Ничего смешного

Избранная всегда находится в центре внимания, многие хотят с ней подружиться. Но правду говорят, что настоящих друзей у человека не может быть много, будь он хоть волшебником, хоть магглом. Поначалу популярность Гарриет радует, но со временем, с пониманием той смертельной опасности из-за Того-Кого-Нельзя-Называть и его приспешников, стала по-настоящему пугать и отягощать. Уже на третьем курсе она внимательнее присматривается к окружающим. Понимание того, что многие смотрят на нее только как на Девочку-Которая-Выжила, прибавило ей ума, а осознание, что только Рон и Гермиона останутся с ней при любых испытаниях в ключевой момент ее борьбы с Волан-де-Мортом не обрадовало, а ужалило в самое сердце. Перед глазами так и плясали те моменты, когда они проводили время вместе, кажется, все пролетело в один миг, начиная от знакомства в поезде, первой разборки с троллем, заканчивая Святочным Балом и бегством со свадьбы. Не все было гладко в воспоминаниях. Но было страшно не заиметь новых. Рон будто бы нарочно вспылил из-за того, что он не принимает участия в поиске крестражей, так как не мог сказать хоть что-нибудь дельное, разозлился на подруг и ушел именно тогда, когда был им нужен. Еще и уколол напоследок: «У тебя никогда не было семьи, Гарри, ты не знаешь, что это такое!» Гермиона, когда прозвучал характерный щелчок трансгрессии, впервые горько зарыдала, не выдержав напряжения последних дней. Гарриет рассматривает ее из противоположного угла, подмечая бледность, мелкую дрожь, опущенный взгляд и опустившиеся плечи. Она смотрит на нее внимательно, теряясь в мыслях. Гермионе тяжело. Ей очень тяжело. Так, как, наверное, Гарриет еще никогда не было. Она самостоятельно, взмахнув палочкой, осталась сиротой. Она читает и думает в последние часы больше, чем когда-либо, понимая, что шансов отыскать искомое слишком мало. До Гарриет в короткий миг доходит, что она всегда понимала Гермиону, какая бы беда ни происходила. Почему-то с Роном такой обоюдности у нее никогда не было. Гарриет было одиннадцать, когда она впервые увидела Гермиону. Тогда, в тот момент, она бы ни за что не сказала, что юная всезнайка ее устраивает как личность. Разглядеть достоинства, увидеть ее внутреннюю красоту получилось постепенно, с каждым годом, проведенным за одной партой. Ее любознательность ни раз спасала Гарриет жизнь: растения, боящиеся света при поиске философского камня, бумажка о Василиске, вырванная из библиотечной книги, маховик времени; Гермиона оставалась рядом, когда был турнир Трех Волшебников, она настояла на том, что бы Гарриет стала учить их защищаться, когда Амбридж выдала бестолковые учебники для сдачи СОВ… И сейчас она плачет. На ум почему-то приходят слова, сказанные Дамблдором: «Я заметил, что ты много времени проводишь с мисс Грейнджер». По ощущениям его нет уже так давно. «Мы просто друзья», — не понятно кому шепчет Гарриет, беззвучно шевеля губами. Она чувствует смертельную тоску и усталость, когда неуверенно поднимается на ноги и медленно ступает навстречу Гермионе. Когда та поднимает голову, Гарриет заставляет себя улыбнуться, не зная, что хочет сказать этой улыбкой. Просто… По радио, оставленному Роном, звучит какая-то песня. Гарриет не совсем отвечает за свои действия, когда протягивает Гермионе руку, приглашая на танец. Та смотрит на нее удивленно, но покорно поднимается со ступенек, хватаясь за нее. Первым, что Гарриет делает, так это снимает с нее проклятущий медальон, который только усугубляет отчаяние. А потом долго смотрит подруге в глаза. Они сначала только переступают с ноги на ногу, то ли слова в песне смешные, то ли эти движения настолько неуклюжие, но они начинают улыбаться друг другу, а после кружиться. Через какое-то время не слышно ничего кроме веселого смеха. Темнота отступила, возвращая обеим кусочек убитой дементорами радости. Обе даже толком не слышат песни, чтобы хоть немного попадать в ритм. Не удивительно, что весь танец заканчивается крепкими, далеко не дружескими, объятиями. Гарриет расслабленно утыкается в плечо Гермионы на секунды, ни о чем не думая, вдыхая запах давно знакомых духов. Краем уха в это мгновение обе слышат, что песня все же закончилась. Гарриет заглядывает в глаза Гермионе, в которых теперь хоть на чуточку меньше боли и не может отвести взгляда. Та не спешит разрывать объятия и отходить в сторону. Тоже медлит. Гарриет в эти минуты понимает, что могла бы смотреть на нее так, как сейчас, всю свою оставшуюся жизнь. Ни о чем не думая, будто бы на уроках прорицания отключая мозги, она медленно приближается к губам Гермионы. Теплое мгновение, наполненное каким-то особым волшебством, наполняет легкие, в которых становится все меньше воздуха. — Гарриет… — хрипло зовет спустя минуту, Гермиона. — Что мы делаем? У Поттер не находится никакого ответа, кроме как поцеловать ее снова. И она встречает не сопротивления, а чувствует ответ на это не дружеское проявление чувств.