Уже издалека, сидя на спине Гигантомахии, Даби замечает пламя Старателя и, не в состоянии сдержаться, смеется под удивленные взгляды Компресса и Спиннера. Последний бормочет что-то про психа, но на него не обращают никакого внимания. Голубые глаза с жадностью всматриваются вдаль, а в голове бьется одна мысль.
Наконец он отомстит этому ублюдку.
Всю жизнь после того пожара он жил ради мести. Ему была нужна не просто смерть нынешнего героя №1. Сегодняшний день должен стать крахом его мечты и карьеры. Даби уничтожит все, что создавал Тодороки Энджи.
Как однажды уничтожили его.
Тогда умер Тойя. Но родился Даби.
Едва гигант останавливается на месте, мужчина показывается из-за каменного нароста, но не слишком торопится спускаться на землю. На его лицо лезет широкая улыбка, и он делает свой голос как можно непринужденнее:
— Ооо, вот ты где! — он вытаскивает из сумки бутылку с раствором, начиная ее взбалтывать. — Вы все выглядите как муравьи с такой высоты, — взгляд цепляет половинчатую макушку, отчего Даби готов рассмеяться в голос. — О?! Я гляжу, там и Шото есть тоже? Ну просто идеально!
Напряженные и готовые к смерти лица доставляют ему удовольствие. Они явно думали, что сейчас он вступит в бой и добьет их после утомительного боя с Шигараки. Вполне логичное решение проблемы.
Но с чего он должен дарить им
настолько легкую смерть?
— А? — взгляд Шото до омерзения похож на взгляд отца. Хочется ему хорошенько вмазать или сжечь все лицо до состояния неузнавания, чтобы не видеть отвратительные глаза, которые напоминают детство.
— Даби!
Кривая ухмылка лезет на лицо и мужчина поворачивается к Старателю, откручивая крышку бутыли. На лице старшего Тодороки отражены все его эмоции, которые обычно скрыты под маской невозмутимости.
Отчаяние. Бессильная ярость. Решительность.
— Ауч… Ну разве можно так ко мне обращаться? — все содержимое бутылки льется на голову Даби. Вместе с жидкостью с волос начинает стекать черная краска, оголяя натуральный белоснежный цвет. — У меня есть замечательное имя. Называйте меня Тойя.
Собственное имя звучит слишком непривычно.
Лица школьников и Старателя, казалось, застывают тяжелой маской удивления. Блеск в глазах старшего Тодороки меркнет.
Даби невольно пробирает смех, и он мелко дрожит, еле сдерживаясь.
Да, именно этого выражения лица он и ждал!
Но этого мало. Ему нужно еще больше.
— Вы потеряли дар речи? — веселый голос звучит слишком зловеще в гробовой тишине. — Правда? Я знаю, что личико мое сейчас не такое, как было раньше… Но я был уверен, что моя семья сумела бы догадаться.
[Я Тодороки Тойя.]
Как раз вовремя.
[Старший сын Старателя.]
[В настоящее время виновен в хладнокровном убийстве более 30 человек.]
[И сегодня я хочу, чтобы все узнали что привело меня к совершению этих омерзительных деяний.]
Омерзительные?
Эти слова были ложью.
Его совершенно не заботили какие-то моральные принципы. Только месть была его конечной целью. Но для этого необходимо подать все под соусом благих намерений, чтобы к его словами прислушались. А даже если этих слов не услышат, есть другие, которым люди точно внемлют.
Главное — вовремя подать их.
[Когда-то, давным-давно, Старатель желал только силы.]
Когда-то? Звучит слишком смешно.
[Но когда он понял, что не может превзойти Всемогущего, он впал в отчаяние.]
[Дабы создать еще более мощные причуды, мой отец заставил выйти за себя женщину, которая позднее стала моей матерью.]
[Именно тогда, в погоне за своими эгоистичными мечтами мой отец создал меня.]
На этих словах он чувствует, как снова готов рассмеяться, но сдерживается, стиснув покрепче зубы.
Нет, еще рано.
[Но увы, я был провальным творением.]
[Вскоре он отверг меня. Я был отброшен в сторону и забыт.]
— Но я никогда ничего не забывал. И у меня было предостаточно причин, чтобы продолжать наблюдать за тобой.
Теперь лицо героя №1 выглядит удивленным. Ни одного намека на какие-то отрицательные чувства. Кажется, какие-то догадки в его голове все же были, раз он не кричит, что это ложь. Или он настолько шокирован известием, что его сын жив?
Неудивительно.
Ведь маленького Тойю бросили умирать без доли сомнений.
— Я не говорю, что каждый должен быть непорочным и бескорыстным. Только ты.
[Мое убийственное пламя — это пламя Старателя.]
— И угадайте, что? — он широко улыбается. — Прямо сейчас мою заранее записанную историю жизни показывают по всей стране и по всему интернету!
— Ну и туз в рукаве! — довольно произносит Чиказоку за его спиной. Но Даби игнорирует его. Все взгляды, даже членов Лиги Злодеев, теперь устремлены на него. У него уже нет сил стоять на месте ровно, и он начинает танцевать.
— Ух, ну я и зажигаю! — удовольствие от такого внимания будоражит тело и сознание.
Да.
Да, смотрите сюда.
Смотрите на того, кто уничтожит героя Старателя!
— Простите, о чем это я? — но нельзя отвлекаться на эйфорию. Главное событие еще только впереди. Ему уже не терпится посмотреть на искаженное лицо его «отца». — Как же мне причинить тебе боль? Как же мне получше потоптаться по твоей жизни? Я все думал об этом с того самого дня!
Да. Эти мысли не отпускают его до сих пор.
Чувство ненависти и жажда мести стали его постоянными спутниками. Даже когда он вступил в Лигу Злодеев, Даби не забывал Старателя. Каждый день, каждый час, каждую секунду он помнил то предательство.
Теперь ему предоставился прекрасный шанс показать все это.
Показать, чем закончилась жажда силы и признания.
— Я не мог понять, почему я вообще существовал, и каждый день… Я уползал к Нацу, плача навзрыд. Но ты об этом даже не знал, да?!
Лицо мужчины говорит само за себя.
— Когда ты наконец-таки достиг бы успеха со своей марионеткой Шото, я думал, что убив его, я добьюсь своего! Но потом… Кто бы мог подумать… — он начинает беззвучно трястись от смеха. — Тебя протолкнули на первое место! Неожиданно я начал радоваться твоему счастью!
Причудливый танец продолжается. Несмотря на то, что Даби анализирует сложившиеся обстоятельства, эйфория от того, что все идет четко по плану, делает тело удивительно легким. Словно он вот-вот готов взлететь.
Он дождался после стольких лет!
— У меня кровь в жилах застыла, когда я подумал, что ты можешь окочуриться в Кюсю! — мурашки пробегают по телу от одних воспоминаний того дня. — А потом одним за другим я привел прямо к тебе Слугу Звезд и Эндинга! Ты наконец-таки стал номером один! Это все, чего ты когда-либо хотел! Но этот титул на тебя наверняка давил, не так ли?! Или все эти похвалы и восхищение были как куриный бульон для твоей души?! — боковым зрением он цепляет шокированные лица его «родственников», отчего его снова начинает пробирать смех. — Когда ты наконец-таки смог взглянуть своим ребятишкам в глаза… Ты стал чувствовать теплые и пушистые семейные узы?! Ты наверное думал: «Пока я продолжаю стоять лицом к будущему, я могу быть лучше!».
Смехотворно. Неужели такой человек, как Старатель мог думать о
таком?
— Я знаю, что ты сейчас дар речи потерял, поэтому вот тебе ответ! — Даби легко поворачивается в сторону и чувствует, как против воли, губы тянутся в насмешливой ухмылке.
Прошлое никогда не умирает!
— Смекнул уже? — он и не заметил, как стал кричать. — Что посеешь, то и пожнешь! Так что давай спляшем, я и ты, Тодороки Энджи! — снова слышится смех на грани безумия. — Танец со своим сыном здесь, в аду!
Неподалеку слышится шум вертолетов. Но Даби плевать на них.
Теперь все в его руках.
