Труп

Чужие ноги ступают по холодному камню, ведомые чужой памятью. Обойди скалы, встреть песчаный берег. Ты ничего не знаешь об этом месте. Оно же знает о тебе все. If you need me, I’m here. I’ve been waiting for you… О том тебе, который ходил здесь прежде. Которым ты давно не являешься. Но которого все так отчаянно жаждут с тобой спутать. – Смеешь являться сюда? – все, кроме него. – Отважное решение, подделка. Тщетно. Самовлюбленный тиран даже не посмотрит в твою сторону. У него перед глазами вечерние волны. Над душою – закатное небо. Ты здесь лишний. Впрочем, как и везде. – У меня есть имя. I can still remember the voice that never faded… Единственное свое, не украденное. А потому никому не нужное, даже тебе. – И что теперь под ним? – Ничто. Выброшенный по ненадобности мусор. I can't fake it, even if I make a mistake, I'll repeat it again… Король Героев хмыкнул. Он не станет с тобой спорить, уж лучше бы сделал вид, что тебя здесь нет. Чем самому начать диалог и самому же его оборвать. – Презираешь меня, Гил? – Презираю. И я не разрешал тебе так ко мне обращаться. Дурная привычка чужих голосовых связок. My tears, tell me what it means, please now… I want to lock it down… Как-никак, для него ты лишь ходячий труп, оскверненный посторонним сознанием. В тебе ничего не осталось от Энкиду. Лишь внешняя оболочка да разрозненные куски памяти, врезающиеся в сердце неуместными копьями. Не знал, что глина бывает настолько острой. – Однако поделился силой Святого Грааля, – благородно до отвращения. – Не проще было дать догнить гниющему? – Твое тело заслуживает лучшего. Ты о нем не заботишься, значит придется мне. So just tell me now, just tell me now Why are you crying now? Can't ever go back again, but still… Только заметил, как расстояние между вами сократилось до нескольких дюймов. Ноги сами несут к напыщенному гордецу, едва успел остановиться. Это тело любило его, оно все еще его любит. Но ты – не тело. Гильгамеш обернулся. Число дюймов стремительно убывает, а ты можешь лишь стоять камнем и ненавидеть. То, что чувствуешь. Рваные воспоминания куклы, помешанной на этом заносчивом… Just tell me now, please tell me now I still want to be here The flower is about to wither all alone, but still… Ячменный эль в теплом ритмичном дыхании. Даже не вино. – Неужели я так сильно на него похож? – Молчи, подделка, – коснулся прядей твоих волос, поправляя. – Расслабь лицо. Энкиду никогда не хмурился. И закрой эти глаза, они меня лишь злят, – зачем-то делаешь все, что он говорит, ведь противиться голосу не хочется до беспамятства. – Ну вот. Теперь похож. You taught me my name. I need you, I need you right here… Оттолкнул его. До чего же отвратительно… – К черту, – открой глаза и смотри, как назло, исподлобья. – Останусь лучше собой. – Собой? Ты – ничто. Выброшенный по ненадобности мусор. – Тогда какого дьявола ты меня подобрал? – раздражай его кривой ухмылкой, так несвойственной твоему «идеальному» предшественнику. – Насколько же плохи в Уруке дела, что Король вынужден присваивать чужой хлам?! Сорвался. Прежде чем осознать, что он лишь повторил твои слова. И даже ухмылка его не злит, раз отвечает ответной. Проклятие… как смеет этот наглец быть настолько… – Этот хлам мне не чужой, – …завораживающе родным. – Я презираю тебя, но буду заботиться и впредь, если поклянешься больше не причинять вред моему народу. You found me, that's all I need. Even if the eternity ends and everything is gone… Сдалась его забота, в самом-то деле. Да и думаешь, он поверил бы твоим клятвам? Ты ведь сам себе не веришь… подделка. Тебя вышвырнули из будущего, пробный ребенок Тиамат. Пусть запланированный, но бесполезный теперь – когда пробудилась она сама. Расплодившись как исполинская воющая паучиха. – Не утруждайся, правитель. Нам проще оставаться врагами. Лишь на этом скалистом побережье не заметно, как она пожрала половину моря. Вскоре дойдет и до Урука. Жители обречены, да он и сам это знает. Даже с его могуществом, даже со скопищем третьесортных богинь, последним Мастером и его Слугой. Им нечего противопоставить Матери, она слишком сильна… – Если переживешь завтрашний день, – железная хватка на плече, обжигающий шепот над ухом. – Не советую тебе снова становиться моим врагом. I am crossing the shallow, there's no one here. But I can still feel your touch… – Так уверен, что сам его переживешь? Полубог дышит своим элем непростительно близко, а ты даже глаз не смеешь поднять. Рассматриваешь золото и шелка, безупречное тело и незамысловатые узоры на нем. Гильгамеш слишком любит себя и не слишком – одежду. Обнажая все, что можно, злоупотребляет украшениями. Вероятно, считает, что такую красоту преступно скрывать тканью, и… пожалуй, он прав. – У меня нет причин умирать. Я уже бывал в преисподней – на редкость убогое место. Не под стать владыке Врат Вавилона. Untie your tight rope, just hear me out, I want to hold you… – Нет, до чего же ты самонадеян, – взгляни в это наказание цвета гранатового сока, такое же кисло-сладкое. – Мать… Тиамат тебе не соперник. Никому из вас, пережитков былой эры. Эти земли заселит новое человечество – пусть и не менее омерзительное. Они сметут твой народ как прошлогодние листья, отнимающие место у свежих весенних побегов… или нет-нет, тут не тот случай – они станцуют на ваших гниющих трупах, насмехаясь своими визгливыми голосами, а твои бесценные владения станут их помойной ямой… Спокоен. Верно – он и сам все это знает. Ничего нового ты ему не сказал. – И все же тебя они отвергли, – по-прежнему близко, обезоруживающе честен и бессовестно прекрасен. – Балласт, не принадлежащий более ни одной из сторон. Я бы посочувствовал, не будь ты мне настолько противен. Разозлить его не удастся. Смирись. Не уверен даже, зачем пытаешься. Обидно ли? Он всего лишь говорит правду. So just tell me now, just tell me now Why are you crying now? Even if my wish will never come true… Слова могут причинять физическую боль, доводя до слез. Просто набор вибраций. Не только Мать атакует звуковыми волнами: на это способен каждый, у кого есть рот. «Не. Было. Никого. Кто. Бы. Не. Оплакивал. Твою. Смерть» – Ах, да. Среди них мне встретилась жрица, которую откуда-то помню рядом с… вами, – чуть было не выдал «с нами», за что тут же захотелось отрезать себе язык. – Интеллект этих созданий весьма недоразвит, раз уж она приняла меня за Энкиду. Идиотка атаковала своих новоиспеченных собратьев, спасая жизнь тому, кто давно уже мертв. Разумеется, поплатилась моментально. А тот, кто зачем-то выжил, даже не знает ее имени, в самом-то деле… Какого черта я вообще тебе это рассказываю? «Никто. Не. Забыл. Твою. Смерть» – Сидури. Так ее звали. – Да без разницы мне! «Поэтому. Найди. Счастье» – Благодарю. За окончательное избавление от надежды. – Обращайся… «Ты. Дал. Одинокому. Королю. Жизнь. Ты. Путь» – Просить мусор об услуге? Это ниже моего достоинства. – Тебе доставляет удовольствие оскорблять меня? – Ты сам себя оскорбляешь. Я лишь возвращаю тебе твои же слова, чтобы ты, глупец, впредь думал, что говоришь в присутствии Короля. – Не делай вид, что не понимаешь, как больно это слышать. – Понимаю. Но ты продолжаешь слушать. А я продолжаю смотреть на тебя – пусть мне от этого в стократ больнее. Just tell me now, please tell me now… And judge me now… Улыбнулся. Снова. Лицо желает улыбнуться в ответ, но это чужое лицо. Оно не многим смышленее полчища твоих новорожденных братьев и сестер, обладающими лишь зачатками разума. Энкиду мертв, но слишком многое по себе оставил. Рефлексы думают за тебя, останови свои руки раньше, чем те коснутся золотистых волос. Плечи ждут привычных объятий. Ждут, но не получат, ведь ты – не Энкиду. – Что ж, в таком случае мне лучше уйти. I can't go anywhere, but still… – Никуда ты не уйдешь, – и все же рефлексы терзают не только твои руки. – Я вижу, что тоже дорог тебе, подделка. Эти узы нелегко разрушить. Твоей никчемной душе такое не под силу. I don’t wanna wake up from this sweet sweet dream ′cause, my love, I was true to myself, because I have you… Но Гильгамеш привычке не сопротивляется. Глиняная кукла довольна – она получила желаемое. Счастье тела беспредельно, как и отчаяние изнеможенной души. Это все – не твое. Он не тебя обнимает, а свой излюбленный труп. И все же остатки памяти Энкиду делятся с тобой этим счастьем, им не жалко… Even if it's the end where everything ends and disappears, I won't miss it, I know… – Знаю. И я ненавижу их, Гил… Мне от себя противно. I need you… – Как и мне. Но даже я не могу их разрушить. I need you… Ты украл у Энкиду тело, а теперь понемногу воруешь душу. Это красноглазое совершенство и было его душой, его всем. У них одна душа на двоих, а твоя здесь просто лишнее досадное недоразумение, без смысла и цели, без совести и гордости… I need you… – Ты говорил… поступать, как хочется. Однако мне никогда ничего не хотелось. Я понятия не имею, каково это – хотеть чего-нибудь. Куда проще быть инструментом в чужих руках, чем разбираться в себе и самому принимать решения. Поэтому… помоги мне. Ответь – как подделка, у которой нет собственных желаний, может распорядиться своей фальшивой жизнью? I need you… Но если это недоразумение позволяет им быть вместе хотя бы в таком виде, ты не посмеешь воспротивиться. Более того – ты будешь подло наслаждаться чужим счастьем так, словно оно и твое тоже, словно оно имеет к тебе какое-то отношение… I’m dreaming ’bout you every night, but you’re not by my side. I need you, I need you right here… – Присягни мне на верность – и твоим желанием стану я.