Среди горящих обломков

Он пришёл в себя лицом вниз на грязном полу. В голове гудело, — кажется, он неплохо приложился ею, когда падал, — но усилием воли он постарался задвинуть шум подальше. С трудом перевернулся на спину, но это оказался максимум его движений — большой искорёженный кусок металла, раньше бывший полом мостика венатора, после взрыва обрушился на джедая сверху, чудом не раздавив ноги, но при этом лишив возможности выбраться из-под завала самостоятельно. Взрыв. Был взрыв, он едва успел дёрнуть назад своего спутника, прежде чем его ослепило и оглушило. Взрыв. Точно. Скайуокер! — Скайуокер? — звук вышел хриплым, каждая попытка громкого крика невыносимо жгла горло, но сейчас это были совсем не важные мелочи. — Скайуокер! Скайуокер, ты жив?! Он действительно почувствовал невероятное облегчение, услышав совсем невдалеке от себя возню, а затем и негромкий ответ: — Да. Я здесь, магистр Винду. — Хорошо, — он не смог бы себе простить, если бы Энакин погиб сейчас по его вине. — Ты цел, Скайуокер? — Я в порядке. Только не пошевелиться. Корун повернул голову — и встретился взглядами с самим Избранным, распластавшимся шагах в четырёх от него в похожей манере, по грудь погребённый под деформированными обломками. Энакин усмехнулся магистру — мол, хороша спасательная операция вышла, ничего не скажешь — и дёрнул плечами. Но металлическая плита перед его носом держала юношу крепко. — Вы можете вылезти? — с надеждой спросил Скайуокер. — Боюсь, что нет, — отрицательно наклонил голову Мейс. — Разве что… Так как руки ему вытащить всё же удалось, он воздел их в воздух, сосредотачивая Силу вокруг массивного куска обшивки, нависшего над их головами. Тот натужно заскрипел, медленно съезжая вдоль рваного края дыры, в которую они провалились, но всё-таки поддался — слегка приподнялся в воздух и был толчком отброшен подальше. Винду хотел было приняться за следующий, но тут весь остов венатора сотрясся от взрыва где-то внутри, и остатки мостика угрожающе накренились. Откуда-то сверху сорвалось несколько смятых ошмётков дюрастали, звякнувших в напрягающей близости от голов джедаев. — Стойте, стойте, — остановил его Энакин. — Я уже пытался. Так вы только обрушите на нас весь отсек. Мейс коротко кивнул, признавая его правоту, и нахмурился. — Тогда… Как мы будем выбираться из этой груды обломков? — Не волнуйтесь. Я уже послал R2 за подмогой. — Астромеханика? Корун недоверчиво изогнул бровь, но Скайуокер выглядел как никогда серьёзно. — Я доверяю R2, как себе. Уверен, у него всё под контролем. Мейс не разделял его уверенности, но возражать не стал. В конце концов, других вариантов спасения у невольных пленников разваливающегося корабля пока что не было. Некоторое время они лежали молча, прислушиваясь к тому, как где-то вдали гремят всё новые и новые выходящие из строя приборы и ломающиеся переборки. Затем Энакин, от которого и так ужасно веяло раздражением на своё незавидное положение, нетерпеливо окликнул его. — Магистр, вы меня слышите? — Да, — корун сложил руки на груди. — Что ты хотел? — Магистр, а… — Энакин запнулся, и Винду почувствовал, как в Силе вокруг Избранного заколыхалось искреннее беспокойство. — А можно вопрос? — Спрашивай. — Как думаете, мы выживем? Винду вздохнул. Юноша уже было приготовился услышать очередную лекцию о том, что смерти нет, есть только Сила, и что тело есть лишь физическая оболочка, в то время как джедай должен приоритизировать душу, духовную ценность своей жизни, которая ничего не потеряет при переходе в мир бестелесный, как бесконечно повторяли ему все старшие мастера после очередной рискованной вылазки — но магистр только устало прикрыл глаза и ответил совсем просто: — Я надеюсь на это, Скайуокер. Внезапно в дыре, открывающей над пленниками край светло-фиолетового неба, мелькнул маленький треугольничек «эфирной феи» — джедайского истребителя, который на этом пустынном планетоиде, где посреди безжизненной каменистой равнины валялся одинокий горящий венатор, не мог принадлежать никому, кроме одного из них двоих. — R2? — не успел Энакин удивиться, как рядом с истребителем мелькнули едва заметные красные чёрточки лазерных выстрелов, и вслед за силуэтом истребителя показался ещё один шаттл, побольше, преследующий «фею» на полной скорости. — Твой дроид должен был вызвать помощь, как я понимаю, а не улизнуть, бросив нас здесь, — сердито пробормотал корун рядом. — R2 справится! — горячо возразил Скайуокер, и, насколько это было возможно в его положении, сжал кулаки, проводив тревожным взглядом исчезнувшие из поля зрения кораблики. — Жми, малыш. Я полагаюсь на тебя. Избранный неуверенно покосился на Винду, ища поддержки — но тот лишь неопределённо пожал плечами и отвернулся. — Значит скоро узнаем, насколько твоя вера в твоего механика оправдана. Снова потянулись томительные минуты бездействия, доводящего Скайуокера до белого каления. Он не любил чувствовать себя беспомощным. Ему надо было вскочить, сорвать с пояса меч и с ним наперевес броситься в гущу битвы, а не лежать в одном положении уже неизвестно сколько времени, не имея возможности даже сменить позу. В такой ситуации оставалось только одно — говорить. — Магистр Винду. — Что тебе, Скайуокер? — Так что делал здесь мандалорский шлем? И почему он оказался начинён взрывчаткой? За что вас хотят убить? Мейс огляделся и, краем глаза заметив знакомый серебристо-синий отблеск в углу, притянул к себе Силой то, что осталось от этой импровизированной бомбы — помятый кусок бескара с обломанной антенной вспомогательного бинокля и треснувшим чёрным стеклом визора. — Этот шлем принадлежал охотнику за наживой, убитому мной на Джеонозисе, по имени Джанго Фетт. Энакин закашлялся. — Вы о… прототипе клонов? — Да. Как ни странно, у Джанго был сын. Ну или клон, которого он считал своим сыном. Того звали Боба Фетт. — Кажется, я вспомнил, — протянул Скайуокер, наморщив лоб. — Оби-Ван упоминал его в своём отчёте по Камино. — Верно. Боба тоже был на Джеонозисе, когда его отец умер. Он видел, как я убил его. — Ох. Это… осложняет дело. — Ещё бы. Винду сдвинул брови, большим пальцем задумчиво проводя вдоль скола на сломанном визоре. — Магистр, — юноша невольно понизил тон, потому что вопрос казался ему несколько дерзким даже для подобных обстоятельств. — Вы сожалеете о том, что сделали? Скайуокер зажмурился — ожидал, что корун за подобное любопытство накричит на него или может швырнёт чем-нибудь тяжёлым — но голос Мейса остался таким же спокойным, и в нём даже зазвучала какая-то доверительная нотка, словно он был благодарен за возможность поделиться с кем-нибудь. — В какой-то степени — да. Тогда, на арене Петранаки, мне пришлось сделать такой шаг, потому что он был единственным верным. Но это всё было лишь последствием. Настоящий выбор у меня был несколькими минутами раньше, там, на балконе, когда я приставил меч к горлу графа Дуку. И я… замешкался. Я позволил своим чувствам сделать выбор за меня. Как видишь, вот к чему это привело. — Что вы имеете в виду? — Уязвимые точки, Скайуокер. Думаю, в Храме ты не раз слышал об этой моей способности Силы, не так ли? — Ну… да, — Энакин выудил из памяти пару обрывочных воспоминаний с общих лекций для падаванов. — Вы в Силе видите куда надо с первого раза бить так, чтобы противник больше не встал. Мейс усмехнулся. — Определение грубое и примитивное, но в принципе верное. Однако, это работает не только на оппонентов, но и на события. В тот момент на балконе Дуку был уязвимой точкой этой войны. Убей я его, и не случилось бы ни битвы на арене, ни всех последующих событий. Да, я бы пожертвовал собой, подставившись в этот момент под бластер Фетта, и, возможно, тобой и твоими друзьями, но я бы забрал с собой жизнь Дуку и тем самым спас сотни других. Но я этого не сделал, Скайуокер. Я выбрал защитить вас — тебя, мастера Кеноби и сенатора Амидалу. И война началась. — Магистр… Если бы он мог, Энакин сейчас положил бы руку в жесте поддержки на плечо коруна, который совсем помрачнел и замолчал, уйдя глубоко в свои размышления. Он никогда не думал, что Мейс Винду, этот вечно холодный и непроницаемый джедай, казалось, живущий одним лишь настоящим и не ведающий сомнений, мог иметь такие мотивы сражаться за Республику. Но завал всё ещё мешал ему. Поэтому, призвав на помощь весь свой скудный опыт по душевным разговорам, Избранный постарался приободрить магистра. — Вы сказали, что готовы были пожертвовать собой. Но вдруг Дуку оказался бы не единственной проблемой? А если бы война всё равно началась? Дроиды ведь были готовы, а все Сепаратисты — в сборе там же! Тогда Орден точно не смог бы обойтись вас, магистр Винду! Так что… Я не думаю, что вы сделали неправильный выбор. И вы точно не должны винить себя в том, что остались в живых! — Вот как, — недоверчиво хмыкнул Мейс. — Да, вот так. Энакин попробовал поставить себя на место магистра — вот он заносит меч над Дуку, и видит, как в голубом свечении плазменного луча панически расширяются зрачки графа. На одной чаше весов — его маленькая смешливая Асока, или его обожаемый мастер Кеноби, или милая Падме, или... или все они вместе, пусть так. На другой — любые ужасные последствия, которые обязательно произойдут, если лезвие не коснётся горла ситха. Вот он колеблется и упускает момент — война происходит, многие погибают, но он сражается плечом к плечу с теми, кого он любит. А вот он сдвигает меч… И… И ничего. Потому что он никогда не предпочёл бы Дуку Асоке и остальным. Пусть напасти, пусть ужасы, последствия, пророчества — он согласен, если рядом будут они. Скайуокер постарался изобразить себе новость о своей смерти — плачущую Асоку, застывшее лицо Оби-Вана, побледневшую Амидалу. И немедленно ощутил, как кровь буквально закипает в жилах. С какой стати? Пусть он рисковал собой много раз, пусть он бывал поспешным и не самым рациональным в своих решениях, но он никогда бы не позволил себе жалеть о том, что, например, спас Асоку, когда добровольно открыл этому наёмнику Бейну их драгоценный ювенальный голокрон. Обида за подобную несправедливость резко свернулась в желудке, и, прежде чем он смог себя удержать, слова уже выплеснулись наружу. — Магистр, вы правда так легко были готовы отдать свою жизнь ради какого-то возможного шанса, подсказанного Силой? Разве у вас нет кого-то, кто не сможет простить вам такой жертвы? Даже если бы она оказалась хоть немного оправданной?! Винду моргнул, не сразу переварив сказанное. — Эмоциональные связи, Скайуокер, Орденом не поощря… — Да плевать, что там поощряется, а что нет! Как будто вы на самом деле уверены, что все десять тысяч джедаев ходят строем и поют в один голос одну и ту же песню! Я спрашиваю лично вас, магистр — у вас есть тот, кто с радостью дал бы вам хорошую пощёчину за такие слова? Тот, к кому вы бы хотели вернуться сейчас, вместо того чтобы гнить в этой треклятой ловушке?! На последних словах Энакин, уже не стесняясь, перешел на крик, а затем, наконец осекшись, резко оборвал свою тираду и тяжело откинулся назад, переводя дух. Звенящая тишина накрыла обоих. Приступ внезапной ярости постепенно отпускал, и Скайуокер только теперь начинал потихоньку осознавать, что, как и кому он только что наговорил. Нехороший холодок пробрался вверх по его позвоночнику. Вот теперь он был бы даже рад, если бы магистр бросил в него чем-нибудь поувесистей, избавив от этой глупой неловкой паузы. На этот раз взрыв прогремел практически под ними, где-то уровней на десять ниже. Джедаев подбросило в воздух, и, прежде чем они успели воспользоваться этим моментом, вниз с душераздирающим скрипом сорвалась висевшая на петлях добрая половина всей приборной панели крейсера, надёжно прижав весь завал обратно. Пол из последних сил затрещал, но выдержал. — Твой дроид что-то долго, — заметил Мейс. — Должно быть ему не удалось доставить сообщение. Энакин промолчал. Где-то снова что-то взорвалось, и мостик опять нещадно тряхнуло. Последние ещё держащиеся куски верхней палубы предупреждающе зашатались, и Скайуокер едва успел отвернуть голову влево, когда у самого его уха со скоростью небольшого снаряда отскочил от пола острый осколок транспаристила. Винду поймал осколок Силой и отлевитировал его прочь в груду мусора. — Спасибо, — тихо поблагодарил юноша. — Извините, магистр, что я так сорвался. Я бы никогда… — Я понимаю, — перебил его корун. Он сделал паузу. — Мне уже говорили это. И пощёчина, к твоему сведению, была вполне болезненной. Глаза Энакина округлились от удивления так, что он даже стал немного смахивать на родианца. Юноша глубоко вдохнул, всё ещё неверяще смотря в сторону магистра, а потом выдохнул только одно слово: — Кто? — Скайуокер, — предупреждающе произнес Винду, — Личное пространство… — Да бросьте, магистр, — отмахнулся он. — Всё равно все ваши секреты останутся погребены под этими развалинами вместе с нами самими. Я вот, если хотите знать, влюблён в сенатора. И я уверен, что она даст мне даже не одну, а две пощёчины, если я здесь погибну. Впрочем, как и Оби-Ван с Асокой. Значит, получается четыре пощёчины и два пинка в живот. — Не теряешь чувство юмора? — криво усмехнулся корун. — И правильно. Сенатор… Сенатор Амидала, что ли? Если да, то ты не очень хорошо скрываешься. — Правда? — Успокойся. Оби-Ван мне рассказал, перед тем как отправиться на Камино. Он говорил, что переживает за твою благоразумность. Я обнадёжил его, что ты поступишь правильно. — Да ну вас, магистр, — поджал губы юноша. — Зато вы, как вижу, не осуждаете. Так что раз уж вы знаете про Падме, то давайте, рассказывайте, кому удалось наложить руку на вас. Винду вновь перевёл взгляд на кусок шлема Джанго в своих руках, безотчётливо перебирая пальцами бескаровые края. Энакин даже уже было решил, что магистр ему не ответит, но Мейс покачал головой и произнёс: — В таком случае, я, наверное, должен ещё раз тебя поблагодарить за то, что ты спас его из плена генерала Гривуса пару недель назад. Сложить два и два Энакину не составило большого труда. Гораздо больших усилий ему стоило не расхохотаться. Подумать только. Магистр Винду, старший член Совета, самый неприступный джедай Ордена и… — Мастер Кот? — наконец более-менее ровно выдавил юноша. — Забрак из Совета? Иит Кот? — Именно он, — невозмутимо подтвердил Мейс. — Иит Кот. Энакин сначала подумал, что ему это мерещится от заполняющего взорванный мостик едкого серого дыма — но нет, при звуках имени мастера Кота на губах коруна и правда появилась совершенно новая, мягкая улыбка, на которую он раньше никогда бы не подумал, что магистр вообще способен. Нежная улыбка. Такая, что Скайуокеру тут же захотелось домой, в Храм, в объятья любимых людей, в несколько раз сильнее. — И давно вы… с ним? — Уже семнадцать лет. — Ого. Энакин не мог поверить своим ушам. Он хрипло кашлянул, хватая ртом горький воздух. Мозг соображал не так быстро, как обычно, но всё же Скайуокер сомневался, что и со здоровой головой смог бы так сразу осмыслить происходящее. Магистр Винду, тот, кто должен был больше всех свято чтить Кодекс, имел любовный интерес. И не просто имел, а умудрялся его скрывать на виду у всего Ордена почти два десятилетия. Первое, что пришло ему в голову на этот счёт — наверное, быть влюблённым джедаем столько времени в условиях запрета отношений было очень тяжело. Но вслух юноша спросил другое. — Как вы смогли принять это? Ни отрицания, ни медитации в поисках внутреннего контроля, ничего? — Ну почему. Всё это было, конечно. Сначала пытались от этих чувств избавиться, затем скрывали их друг от друга… В лучших традициях голонетных сериалов, Скайуокер! Магистр негромко рассмеялся, и Энакин про себя отметил, что впервые за всю жизнь в Ордене слышит смех коруна. — Сталкивались в коридорах, извинялись, по двадцать раз обсуждали одни и те же новости о том, что Валорума избрали Канцлером, и что мастер Джинн опять приволок в Храм очередную живность, которая чуть не сожрала падавана Кеноби. Потом, не поверишь, даже нарочно ужасно разругались, чтоб порвать со всем этим окончательно — да так, что тренировочный зал, где мы устроили спарринг, закрыли на ремонт на целый месяц. Скайуокер тоже фыркнул, прижимая подбородок к плечу — почему-то представлять магистра в подобном образе было крайне забавно. — И что произошло в итоге? — Хм, — Винду потёр круглое обугленное пятно на шлеме. — Как бы это объяснить… Нам просто надоело притворяться. Иит тогда сделал то, что честно говоря я сам хотел ещё давно — в какой-то момент, кажется, в библиотеке, без всяких объяснений поцеловал. А я подумал, что крифф с этим Кодексом, если от отрицания больше проблем, чем этого самого контроля. Юноша успевал только хлопать глазами, слушая то, что рассказывал Винду. Верилось с трудом, но Сила вокруг мерцала искренностью — и её теплые волны шли как раз от темнокожего джедая. — Но семнадцать лет! — присвистнул Энакин. — Под самым носом у Йоды! — Нам помогали, — уклончиво ответил Мейс. — В Ордене, как ты сам сказал, не все десять тысяч разумных чёсаны под одну гребенку. Помимо нас с Иитом, есть и другие. — И вы друг друга покрываете? — Ну… можно и так сказать. — А кто ещё? Мастер Фисто? Мастер Секура? — Энакин! На этот раз грозные интонации были уже не просто предупреждением, а действительным напоминанием о дозволенных границах любопытства. Скайуокер, извинившись, опустил голову. — Да, магистр.  — Я и так рассказал тебе больше, чем должен был. К тому же, со временем ты всё это узнаешь. Если, конечно, не планируешь расставаться со своей сенаторшей. — Вы… — Мы доверяем тебе, Энакин. Думаешь, Оби-Ван рассказал мне это просто так? — А Оби-Ван тоже… — Вот это пока что дело только самого Кеноби, — внезапно жёстко отрезал Винду. — Если он захочет тебе рассказать, он расскажет сам. Энакин потупил взгляд, сообразив, что опять перегнул палку. — Простите, магистр. Корун улыбнулся. — Ну что, готов вернуться на Корускант? — Корускант?.. — снова не понял тот — Да. Я чувствую присутствие мастера Куна. Они уже заходят на посадочный вираж. Энакин вскинул голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как небо над дырой перекрыл прямоугольный грузный LAAT, на платформе которого виднелась фигура рыжего кел-дора, а рядом с ним, среди солдат-клонов, суетилась тоненькая девчушка с полосатыми монтралами. — Асока...! — счастливо воскликнул он. — Держитесь, учитель! — донесся её ответ. — Мы уже здесь! Клоны выпустили страховочные канаты, удерживая мостик. Но перед тем, как они успели спрыгнуть к ним на помощь, Скайуокер обернулся к коруну. — Вы тоже можете доверять мне, магистр. И… спасибо вам. За всё. Мейс понимающе кивнул. — Как и тебе, Энакин.