Семейные Разборки Или Драма На Весь Район

Лиля искала этого пьяницу-имажиниста-балалаечника по всему району, и нашла. Он сидел на скамейке, судя по всему пьяный, и о чём то думал. Лиля подбежала к Сергею. — Ну что, доволен? Вот теперь вы с ним заживёте! А я? А на меня всем плевать! — вываливала она свою гневную тираду. — Извините, вы должно быть Лилия Брик? Я не понимаю посыл ваших криков. Объясните, почему вы на меня кричите? — абсолютно не понимая ситуацию, попросил Есенин. — Маяковский отказал мне! Сказал, что любит тебя! Думает, что любит тебя! — Да он не может любить меня! Из-за угла неожиданно появился запыхавшийся Владимир: — Да я люблю тебя! И тут Сергей завис. Мозг отказывался переваривать информацию, услышанную только-что. — Подождите… Вы оба. Да-да, оба. Потрудитесь объясниться. — Ты ему рассказала? — футурист испытывающе посмотрел на Лилю. — Нет, расскажи ты. — В общем, я прихожу к ней, обсудить всякие формальности. А она с порога начинает в любви объясняться. — Всё не так было! — взвизгнула Брик. — Мне плевать, как там, было, вы сказали Сергею рассказать, я рассказал! — Так, успокоились оба! — крикнул имажинист, чуть ли не на всю улицу, — Что было дальше? — Дальше я объяснил, что она мне уже давно не интересна. И она тут же выбежала из дома, и рванула в неизвестном направлении. Клянусь, если бы не твои крики я бы вас не нашёл. Есенин молчал. Он просто не знал, как на это реагировать. А пока он размышлял, что сказать, они уже начали спорить. — Ты всё переврал! Не так всё было! — несоглашалась Лиля. — Всё было так! И вообще, товарищ Есенин, пойдёмте со мной, — Владимир схватил всё ещё непонимающего ничего Сергея, и потощил его в неизвестном направлении. — «Ладно, пусть сами разбираются. Это уже не моя забота. Главное, чтобы принц принцессу по пути не потерял,» — думала Брик, стоя на уже опустевшей улице в свете фонарей. А за это время Маяковский с имажинистом уже приближались к дому первого. Дверь, первая ступенька, вторая, третья, четвёртая… Этаж пройден. Первая ступенька, вторая, третья… Ещё этаж. Ещё один. И ещё. Нужная квартира. Щелчок. Дверь открыта. Владимир зашёл в квартиру и наконец отпустил Есенина. — Зачем вы меня привели в свою квартиру? Выяснять отношения? — усмехнулся Сергей. — Вовсе нет. Мы и на улице всё выяснили, — футурист прижал Сергея к стене, обнажая звериный оскал, из-за чего Есенину стало неловко и алкогольный румяц стал ещё ярче. — Что вы делаете? — прерывисто спросил имажинист. — Жду согласия на мои последующие действия, — горячо прошептал Владимир и прикоснулся своими к губам Сергея. Губы у него пухлые, тёплые и мягкие. Их так приятно целовать. Есенин обвил руки вокруг шеи футуриста, притягивая его к себе и углубляя поцелуй. Маяковский зарылся рукой в кудрявые волосы, перебирая пшеничные рассыпчатые пряди. Но воздух в лёгких закончился и пришлось оторваться друг от друга. — Ну так что, я могу получить согласие на последующие действия? — в карих глазах сверкнула искорка, а холодные руки забрались под рубашку, поглаживая спину. — Да, — выдохнул Сергей. — Тогда пошли, — Владимир взял на руки имажиниста, а тот в свою очередь обвил ногами его талию. Аккуратно положив Есенина на кровать, футурист втянул его в новый поцелуй, расстёгивая на нём рубашку. От губ он перешёл к шее, ключицам, плечам. Оставлял засосы на груди. Пока Сергей под ним тихо постанывал. Добравшись до брюк Владимир ловко снял их вместе с боксёрами, оставив имажиниста полностью голым. — Таким ты мне нравишься намного больше, — Маяковский побрал в рот мочку уха, чем вызвал у Есенина протяжный стон. — Мм, а почему ты ещё одет? — Сергей потянулся к его рубашке. Пальцы из-за волнения дрожали, это очень мешало. Но, с горем пополам, рубашка была расстёгнута и отброшена в сторону. Быстро избавившись от остальной одежды, футурист перевернул Сергея на живот и протолкнул в его рот пальцы. Имажинист хорошо их облизал, за что получил лёгкий поцелуй в макушку. Владимир протолкнул один палец в узкое колечко мышц, после чего Есенин застонал то ли от удовольствия, то ли от болезненный ощущений. Вскоре добавился второй палец. Сергей прикусывал губу, чтобы стоны были чуть тише, но это не помогало. После третьего пальца он начал сам на них насаживаться. Когда Маяковский решил, что имажинист достаточно растянут, он убрал пальцы, тем самым вызвав стон негодования. Владимир медленно вошёл в Есенина. Сергей слегка дрожал, а на глазах выступили слёзы. Дабы его успокоить, футурист оставил много смазанных поцелуев. На лбу, на щёчках, на носу, на губах. Это немного успокоило имажиниста, и поэтому Владимир начал медленно двигаться, чтобы не доставить больше дискомфорта. Со временем, Сергей привык к необычным ощущениям и теперь просил больше, быстрее и глубже. Прикосновения обжигали, щёки розовели, а на лбу выступила испарина. Есенин кончил первым. Сладость этих стонов, его голоса и красота Сергея помогли футуристу вскоре кончить. Имажинист дрожал от столь приятного оргазма. Маяковский убрал липкую прядь с лица Сергея, чтобы видеть эти прекрасные светлые глаза. — Боже, ты прекрасен, — сладко протянул Есенин. — Я знаю, — усмехнулся Владимир. — Так ты ещё и скромник, — от этих слов они оба звонко рассмеялись.