***
Бестельглосуд Хаос никогда не бегал. Бегать это недостойно серого. Тем более колдуна, тем более серого плаща, тем более главы Совета двенадцати, однако именно сейчас он бежал в зал заседаний. Точнее шёл очень быстро, иногда подпрыгивая и ускоряясь до бега. Вести, поступающие с фронта были обескураживающими. Происходило нечто, что происходить просто не могло, потому, как не могло и всё тут. Затаённые страхи вновь пробудились в уголках разума серого колдуна, выползая наружу. Страхи давние, известные, но тем не менее каждый раз вызывающие безотчётный ужас. Бестельглосуд Хаос тяжело рухнул в свое кресло с цифрой “один” на спинке. В ожидании остальных членов Совета он вновь погрузился в старые воспоминания. Ему вспомнилась смерть отца — смерть, которой он сам был свидетелем. С тех прошло двадцать два года, но у Бестельглосуда до сих пор перед глазами стояла эта сцена. Армия серых тогда планировала завоевать Рокуш — одним быстрым сокрушительным ударом поставить их на колени, как сейчас удалось с Ларией. Искашмир Молния тайно договорился с Альберией — приморским королевством, дружественным Рокушу. Альберцы беспрепятственно пропустили войска серых сквозь свою территорию, позволив быстро и неожиданно напасть врасплох... В те времена Рокушем правил молодой король-пацифист, сокративший армию в несколько раз и резко урезавший расходы на вооружение. Альберская граница считалась совершенно безопасной, и ее охрана исчислялась всего четырьмя тысячами солдат. Одна небольшая дивизия тяжелой пехоты. Гренадеры. Командовал ею опальный маршал Бокаверде Хобокен, сосланный на южные рубежи в наказание (он насмерть рассорился с молодым королем), а большая часть гренадеров были седыми ветеранами, упрямо отказавшимися покидать армейские ряды после объявления закона о массовой демобилизации. До этого продолжительность рекрутчины составляла тридцать лет — король Заричи Третий сократил ее до пяти. Всех, отслуживших эти пять лет, демобилизовали… но около четырех тысяч солдат попросту отказались увольняться. Лучшие из бойцов Хобокена, прошедшие со своим маршалом множество кампаний. Король ругнулся, приказал сформировать из этих “седых баранов” отдельную дивизию и сослать их всех на юг, к альберской границе — в самое спокойное место, где никогда ничего не случалось… Эта дивизия получила название “Мертвая Голова”. Серые считали, что сокрушить Хобокена будет несложно — в конце концов, на каждого рокушского гренадера приходилось ДВАДЦАТЬ серых солдат. Опытных, хорошо обученных бойцов. Плюс магическая поддержка — армию сопровождали пятеро членов Совета, не считая многих сотен младших колдунов. Но победоносное шествие не состоялось. Сначала полетела в пропасть магия. Совершенно неожиданно на помощь Железному Маршалу явились кииги — эти желтые карлики вышли из глубочайших пещер Аррандраха и снабдили “Мертвую Голову” своей собственной магией, рунической. Очень простой — они вырезали на груди каждого гренадера особую татуировку-стигму, защищающую от вредоносных заклятий. Некогда маршал Хобокен со своей дивизией освободил киигов от гнета стекр-аамов, и спустя много лет мохнатые лилипуты вернули долг своему спасителю. Щедро вернули — маг, наносящий такую чудо-татуировку, вкладывает в это все свои силы и навеки лишается способностей к Искусству. В тот день Гильдия Магов киигов перестала существовать. Маршалу Хобокену защитную татуировку наносил сам Верховный Маг. Бестельглосуд мотнул головой, вновь переживая тот ужас в Дорилловом Ущелье, куда так хитро заманил их Хобокен. Дикие вопли колдунов, мечущих в гренадеров самые разные заклятия… и погибающих на штыках несокрушимых ветеранов. Защитные поля разрывались, как жалкие паутинки. Тысячи гранат, сеющие опустошение в рядах врага. В гренадеры не зря отбирают самых рослых и сильных рекрутов — такой кинет гранату особенно далеко. А потом возьмется за тяжелую фузею со штыком. И им действительно пришлось поработать — пули и штыки рокушцев сделали гораздо больше, чем ставшая бесполезной магия серых. Серая Земля усвоила урок — именно после того сражения они наконец-то снабдили армию артиллерией. До того колдуны-консерваторы всячески противились внедрению пушек, яростно крича, что этим “медным котелкам” никогда не сравниться с благородным колдовством. Пять лет. Пять долгих лет Бокаверде Хобокен пребывал в опале. И все эти годы он тренировал и без того проверенную в десятках боев дивизию без единого дня передышки. Железный Маршал твердо верил, что однажды фузеи его гренадеров еще дадут последний залп. Он готовил солдат для последней битвы. И он не ошибся. “Харра-а-а-а-а-а!!! Харра-а-а-а-а-а!!!” — все еще слышалось Бестельглосуду. Боевой крик рокушских солдат, по которому их можно отличить где угодно. С таким криком они бегут на врага с фузеей наперевес, с таким криком вонзают штыки в живот противника, с таким криком бьют прикладом по лицу, если штык, сохрани Единый, слетел или сломался. “Мертвая Голова” стояла насмерть, билась как один человек. Ни одного лишнего движения. Ни одной гранаты попусту. Ни одного выстрела вхолостую. Никто не дрогнул. Ни шагу назад. Поседевшие в битвах ветераны шли на смерть с каменными лицами, заставляя серых платить десятками убитых за каждого рокушского гренадера. Гора мертвецов взгромоздилась до небес. Четыре тысячи против восьмидесяти — небывало, невероятно... но только не для Бокаверде Хобокена. Эти четыре тысячи защищали свою землю. Свою родину. И у них не было права на поражение. “В штыковую, солдаты Рокуша!!! — вновь загремело в голове Бестельглосуда старческое, хриплое, но все еще громогласное карканье Железного Маршала. — Маршем в атаку!!! Рокуш за плечами!!! Храбрый победит, трус умрет!!! Победа на кончиках штыков!!! За Рокуш, за короля!!!” И ответный рев тысяч глоток: “За Рокуш, за маршала!!!” За короля, оставившего собственную страну беззащитной, гренадеры сражаться не желали. Бокаверде Хобокен никогда не знал неудач и поражений. Он и до того дня неоднократно разрушал планы серых — почти полвека этот непобедимый полководец, выигравший семьдесят девять больших сражений и не проигравший ни одного, бил врагов Рокуша везде, где можно. При Заричи Втором, отце Заричи Третьего и деде нынешнего короля, Рокуш был могучим государством с постоянно воюющей армией. Хобокен выигрывал для своего повелителя сражения и с Ларией, и с Кентавридой, и с горцами Сталибов, и с варварами Ингара, и с приморскими королевствами юга, и с подземными народами Аррандраха... и, разумеется, с Серой Землей. Его армия побывала даже в Закатоне! Непревзойденный тактик, неизменно побеждающий самой малой кровью, а то и вовсе всухую. Слова “на нас идет Железный Маршал” приводили в панику даже самое храброе войско. Но тот день стал венцом его карьеры. День, окрашенный кровью и железом. Смерть собрала щедрую жатву… но большую ее часть составляли серые. Выживших можно было пересчитать по пальцам одной руки — сам Бестельглосуд спасся только чудом. Все остальные колдуны погибли — в том числе и Искашмир Молния. На всю жизнь Бестельглосуд Хаос запомнил, как отец упал наземь, рассеченный палашом Железного Маршала, и как ему в шею вонзился железный крюк — Хобокен еще в молодости лишился кисти левой руки и заменил ее протезом. На всю жизнь врезалась в память эта картина — сухопарый восьмидесятилетний старик в военном мундире, поднявший за горло главного колдуна Серой Земли и тихо цедящий: “Не по чину тебе, мразь, солдатский штык — хватит и мясницкого крюка”. А потом — гибель самого Хобокена… Железный Маршал до последнего стоял на холме, над трупом Искашмира Молнии. Стоял, подняв палаш, воодушевляя свое войско и вселяя ужас в сердца вражеского. А потом самый последний рокушец, пятидесятилетний подполковник, лишившийся в бою глаза, заколол самого последнего серого и хрипло прокричал: “Победа!!!”. Он из последних сил вскарабкался на холм, к боготворимому полководцу, и еще раз прохрипел: “Мы победили, мой маршал!”. Но сказав это, полуполковник упал на колени и тоскливо завыл, размазывая по лицу слезы и кровь. Потому что Бокаверде Хобокен даже не шевельнулся. Предсмертная магия Искашмира все-таки одолела защитную татуировку киигов, парализовав старого маршала. Чувствуя, что ноги не держат одряхлевшее тело, и не желая лишать солдат твердости духа, Хобокен взял пику одного из серых пикинеров, воткнул древко в землю и оперся на нее спиной. Остро отточенный наконечник пропорол туловище и вышел между ключиц… но гренадерам казалось, что их маршал по-прежнему с ними, по-прежнему жив и полон сил. Он даже сумел напоследок вскинуть руку с палашом… Восемьдесят лет прожил Бокаверде Хобокен. Восемьдесят побед одержал. Не было другого такого полководца на Рари. Никогда не было. “Победа… — шептали пересохшие губы Железного Маршала в последний миг перед смертью. — Победа… Победа…” Он умер победителем.***
Промонцери Альбра настороженно притихла. Слуги, солдаты и младшие колдуны старались ходить на цыпочках — шло совещание Совета Двенадцати. На самом верхнем этаже царило безмолвие, нарушаемое лишь негромкой беседой. Зал Совета выглядел довольно скромно. Просторное помещение в форме двенадцатигранника, три громадных окна, двенадцать совершенно одинаковых кресел, отличающихся лишь номерами. И еще огромная полупрозрачная карта западного Нумирадиса, висящая прямо в воздухе. Красные флажки обозначают войска серых, желтые — ингарские союзники, зеленые — рокушцы, кентавры и недобитые ларийцы. Главный колдун Серой Земли сидел в кресле “один”, мрачно переводя взор с одного члена Совета на другого. Некоторым из них он доверял безоговорочно. Другим — лишь отчасти. Кое-кому не доверял совсем. Не все из Двенадцати присутствовали здесь лично. Некоторые зависли в виде полупрозрачных привидений, нематериальных, но полностью повторяющих внешность своих создателей. Эти колдуны в данный момент слишком далеко, поэтому пользуются дистанционной связью. Бестельглосуд поглядел на них. Вот ближайшее кресло, номер два в Серой Земле, любимая мамочка. Совсем недавно шпионы донесли ужасные новости. Она была убита неизвестно кем, неизвестно как. Не то, чтобы он так уж сильно переживал за это, ведь колдуны заботятся только о себе, но тенденция ужасает. Раз объявился кто-то, кто сумел вот так справиться со второй по силе колдуньей… а вдруг найдётся управа и на первого? А вот Номер Три, Яджун Испепелитель — преданный любящий брат. Точнее, мираж Яджуна. Его самого сейчас нет в Ларии — он единственный до сих пор не покинул Серую Землю. Там еще полно дел — Яджун руководит снабжением. Главный квартирмейстер. Вот через три-четыре месяца он тоже переберется сюда, а пока что... Четвертое кресло пустует. Здесь должна сидеть Асмодея Грозная. Самый ненадежный член семейки, запросто способный вонзить нож в спину, одновременно уверяя в вечной преданности. Для нее существует только одно божество — сила. Кто сильнее, тому она и служит. Да и кровная связь слабовата — Асмодея сестра Бестельглосуду только по матери. Ее отец — не умерший Искашмир Молния, а один из архидемонов Лэнга — Гелал. Демон-вампир. И дочка уродилась под стать — именно благодаря Асмодее серые смогли поставить себе на службу вампиров Сумура, кишащих в горах. Ей они повиновались с полуслова. Где бы ни появлялась Асмодея, ее всегда сопровождали сотни диких кровососов. Даже отправляясь через океан, прихватила с собой роту этих тварей. Бестельглосуд брезгливо поежился. Асмодея с детства вызывала у него легкую нервозность. Отнюдь не самая сильная колдунья, но зато наполовину архидемон — а это автоматически дает ей место в Совете Двенадцати. И эти ее вампиры. Нет уж, без них лучше — нельзя верить этим тварям. Хотя другим тоже не очень-то. Вот он — Тахем Тьма, троюродный дядюшка… Безумец. Маньяк. Фанатик. Как можно такому доверять? Да если демоны выразят такое желание, он лично перережет всех своих родичей… собственно, с дочерьми поступил даже хуже. Асанте Шторм — хитрая беспринципная гадюка, редкий циник и себялюбец. Кроме моря и кораблей его мало что интересовало, но судя по тому, что на очередной запрос дальней связи он опять не отозвался, да и сам факт того, что произошло со всеми кораблями серых, можно было спокойно принять как факт, что больше они с ним не увидятся. Все корабли серых, все без исключения пошли на дно. Кто это сделал и главное, как, он не понимал, но именно для этого он и созвал Совет. Йоганц Изменяющий, любимый племянник… вот кому можно верить, как самому себе. Родители Йоганца давно погибли, его взлелеяли и воспитали бабушка и дядья. Ему ни в коем случае нельзя поручать дел, требующих маломальской самостоятельности, совершенно не умеет принимать решений без подсказки. Но вице-король обещает получиться отменный — будет слепо повиноваться директивам сверху, даже мысли не мелькнет о бунте против метрополии. А кто у нас дальше? Руорк Машинист. Тоже мираж — Руорк сейчас на юге, близ кентавридской границы, переправляет войска на север, возится с артиллерией. Доверять вполне можно — пока его снабжают рабами, всем доволен. Основная цель — достичь физического бессмертия, власть его не волнует. Следом Турсея Росомаха — более или менее верный член Совета. Хотя присматривать все равно нужно — очень уж специфическое у нее занятие, поневоле подталкивает к краю. И власть она любит. Зато Мурок Вивисектор надежен как никто другой — совершенно безобидный старик, слегка сумасшедший, но чрезвычайно полезный. Очень ценный член команды — такими нужно дорожить. Ни капли амбиций, зато талантлив на редкость. А вот за Квиллионом Дублем приглядывать стоит, еще как стоит. Он на севере, с армией, так что здесь вместо него мираж. Квиллион ненадежен — этот проклятый доппель-мастер постоянно трясется за свою шкуру, боится Лэнга и недолюбливает Бестельглосуда. Если бы не то, что Турсея приходится ему теткой. Нет, за Квиллионом надо смотреть в оба. Зато Ригеллион Одноглазый Лэнга не боится. Но и не доверяет. Солдафон, вояка, в бою всегда сражается в первых рядах, грезит о походах и завоеваниях. Туповат, ограничен, но полководец преотменный. Если бы не то, что как колдун он уступает Руорку и Квиллиону, а кроме боевой магии ничего знать не знает, быть бы ему Первым Маршалом, а не Четвертым. Кстати, насчет Первого Маршала. Вот он стоит, во плоти. У него нет собственного кресла. Не член Совета. Даже не колдун. Даже не серый! Собственно, никто здесь не знает, как этот человек выглядит на самом деле. Да и человек ли он вообще — на нем алая мантия, закрывающая все тело, на руках кольчужные перчатки, а голова скрыта под глухим черным шлемом с загибающейся назад макушкой. Прорези для глаз совсем узенькие, под ними ничего не разглядишь. И магия не помогает — у этого типа словно вовсе нет ауры. Кем бы он ни был, блокироваться от постороннего воздействия умеет замечательно. Но сам еще никогда колдовства не применял. Во всяком случае, никто этого пока что не видел. Его зовут Астрамарий Целебор Краш. Он — загадка для всех. Совету его навязали союзники-господа из Лэнга. Скорее всего, он демон. Но демоны Лэнга не могут так подолгу отлучаться из своего родного мира. Уже больше года Астрамарий все время находится где-то поблизости — а ведь даже Посланец Древних, великий Нъярлатхотеп не способен покинуть свой мир больше, чем на несколько недель. И сам Астрамарий не спешит рассеять любопытство серых — все отмалчивается. Выжать из этого типа хотя бы слово — задача нелегкая. Если выдаст за день больше четырех-пяти фраз — адъютанты уже шепчутся: “Что-то Маршал сегодня говорливый, не к добру”. Одно только имя Астрамария сразу вызвало шепотки. В переводе с древнего колдовского языка серых слово “целебор” означает “палач”, а “краш” — “король”. И даже сам Бестельглосуд Хаос не может ответить, как правильно переводится сочетание этих слов — Король Палачей или Палач Королей? Колдовской язык серых — мертвый, он используется только для заклинаний, и его знатоков можно пересчитать по пальцам. Сам Астрамарий никак не прокомментировал свое имя. Но оно ему очень подходило — после взятия Симбаларя он прикончил всех членов королевской семьи. Это было нетрудно — ведь именно он командовал войсками и первым вошел в столицу. При казнях загадочный Маршал пользовался своим личным оружием — двуручным мечом с волнообразным лезвием. В Ларии такие мечи называют “пламенеющими”… хотя из употребления они окончательно вышли еще полтора века назад. А в Серой Земле ими вообще никогда не пользовались — так что вопрос о родине Астрамария также остается открытым. При завоевании Ларии Астрамарий продемонстрировал великолепный тактический талант — какие-то три недели, и армия врага полностью уничтожена, а страна лежит в руинах. Но несмотря на это, Бестельглосуд по-прежнему не верил этому непонятному типу, навязанному Лэнгом. Может быть, Руорк, Квиллион и Ригеллион без Астрамария провозились бы немного дольше… но это была бы победа серых, а не Лэнга. Бестельглосуд никогда не был религиозным фанатиком, как дядюшка Тахем, и прекрасно понимал, что демоны далеки от бескорыстности — даже за самую малую помощь, полученную с этой стороны, рано или поздно придется очень дорого заплатить… Колдуны разговаривали тихо и неторопливо, тщательно взвешивая каждое слово. Совет Двенадцати — это своего рода мини-парламент, поэтому в нем никогда нет согласия. И каждый с опаской поглядывал на молчаливую фигуру в красном, невозмутимо стоящую чуть поодаль. Астрамарий Целебор Краш почти всегда присутствует на собраниях Совета, но сам очень редко открывает рот. Всесторонне обсудив проблему Ставарафа и похищенной принцессы Гвениолы, Совет сошелся на том, что проблема, конечно, серьезная, но не так уж сильно. Просто придется обратиться к запасному варианту и вместо настоящей принцессы использовать дубликат. Правда, колдунья, специально подготовленная для этой роли, тоже убита, но до первого дня лета еще почти полтора месяца — предостаточно времени, чтобы подготовить еще одну. На худой конец можно просто использовать доппеля — кто там станет проводить экспертизу? В общем, ничего страшного, все равно общественное мнение целиком и полностью против них, а после вторжения в Рокуш все будет еще хуже. Так что игры в “миротворческую миссию” можно оставить. Только Йоганц Изменяющий всерьез огорчился. А вот сам факт похищения вызвал у колдунов беспокойство. Кто-то сумел узнать, куда именно до поры до времени спрятали принцессу Гвениолу, прошел незамеченным сквозь все блокпосты, уволок оригинал, перебил всех колдунов и самое главное, оставил лишь месиво на месте базирования сорокатысячного войска. А они-то полагали, что надежно обезопасили замок! Именно это волновало всех присутствующих тут колдунов. И на принцессу, и на колдунов, и уж тем более на солдат им было плевать. А вот на то, что никто ничего не видел, и никто ничего не знает — нет. Другим вопросом, вызвавшим самые разные толки в Совете, был разгром всего флота серых. Более сотни тысяч воинов, семьсот сорок три корабля разных размеров и неисчислимые потери среди колдунов. Кто мог сделать такое и как, было непонятно. Тахем Тьма, поднялся со своего места, лицо его было искажено от дикой ярости, что в принципе и было его нормальным состоянием. Он откровенно не понимал, как кто-либо мог сопротивляться приходу их духовных учителей. Что взять с религиозного фанатика? Бестельглосуд усталым взглядом посмотрел на дядюшку и кивнул. — Моё мнение вы знаете, а потому нам нужно будет запросить поддержки у наших… это что такое? Кто посмел прервать… — расширенные глаза посмотрели на что-то, находящееся за спиной у первого колдуна. Удивиться Бестельглосуд не успел. Кто-то схватил его за шкирку и буквально вышвырнул прямо в закрытое окно зала заседаний, выбив его телом и стекло, и раму. Всё, что владыка успел сделать за те секунды полёта, это выставить щит и упасть на спину, после чего ощутил сильнейший толчок, грохот и зарево огня, пролетевшее над ним и набросившееся на его щит, который он удерживал до сих пор, даже находясь в буйстве энергий. Когда мана в щитах подходила к концу, и он уже уверился в том, что ему не выжить, а огонь вот-вот поглотит его, всё стихло точно так же, как и началось. На него навалилась звенящая тишина. Ничего не происходило, и он решился открыть глаза. Лежал он в неестественной позе, с вывернутой рукой в груде каменных обломков, а рядом с ним копошилась кучка камней. Мощный удар сотряс этот завал, вышибая камни и разбрасывая их в стороны, и из камней вырвалась чья-то рука, закованная в чёрные латы. - Ырг фтагн штурц бадахен! — Бестельглосуд только очень примерно понимал, что только что произнёс поднявшийся, покорёженный доспех, голосом Астрамария Целебора Краша, ведь язык, которым были написаны священные книги, не включал в себя настолько похабных и извращённых ругательств, однако то, что это было нечто очень неприличное, он догадался легко. У него и самого на языке вертелось несколько десятков нецензурных словечек, вот только он был занят тем, что пытался собрать свою картину мира вновь. Диверсия! Причём прямо во время заседания Совета. Удар в самое защищённое место не оставил от этого самого Совета ничего. Из всех выжил лишь он, Яджун Испепелитель и Руорк Машинист. Это те, кто на тот момент не были с ним. Глядя на расплавленную кучку камней, которая булькала лавой и испарениями до сих пор, было ясно, что все, кто остался там внутри, не выжили. Бестельглосуда передёрнуло. Прошло всего несколько месяцев после их нападения, и они начали нести непоправимые потери, а главное теперь, лишившись флота, их армия раздроблена и рассредоточена по разным королевствам. Ни прислать подкрепления, ни перебросить технику нет никакой возможности. Когда ещё можно будет восстановить корабли? Теперь серая земля оказалась заперта. Бестельглосуд перевёл свой взгляд на пошатывающийся доспех. Одежда на нем прогорела, и теперь глава мог разглядеть вмятины и даже вырванные вместе с железом дыры. Так вот что прятал Астрамарий под одеждой. По тому, насколько сильно смяло доспех, он сумел понять, что под ним на самом деле ничего нет, иначе объяснить то, что в районе грудины толщина этого доспеха не превышала двух пальцев, было невозможно. Серый колдун замер в ужасе. Астрамарий вообще не был ни человеком, ни даже демоном. Однако на данный момент разбирательство этого вопроса может и подождать, ведь и он, и сам Астрамарий после такого удара еле выжили. Второго такого же ни он, ни его коллега из Лэнга уже не переживёт. Бестельглосуд присмотрелся к доспеху магическим зрением. Теперь, когда маскировка больше не прикрывала его внутренности, он смог рассмотреть их и содрогнуться. Если Бестельглосуд хоть что-то понимал, то при достаточной деформации доспеха, содержавшее нечто, похожее на душу, произойдёт разрушение вместилища и смерть Астрамария, а потому решать, что делать дальше, надо было быстро, иначе им обоим может прийти конец. На данный момент добить их мог даже хиленький фиолетовый плащ. — Что произошло? — Бестельглосуд и сам не узнал собственного голоса. — Диверсия… Кто-то подбросил заклятие разрыва через портал. — Теперь понятно, как был уничтожен наш флот. — И что это нам даёт? — Абсолютно ничего, пока мы не узнаем, кто это сделал, и где его искать. — Я клянусь, что найду того, кто ответственен за это и не пожалею… о, нет… Чёрный зёв портала открылся ещё раз, и взгляд самого сильного колдуна в серой земле заметался по сторонам. Куда бежать, что делать? Мана практически на нуле, и восстановиться он не успеет. Мир вокруг него замедлился, и он с огромным ужасом увидел влетевшее в портал заклинание, накачанное таким количеством маны, что его и так седые волосы побелели. Всё, что они оба успели сделать, это дёрнуться, но всё пространство заволокла огненная стена, и последним, что увидел Бестельглосуд Хаос в своей жизни, стал разрываемый в клочки взрывной волной доспех, а дальше всё поглотила тьма.***
Астарон Ледяной стоял на внешнем балконе своего замка и глядел вдаль. Все приготовления были завершены, и вещи упакованы, о чём его только что уведомил паж. После разговора с Бестельглосудом Хаосом новостей он больше не получал. Сидя в этаком медвежьем углу, не мудрено ненадолго отстать от жизни. Он готовился к переезду в Нумирадис, столицу завоёванной Ларии, Симбаларь, дабы уместить свой зад в заслуженном кресле Совета. Место, уже давно принадлежащему ему по праву, но долгое время недоступное из-за козней завистников. Да, его могуществу завидуют. Все колдуны до единого, а особенно — остальные одиннадцать серых плащей. Астарон трезво взвешивал свою силу, внимательно изучал возможности остальных членов Совета. Можно сказать с уверенностью — на данный момент он уступает лишь двоим первым. Бестельглосуд Хаос и Руаха Карга, его мать. Только эти двое превосходят его в колдовском Искусстве. Все остальные — слабее. Даже Яджун Испепелитель, незаслуженно стоящий в Совете на ступеньку выше. Впрочем, ничего страшного — было обещано, что после смерти Руахи Яджун пропустит его через свою голову. Старейшей колдунье Серой Земли уже перевалило за сто семьдесят — ждать придется не слишком долго. Во всяком случае, Астарон Ледяной очень на это надеется. У серых колдунов, особенно высших эшелонов, и прислуга тоже была колдунами. Колдуны высших рангов, в которые входил и Астарон Ледяной, не желали утруждать себя общением с презренными пеонами, ведь в них нет ни капли искусства. Для этих целей они брали себе в прислугу колдунов пониже рангом, а некоторые брали себе колдуний. Такая практика не порицалась, а наоборот поощрялась. Откуда ещё могли бы взяться более сильные колдуны, как не от скрещивания сильных колдунов и более слабых колдуний? Однако Астарон считал такую практику неприемлемой для себя. Дети так отвлекают, и для его властолюбивой и, чего уж греха таить, эгоистичной натуры было невместно заботиться о ком-то ещё, кроме себя самого. Мужчина ещё сильнее расправил плечи, развернулся и нашёл глазами своего пажа, стоявшего в ожидании. Как только его взгляд упал на последнего, фигура в фиолетовом плаще поспешила склониться в подобострастном поклоне, вот только когда тот выпрямился, его глаза расширились в шоке и неверии, глядя куда-то за его спину. Астарон поспешил развернуться, дабы увидеть, что могло так испугать его слугу, и заметил небольшую, чёрную окружность, находящуюся в парочке метров от него. Он хотел возмутиться, но не успел. Огромное заклинание, перекачанное маной, проявилось прямо в двух метрах от него, и весь замок целиком поглотил яростный взрыв вместе с огненным штормом, сравнявший буквально всё с землёй и раскидавший некоторые камни на расстояние в несколько сот метров.***
Элора вышла в гостиную, одетая в банный халат и с полотенцем на голове. Логмир сидел перед экраном телевизора и смотрел мультфильмы. Его забавляли эти двигающиеся картинки, и особенно ему нравился Том и Джерри. От просмотра именно этих мультиков он периодически начинал дико хохотать. Лод Гвэйдеон сидел в глубоком кресле с ногой, закинутой на ногу, и что-то чиркал в своём блокноте обыкновенной шариковой ручкой. Таких блокнотов лод Гвэйдеон купил под сотню, а ручек — целую коробку. Ему очень понравился такой способ ведения записей, и он собирался одарить ими своих соратников. Прямо рядом с ним стоял его доспех с прислонённым к нему мечом. Гений Каабассианских кузнецов проявлялся и тут. Когда человек покидал свой доспех после нажатия нескольких скрытых рычажков, тот был способен свободно стоять, не падая. Креол уселся за столом, внимательно вглядываясь в свой посох, беззвучно бормоча что-то одними губами, общаясь с недавно найденным союзником. Информация, предоставляемая старым демонологом, до сих пор подтверждалась, хотя Элора предполагала, что это не Креол нашёл союзника, а сам Тивилдорм нашёл Креола. Этот человек в своё время был главным в Совете. Это было ещё до того, как курс политики серых резко сменился на подчинение Лэнгу. Тивилдорм был главой ещё в те времена, когда серая земля не только не подчинялась Лэнгу, но и обучала ныне запрещённым под страхом смертной казни наукам, таким как демонология. Сам Тивилдорм и был самым сильным на тот момент демонологом, и, если бы не предательство и преступный сговор остальных членов тогдашнего Совета, им бы он и оставался. Теперь же всё, что от него осталось, был кристалл Танзурита, драгоценного камня, в котором и содержалась удерживаемая в этом мире душа демонолога. “Вот ведь Волдеморт недоделанный. Не нравится он мне”, — подумала про себя Элора. Наконец, сеанс связи закончился, и Креол откинулся на спинку кресла и вздохнул. — Ну как? — спросила Эль нейтрально. — Просто замечательно. Много новых сведений. А у тебя как? — Совет двенадцати почти поголовно исчез, остались только Яджун Испепелитель, Руорк Машинист и Квиллион Дубль. — Это отлично, Эль. Мне в руки попала очень важная информация. Завтра у нас битва с архидемоном! — заявил Креол. — А архидемон тут откуда взялся? — застыла в шоке Элора, а её ушки встали торчком. — Серые Колдуны протащили. Он способен преодолевать печати Мардука лишь ненадолго, и чем дольше он тут находится, тем больше слабеет. Это один из самых мощных, самых сильных архидемонов Лэнга, но тут он будет ослаблен. Идёт он туда же, где были мы, в Закатон, к Султану Земли. — Какая… интересная информация, — ответила девушка, и оба мага оскалились в предвкушении.***
Йемеш Солнечный и Стефаль Прекрасный светились гордостью, они заслужили огромную честь, получив приказ лично из рук Совета двенадцати. Им выпало сопровождать посланника древних, Нъярлатхотепа. Архидемон Лэнга, сильнейший из сильных, сейчас имел вид высокого, чёрного человека, однако в любой момент мог буквально взорваться огромным количеством пастей, ложноножек, челюстей, клешней и когтей во всех возможных направлениях. В родном Лэнге он предпочитал всегда оставаться тем, кем являлся на самом деле, истинным ползучим хаосом, но в других мирах придерживался маскировочной формы. В ней проще — даже великого Посланца Древних, способного прыгать между мирами, словно блоха, Печати Мардука тянули обратно. Здесь, в Закатоне, вдали от удерживающего портала, он чувствовал себя очень неуютно — Лэнг стремился затащить обратно покинувшего его демона. Да, он мог сопротивляться зову Печатей годами, если не десятилетиями, но это означало усиливающуюся с каждым месяцем боль и слабость. Нъярлатхотеп не завидовал демонам, призываемым колдунами — как же им, должно быть, мучительно разрываться меж двумя силами, тянущими в разные стороны! За всё время экспедиции архидемон почти не разговаривал с колдунами. Он ограничивался краткими фразами, когда требовалось что-нибудь приказать или ехидными комментариями по поводу действий или высказываний колдунов. Сразу было видно, что человеческий род не вызывает у Нъярлатхотепа ничего, кроме насмешек — низшие существа, в Лэнге используемые лишь в виде пищи, о чем с ними можно говорить? Тем не менее, он оказался поразительно осведомленным о многих аспектах человеческой жизни. За все время путешествия (они перелетели океан на вемпирах, высадились в Мертвых Песках, рядом с границей Кай-Хемеала, ехали с попутным караваном, а в самом конце просто шли пешком) он ничем не выдал, что не принадлежит к человеческой расе. На Йемеша и Стефаля местные жители смотрели с неприязнью — серые колдуны везде вызывают схожие чувства. На Нъярлатхотепа — всего лишь с подозрением, как на любого подозрительного типа, якшающегося с серыми. Того, что он демон, никто так и не понял. Йемеш и Стефаль дважды предлагали своему предводителю как-нибудь ускорить передвижение. Те же вемпиры перенесли бы их через горы в несколько раз быстрее. Но по каким-то непонятным причинам архидемону было очень важно проделать этот путь на своих двоих. С самого приземления он шел пешком и словно бы что-то считал про себя, время от времени проводя какие-то измерения собственными пальцами. Причем результаты Нъярлатхотепа совсем не радовали — он морщился и тихо ворчал. — Нет, это не подойдет… — наконец пробормотал он. — Слишком трудно будет про… Он оборвал сам себя на полуслове, заметив, что колдуны жадно прислушиваются. Архидемон Лэнга сухо рассмеялся. — Вперед, рабы, — приказал он, вступая на висячий мост. Нъярлатхотеп гнал серых без роздыха, ежесекундно комментируя их человеческую медлительность. Йемеш и Стефаль устало плелись, не произнося ни слова. Время от времени они утоляли жажду вираром — особой магической настойкой, придающей сил. Тем не менее им ужасно хотелось вздремнуть или хотя бы немного передохнуть. Однако попросить об этом они не решались. — Владыка, разрешите задать вопрос? — пропыхтел Йемеш. — Чего тебе? — не проявил особого интереса Нъярлатхотеп. — Я не понимаю одного момента в священных книгах. Там написано, что принцип Азаг-Тот представляет собой концепцию бесконечного стремления вовнутрь. А принцип Йог-Сотхотх выражается в общепринятой “Звезде Хаоса” с лучами, идущими изнутри вовне как “всепроникновение”, если учесть, что из компилятивных источников мы видим, что Йог-Сотхотх – Врата. Построение термина существование-не существование Йог-Сотхотх и Азаг-Тот базируются на принятии того, что Метавселенная по большому счету непознаваема до конца, но все же в некотором роде “сотворена”, и Азаг-Тот, а равно и Йог-Сотхотх являются актуализациями единого божества — непознаваемого, разделенного и в то же время вечно разделяющегося… — Это в самом деле написано в ваших священных книгах? — недоуменно перебил его Нъярлатхотеп. — Я не понял ни слова. — Да… Это основа нашего поклонения… поклонения ВАМ, Владыка… — Чушь какая-то. Тот, кто это написал, был сумасшедшим или идиотом. Колдуны удивленно переглянулись. Все это Тахем Тьма преподавал как непреложную истину, угрожая смертью любому, кто усомнится хоть в одной букве. Дети серых зубрили эту концепцию чуть ли не с рождения — она составляла основной принцип господствующей религии. Однако Нъярлатхотепу виднее. Оба колдуна уже порядочно устали, однако продолжали переставлять ноги, не смея выказать неповиновение владыке древних. Прямо перед ними маячила спина этого ползучего ужаса, и последние несколько часов это было всё, что видели двое колдунов. Нъярлатхотеп успел удалиться от них на несколько десятков метров, постоянно подгоняя их. Тем неожиданней было то, что посланец древних встал как вкопанный. Приподняв голову, колдуны увидели, что прямо поперёк дороги стоят двое, мужчина и девушка. Оба — обычные люди, как показывал их внутренний взор. Ни капли искусства в них не было, и тем удивительней был тот факт, что их сопровождающий встал вот так. — Значит, вот кто всё-таки играет против нас, — раздался шипящий голос Нъярлатхотепа. Парень победно оскалился, глядя прямо на великого, вытаскивая из-за спины посох. — Владыка, что-то случилось? — промямлил уставший Стефаль. — Разрешите, мы расправимся с этими ничтожными, — предложил он. — Пошли прочь, рабы, не до вас сейчас. Колдуны продолжали разглядывать всех в непонимании, но поспешили выполнить приказ по давно вбитой привычке и буквально через секунду синхронно ахнули, потому как их внутренний взор осветился от открывшейся ауры мужчины. Солнце, яркое, кипящее, огненное, затопившее всю округу солнце. Больше и насыщенней, чем всё, что они до этого видели, гораздо насыщенней даже главы Совета и всех его членов вместе взятых, а вот спустя секунду после этого им пришлось вообще туго. На огромную площадь ущелья легла полнейшая блокировка перемещения телепортом. Видимо, эти двое не хотели, чтобы хоть кто-то из них сбежал, но довело до икоты их не это, а приоткрывшаяся на долю секунды аура девушки. Их способностей даже не хватило, чтобы полностью её рассмотреть, однако была она колоссальна и заполняла всю округу своей мощью.***
Архидемон постоял немного, разглядывая Креола и Элору, после чего взорвался. Из него полезли пасти, щупальца, когти, и всё это бросилось в сторону двух магов. Архидемоны это тоже целый отдельный вид. Это примерно то же, что и “млекопитающие”. Да, название вида приблизительно даёт понять, кто перед тобой, однако внутри вида различия огромны. По сравнению с Архидемоном Лаларту, которого им удалось заманить, ослабить и убить, этот был колоссом и по физической силе, и по магической мощи. Тут уже стоит говорить не о преимуществах в разы, а скорее на порядки. Очередной безумный эксперимент, проведённый расой древних более семидесяти веков назад и закончившийся… вот этим. От удара в кинетический щит, который заранее поставила Элора, земля сильно дрогнула, а звук был похож на растянутый во времени плюх, и произошёл он за доли секунды. Казалось, по невидимой поверхности расползлась многотонная стена шевелящихся, клацающих зубами пастей и когтей, но поглощающий щит тем и отличается от основной массы щитов такого класса, что поглощает кинетическую энергию, превращая её в ману, используемую для удержания самого щита. В это заклинание можно бить с любой силой, и сколько бы ты не бил, тем самым ты будешь лишь ещё больше укреплять его. К битве оба мага подготовились очень тщательно. Креол был забит заклинаниями под завязку, а Элора поддерживала десятки мгновенно активированных щитов, способных поглотить и не такое. Защита от кинетического воздействия, защита от магии, защита от ярких вспышек, защита от сильных звуков… да чего в этом комплексе только не было, и жрал он маны очень прилично, однако тут надо понимать, с кем они пришли сражаться. Эта хтоническая тварь почти божественного уровня, это совсем не безобидный Алуа. Это ведь архидемон Лэнга, самый сильный из них. Элора уже давно упала в боевой транс, и разделившийся зрачок в её глазах вращался, давая полный сферический обзор. Удары щупальцами и магией следовали один за другим, а Креол швырял в ползучий хаос всё больше и больше противодемонических заклятий, отвлекая демона на себя. Стрелы Мардука, доспех Мардука, копьё Мардука, и самое мощное — длань Мардука, используя душу архидемона Лаларту, заточённую в своем посохе. Нъярлатхотеп противно завизжал, когда его лишили связи с талькутту, накопителем с заточёнными душами, поставляющими демонам их ману и бахионь. Теперь львиная доля его божественного могущества была потеряна, и пришло время провернуть очень рискованный трюк, но маги очень рассчитывали на него. “Если у нас получится… если только выгорит столь дерзкая и неожиданная задумка…”, — думала в это время Элора, разворачивая десятки диагностических заклинаний и техник, аккуратно ставя реперные маяки на связь демона с Талькутту, глядя, куда и как она идёт, Эль зацепила конечную точку, поставив туда пространственный маяк, и запустила туда вирусное заклинание. То, что она смогла увидеть, а уж тем более перехватить эту связь, являлось для них просто сумасшедшей удачей. Даже этот архидемон предельно могуществен, а ведь ему достаётся лишь 1.5% от всего талькутту в громаднейшем накопителе. Что же говорить о Йог-Сотхотхе, имеющему доступ к остальным 98.5%? Именно его это заклинание, над которым Элора и работала последнюю неделю, призвано ослабить, банально продырявив внепространственный безразмерный накопитель в сотнях мест, выпуская души несчастных, запертых в нём на перерождение, и тем самым лишая Лэнг важнейшего столпа своей мощи. Теперь магам оставалось только ждать. Надо сказать, Нъярлатхотеп идиотом не был и действия магов заметил, после чего округу сотряс очередной вой и рык ненависти, извергавшийся из сотен разных пастей, который был поглощён комплексом защиты. Создав и выпустив структуру ещё одного вирусного заклятия прямо в ауру архидемона, Эль проследила за тем, как оно мгновенно расползается, перескакивая с участка на участок, просачиваясь по слоям изъеденной глубокими дырами души, начав разъедать её изнутри ещё больше, всё ускоряясь. Мощный вал неоформленной тьмы, ненависти и безумия вырвался из Нъярлатхотепа, но был поглощён магическим щитом. Сильнейшая вспышка, грохот и землетрясение, спасаясь от которого обоим магам пришлось срочно взлететь. Тут Архидемон решил сменить стратегию. Он начал пытаться обтекать выставленный щит справа и слева, и экран тактического анализатора девушки раскрасился красными областями. Опасно было практически везде. Скачок за спину Архидемону, и Элора начала доставать козыри. Раз… огромное тело Нъярлатхотепа заключает в сферический поглощающий барьер обжигающего света. Два… её глаза создают дичайшее духовное давление. Три… Удар магией смерти в полную силу, и зелёный живой вал пламени словно бы скачками направился к демону, а тот заметался внутри щита. Он был очень быстр, предельно быстр. Бой уже шел на сумасшедших скоростях, под полным магическим ускорением, да и глаз пророка прибавлял мощностей Элоре, добавляя способности кратковременного предсказания, которые немного сбоили рядом с этой хтонической тварью. Управление гравитацией и девять чёрных сфер возникли прямо вокруг беснующегося тела архидемона, уже решившего делать подкоп. — ХРЯСЬ, — это Креол шарахнул по архидемону мощнейшей цепной молнией. От вспышек и грохота её защитил комплексный щит. — БАМ, — “Зелёное море”, заклятие праха смерти, достигло Архидемона, частично разрывая связи между душой и телом и превращая части тела в прах. Надо сказать, вот такой удар мог бы превратить в прах небольшой город, а этому ползучему ужасу смог оторвать лишь две трети связей души от тела. Так как тела у Нъярлатхотепа, по сути, и нет как такового, разорвать сразу все его связи очень сложно. Дикий визг сотен пастей и сильнейшее сотрясение земли бросило на землю Креола, но он тут же вскочил. Оставшаяся пятёрка чёрных сфер начали с бешеной скоростью пронизывать тело демона, взрывами разделяя его на участки, раздавливая этот ползучий ужас. Подлетевший Креол пронзал и рубил посохом с адамантовым наконечником всё, что можно. В тех местах, где прошёлся адамант, оставались сизо-бурые порезы, из которых сочились гной и кишки, и заживать они совсем не спешили. Из Креола сыпались заклятия со страшной скоростью. Бур, Звуковой резонанс, Пламя Гирры, Заморозка, Стрелы Мардука вообще впивались в демона с завидной регулярностью, и маг постоянно бормотал про себя, не забывая пополнять свой арсенал прямо во время боя. Пот застилал его глаза, но он не обращал на него никакого внимания. Не отвлекаясь ни на какие неудобства. С таким противником любой миг промедления мог стоить жизни. Звук лопнувшей струны и четверть расплывшегося тела архидемона замораживает в лёд абсолютного нуля, после чего в хрупкую конструкцию влетает ещё один чёрный шар, и лёд разлетается на мелкие части. Пот уже лился в глаза воюющей девушки, застилая взор. Удерживать одновременно столько разнонаправленных заклинаний, техник и щитов было дико сложно, но она превозмогала, заставляя сознание Элина, усиленное встроенными вычислителями и тактическими анализаторами, выйти на полную мощность и даже за её пределы. Грохот, вспышки, треск молний от сотен заклятий, которые она создавала на пределах своих возможностей, стоял ужасающий, и мощнейшие техники слетали с её рук на ужасной скорости. Архидемон продолжал лупить тьмой и пытался давить силой. Отрывал куски скалы, бросая их в сферическую защиту со сверхзвуковой скоростью и бросался проклятиями, должными повредить ауру Креола. Постепенно Нъярлатхотеп начал замедляться, а его силы начали подходить к концу. Разорванный на куски, оглушённый архидемон с полностью развороченной аурой и порванной душой уже еле огрызался. В его движениях не осталось ничего разумного, так, загнанный в угол хищник бросается на стены клетки в отчаянной попытке избежать смерти любой ценой. Щупальца вялой массы уползали в стороны от жалящего их адамантового лезвия, а Эль напрягалась ещё сильнее, вкладывая всю себя, включив полное управление гравитацией прямо в центре этой области сизо-бурого моря. Раньше, когда эта мерзость была под завязку накачана тёмной энергией и бахионь, сделать это было нереально, но зато сейчас аура архидемона разорвана в клочья, и Эль, поднапрягшись ещё сильнее, сумела пересилить его. Ей даже самой стало приятно от того, чего она сумела добиться. Массивный, копошащийся клубок щупалец подняло с земли, начав затягивать внутрь чёрной дыры. Скрип, хруст и скрежет костей, которые гравитацией сминало в одну точку, сопровождался диким визгом и грохотом. — Я буду пытать тебя вечно!!! — заорал Креол, подлетая к собранному воедино комку. — ТВОЯ ДУША — МОЯ. Глаза мага горели ликованием, и он, размахнувшись, вонзил свой посох прямо в центр смятого гравитацией шара. Душу архидемона, а точнее её остатки начало затягивать в поглотитель. Архидемон сопротивлялся из последних сил и со всей мощью оставшейся тёмной энергии и бахионь, пустив на это даже всю жизненную силу. Это перетягивание длилось минуты четыре. Креол мёртвой хваткой удерживал ходящий ходуном посох, цепью хлеща по оставшейся плоти, оставляя шипящие, незаживающие раны и помогая своей маной запихнуть душу архидемона в поглотитель. Наконец, борьба закончилась тем, что по всему этому и соседним мирам и граням пронёсся обжигающе-холодный ветер, сообщавший всем о смерти сильнейшего архидемона. — Ух, силён гад… был, — заявила Элора. — Нету таких архидемонов, которые бы устояли перед Креолом Урским, — гордо подбоченился он. — Ну да… нет такой победы Креола Урского, которую бы не воспевал Креол Урский, — захихикала она. Креол не воспринял её высказывание негативно на свой счёт. Естественно, он любил прихвастнуть. Что же тут такого? — А с этими что будем делать? — поинтересовалась девушка, глядя на прячущихся в кустах колдунов, раньше сопровождавших Архидемона. Креол повернулся и посмотрел на двух застывших в ужасе парней. Осмотрев их очень медленным и внимательным взглядом, Креол опёрся на посох, в навершии которого до сих пор бесновался чёрный туман только что поглощённой души архидемона и задумался. — Ладно, бегите, пока я не передумал, — заявил Креол, глядя на них. Эти двое рванули, не чувствуя ног, ковыляя как можно быстрее, а Элора в полнейшем шоке раскрыла рот и глянула на мага. Может, он с утра съел чего не то? Вот так взять и отпустить потенциальных свидетелей? Ну хотя бы память им стереть… ну как минимум. — Эй! — окликнул их Креол, и когда эти двое развернулись, заявил: — Я передумал. Оба орущих от боли тела объяло бушующее пламя, спалив их заживо практически мгновенно, а оскалившийся Креол встряхнул руки. Оба мага ощущали закономерную гордость от проделанной работы, да и ощущения, которые Элора получила от задействования части своих боевых возможностей, которые она столь долго тренировала в тренажёрах Элин, несли радость. Всё тело пропиталось духовной энергией и маной и приятно ныло от того количества энергии, которые только что прошло по его каналам. Элора решила, что ей необходимо завершить ещё одно маленькое дельце, после чего можно будет отдохнуть.***
Яджун Испепелитель забился в малюсенькую каморку, находящегося в километре от его военной части бара и мелко дрожал. В момент последнего заседания Совета, он, находящийся там лишь удалённо, смог очень хорошо разглядеть то, что произошло. Он словно наяву вспомнил, как поднялся Тахем Тьма, как он начал говорить, и как рядом с ним открылся портал. Да что там, это все видели, однако происходило это с такой скоростью, что никто ничего не успел сделать. Погибли все, кто там был. После этого очнувшийся у себя в кабинете Яджун вскочил на ноги и, переполошив своего адъютанта, которого с силой отпихнул с дороги, побежал по лестнице вниз, вскочил в карету и приказал мчать на самый защищённый и магически непробиваемый склад оружия и боеприпасов, который был поблизости, а уж после этого, когда ничего так и не произошло в течение нескольких часов, он сумел себя успокоить, решив, что диверсия произошла лишь в цитадели, а уж ему в самом защищённом месте ничего не грозит. Так он просидел несколько часов, борясь с ужасом, однако голод заставил его пойти вниз, чтобы найти коменданта или ответственного в этом месте. Спуститься вниз заняло минут пять, но, когда он начал оглядываться, его глаза вдруг остановились в одной точке и расширились от дикого ужаса, а развитая интуиция мага взвыла благим матом, дав ему такого пинка под зад, что он даже подпрыгнул. Прямо перед собой, он заметил раскрывающийся зёв портала. Лишь нечеловеческая реакция спасла его на этот раз. Да, он позорно сбежал, совершив прыжок, которому его обучил Артол Исчезающий, один из мастеров в области телепортации и перемещений, что для его роли квартирмейстера являлось просто замечательным подспорьем в дополнение к мастерству в пиромантии. То, что он оставил всех остальных солдат и колдунов, его совсем не волновало, и никакие угрызения совести его не мучили, ведь колдуны всегда заботились только о себе. Прыгнуть слишком далеко он не смог, просто не умел, и между ним и эпицентром взрыва было не более двухсот метров, однако даже с такого расстояния он почувствовал толчок земли, почувствовал пинок под зад от взрывной волны, закинувший его на четвереньки, и даже жар от взрыва очень хорошо ощущался. Яджун притаился за въездными воротами в крепость. Это были надёжные, мощные, добротные, железные ворота с каменными арками, и до них основной взрыв не докатился. Мимо ещё несколько секунд пролетали камни и обрывки чего-то неясного. Всё, что он смог рассмотреть, это огромную воронку, оставшуюся от бывшего капитального строения военного назначения. Он тяжело дышал, и сердце чуть не выпрыгивало из груди, ужас близкой смерти, заполнил все его внутренности, и ни о чём другом он думать был не способен. В голове билась лишь одна мысль: Живой! Живой! ЖИВОЙ! Я выжил! Он развернулся спиной к камню стены и сполз по нему, стараясь отдышаться. В глазах всё расплывалось, и сконцентрироваться на чём-нибудь одном он не мог. Мысли прыгали с одной на другую. Когда он уже готов был расслабиться и воздать молитву всем великим богам древних, он почувствовал магическое возмущение прямо перед ним и увидел формирующийся портал. Как он оказался на ногах с такой скоростью, он даже не понял, да это и не было важно. Он дико взвизгнул и совершил ещё один прыжок на всю возможную длину, куда глаза глядят. За спиной сильно громыхнуло, и он покатился кубарем с небольшого пригорка. Грязный, в изорванной одежде и бешено вращающимися глазами, он подбежал к деревянному строению довольно известного солдатского трактира, который один предприимчивый пройдоха, сумел поставить прямо в нескольких километрах от склада. Ближе никакие гражданские постройки никто строить право не имел, но поговаривали, что его жена переспала с кем-то из нужных людей за разрешение на столь близкое соседство, однако сейчас все эти слухи его не волновали. Вне себя от ужаса Яджун Испепелитель влетел в трактир и, отшвырнув с пути какого-то пьяньчужку, подлетел к хозяину. — Где вход в подпол? — проорал он прямо в его лицо, брызжа слюной. Непонимающий трактирщик уставился на заполошно дышащего колдуна, не имея никакой возможности собрать мозги в кучу. — Быстро, идиот!!! Где у тебя вход в подпол? — встряхнул за шкирку растерявшегося хозяина трактира Яджун. — Дык нету подпола, повелитель, — проблеял придавленный трактирщик. — И-и-и-и-и! — провизжал отчаявшийся серый плащ, не понимая, куда ему теперь бежать. Он прямо всей спиной ощущал заканчивающийся отсчёт до следующего взрыва, который покончит с ним, ведь маны на новый прыжок почти не осталось. Он отбросил выпучившего глаза трактирщика, начав метаться по всему залу, открывая все двери. Выломав очередную дверь, он увидел малюсенькую каморку, напоминающую каменный мешок, в самый дальний угол которого Яджун забился, сев и дрожа от ужаса. Когда он вновь почувствовал магическое возмущение и увидел очередной портал, непроизвольно отметил нечто тёплое, стекающее по его левой ноге, однако на этот раз взрыва не последовало, а из портала вышла прекрасная, молодая девушка со светлыми волосами, оканчивающимися красными кончиками и голубыми глазами. Девушка обернулась вокруг своей оси и бросила свой взгляд на умирающего от ужаса колдуна. — Вот ты где? Какой прыткий бегун, — ощерилась она. — Не-е-е-е-е-ет! — заорал он и вскинул руки, с которых полился вал огня. Вкладывая все остатки маны, весь свой ужас и даже части жизненной силы, Яджун старался сделать то, что делал лучше всего: испепелить своего врага. Все люди в трактире инстинктивно задержали дыхание, отчётливо понимая, что ни им, ни этой прекрасной молодой девушке уже ничто не поможет, однако к их глубочайшему удивлению та просто вскинула руку, и вал огня скрутился в воронку и спокойно влетел в ладонь, образовав сияющий красным шарик. — Не надо от меня бегать, просто умрёшь уставшим, вот и всё, — мягко произнесла она, улыбнувшись. Девушка снова вскинула руку, в которой раньше был огненный шарик, девшийся неизвестно куда, и вместе с этим её движением Яджун Испепелитель, занимавший третье место по силе колдунов серой земли, взлетел в воздух, болтая ногами и хватаясь руками за горло, корча рожи, пытаясь стянуть с шеи невидимою удавку. Послышался резкий хруст, конечности колдуна разом обмякли, и всё его тело обвисло. Посетители таверны тупо уставились на затылок Яджуна, на том месте, где вообще-то у нормальных людей должно было быть лицо. Девушка опустила руку, и с неё сорвалось зелёное пламя, полностью слизнувшее тело, выкидывая его душу. Развернувшись в полной тишине, красавица оглядела трактир, но в этот момент один из солдат, пропивавший полученные премиальные, поднял испачканное лицо из салата и мутным взором осмотрел весь бар, остановив свой взгляд на красавице. — Ик! Ых! Ой. Красотка, не составишь компанию честному вояке? У меня как раз есть комната наверху, — заплетающимся языком выдал пьянчужка и расплылся в блаженной улыбке. Зал вновь затаил дыхание. Серые с детства впитывали правила общения с колдунами. Никогда не заговаривай первым, никогда не смотри в лицо, а тем более в глаза, отвечай только на заданные напрямую вопросы, да и вообще, с колдунами лучше дел не иметь, а уж если тебя угораздило нарваться, прикинься трупом так, будто ты встретил в лесу медведя. В данном случае этот пьяница нарушил все писанные и неписанные законы, да ещё настолько панибратски обращался к колдунье, а то, что девчушка является сильной колдуньей, ни у кого сомнений не вызывало. И то, как она тут появилась, и то, с какой небрежностью убила третьего по силе серого плаща… Хотя… он ведь не знал. Все известные им серые всегда носили цветные плащи. Именно так простым людям можно было их выделить из толпы, у этой красавицы никаких плащей не было. Теперь в их головах вертелась лишь одна мысль: в том, что пьянице сейчас придёт быстрый и болезненный конец, никто уже не сомневался. Переживали остальные лишь за то, кого из них захватит гнев повелительницы. Девушка осмотрела грязного, улыбающегося солдафона, пожала плечами, и перед ней открылся провал портала, в котором она тут же исчезла, а пьянчужка моргнул, глядя на пустоту пару раз, икнул и вновь упал мордой в салат.***
“Ух, хорошо,” — подумала Элора, выйдя из ванной, одетая в банный халат и вытирая голову полотенцем. Отдохнувшая, чистая и посвежевшая, она была в благодушном настроении, пока не заметила сидящего прямо в кресле мага. Черный цвет кожи со светлыми глазами, цвета которых она не сумела разобрать из-за общей прозрачности его фигуры. Абсолютно белые зубы и лысый череп. Он уже поворачивал голову в её сторону, улыбаясь, но улыбка спала с его губ, когда он заметил то, с какой скоростью его буквально облепило со всех сторон десятка два взведённых и накачанных маной заклинаний. — Ох ну ничего себе, постой, дева, я здесь не для того, чтобы причинить вред, — выдал он, приподняв руки в защитном жесте. — Шамшуддин? — спохватилась она. — Да, это я. — Хой, подруга, что за хмырь? Твой хахаль? — задал вопрос, вошедший в гостиную Логмир, несущий какую-то стрёмную рыбину на сковородке. — Логмир, это Шамшуддин, друг и соратник Креола. — Хой, девка, а как ты знаешь, что это он? — Я у него спросила, и он мне ответил, что это он, кстати, ещё раз назовёшь меня девкой и кушать тебе придётся только жидкую кашицу, потому, как зубы я тебе вышибу. Ты уже начал серьёзно меня бесить, а добром это не кончится… для тебя. — Хой, подруга, не надо так злиться, а вдруг он тебе соврал? Эль с Шамшуддином переглянулись. — Как можно соврать магу? Я же вижу его ауру. Кроме того, Коцебу висит над озером под невидимостью и маскировкой. Думаешь, это просто один из многочисленных прохожих, который прогуливался мимо центра огромного озера по воде? — Да всё, всё, я понял, не горячись, цыпа. Просто мне нравится твоё платье. — Это не платье, это банный халат, я надеваю его, чтобы высохнуть после ванной. — Ну всё равно нравится. А ещё больше нравилось бы без него, — оскалился он. — Почему-то мне кажется, что тебе очень хочется поплавать в этом озере. — Та не, не хочется, там же вода очень холодная. — А вот мне кажется — хочется, и ты просто прикладываешь все возможные силы к тому, чтобы вылететь на незапланированное купание. Ещё один такой намёк, и плавать ты не пойдёшь, а полетишь. — Ну чего ты такая злая? — пробурчал он. — Как и не девка вовсе, — ещё тише заявил он. — Сударь Логмир, я же предупреждал вас по поводу культурного обращения с женщинами, — заявил молчавший доселе лод Гвэйдеон, положив тяжеленую руку, закованную в доспех, на плечо героя Закатона и уводя его на кухню. Эль повернулась к Шамшуддину. — Креол упоминал о тебе. Он применил Крест Стихий, дабы иметь возможность вырвать твою душу из лап демонов Лэнга. Ты прости, что я так отреагировала, мы буквально несколько часов назад убили Нъярлатхотепа, всё ещё не успела отойти. — Так это были вы? Я почувствовал. Хах… узнаю Креола. Очень и очень благое дело, — оскалился он в ухмылке. В этот момент в гостиную вошёл вымывшийся Креол, который заметил сидящего в кресле друга. Встречу старых друзей Эль решила пропустить из деликатности и пошла в кабинет, дабы позволить мужчинам отвести душу. Не так уж много знакомых и привычных вещей из его мира у архимага осталось, а тут друг, буквально вырванный им из лап демонов. В любом случае, пусть друзья отведут душу, а им надо было готовиться напасть на войска, марширующие к столице Рокуша, Ракат-Каста.