Room 6.14—15.

Уже сложно вспомнить с чего всё началось, да и это не играет значение. Насколько искусным оратором ты бы ни был — этот суд тебе никогда не выиграть. И это божественный суд, перед которым все равны — и злодеи, и герои, и простые гражданские лица. Именно этот суд хотел воплотить Тойя Тодороки над большей частью своей семьи и над ещё некоторыми людьми. Только одна незадача: несмотря на публичное выступление по всей стране – его всё равно заклеймили злодеем, поймали и заточили похлеще любой принцессы. Бог оказался в клетке. В белоснежный четырех стенах, скованный цепями, не дающие далеко ходить, даруя ему ощущение сторожевой псины, а не преступника. Даби был так близок к победе… и так сильно пал вниз в итоге. Прямиком в ад, на шестой круг, в комнату номер четырнадцать — явно сама судьба возжелала подобный конец для него. Воссоединить павшего Б о г а и падшего а н г е л а, Люцифера. И как же громко хохотал злодей в первый день, когда увидел, как израненного про-героя заточили в комнату номер пятнадцать, как раз напротив его. Их разделяет лишь прозрачное, толстое, непробиваемое стекло и небольшой коридор. Сколько шуток Таками услышал в своей адрес за тот день? Бесчисленное количество. Господь хотел доказать своему сыну его ничтожную, проклятую и омерзительную натуру. Жажда вывернуть всю душу крылатого наизнанку была огромной, поэтому огненный парень подбирал слова с умом, чтоб каждое слово обжигало душу бывшего героя. И как бы Таками не старался отстраниться от ситуации — сделать это будучи заточенным в тюрьме напротив того, кто сжег половину лица, — довольно сложная задача. Мысли на подобии «Я не позволю тебе стать моей смертью» и «Нет, я отказываюсь позволять тебе унижать меня» просто становились бумагой, объятой огнем, медленно и болезненно превращающиеся в пепел. К черту сон, Тойя будет кричать на Кейго, круглосуточно словесно поливать его грязью, раз физически он не может дотянуться. И в один из дней старший сын Энджи обещает: «Как только выпадет шанс, я, подобно церберу Аида, съем тебя, грешника, без толики сомнений». Подобное сравнение злодей бросил с таким безумным взглядом, что даже стойкий и обученный профессионал задрожал от страха. Явно то, о чем говорил скованный цепями парень было не шуткой. Да и ясное дело: что-то может произойти, и все бесы выйдут на улицу толпой, вновь разрушая всё на своём пути. — Ты не нужен моему отцу, как и я ему. Эта фраза с уст злодея звучит как молитва, сводящая с ума героя, почти ежесекундно. Он может уже не видеть самого Даби, однако его эти слова крутятся в голове на повторе, будто кто-то дважды нажал на кнопку повтора и крутится не плейлист, а один и тот же чертов хит без возможности отключить. Легко ли сводить с ума кого-то, когда сам, благодаря папаше, свихнулся в детстве? Проще простого. К тому же, если ты сводишь того, кто виновен в твоем заключении - это дело становится даже приятным. Если бы Ястреб тогда не убил Твайса, если бы Кейго серьёзно убил бы Бест Джинса, а не подстроил его гибель — всё было бы иначе. Сценарий, прописанный в сознании Даби, был бы другой. Более масштабный, более красивый, более театральный. Да и было бы больше шансов на победу. Слишком много «бы». Однако, что прошло, того не вернуть. Весь мир теперь знает правду о героях Японии. Один злодей своим существованием разрушил репутацию целой страны – это смешно. Ему смешно. И он будет смеяться, пока мир не разберётся, хотя скорее тут будет правильнее выразиться «разобьётся» - теперь Таками слышит непрекращающийся смех психопата. От того, что другие звуки происходили крайне редко, он сам порой нервно посмеивается. Мысль о том, что рядом с Даби он потеряет рассудок — от этого не по себе. Но он старается держать себя в руках. Только вот Тодороки проникает глубоко в сознание своим жутким смехом. Как же бывший номер два ненавидит ситуацию, в которой оказался. Не справился на должном образе. Подвёл своего спасителя, своего кумира. Таков ли Старатель сейчас в ястребиных глазах? Сложно сказать, учитывая, что под боком, почти в буквальном смысле, умирает от смеха его сын. Хочется бросить фразу о продлении жизни благодаря смеху, но нет сил. Этот парень высасывает все моральные силы. Не хочется ему отвечать. И пришёл тот день, когда Люцифер, лишенный крыльев и своей благодати, лишится и тела. Адская гончая сорвана с цепи. Благодаря кому? Не важно. Главное с какой дикой улыбкой, словно доживая свои последние секунды жизни, Даби сжигал стекло, служащее преградой его пути к Ястребу. Надо закончить то, что было давно начато на поле боя, где полег Джин Бубаигавара. Кейго смотрит по сторонам машинально, прекрасно понимая: выхода не существует. Сейчас злодеи взбунтовались, начиная апокалипсис. Да, герои рано расслабились. Революция Тойя подтолкнула таких брошенных, как и он, спасать его и подобных ему. Всё же Даби был прав, что с одной только верой один человек способен изменить целый мир. Таками встает на ноги, сжимая кулаки. Он готов сражаться до конца. Пока стекло плавилось, Даби решил спросить: — Ты знаешь, какое наказание на шестом кругу ада? — не дожидаясь ответа, он продолжает свой небольшой монолог: — Там надо лежать в раскаленных могилах. Надгробие открыто, внутри могилы горит огонь — он раскаляет до красноты стенки гробницы. — безумный хохот проносится по коридору. — Не находишь это ироничным? — Ты знаешь всё это, потому что веришь в Бога и готовишь себя к аду? — с усмешкой отвечает герой, доставая перо из-под белоснежной рубашки, вырванное почти из лопатки. Теперь белизна верхней одежды стремительно пропадает — лопатка начала кровоточить. — Я и есть Б о г. Молись на меня. — шепчет Тойя, просовывая свою руку через стекло. Ангелочек сглатывает. Ему не выжить в этом аду. Всё из-за людей, посчитавшие, что и его надо упечь сюда, к этим без божьим тварям. Птенчик был готов попасть даже сюда, но не к этому ублюдку по соседству. Да только судьба любит насмехаться над теми, кто часто ошибался. Ей весело смотреть на то, как люди наступают на одни и те же грабли. Зато, при всём этом, судьба со временем очень полюбила сына Энджи и Рей Тодороки. И сейчас он жив и свободен вновь совершать великое, несмотря на то, что его бросает из крайности в крайность. Сейчас, ощущая её — судьбы — улыбку, Даби собирается воспользоваться этим по-крупному. — Знаешь, я никогда не боялся вершин - благодаря отцу я их желал. Я никогда не боялся высоты, я знал, что в любом случае паду, — начал говорить Даби, перешагивая через расплавленное стекло, — Меня нельзя напугать кровавыми боями. — мычит сладко, закрыв глаза, вспоминая всех своих жертв. — Ты только посмотри, насколько я божественно прекрасен. — указал на себя, заставляя цепи на руках содрогнуться друг о друга и издать звон, поправляя белые волосы. — Я даже не боюсь умереть. Я не умру, пока ты не заплатишь за всё. Да, несмотря на брошенную когда-то фразу о наплевательском отношении к жизни бывшего героя, всё же сейчас очень хотелось отыграться. — За что? — раз осталось жить недолго, то Ястреб хочет выяснить всё. — За то, что забрал внимание твоего отца? За то, что был любим многими, а ты нет, которые не знали моего прошлого до тебя? За что, что я жил богато и счастливо? За то, что меня считали гением, открывшим свой офис к двадцати двум годам, а тебя считают лишь полудохлым преступником? — каждое слово было сказано уверенно. Таками нечего теперь боятся. Положение и так безвыходное. Шансы почти нулевые. Он без крыльев, когда у его противника кремационное пламя. План провалился. Тойя смотрит пустым взором на птичку, которую желает пожарить. Ему было плевать. Просто надо сделать желаемое и успокоить свою прогнившую душу. Каждый шаг Бога оглушителен для падшего ангела. Было сложно держать маску, держать свое перо в руке, точно это клинок. Бесполезное ведь оружие против Него. Так и оказалось. Таками прижат стене. На шее горящая ладонь, прожигающая кожу. Всё же ради интереса Тодороки поднял тельце чужое по стене чуть наверх. Теперь карамельные глазки могут сверху вниз смотреть на горящие голубые зрачки. Пальцы крепко сжимают горловину, душат. Почти не остается воздуха в легких. Кейго глотает пустоту, открыв рот – это вызывает смех у Тойя. Так приятно быть таким злодеем. Даже если всё приходиться делать по старинке, как когда-то предки много веков назад. Отпускает бедного героя. Тот падает на колени перед Богом - так вообще-то положено! За правильные действия пташку гладят по золотистым волосам. И это поощрение вызывает мурашки по телу. Не может сообразить какую игру ведет этот безумец, возомнивший себя Господом. Поднимает свое лицо и смотрит на Него. Пытается одним взглядом спросить многое, но в ответ лишь улыбка во все зубы. Ком в горле от этого жуткого зрелища. Как же мерзко всё же смотреть в это полумертвое лицо. И этот запах немытого тела мертвеца, проникающий в легкие молниеносно. От этого тошнит. Это отвращение, знакомое Тойе с детства, видит в глазах героя и решает поступить иначе со своей пташкой. Не нужна золотая клетка, не нужен суд. Всё необходимое уже тут есть. Шею профессионального спасителя сжимают цепи, прикованная браслетом к запястью одного из величайших разоблачителей страны, а может даже уже и целого мира. Снова задыхается. Пытается хоть как-то вновь оттянуть пальцами удушающую хватку, да толку ноль. Получает колено в щеку от Бога. Удар довольно сильный. Ястреб падает на пол и мычит, плюется кровью. — Иисус в своей Нагорной проповеди говорил, что надо подставлять другую щеку. — делает хватку чуть слабее, давая противнику немного отдышаться. — При этом, в одном эпизоде своей жизни он не подставил вторую щечку. Ты тоже не хочешь? — наклоняется к предателю злодейской организации. Ответа не последовало. Таками закашлял кровью сильнее, чем вызвал недовольное фырканье со стороны. Не хотел так быстро доходить до крови. Даже как-то интерес пропадает. Какой смысл избивать того, кто сдался и готов стерпеть всё, думая о скорой смерти из-за этого? Не пойдет. Надо найти другую пытку. Другое наказание. И тогда Бога осенило. В его глазах возникли эмоции и чувства – это до дрожи в костях испугало ангела, увидевшего это. Когда во взгляде этого парня можно разглядеть такое, то жди неминуемого разрушения всего. — Я придумал н а к а з а н и е тебе, Кейго Таками. — Даби сладко проговорил фамилию своей жертвы. Всё же эта фамилия принадлежит целому поколению преступников. Зажатый в угол, со скованными цепями руками, голый – это кто угодно в воображении, но не бывший герой номер два. Верно? Суровая реальность, к сожалению для Кейго, оказалась такова. Злодей оказался между его ног и крепко держит ногами, своими руками удерживая его за запястья. Мысль о том, что хочет сделать с ним в таком состоянии Тойя пугала похлеще, чем смерть или адские пытки. — Даби, ты же не собираешься…меня…— голос впервые так дрожит. Сердце стучит быстро в грудной клетке у птички, когда у Даби сердца нет. Оно глубоко спрятано во тьме, созданной отцом в детстве. Он спокойно приспускает свои штаны и показывает свой вставший член, точно давая понять напуганным глазкам какая ждет пытка. При этом одной рукой спокойно держит дрожащие ручки героя, которые издают звон из-за цепи вокруг них, от чего злодею радостно на душе. Громкий глухой крик Таками разносится по комнате, как только в него входит по самые яйца чужой ствол. Только что получил огненные шлепки по ляжкам с обеих сторон. Остаются красные следы ладоней — это ожоги. На память, вместо засосов, которые могут сойти. Они истекают кровью и Даби с наслаждением проходится по ним ногтями. Ему нравится смотреть на скорченное от боли лицо — это возбуждает до краев безумия. Для него даже эта мелодия глухих криков вперемешку с мычанием как церковная музыка, вознося ввысь Тойю. Так приятно. Вызывает дрожь по телу. И чтобы чаще слышать подобное, естественно, приходиться больше мучить и так изуродованное тело героя. — Знаешь, — начал шептать на ушко Тодороки, — Кто-то то ли в шутку, то ли на полном серьезе сказал о том, что если тебя насилуют, то надо расслабиться и получать удовольствие или, по крайне мере, изобразить получение кайфа от такого секса. — завиток уха Даби прокусывает до крови. — Типа, если сделать так, то хуй насильника упадет. — смеется, облизывая окровавленные губы. — Только не в моём случае. Ради тебя мой член будет стоять до конца. — и укусил за мочку уха, потягивая её вниз зубами. Покрывать и так измученное тело ранами, будто продолжая начинание с той битвы, — становится ещё более приятным старшему сыну Энджи. Уродует чужую кожу по-всякому: царапины, точно лев исцарапал свою жертву, укусы, словно дикая псина пыталась обглодать кость со всех сторон. На этом преступник не остановился. Он оставлял и синяки,и вертел телом как хотел, пока член был внутри задницы героя. Бог долбил своего ангела как самый подлинный грешник, желающий стать королем второго круга ада. Да, Тодороки не нежничал. Никакой подготовки. Вошел и начал двигаться с бешеным темпом. В данный момент темп был слишком быстрый. Ястреб даже дышать не успевал. Такой расклад мести стал для Даби лучшим исходом: видит, как изуродованное тело извивается под ним, как вставший член просит ласки. А ещё то, как бывший герой номер два сжимал без всякой смазки и растяжки злодея внутри – было шикарно. Безусловно, Даби больно от этого тоже, но и тому гораздо больнее — это ещё более превосходно. Такое запомниться обязательно. И несмотря на то, что в сексе не было никаких чувств, оба тихо и глухо постанывали. Правда у Тойя это перерастало в рычание ужасного и голодного зверя. Кончает прямо внутрь Кейго. Тот задрожал, прикрывая глаза. Ему не хочется смотреть в лицо своего насильника больше. — Теперь я не только в твоей голове. — прошептал на ушко Даби Ястребу. — Ох, и, если ты подумаешь, что я взял тебя грубо, ну…— рассмеялся почти беззвучно, — Весь в отца. — пожал плечами. — Беру силой, грубо и беспощадно нанося моральный и физический вред. — унижает отца в любой момент. К тому же, в эту минуту это очень уместно. — Только представь, моя мать, возможно, была в такой же ситуации, как и ты! — с уст сорвалось после этой фразы длинное «А». — Постой, она же сама предложила рожать детей пока не получится. — рассмеялся, поднимаясь с пола, и подымая тело уже вымотанного физически Таками за цепи на руках. Ангел не мог сопротивляться Богу, поскольку толком не ел, не было желания тренироваться в заключение. И сейчас за это поплатился тем, что его поимели в тюрьме. Губы Даби касаются Ястреба. Нежное соприкосновение поражает Кейго. Не понимает почему его так целует Тойя. Какой подвох? Цепи расплавляются, освобождая убийцу Твайса. Удивленный взгляд на Тодороки. — Я прощаю тебя, сын мой. Бог покидает после этой фразы белоснежную комнату с довольной ухмылкой настоящего злодея. Кейго пытается отдышаться. Эта игра в бога и сына его Люцифера — с л и ш к о м для него. Падает на пол, забивается в угол. Накрывает часть своего израненного тела одеждой, точно это плед. Дрожащие пальцы, под «покрывалом», тянутся к члену. Не может терпеть больше. Закрывает глаза, вспоминает всё, что сейчас было. Ужасно. Отвратительно. Мерзко. Ладонь скользит вверх-вниз по стволу. Соблазнительный шёпот Бога, словно снова слышит прямо возле своего уха. Темп ускоряется. Нежный поцелуй в конце акта. Кончает. Откидывает голову назад, облокотившись ей о стенку. Хочется сдохнуть от осознания: он кончил, думая о собственном изнасиловании. Всё тело вновь обмякло, как и тогда под парнем. Смотрит на свою сперму полупрозрачную на ладонях и становится ещё тяжелее на душе. Тошнотворно от самого себя. Стены пятнадцатой камеры, словно сжимаются, раскаляются вновь, как при изнасиловании. Дышать тяжело. Задыхается от своих мыслей. Кто спасет его из этого ада, описанного ранее преступником? Никто. Герои сейчас слишком заняты спасением гражданских, а не убийц даже среди бывших коллег. Может кто-то да придёт, поможет. И кое-кто п р и ш ё л…