Вода

Президент студсовета, Теру Минамото. Отлично учится, популярен не только у девушек, но и у парней, потомственный экзорцист. Чёртов идеал. Куда же до него Акане, парнишке, который с детства сохнет по одной-единственной своей любви, и то, безответной? Куда же до него Акане, который никогда не занимает первые места по результатам тестов? Куда же до него Акане, который, в конце концов, втюрился в этот самый идеал? Его удел - выполнять свою работу вице-президента, изредка поглядывая сквозь очки на Минамото. Теру ведь потомственный экзорцист, ему не то что дела до Акане нет, ему, вероятно, противно общество Первого. Минамото ненавидит призраков, в том числе и тайн. Как, впрочем, и Акане. И плевать, что Акане Аой, Первая школьная тайна Академии Камоме, вовсе не призрак, он ведь тайна, а, значит, опасен для общества. Думать об этом больно и неприятно, а осознание того, что человек, которого он любит, ненавидит его, пронизывает тело вице-президента тысячами острых иголок, оставляя после себя лишь липкий страх. Акане не страшно быть отвергнутым. Он уверен в отказе, так что даже пытаться не будет. А зачем? Можно ведь просто смотреть на толпы фанаток и фанатов, вешающихся на президента, к которому он испытывает уже не притворное отвращение, и даже не дружеские чувства. Любовь – слово странное, но не на столько, как его значение. Да и как там говорят? Любовь зла, полюбишь и козла... Козла. Хаха, так и есть. Козёл, вечно пытающийся как-то приструнить первого, как-то ему насолить, что-то испортить. Он ведь первый. С нервами стоит быть аккуратнее. Каждый раз просто видя, как поступает с ним Минамото старший, и как он же поступает с ним заставляет сердце защемить. Чёрт. Он сидит в кабинете и выполняют свою привычную работу. Теру подозвал Акане и просто попросил его отнести одну из папок старосте какого-то там класса, при этом нахально улыбнувшись. Издевательски. "Издевается. Он издевается. Надо мной. Всегда. Всегда издевался и всегда будет издеваться." – куча подобных мыслей штормом пронеслось в голове. Срыв подкрадывается украдкой, без видимых на то причин. Это происходит не так, как все описывают – ноги Аоя становятся ватными, а из глаз просто льются слёзы, дыхание сбивается. В голове нет ничего. В голове пчелиный рой из безумных идей. В голове пустота. В голове шторм, потоп, цунами, и вообще любое опасное природное явление. Там есть что угодно, но нет ни одной здравой мысли. Они пропали, исчезли, просто растворились. Голос Теру звучит обеспокоенно и удивлённо: –Акане, всё хорошо...? На этом парень не выдерживает и сбегает. Слышит за собой быстрые шаги и, пытаясь запутать преследователя, выходит с лестницы на втором этаже, а после, пробежав дальше, поднимается по второй лестнице. Шагов больше не слышно. Парень выбежал на крышу и забежал в угол, который сложно увидеть с выхода. Ветер здесь сушил мокрое от слёз лицо и успокаивающе трепал медные волосы. Ему уже не хотелось ничего. Совсем-совсем ничего. Абсолютно ничего. –Акане-е-е! Голос Теру раздался со стороны выхода на крышу. Аой зажал рот ладонями и вжался в угол спиной, пытаясь как можно лучше спрятаться и не издавать лишних звуков. Ему страшно. Очень. Но экзорцист его находит. Находит и чувствует вину, хотя не понимает, что произошло именно сейчас. Но всё равно почему-то обнимает тайну и шепчет так нежно и непривычно для него самого. –Прости... Пожалуйста, прости меня. Я не полностью понимаю, но, похоже, я виноват. Пара совершенно обычных слов переворачивает мир Аой вверх ногами, и успокаивает его. Внутри него – штиль, уже никак не буря.

–Придурок.