Umbraya Erze

      Когда люди смотрят на грозно выступающие клыки из-под губ, на это свиноподобное лицо, они считают: без паршивой овцы, – свиньи больше, – в семье не обойтись. Когда Томми смотрит на эти нежные глаза-солнышки с лучиками-морщинками и трогательно согнутые ушки с пушком, он думает: их семья – исключение. Техно сильный и мужественный, Техно даже кажется более старшим братом чем Уилбур. Его грубые, мускулистые руки, приученные к труду и битвам, обнимают Томми так, как не смогут снова коснуться ныне пропахшие порохом и дымом пальцы Уилбура. Он дарит Томми ту ласку, которую не способен дать ему Туббо, как бы Иннит не ценил их краткие мгновения воссоединений, а его молчаливая поддержка значит больше, чем тысячи слов, сказанные Ники.       Здесь, в Погтопии, бывают дни, в которые Томми встаёт раньше, чем обычно, и присоединяется к Суту в наблюдениях за выкатывающимся солнцем. Подобные дни кажутся более удачными и проходят они почему-то лучше остальных. На самом деле, когда сутки сменяются другими сутками, все они похожи, как близнецы, но встречающим вместе рассвет братьям становится лучше. В такие моменты Уилбур перестает внушать страх, а безумный пламень в его глазах утихает, заслонённый солнечным отблеском. В такие моменты Томми может почувствовать на плечах тяжёлые, но очень надёжные руки, не удерживающие, но поддерживающие. Он обхватывает пальцами огромные мужские ладони и прижимается спиной к груди Техноблейда, молчаливой тенью стоящем в каменном проёме. Время, проведённое со своей семьей, Томми ценит и хранит бережно. Ему известно, что день, когда всем им придется вспомнить о том, что вокруг их убежища существует другой мир, рано или поздно настанет.       Однажды подобным утром Уилбур неожиданно оборачивается и смотрит на греющихся в лучах солнца братьев. Он размыкает губы, они непривычно подрагивают, пытаясь выдавить вместо болезненного сумасшедшего оскала улыбку, которая у старого Уилбура получалась также естественно, как дышать, и хрипло, будто молчал с месяц (или слишком громко смеялся целую ночь), говорит: “Завтра, на фестивале”. В ответ Томми скорбно смыкает глаза до разноцветных пятен и неслышно шипит, недовольный разрушенной тишиной. Ему хочется кинутся на своего старшего брата, схватить за грудки и трясти-трясти-трясти, как болванчика, пока не дойдет, что там же наши, там Ники, там Туббо. Там твой сын, Уилбур. Ты так ненавидишь их? Но Иннит слишком напуган, а Техноблейд слишком сильно сжимает руки на плечах, поэтому Томми остается сглотнуть ком в горле, который ядовитой змеёй совьётся где-то в внутренностях, чтобы ночью их жечь, заставляя неспокойно ворочаться по смятой постели в ожидании краха.       Этой же ночью, пока Томми пытается пережить свое маленькое разрушение мирка, Техноблейд задумчиво водит камнем по и так острому топору и морщит свиной нос. Полчаса назад, он впервые, кажется, за всю жизнь говорил так громко, как никогда. Даже Уилбур, привыкший к обычной покорности свиночеловека, отступил ближе к стене, обеспокоенно сжимая в руках остатки динамита. Техноблейд, рыча, резким движением вырывает его и трясёт им, как игрушкой, перед упрямым лицом Сута. Бесполезно. Не переубедить, не объяснить. Слишком поздно принял в расчёт. Может быть, задумайся Техно раньше, напиши он Филзе, может быть тогда это закончилось бы ещё не единожды встреченным общим рассветом? Техноблейд скребёт камнем, высекая искры, и это единственное, что удерживает его сознание всю оставшуюся ночь.

***

      Утром, моргая красными, зудящими глазами, пытаясь прогнать налипший на них будто бы песок, Томми следовал за привычно молчавшим Техноблейдом и наигранно-весёлым Уилбуром. Если стереть себе память о последней неделе, то можно было бы даже подумать, что это очередная семейная прогулка, лишь заострённый топор в грубых руках да странный блеск глаз Сута мешал выдать желаемое за действительное. Томми шёл медленно, нарочито задерживая его братьев. Как будто бы это могло помочь жителям, дать им фору. Глупый Томми, они даже не знают, чего их ждёт.       – Как маленький! – Хмыкает Уилбур и закатывает глаза, кивком прося (приказывая) Техноблейду взять под руку младшего. Тот так и поступает, переплетаясь ладонями с Томми, мягко стискивая их, напоминая о своём присутствии, не давая пасть в бездну отчаяния ещё глубже. Когда за стволами деревьев появляются первые строения Манберга, Томми начинает мутить.

***

      Последующее выступление Шлатта он полностью пропускает, стеклянным взглядом смотря из-за спины Уилбура на сцену. Томми очнулся лишь, когда услышал голос Туббо и его неуверенную речь. Юноша растерянно стоял на огромной сцене, смотря сверху вниз на манбергцев, и мял в руках листочек. Возможно, в другое время, в другом месте, Томми бы крикнул что-то нецензурно-ободрительное в его сторону, заставив бедного Туббо засмущаться ещё сильнее. Возможно, после этого они бы пошли пить чай с мёдом в дом Ники, позвав с собой, конечно же, неугомонного лиса Фанди. Там были бы аккуратные фарфоровые кружечки, из которых идёт пар, и огромные черничные пироги. И конечно же открытые страницы энциклопедии про насекомых с изображениями пушистых пчёлок.       Но сейчас Томми находится здесь, на крыше, рядом с ним Уилбур, которого до боли в зубах тянет ткнуть кнопку и погрести всех под завалами. Он сидит у края, доверчиво повернувшись спиной и нависая над участниками фестиваля, как гриф. Поэтому Иннит тянется рукой к мечу на поясе, и с тихим шелестом вытаскивает его из ножен, только затем, чтобы услышать пронзительный крик Ники, зовущей Техноблейда по имени. Змей, устроивший себе гнездо в желудке, в конвульсиях свернулся и сжал сердце. Дум-дум. Дум-дум. Томми поражённо уставился на сцену, позабыв об тяжелившем руку мече. Там, его брат, Техноблейд, сжимал в руках арбалет и направлял на отчаянно рвущегося из клетки Туббо, едва ли не в грудь тыча кончиком фейерверка. Мозолистые пальцы, которые заботливо трепали вихрастые волосы Томми, сейчас касались спускового курка. В глазах резко потемнело. Кричащая толпа, дикий смех Шлатта давили на разум, и лишь успокаивающий шёпот Уилбура проникал в сознание: “Техно ничего не сделает”, “Не беспокойся, Томми”, “Всё будет в порядке”. Его виска касаются шершавые губы и неслышно целуют, как маленького ребёнка, другой рукой вытаскивая из скрюченных пальцев меч. Томми не сопротивляется. Не сопротивляется он и тогда, когда фейерверк с тонким визгом взрывается ярким разнообразием красок. Туббо мучительно воет, подхватывая обожжёнными руками кровавое месиво на месте живота и затихает, заваливаясь лицом вперёд. Томми смотрит и так же бесчувственно опускается на колени, когда Уилбур перестает держать его. Губы дрожат, а в глазах застыло целое ничего. Он неверующе тянет ладони и оттягивает веки только затем, чтобы, подобно Туббо, заорать раненным зверем и впустить ногти в щёки, корчась.       Уилбур смотрит на него пару мгновений, спускается вниз, окунаясь в атмосферу общих страданий и безумия, после кивает окроплённому бордовым Техноблейду, который пустился в раж, закрывшись от своего горя кровавой пеленой. Улыбается натянуто. Сложно поверить в то, что этот человек когда-то улыбался так, что у Томми скулы сводило в попытках не улыбнуться в ответ. А теперь с трудом в полумраке можно увидеть обескровленные губы на фоне бледной, как полотно, кожи. И в глазах, некогда ярких, только кровавые всполохи в цвет крови на сцене. Он вытаскивает из кармана маленький чёрный механизм. Поднимает взгляд, жадно впитывая глазами то, что так и не стало его. В груди бьётся что-то, надрывно кричит, рвёт, а пальцы неприятно жжёт в предвкушении. Уилбур прикрывает глаза и жмёт на кнопку. И всё же в нём хватит ненависти, чтобы спалить своё детище дотла.

***

      – Ты обещал… – Слова на губах трещат и распадаются сухим пеплом. И произносить их больно, и молчать нет сил. Томми поднимает изуродованное лицо, чтобы обнаружить, что говорит в пустоту. Нет ни любимых братьев, ни верных друзей, ни жителей Манбурга, чтобы услышать. Вокруг догорают здания и стонут последние слова мертвецы. Иннит прикрывает рот, чтобы сдержать рвущийся из глотки всхлип и мотает головой. Он обессилено встаёт на ноги под шум в ушах. Оглядывается, вдыхая запах гари. Среди руин стоит он, и в небе занимается кроваво-красный рассвет.