Школа жён

Конти вошел в королевский кабинет и поклонился. - Вы желали меня видеть, сир? Его величество сидел за столом, работая с какими-то бумагами, но увидев принца просветлел лицом, отложил документы и поднялся ему навстречу. - Ф'ансуа, до'огой мой, - сказал Людовик XV картавя, - называйте меня Луи, как мы с вами п'ивыкли. П'ошу вас. - Король обнял принца за плечи и подвел к креслу возле стола, предлагая садиться. - Я не смею, сир, - лукаво улыбаясь ответил Конти. - В таком случае, я п'иказываю вам: называть меня по имени и сидеть в моем п'исутствии, если мы с вами одни. И входить ко мне без доклада, конечно. - Слушаюсь, Луи, - с легким смехом ответил принц, усаживаясь в кресло. Надо сказать, он рассчитывал на то, что молодой король, чьим другом детства он был, позволит ему подобные вольности и радовался тому, что не ошибся. Король вернулся за свой стол и продолжил: - Вы знаете, Ф'ансуа, что я не похож на моего отца - упокой господь его душу. Я не смогу жить, как он, в ок'ужении одних лишь подданных - мне нужны д'узья. А вы - мой лучший д'уг, Ф'ансуа. Не знаю, что бы я без вас делал, - горестно вздохнул король, еще полтора месяца назад называвшийся дофином. Его величество имел в виду постоянную и очень деликатную поддержку, которую оказывал ему принц во время всех церемоний и официальных событий, приемов послов и совещаний с министрами. Конти был далек от того, чтобы считать себя умнее королевских министров и лучшим знатоком законов и традиций, чем королевские адвокаты и церемониймейстеры, поэтому он больше слушал, чем говорил, время от времени задавая вопрос или вставляя замечание. Он был любезен и тактичен от природы, и те, кто поначалу с опаской смотрели на постоянное присутствие его рядом с королем, расслабились, поняв, что с ним можно иметь дело. Что касается Людовика, ум он имел вялый и неповоротливый, поэтому Конти, все схватывавший на лету и объяснявший королю самую суть представлявшихся тому столь сложными вопросов, был ему необходим, как воздух. К тому же король просто любил своего кузена. В принце Конти уже видели фаворита. Придворные и министры начали заискивать перед ним. У Конти были амбиции, которые теперь появилась возможность реализовать. И у Конти были друзья, у которых так же были амбиции. Если маршал Люксембург мечтал о жезле коннетабля, то почему бы самому принцу не помечтать о кресле первого министра? Конти был готов сделать многое для Люксембурга, а король, в свою очередь, готов был сделать многое для Конти. Их с маршалом мечты вовсе не были праздными. - ... мы все устали го'евать. - Голос короля вывел принца из задумчивости. - Нам нужно как следует повеселиться. Что скажете, Ф'ансуа? - Превосходная идея, - одобрил Конти. Идея и впрямь была хороша. Зимние праздники омрачил траур по королю, скончавшемуся в конце осени - Людовик XIV умер от осложнений после операции по удалению анальной фистулы. Франция пребывала в скорби, новый король - в ужасе, его министры и придворные - в смешанных чувствах: никто не знал, чего ждать от вчерашнего дофина. Конти, однако, знал, чего от него ждать: если Луи надумал развлекаться, это значит опера или охота. Сам принц не был поклонником ни того, ни другого. Но если уж выбирать, то предпочтительней опера: там можно полюбоваться на красивых актрис. - Опера, Луи? Пригласим Шарпантье: пусть напишет оперу в честь вашего восшествия на престол. - Шарпантье был любимым композитором молодого короля. Все понимали, что Люлли скоро покинет пост министра музыки. Возможно, он будет первым министром, которого отправит в отставку Людовик XV, не питавший к нему симпатии. - О, мой до'огой, неп'еменно! - Лицо короля засветилось удовольствием. - Вы знаете, как доставить мне 'адость. Но это мы обсудим чуть позже, сейчас я хочу погово'ить о д'угом. Вы наме'евались жениться, насколько я знаю? - Да, на мадемуазель де Бурбон, моей кузине. Так хотел покойный дядюшка. - Но ведь ничего еще не 'ешено? Конти философски пожал плечами. - Проблема в размере приданного. У кузена очередной приступ скупости. Надеюсь, к весне он пройдет, и мы наконец подпишем контракт. Мне-то торопиться некуда, а вот Марии-Терезе уже стукнуло двадцать. - Ф'ансуа, - сказал король, и Конти почувствовал волнение в его голосе, - я люблю вас, как б'ата - вы это знаете. Так вот… Я желаю, чтобы вы стали мне б'атом в полной ме'е. Я п'едлагаю вам жениться на моей сест'е. Сказать, что Конти был удивлен - значит, не сказать ничего. Несколько лет назад он женился бы на Марианне не раздумывая. Он был по уши в нее влюблен, но тогда она была женой Армана. Принца терзали угрызения совести из-за того, что он наставлял рога родному брату. Похоже, что и Марианне после смерти мужа стало совестно: уже год, как она овдовела, но ни один из них не делал попыток возобновить любовную связь. К тому же с некоторых пор принц не находил свою невестку такой уж привлекательной: она была красавица, бесспорно, но не слишком умна, да и нрав оставлял желать лучшего. Некрасивая, но умная и добрая Мария-Тереза в качестве жены подходила ему больше. Все эти соображения не стоило, разумеется, высказывать королю, который любил своих сводных сестер, а Марианну - более всего. - Это большая честь, сир… - Ф'ансуа! - Луи, это большая честь, но… - Вот и славно! Я п'икажу позвать мадемуазель де Нант. - Король позвонил в серебряный колокольчик, вызывая лакея. - Отыщите мадемуазель де Нант и скажите, что мы желаем ее видеть. Пусть п'идет как можно ско'ее. Конти удивился еще больше, чем раньше. О младших сестрах короля он, признаться, даже не подумал. Он изредка видел их на дворцовых церемониях, где они появлялись в сопровождении гувернантки, мадам де Моншеврёй, но толком не помнил их лиц. - Сколько лет мадемуазель де Нант? - спросил Конти короля. - Т'инадцать. Летом будет четы'надцать. Самый подходящий воз'аст, не то что ваша пе'ез'елая кузина. И на п'иданное я не поскуплюсь. Миллиона лив'ов вам хватит, надеюсь? - король улыбался. Конти не удержался от смеха. - Вы очень щедры, ваше величество. - Ф'ансуа! - Вы очень щедры, Луи. Но как же моя кузина? Ей нужен муж. - Мы найдем ей мужа. - Король на минуту задумался. - Что вы скажете о моем б'ате дю Мэне? Конти удивился в третий раз. Сводных братьев, в отличие от сестер, Людовик XV недолюбливал. Особенно старшего, герцога дю Мэна, которого обожал покойный король. Дурного о семнадцатилетнем герцоге сказать было нечего, кроме того, что он был бастард и сильно хромал. - А не станет ли ваш брат возражать против невесты, которая старше него? Король фыркнул. - Пусть только поп'обует! В конце-концов она п'инцесса к'ови, тогда как он!.. А кузен Конде? Вы возьметесь его угово'ить? - С удовольствием, - ответил Конти с улыбкой. Он отлично знал, что Анри-Жюля уговаривать породниться с королем не придется. Конти изложит дело так, будто это он просил его величество женить герцога дю Мэна на Марии-Терезе, и кузен останется у него в долгу. - У вас, Луи, настоящий талант к устроению браков. Кого еще вы намерены женить? - Нашего до'огого кузена Вандома, - ответил король. Франсуа захотелось скривиться, словно он съел целый лимон, и в то же время выпучить от удивления глаза. "Дорогому кузену Вандому" было уже за тридцать, но он все еще не был женат и даже не думал о женитьбе, поскольку был отъявленным содомитом. Но на это-то Конти было наплевать - он и сам не ограничивался одним лишь женским обществом. А вот на что ему наплевать не было, так это на то, что Вандома любил король, следовательно для Конти он был самым опасным соперником. Принц догадывался, что Вандом мечтает о том же, о чем его друг Люксембург - о жезле коннетабля. А может, и о кресле военного министра - кто знает. Рано или поздно им предстояло сцепиться из-за этого. - Вы шутите, Луи, - сказал он со смешком. - Что Вандом станет делать в постели с женой - играть в пикет? - Посмот'ите на моего дядюшку, Ф'ансуа, - возразил король. - Может, он и иг'ает с женой в пикет, но нескольких детей ей сделать сумел. Большего от Вандома и не т'ебуется. "А на крайний случай есть Филипп, который всегда придет брату на помощь", - подумалось Франсуа. Но вслух он это не произнес - король не любил скабрезностей. - К тому же, - продолжал его величество, - я дам ему в'емя свыкнуться с этой мыслью, ибо я наме'ен женить его на моей сест'е де Блуа, а ей только девять. Несколько лет ему п'идется подождать. - Вот как, - заметил Конти, помрачнев. - Выходит, и его вы тоже любите, как брата. - Не 'евнуйте Ф'ансуа. Да, я люблю Вандома, и мне жаль, что вы с ним д'уг д'уга не любите. С помощью этих б'аков я хочу заставить вас п'ими'иться. - Что ж, Луи… Конти не договорил, потому что дверь открылась и вошла мадемуазель де Нант. - Вы желали меня видеть, сир? - она сделала реверанс, довольно неуклюжий. - Да, милая сест'ица. Вы ведь знаете моего д'уга и кузена п'инца де Конти? - Да, сир. - Девушка протянула принцу руку для поцелуя. Конти склонился над испачканной чем-то рукой. Шоколад, понял он, коснувшись пальцев губами. - П'исядьте, Луиза, у меня к вам се'ьезный 'азгово'. Девушка села в кресло и стала есть шоколадные конфеты, доставая их из кармана, скрытого в складках платья. - Луиза, где ваши мане'ы? - упрекнул сестру король. - Я сделаю выгово' вашей гуве'нантке. Вы даже не п'едложили нам конфет! Конти забавлял этот разговор. И намерение короля отчитать мадам де Моншеврёй тоже: Моншеврёй была протеже мадам де Ментенон, которая теперь лишилась всей власти и отправилась доживать дни в свой замок; король, будучи дофином, Ментенон и ее клику не любил и даже побаивался, и сейчас наконец мог им за это отплатить. - Простите, сир, - сказала мадемуазель де Нант с набитым ртом, запустила руку в карман и протянула брату несколько конфет на ладони. -Благода'ю, моя до'огая, но в'ачи зап'етили мне шоколад в любом виде. - Король горестно вздохнул. Тогда девушка предложила конфеты принцу. Он взял одну, с интересом рассматривая свою будущую жену. Она была кареглазой шатенкой; не такой красавицей, как ее сводная сестра, но все же привлекательной. В лице ее было еще много детского, как и в фигуре. Довольно высокая для своего возраста, она была на вкус Конти слишком худа и обладала маленькой грудью. Но, подумал он, родив ребенка она наверняка обретет приятную округлость форм. - Имейте в виду, Ф'ансуа, мои сест'ы ст'ашно п'ожо'ливы - это у нас семейное. Потому мадемуазель де Нант однажды п'ев'атится в одышливую толстуху в'оде меня. - Сир! - возмутилась принцесса. - Чревоугодие - не самый страшный грех, - засмеялся Конти. - Итак, сест'ица, я наме'ен выдать вас замуж, - объявил король. - За господина, кото'ый сидит 'ядом с вами. Что скажете, моя до'огая - подойдет вам такой суп'уг? Мадемуазель де Нант внимательно посмотрела на принца. - По крайней мере, он не старик, - сказала она, жуя очередную конфету. - То есть, вы согласны? -Да, сир. Мне надоели уроки и мадам де Моншеврёй. Я хочу замуж, сир. - Вот и славно! - довольно воскликнул король. Он отпустил сестру, и Конти еще раз поцеловал ее перепачканную шоколадом руку. Свадьба состоялась весной. Пока обговаривались пункты брачного контракта и готовилось приданное Конти заново обставлял свой парижский отель и подновлял замки. Раз в неделю он встречался с невестой в Версале или в Марли. Они с мадемуазель де Нант гуляли в парке или в дворцовых галереях, и во время этих прогулок принц обнаружил у девушки веселый характер и природный ум, с образованием однако дело обстояло крайне плохо. Все знали, что ее гувернантка, мадам де Моншеврёй, глупа, но ведь у принцесс должны были быть наставники! Луиза считала, что Африка находится чуть южнее Пуату, а Людовик Святой - это ее покойный батюшка. Она писала своему жениху остроумные и совершенно безграмотные записочки, которые его смешили, но и приводили в ужас. В его собственной семье образованием, даже женским, не пренебрегали, у его кузин были лучшие наставники. И Конти решил, что принцесса продолжит образование, когда они с ней поженятся. Вандом наверняка и не заметит, что его жена делает ошибки даже в самых простых словах - он и сам был образован поверхностно, хоть и далеко не глуп от природы, - но Конти неспособен был смириться с этим фактом даже за миллион ливров приданного. Свадьбу сыграли в Версале, и прошла она шумно и весело - всем ужасно надоел траур. Был праздничный ужин, во время которого, как показалось Конти, принцесса съела втрое больше блюд, чем он сам. Он не возражал - пусть бы предсказание короля сбылось, и молодая женщина начала прибавлять в весе. Был роскошный бал, где даже толстяк-король много танцевал, забыв о своей одышке. Королева скучно сидела в кресле - танцевать она не любила, да толком и не умела - наблюдая за супругом, который вел в танце свою любимую сестру Марианну. Был наконец фейерверк, и разноцветные ракеты взлетали ввысь, раскрывались экзотическими цветами, застывали между небом и землей на мгновение и осыпались мерцающим дождем, под который юная принцесса де Конти совсем по-детски подставляла ладони. Спать молодоженов уложили в версальских апартаментах принца. Конти ночную сорочку подавал король, принцессе - королева. Полежав немного рядом с женой на глазах у свадебных гостей, Конти отправился ночевать в соседнюю комнату - они с королем решили, что принцесса слишком молода для супружеских отношений. Принца это не беспокоило: для галантных игр имелась мадемуазель де Муши, за чью благосклонность ему приходилось соперничать с Филиппом де Вандомом, для плотских забав - парижские бордели. Жизнь в браке для принцессы Конти началась совсем не так, как она ожидала: вместо того, чтобы уложить в постель, супруг усадил ее за ученье. Покорпев несколько недель над книгами по истории и географии принцесса закатила скандал, толку от которого, впрочем, не было. - Вам нужна жена, - кричала она, - или профессор Сорбонны? - Но мадам, - отвечал принц, - я не могу лечь в постель с женщиной, которая не умеет правильно написать слово "постель". Как бы я ни старался, у меня ничего не получится - безграмотность меня расхолаживает. Принцесса кричала, ругалась, даже кинула в мужа туфлей, но так ничего и не добилась. Однако она не сдалась, решив обратиться в высшую инстанцию - к брату-королю. Приехав в Версаль принцесса кинулась к ногам Людовика, горестно стеная. Король поднял ее и, вытирая слезы платочком, сказал: - Но мадам, п'инц Конти - ваш суп'уг и господин. Если он 'ешил, что вам стоит п'одолжать об'азование, что же я могу с этим поделать? - Прикажите ему, сир, ведь вы король! Прикажите прогнать учителей! - Я поп'обую, моя до'огая. Король вздохнул. У него самого были не слишком приятные воспоминания о годах ученичества, но Конти смотрел на это по-другому. К тому же Людовику было трудно представить, как он приказывает другу что-нибудь. Разве что в шутку. - Ф'ансуа, - сказал он, как только увидел принца. - Меня 'асст'аивают ваши ссо'ы с женой. - Я с ней не ссорюсь, поверьте, - ответил Конти со смешком, - это она ссорится со мной. Вы дали мне в жены тигрицу, Луи. - А вы хотели овечку? - спросил король с улыбкой. - Зачем вы это затеяли, а? Эту школу? Женам нужно учиться не исто'ии и п'авописанию, а совсем д'угим вещам. Не мучайте Луизу, п'ошу вас. - Хорошо, я сокращу время занятий на час каждый день. Но большего не требуйте. Учителей я отпущу не прежде чем Луиза сумеет показать Францию на глобусе. Узнав, что и король не добился толку от ее мужа, принцесса пришла в ярость. Она заперлась от учителей, выкинула в окно все книги, а с помощью камеристки отправила туда же и глобус. Тогда принц рассчитал кондитера, которого нанял специально для жены, ужасной сластены. Он решил, что лучше уж худая жена, чем неграмотная. Посидев неделю без шоколадных конфет и кремовых булочек принцесса взмолилась о пощаде. Учителя вернулись, книги были почищены и подклеены, новый глобус куплен - взамен старого, вдребезги разбившегося о каменные плиты двора. Следом вернулся кондитер. В конце каждой недели принц лично экзаменовал супругу. С Африкой они уже разобрались, с Людовиком Святым - тоже. Осталось без ошибок написать слово "постель". Промучившись еще месяц принцесса со злости стала сочинять скабрезные стишки про мужа. Она читала ему вирши о том, как он совокупляется с учеными мужами вместо собственной жены, а принц хохотал, хлопал в ладоши и кричал "Браво!" как в театре. - Если вы сумеете, мадам, перенести эти прелестные стихи на бумагу без ошибок, я отменю уроки - обещаю. В ответ на это принцесса разразилась ругательствами вперемешку со слезами. В один из вечеров Конти явился пожелать жене доброй ночи. Сам он не намерен был ложиться спать: его ждала карета, чтобы ехать в гости. Принцесса сидела за туалетом, расчесывая волосы и жуя конфеты. Конти уже привык к тому, что она все время что-то жует: конфеты, орехи, засахаренные фрукты. Однако впрок ей это не шло, поскольку в весе принцесса не прибавляла. - Я зашел пожелать вам доброй ночи, мадам, - сказал Конти. Жена протянула ему руку для поцелуя. Сейчас она была испачкана не только шоколадом, но и чернилами. - Прежде, чем вы уйдете - а я вижу по вашей одежде, что вы не намерены ночевать дома - прочтите это. Мои новые стихи. Будьте добры оценить, и обратите внимание на слово "постель", любезный супруг. Конти взял с туалетного столика исписанный лист и внимательно прочел. Слово "постель" встречалось несколько раз, но каждый раз было написано верно, без ошибок. Впрочем, текст вообще не содержал ошибок - даже запятые были расставлены в нужных местах. - Поистине, мадам, это чудо! Я не ждал успехов так скоро. Но содержание ваших стихов… Признаю, это очень смешно, но и очень грубо. От кого вы набрались подобных слов? От прачек и конюхов? - Какая разница, сударь. Разве у вас с вашими шлюхами все происходит иначе, несмотря на то, что вы принц? - Я найму вам учителя благочестия, мадам, - засмеялся Конти. - В этом безусловно есть необходимость. - Почему бы вам самому не заняться моим благочестием, сударь? Объяснить мне, как все устроено у принцев и принцесс. - Она отправила в рот еще одну конфету. - Пожалуй, вы правы, мадам. Это дело мужа, а не платного наставника, - сказал принц после некоторого раздумья. Взяв руку жены он сделал то, чего ему уже давно хотелось: облизал испачканные шоколадом пальцы - один за другим. - Поцелуйте меня, - потребовал он. - Ну же! Я ведь ваш супруг. - Принцесса послушалась и неловко чмокнула мужа в угол рта. - Очень хорошо, мадам. А теперь я поцелую вас. Конти опустился на колени, задрал на жене ночную сорочку и припал губами к ее лобку. Он долго не мог оторваться от этой свежей сочной плоти, словно это был спелый абрикос из королевских садов. Принцесса застонала и вцепилась мужу в плечи - у нее подгибались ноги. - Прекратите, сударь, прошу вас! - сдавленным голосом произнесла она. - Прекратить в самом начале? Не говорите глупости, мадам. Он заставил жену раздвинуть ноги и ублажал ее языком, пока она снова не принялась стонать, а затем засунул в нее палец. Принцесса вскрикнула от боли - по ногам потекла кровь. - Так бывает только в первый раз. Нужно немного потерпеть, а потом вам понравится, уверяю вас, - сказал принц. - Он подхватил жену на руки и отнес на кровать. - Вот мы с вами и в пОстели, мадам, - он выделил голосом первый слог, делая ударение на правильной букве. Принцесса была слегка напугана и не отвечала. Принц стащил с головы парик, снял жюстокор и камзол, сбросил туфли. Он забрался на кровать и носовым платком вытер окровавленные бедра принцессы. Распустил завязки на ее сорочке, обнажив грудь. Он брал соски губами, целовал эти маленькие нежные груди, а рука его ласкала тот сочный плод между ее ногами, который он с таким удовольствием надкусил. Когда жена задышала чаще, Конти расстегнул кюлоты и лег на нее сверху. Она снова вскрикнула, почувствовав его внутри себя. Нужно было время, чтобы привыкнуть к этому. Боль постепенно отступала, и принцесса начала получать удовольствие от тяжести навалившегося на нее мужчины, от его размеренных движений. Не зная, куда девать руки, она обняла мужа и поняла, что обнимает его впервые. Он сделал несколько последних толчков, конвульсивно дернулся и затих. Его голова лежала между ее грудей. Принцесса погладила мужа по коротко остриженным волосам, он поцеловал ее в грудь. До этого вечера они были чужими людьми. - Ну, Ф'ансуа! Что скажете, мой д'уг? - спросил король, когда они с Конти прогуливались в парке. - Я слышал, вы 'ассчитали учителей. - Все верно. В них больше нет нужды. - Луиза смогла наконец показать на глобусе Ф'анцию? - Не только Францию, - ответил принц, счастливо улыбаясь. - Что, и Аф'ику тоже? - И Африку. Целый мир, Луи. Целый мир!