещами. Не стоило, Мэй, я знаю, что ты не позволишь мне пропустить бал. Уроков не будет, а бал начнётся в шесть вечера. У меня был весь день, чтобы продумать свой план побега, особенно после вчерашней неожиданной встречи с Харли. Тётя тогда спросила у меня, откуда я взяла кофе, на что я беспечно улыбнулась и сказала, что Меделин купила мне его. Ох, мне ещё никогда не было тошно от самой себя во время лжи, как тогда, но я сдержала рвотные позывы и сумела выдержать проницательный взгляд Мэй. Но, к моему сожалению, завязки на платье не порвались, швы нигде не расходились и даже небольшой каблук (который я так усердно пыталась оторвать) на чёрной туфле не сломался. Мне ничего не оставалось, как принять свою участь и отправиться в школу на бал. Неделю назад я хотела туда и даже с нетерпением засыпала каждую ночь, но вчера ночью меня внезапно озарило. Я боялась, что класс придумал какую-то шутку надо мной, чтобы уж точно опустить меня на глазах у всей школы, боялась, что Харли подхватит их после моей ярой ненависти к нему. Наверное, этого я боялась больше всего, потому что бесповоротно увязла в своих чувствах к нему. — Ну что, ты готова? — сидя в машине перед школой, Мэй повернулась ко мне, сжав мою холодную руку. — Не очень... — взглянув на тётю слезливым взглядом, пытаясь намекнуть, что хочу домой, я вздохнула. — Мне очень страшно. — Я тоже боялась своего первого бала, — проговорила женщина. — На нём я впервые встретилась с твоим дядей. Ох, он тогда поразил меня в самое сердце! Как же мы долго танцевали... — она ненадолго замолчала, предаваясь приятным воспоминаниям. — Я уверена, что если ты пойдёшь на бал, то это изменит твою жизнь. — Ты правда так уверена? — мне хотелось рыдать от того, насколько проницательной она была. — Определённо, — шатенка кивнула и улыбнулась мне улыбкой, которая вселяла светлую надежду. — Хорошо, — кивнув, я проверила сумочку на наличие телефона, а когда удостоверилась, что не забыла его, то схватилась за ручку машины. — Вот, возьми, — тётя вдруг удержала меня за запястье и протянула мне аккуратное золотое колечко с небольшим кроваво-красным рубином в центре*. — Я специально подбирала его под цвет платья. — Какая красота! — я некоторое время разглядывала рубин, который из-за падающих на него жёлтых лучей уличного фонаря переливался из кроваво-красного в золотые цвета. — Спасибо! — Беги, а то опоздаешь, — усмехнулась тётя, а когда я уже вышла, то продолжила: — Заеду за тобой в девять. — Люблю тебя! Я стояла и смотрела, как машина тёти скрывалась из виду, а на душе внезапно стало тепло, словно расцвёл май. До весны ещё рано, ведь середина декабря на дворе, а что-то тёплое грело меня изнутри. Вздохнув, я развернулась на пятках и направилась к школе. Под ногами приятно хрустел выпавший снег, а в груди пели птицы. Войдя внутрь, я быстро переобулась в гардеробной и, повесив своё пальто на крючок, направилась к спортивному залу. С каждым шагом мне становилось всё труднее преодолевать себя и идти дальше. Я слышала музыку, где-то разговаривали ребята, а моей уверенности становилось всё меньше и меньше. И вот, я вижу большие двери спортзала. Сердце стучало как бешеное, готовое выпрыгнуть, как я и хотела когда-то, но сейчас я глубоко вздохнула и открыла дверь. Внутри был приглушённый свет, всюду стояли одетые в бесподобные платья девушки и в строгие костюмы юноши. Глаза судорожно кого-то искали, и я даже знала, кого, но упрямо посылала мозгу сигналы отмены. Я нисколько не хотела увидеть Харли здесь. Нет уж, увольте. Я видела Меделин в толпе одноклассников и не только, а две её шестёрки стояли чуть поодаль, наслаждаясь пуншем. Тихо играла музыка, ребята болтали, так что чьих-то любопытных разговоров я бы не услышала. Не зная, чем себя занять, я пошла к другому столику с пуншем, чтобы не попасться на глаза этой троице. Когда напиток разлился по горлу, вмиг стало легко и как-то хорошо. М-да, пунш был очень вкусным. Но не успела я насладиться вкусом, как вдруг услышала голос: — Эй, Паркер! — это был один из моих одноклассников, который спорил с Харли – Флэш Томпсон. — Неужто думаешь влюбить в себя Кинера этим платьем? — Не мог бы ты замолчать, Томпсон? Я ничего не могла. В моих силах было лишь прыскаться ядом. Но те, кто знают, что скрывается под этим ядом, видели меня насквозь – побитую, жалкую, слабую. Я была обычной отличницей, серой мышкой, отличающейся, разве что, острым языком, но постоянно давление ломало меня, и я почти всегда была на грани слёз. Я чуть не расплакалась из-за того, что такой идиот, как Флэш, догадался, что я выбрала это платье именно из-за Харли Кинера. Я отлично знала, что его любимый цвет – красный, и что он питал какие-то нежные чувства к бархату, ведь Харли сказал: «он такой мягкий, будто я касаюсь облака». Я всё это прекрасно знала и поэтому купила это платье! Я себя так ненавижу... — Ох, неужели это Петра Паркер? — сзади я услышала противный голос Меделин. — Ах, видимо, ты тот случай, когда маленькая гусеница превращается в большую гусеницу, — парни передо мной прыснули со смеху. — Мне так жаль Харли. Бедный мальчик, как он только живёт, зная, что ты влюблена в него? — Оу, Меделин, это было... — голос организатора бала перебил Флэша, который наверняка хотел похвалить рыжую за свои точно попавшие в цель плевки ядом. — Дорогие девушки и юноши! — музыка стала ещё тише, а одетый в классический костюм администратор стоял у микрофона. — Я хотел бы от всей души пожелать вам удачи в предстоящих экзаменах, чтобы вы радовали учителей и близких, и чтобы следующий год вы провели замечательно! А сейчас попрошу вас разделиться на пары и станцевать медленный танец. Спасибо! После того, как мужчина отошёл от микрофона, заиграла медленная музыка. Я сглотнула ком и попыталась унять жар в глазах, готовый разразиться слезами от насмешек, и оглянулась. Ни Меделин со своими подругами, ни Флэш со своей свитой не расходились на пары, вероятно предпочитая танцу издевательства надо мной. Как только я хотела развернуться и уйти из зала, проклиная всё – начиная от Харли и заканчивая тётей Мэй за то, что вселила в меня ложную надежду, – вдруг кто-то преградил мне путь. Подняв голову и увидев свою ходячую проблему, я попыталась обойти его, но Харли положил мне руки на плечи и заставил посмотреть на себя. — Потанцуешь со мной? — спросил он, а мне захотелось завыть – так крупно на неудачи мне ещё никогда не везло. — Не хочу, — фыркнула, дёрнув плечом, чтобы скинуть с себя его ладони. — Хм, значит ты хочешь и дальше продолжать слушать те гадости, что говорит Меделин? — равнодушно хмыкнув, юноша посмотрел поверх моей головы на рыжую. — Если ты и правда спасёшь меня от неё, то пойдём быстрее, — мне и думать не нужно было, чтобы понять, к чему вёл парень. Мне действительно до боли в груди было неприятно слышать то, что вылетало из маленького рта Шилдс. Иной раз хотелось ударить её по губам за то, что они говорят такие гадости, но это всего лишь мои фантазии – я на такое не способна. Схватив Кинера за запястье, я резвым шагом направилась подальше от этой противной компашки, по дороге стараясь не споткнуться и не подвернуть ногу – на каблуках не побегаешь особо. Когда мы остановились, я ещё какое-то время не могла заставить себя повернуться к шатену, потому что боялась. Боялась, что он тут же всё прочтёт у меня в глазах, а ведь у меня на лице написано, как мне больно находиться рядом с ним. Я прекрасно знаю и понимаю, что все его «ухаживания» были ничем иным, как безобразным враньём. Но я ничего не могу с этим поделать – он выиграл тот спор, потому что я безповоротно влюбилась в него. — Петра, не подаришь ли мне этот танец? — когда он подал голос, я медленно обернулась и посмотрела на его ладонь, спрятанную в белую перчатку. — Только чтобы Меделин какое-то время не доставала меня, — и только после этих слов я вложила свою руку в его. Он кивнул и, сжав мою ладонь, выпрямил руку в сторону, а вторую положил мне на талию. Пытаясь держать себя и свои чувства под контролем, я другую руку положила ему на плечо. Если бы не было всей той истории со спором, то я, пожалуй, не отталкивала бы Харли, как делала это до сих пор. Не ругалась на него и не прыскала бы ядом. Я думаю, мы были бы хорошими друзьями. Но одно оставалось бы неизменным – я была влюблена в него. И со временем это чувство крепчало бы, потому что я всё больше и больше сближалась бы с ним. А в конце меня бы ждал яркий финал в виде взрыва чего-то важного у меня внутри, потому что я не способна выдержать эти чувства одна. Мне жизненно необходимо кому-то рассказать об этом, именно поэтому в свою историю случайной любви я посвятила тётю Маргарет. Она женщина такая, что выслушает, покивает головой пару раз, а потом что-нибудь такое выдаст, что ввело бы меня в заблуждение. И это не было бы советом забыть, отречься от чувств, или упорно добиваться взаимности, нет. Это было бы что-то настолько абстрактное и жидкое по составу, что звучало словно вода – в нём бы не было ничего, мол, додумывай, как говорит сердце. За это я и любила Маргарет. Но на удивление всё было в порядке: Меделин пока не подходила, чтобы как-нибудь задеть меня, а Харли ни на дюйм не приблизился и не сжал крепче руку на моей талии, что выдавало бы его волнения. Значит, он не чувствует того же, что и я. Я это и так знала, но шальная мысль продолжала греть мне сердце. Мне ведь известно, что прекрасный принц не появится, а Спящая красавица, возможно, давно уже умерла. — Теперь ты дашь мне объясниться? — как гром средь ясного неба. Я резко взглянула на Харли, на секунду утопая в его глазах. — Увы, мне не сбежать, — как можно небрежнее пожав плечами, я отвела взгляд в сторону, чтобы оставлять свой разум трезвым. — Когда Флэш поспорил на то, чтобы я вскружил голову нашей серой мышке, то есть тебе, я рассчитывал, что это будет всего лишь игра. Думал, ты слишком занята учёбой и не шибко высокого мнения о себе, чтобы мои действия хоть как-то тебя задели, — начал Кинер, а звучало всё так заучено, будто он каждую ночь перед сном читал это с листа, чтобы выучить. — Я думал, что выиграю спор и забуду, но что-то пошло не так... — Например то, что я тоже живой человек с настоящими чувствами и отнюдь не каменным сердцем, — злобно фыркнула, на что шатен усмехнулся. — Всё было отлично, пока я не влюбился в тебя, Петра Паркер, — он улыбнулся, будто был доволен собой, что рассказал мне об этом. — Что... — Всё то время, которое мы проводили в библиотеке, я силился понять, почему так странно чувствую себя рядом с тобой, пока не решился поцеловать... — он замолчал, а его голос звучал всё тише. Этого точно не было на его листе. — Но впервые возникло это чувство давно, во время наших прогулок. Ты прямо светилась, когда я покупал тебе сладости, и тогда я неосознанно решил, что хочу делать тебя счастливой. Когда ты смеялась с моих глупых шуток, которые я наскоро придумывал, лишь бы увидеть твою улыбку. Я помню, как ты стеснялась, когда из-за того, что библиотека не работала, мы пошли к тебе домой. Ты так нервничала, показывая свою комнату, — смешок. — Я влюблён в эти моменты. Я влюблён в тебя. — Серьёзно, без намёка на какую-нибудь затянувшуюся шутку, произнёс Харли. Я замолчала, не зная, что ему ответить. А что я могла сказать? Я до сих пор не была уверена, что это всё не плод моего возбудившегося воображения. Мысли запутались, закручиваясь в плотный комок, в котором я не могла найти ни одного рационального умозаключения, чтобы наконец выдать ему ответ. Мне очень хотелось надеяться, что всё то, что он сказал – абсолютная правда, ибо ещё одной лжи от него я могу не перенести. Но взглянув на него, все сомнения ушли сами собой, внутри растаял декабрьский снег, а вместо колючек вокруг моего измученного сердца распустились цветы. Во мне будто расцвела весна. Я уверена, что сейчас в моих глазах светило по солнцу, и каждое из них было вдвое ярче того, что на небе летом. Танец неожиданно быстро закончился, но Харли не отпустил меня, как должен был по завершению музыки. Он притянул меня к себе и обнял так крепко, что все мои разбитые кусочки постепенно склеивались. Я чувствовала тепло его тела, а спиной его горячие ладони. Только сейчас я поняла, что всё это время отчаянно нуждалась в этом – в его объятьях. ─ Ты хочешь быть той, кому я рассказываю свои секреты, или той, о ком они? ─ чуть наклонившись, прошептал он мне на ухо. Я немного отстранилась и, глядя то в один глаз, то в другой, ответила: ─ Той, кто делит их с тобой. До сих пор я была абсолютно точно уверена, что сказок не существует, а прекрасных принцев и подавно, но Харли сломал мою уверенность в этом. Зато то, в чём он мою уверенность не сломил, так это в том, даже после самой тёмной ночи наступает рассвет.