Ещё одна чаша вина

      Если в какой-то из моментов своей жизни Цзян Чэну действительно хотелось умереть, то сейчас он был полностью готов хоть провалиться сквозь землю, лишь бы не испытывать стыд и неловкость рядом с Лань Хуанем. Глава ордена Лань так внезапно и не вовремя появился у лазарета, словно по зову мстительной судьбы Ваньиня. Сколько уже раз вселенная мстила ему за ошибки, и он достойно принимал все удары, но это уже было выше его сил. Как бы они с Не Хуайсаном не старались восстановить события той пьяной ночи — ничего вспомнить не удалось. Чтобы то ни случилось вчера, сейчас они обо всём узнают. Вернее, узнает Цзян Чэн, ибо пока Лань Сичэнь встретился только с ним. Они вместе неспешно прогуливались по саду Облачных глубин, не говоря друг другу ни слова. Не Хуайсан благополучно отлёживался в лазарете даже не догадываясь о том, куда пропал друг. Ваньинь решил, что если сегодня кому и суждено потонуть в этой пучине стыда и позора, то только ему. Цзян был готов принять весь удар Лань Сичэня на себя. С одной стороны было страшно узнать, что же он такого натворил, что наутро оказался в столь "интересном" положении, а с другой — ну его нахуй! Жил же он себе всё утро без этого знания — проживёт и всю жизнь. Правда, скорее всего, ему бы пришлось распустить орден и всю оставшуюся жизнь прожить в изоляции ото всех, но это так, лирическое отступление. Может быть, всё на самом деле не так уж и плохо? — Цзян Ваньинь, — обратился к нему Лань Хуань, — ты не видел Не Хуайсана? — Нет! — резко ответил Цзян Чэн. — А что? — с опаской спросил он. — Просто вчера он сиганул из моих покоев прямо в окно. Я его так и не нашёл, как бы не сломал себе ничего. "Казалось бы, хуже уже не может быть и вот", — подумал Цзян Чэн, узнав новую информацию об их ночных похождениях с Не Хуайсаном. Он встал как вкопанный и ждал, когда же Лань Хуань начнёт разбор полётов или хотя бы окинет его недобрым взглядом, ибо по всей видимости то, что главы орденов натворили вчера вместе было в миллион раз хуже того, что они сами могли представить. Да, они ничего не помнили, но похмелье не оправдание. Цзян Чэн ждал, когда им придётся ответить за всё.        Но вот они с Сичэнем стоят минуту, две, три, а лицо Цзэу-цзюна оставалось таким же невозмутимым. Словно ему вообще было нечего сказать Ваньиню, словно не было ни той ночи, и он не видел упитых вусмерть друзей, творящих полный хаос. "Уж лучше бы он рвал и метал", — подумал Цзян Чэн, смотря на его одухотворённое лицо. Молчание, повисшее между ними сильно угнетало, так что Ваньинь решился на отчаянный шаг, и чтобы не откладывать неизбежное, всё-таки спросил главу Лань прямо: — Лань Хуань, скажи честно, насколько сильным был ущерб, который мы с Не Хуайсаном нанесли твоему ордену. И, возможно, ментальному здоровью.       Лань Сичэнь лишь удивлённо округлил глаза. — О чём ты?       Теперь и Цзян Чэн был слегка озадачен. — Ну как же, вчера мы с Не Хуайсаном выпили и… — И прилетели на мечах в мой орден, да. Потом вы выпили ещё немного и оба рухнули спать. Правда, я все ещё переживаю как эту ночь провёл брат Не, но думаю, раз ты так спокоен, то с ним всё хорошо. — Да он в порядке, меня больше волнует, что именно мы делали. — Ну вы пили, много пили, потом Не Хуайсан сказал, что очень хочет есть. В это время под окнами столпилось целое семейство кроликов. И стоило брату Не их увидеть, как… — Только не говори, что он, — прервал Лань Хуаня Цзян Чэн, но в итоге сам запнулся не в силах подобрать уместные слова. — Нет, что ты, — смекнув к чему клонит Ваньинь, мигом устранил недопонимания Сичэнь. — Он просто выпрыгнул за ними в окно, и больше той ночью я его не видел.       Кроме тяжёлого вдоха облегчения в этой ситуации более ничего не было уместно. Лишние слова либо могли всё усугубить, либо заставить Цзян Чэна узнавать всё новые шокирующие подробности самой позорной для их кланов ночи. Лучше было остановиться здесь, вчера они просто выпили, а Не Хуайсан проделал нереальный трюк через окно в попытке догнать семейство кроликов. Звучало всё ещё абсурднее некуда, но всяко лучше того, что могло бы быть, или что успел уже напридумывать про себя Цзян Чэн.        Они ещё немного прошлись по саду и вновь оказалась у порога лазарета, где их уже ждал Не Хуайсан. Вид "старшего брата" взволновал его, но взглянув на спокойное выражение Ваньиня, Не Хуайсан понял, что переживать не о чем. По всей видимости все вопросы уже были улажены.        Лань Хуань и Не Хуайсан обменялись приветствиями. Прошло достаточно времени, чтобы их отношения вновь пришли в норму, и они больше не чувствовали себя неуютно друг с другом. В конце концов, Лань Сичэнь не отказался выпить с "младшим братом".       Лань Хуань проводил обоих до самих ворот и пожелав им добраться в целости и сохранности, направился обратно. По пути домой Цзян Чэн пересказал Не Хуайсану всё, что узнал о прошлой ночи от Сичэня. Глава ордена Не взял с Ваньиня слово, что об этом не узнает больше ни одна живая душа. Цзян Чэн был полностью солидарен, они должны были унести этот позор собой в могилу. Лань Хуань также пообещал, что не позволит распространиться ненужным слухам.       Недалеко от Юньмэна Не Хуайсан отправился своей дорогой, прямиком до Цинхэ. Добравшись до своего ордена, Цзян Чэн отправил срочное послание в орден Не — встретить на границе Не Хуайсана. Он, несомненно, мог бы дойти сам, но мало ли что могло повстречаться ему на пути. Лучше было перестраховаться. Не пристало главе уважаемого ордена разгуливать по пустым дорогам средь бела дня.       Сразу по возвращению Цзян Чэн влился в повседневную рутину и дела ордена. Вновь куча бумаг и неотложных дел — всё вновь вернулось на круги своя. К концу дня он был таким уставшим, что совсем и забыл, что всего десять часов назад он проснулся в комнате Лань Хуаня, а прошлой ночью они с Не Хуайсаном напились до беспамятства и на своих двух мечах добрались до Облачных глубин. Всё казалось похожим на сон.       Двери в зал пристани лотоса распахнулись с такой силой, что чуть не снесли двоих постовых, стоящих за ними. В главный зал, где Цзян Чэн обложил себя работой, влетела Фея и громко завыла, объявляя о своём прибытии. Следом за ней в зал прошёл Цзинь Лин.  — А-Лин? Что ты здесь делаешь в столь поздний час?       За окном уже вечерело, а от Ланьлин Цзинь до Юньмэна путь неблизкий.  — О том же я вчера спросил и тебя, когда ты вместе с главой ордена Не явились ко мне в орден и потребовали, чтобы вам запекли одного павлина.       Цзян Чэн почувствовал, как пол под его ногами провалился, и он упал в бездну, из которой нет пути назад.

***

      Прошлой ночью. Орден Ланьлин Цзинь. — Подождите, подождите, — полусонный Цзинь Лин устало потирал слипшиеся глаза, пытаясь сфокусироваться на том, что ему говорят и постараться принять тот факт, что его дядя (глава одного великого ордена) и Не Хуайсан (глава не менее великого ордена) сейчас сидели перед ним, когда время заполночь, и оба явно пьяны. — То есть вы хотите сказать, что проделали весь этот путь от Юньмэна до моего ордена просто потому что хотели запечь павлина на закуску?       Оба утвердительно вполне серьёзно закивали головами.       Ситуация была, конечно… Странная. Как минимум. Нет, Цзинь Лин, естественно, знал, что его дядя любит пить, но за последние лет десять он не напивался настолько, чтобы с серьёзным видом врываться в чужой орден посреди ночи требовать подать ему запечёного павлина прямо сейчас, прямо в эту секунду. Ладно, Не Хуайсан, но от Цзян Ваньиня — образца чести и благоразумия среди заклинателей, такого никто не ожидал.       Цзинь Лин переглянулся со своим слугой, который и разбудил его, оба понимали, что это нельзя просто так оставлять. Это не означало, что они прямо сейчас возьмут и поймают для них павлина и зажарят до хрустящей корочки. Это означало, что им нужно вдвоём спровадить этих двоих в их кланы, пока их никто не увидел, и по всем орденам не пошли дурные слухи. Было принято решение запереть Ваньиня и Хуайсана в покоях Цзинь Лина, пока оба не проспятся, а утром отправить восвояси. Но было бы всё так просто. Потерявшие часть адекватного сознания, главы орденов требовали ещё выпивки, создавая ненужный шум, на который вот-вот должны были сбежаться остальные слуги.  — До утра им точно нельзя тут оставаться, — сказал Цзинь Лин, отведя слугу сторону. — Нужно отправить их туда, где они точно смогут пережить эту ночь, под чьим чутким и круглосуточным наблюдением будут в безопасности до самого утра. Тот, кто хорошо их знает и даже возможно сможет привести их в чувства, — чем больше Жулань рассуждал об этом тем чётче вырисовывался образ нужного им человека. И от одной только мысли о том, во что это могло вылиться, становилось страшно. — Тот, кто тоже любит хорошо выпить, — поздно присоединился к рассуждениям слуга. — О! Это же как раз о вашем втором дяде Вэй Ус… — Я знаю! — перебил его Цзинь Лин. — Я знаю. Именно поэтому не спешу с выводами. Быть может мы продержимся до утра? — из незакрытых дверей покоев, в которых они оставили Цзян Чэна и Не Хуайсана, в стену прилетел фарфоровый графин. — Хороший удар, Ваньинь! — донеслись торжествующие пьяные возгласы Не Хуайсана. — Глава Цзинь, несите ещё фарфор! Ик! В конце мы сделаем тиару! Ик! — Нам срочно нужен Вэй Усянь, — обречённо заключил Цзинь Лин.        В стену прилетел и разбился вдребезги ещё один кувшин. — И клей, — добавил после этого слуга, глядя на осколки битой посуды на полу. — Много клея, — поддержал его Цзинь Лин.       Они совершенно не представляли каким образом Вэй Усянь сможет добраться до Ланьлин Цзинь за одну ночь, так что план изначально был обречён. Однако, Цзян Чэн всегда говорил, что Цзинь Лин ребёнок отмеченный солнцем, и по жизни его всегда будет сопровождать удача. Посреди ночи к ним в двери постучался ещё один незваный гость в соломенной шляпе и верхом на осле. — Вот ведь как забавно вышло, да, А-Лин, тебе тут, смотрю, моя помощь нужна, и вот он я, тут как тут! — словно малое дитя во всю хохотал Вэй Усянь.       Старейшина Илин был, как обычно в своём репетуаре. Вечно весел, вечно строил из себя дурачка. Услышав рассказ племянника и слуги о случившемся, он даже не удивился, а лишь сделал вид. Дело тут явно было нечисто.  — Позволь узнать, что ты делал в окрестностях Ланьлин Цзинь в столь поздний час? — пока Жулань вёл его в покои, в которых удерживали Ваньиня и Хуасана, решил устроить дяде допрос с пристрастием. — Всё это очень странно, не находишь? — обратился к нему с новым вопросом племянник, уже не скрывая, что в чём-то подозревает Вэй Усяня. — Ну ты же знаешь, — он замешкался, словно не мог придумать оправдания, — я лунатик! — выпалил он так, словно это звучало убедительно. Но в такую байку даже наивный слуга Цзинь Лина не поверил и покосился на старейшину Илин сильнее своего господина. — Да, лунатик! Хожу во сне! Да что там хожу, летаю! — продолжал оправдываться Вэй Усянь, но по равнодушному лицу Жуланя понял, что это бессмысленно.       Он тяжело вздохнул и протянул к Цзинь Лину обе руки, признавая тем самым вину: — Ладно, Цзинь Лин, ты меня поймал. Признаюсь! Я не лунатик, а нахожусь здесь, потому что Яблочко сбежал из стойла и мне пришлось искать его пару дней. След привёл меня сюда, но в Гусу возвращаться было уже поздно, поэтому я решил, что ты не откажешь мне в своей милости и позволишь переночевать здесь.       Цзинь Лин вновь оглядел дядю с головы до пят. Низ его ханьфу, как и обувь были в грязи и траве. На этот раз ему можно было поверить, но всё-таки что-то по-прежнему не давало покоя. А впрочем это было уже неважно, так как были дела и посерьёзней.        Общими усилиями им удалось усмирить двух буйных заклинателей, которые под высоким градусом начали творить ещё больший хаос. Благо Вэй Усянь знал, как совладать с пьяным человеком, он не раз вытаскивал друзей из таких курьёзных ситуаций, ибо его алкоголь не брал даже спустя рюмок двадцать, так что ему не впервой выручать напившихся товарищей. Не Хуайсана удалось ненадолго вырубить, но с Цзян Чэном вышла накладка, ибо с ним был его верный Цзыдянь, которым он искусно владел, даже будучи пьяным вдрызг. Целился он, как ни странно, больше в Вэй Ина, и даже чуть не попал пару раз, но головокружение из-за алкоголя сказывалось на меткости главы ордена Цзян. Пока Вэй Усянь отвлекал его, Цзинь Лин незаметно подобрался к дяде со спины и мгновенно обездвижил. — Бог ты мой! Ты всё-таки запомнил тот приём, которому я тебя учил! — обрадовался гордый Вэй Усянь.       Уроки, которые он давал Жуланю по самообороне от дяди, явно пошли мальчику на пользу. Не то чтобы в них была необходимость, но владеть некоторыми секретными приёмами будущему главе ордена явно не помешало бы. — Не говори ерунды! — осадил радующегося мужчину Цзинь Лин. — Я давно знал этот приём, ты тут не причём! — Ладно, понял, — усмехнулся Вэй Усянь, игриво подмигивая слегка смущённому Жуланю.

***

      Дальнейшая судьба дяди и Не Хуайсана была неизвестна Цзинь Лину, но раз Цзян Чэн был на своём месте, то следовательно и Не Хуайсан удачно добрался до дома прошлой ночью. Жулань понимал, что доверяя их жизни Вэй Ину, он рисковал за одну ночь обезглавить два великих ордена, оставив их без действующих лидеров (не то чтобы Вэй Усянь плохой сопровождающий, но лишний раз лучше не рисковать и не доверять ему столь ответственные поручения). Но что оставалось? Цзинь Лин никогда в жизни не был в такой ситуации, потому что дядя никогда так не напивался, по-крайней мере пару лет назад, а если и пил, то в гордом одиночестве. Парень боялся за него, и за то, что его могли увидеть в таком состоянии, в общем, всё смешалось в один большой страшный ком, и Цзинь Лину пришлось отдать их в руки тому, кто, казалось, точно знает, что делать.       Выслушав ещё немного подробностей о своих вчерашних похождениях с Не Хуайсаном, Цзян Чэн сперва долго переваривал услышанное, ходил туда-сюда, задумчиво тёр подбородок, пытался соотнести уже ему известное и связать всё воедино. И по итогу картина вышла неутешительная. По-крайней мере для Вэй Усяня точно. — Я эту падаль заставлю флейту свою съесть, — мрачно произнёс Цзян Чэн, смотря куда-то в пустоту.       Цзинь Лину хорошо был знаком этот взгляд. Это означало, что дядя в бешенстве.