Не так, как раньше

Алексу уже приходилось менять мнение о людях. Это естественно, ведь отношения динамичны и все такое. Кто-то открывается с лучшей своей стороны, кто-то, наоборот, демонстрирует свои самые худшие черты и так и просится быть вычеркнутым из круга общения. А вот подобная ситуация происходила впервые. Он все чаще думает о том, что хотел бы проводить больше времени с Гейбом. Нормально для друзей детства, стоит полагать? Вы расходитесь, а потом вспоминаете, как вам вместе было весело, и хочется эти беззаботные времена вернуть. И правда, когда-то они были гораздо ближе, но Алекс никогда не замечал, что он… такой. Такой классный. Он знал, сколько возможных чувств скрывается за этой отстраненной манерой держаться, как он выражает эмоции, порой как стереотипный цундере, и это восхищало его. Восхищало. Не так, как раньше. Он никогда бы не подумал, что будет уделять внимание таким мелочам – совершенно неосознанно. Он покупает в автомате именно вот эту газировку - какую газировку покупает Эми, Алекс в жизни бы не запомнил так быстро. Он покупает именно эти булочки в столовой. Он хмурится, когда ему что-то нравится. Он редко смеется, и Алекс прекрасно об этом осведомлен, но когда он слышал его смех в последний раз, это ощущалось как сошедшее с небес чудо. Алекс даже ловил себя на мысли, что хотел бы быть на месте Эми, когда она заявила, что останется с Гейбом, пока он будет возиться с бумажками для студсовета, до самого вечера. Происходящее в упор не поддавалось идентификации… в рамках дружбы. И вот здесь начиналось самое неприятное, самое каверзное, над чем вообще не хотелось рефлексировать, только закинуть это в самый дальний угол сознания и никогда больше не иметь дела с причиной всех этих странных явлений. Потому что речь шла о чем? Верно. Это должно быть проговорено сдавленным тихим голосом, ибо об этом и думать-то не слишком хотелось, а говорить уж тем более. Он знал о любви позорно мало, тем более о романтической, потому что в отношениях никогда не был. Представление о ней было в основном стереотипами из прочитанной манги. Ну, в принципе, это можно было описать как любовь из седзе… если включить на фон какую-нибудь айдол-песню с названием вроде «L-O-V-E OVERHeat!!! 2000%», получалось совсем похоже. Возникало желание мотать головой, будто эти чувства могли таким образом быть выведены из организма, как вода, попавшая в уши после бассейна; к горлу подступал ком, а на глаза наворачивались странные, непонятно откуда взявшиеся слезы. Ситуация вырисовывалась наитупейшая, потому что даже если это и Та Самая Романтическая Любовь, шанс взаимности был равен нулю. То есть, прям нулю, даже без сотых долей процента, это было попросту невозможно. И дело не в том, что Гейб был убежденным гетеро или вроде того; прежде всего, взаимности помешала бы вышеупомянутая Эми, которая будто бы могла предсказать подобное развитие событий, когда удумала конфисковать навсегда мячик для игры в настольный теннис. Ну и да. Они же друзья. О-о-о, подумал Алекс, то есть, ты вот так просто проигнорируешь столько лет хорошей дружбы, которые, несомненно, будут разрушены, если ты хотя бы вздумаешь сделать хотя бы одно движение в сторону развития этих отношений во что-то романтическое. В общем, ситуация ни туда ни сюда. Сиди и страдай со своими, кхм, чувствами. Зашибезно. В дверь раздался стук. - Алекс, это твоя хрень на сковородке? – голос Экки вывел его из раздумий, - Что это вообще? Угли? - Это чанджанмен, - отозвался Алекс, осознавая, что за все это время даже не удосужился раздеться, и двинулся к шкафу. - Мы можем это съесть? - На здоровье. То, что он переборщил с острой перечной пастой, и присутствующая в еде доза, скорее всего, не подходила для желудков менее АДСКИХ – закадровый смех – чем его собственный, он говорить не стал. - Ваааа! Спасибо! – за дверью раздался топот двух пар ног и все через секунду стихло. Неопределенное напряжение между Экки и Котом не заметить было невозможно, и на фоне ситуации с Гейбом это только прибавляло тоски. Алексу начинало казаться, что не существует людей, способных выслушать и понять его одиночество, а если долго копить чувства в себе, то можно, наверное, перегореть… Он был готов поклясться, что снова слышал смех, сразу после этой мысли. Алекс вздохнул, напялил лежавшую на дне шкафа футболку и отправился на кухню.