Олеся.
Нахмурившись, я поднесла телефон к уху: – Алло, да, бабушка? – Ты где есть? – голос не предвещал ничего хорошего. – С девочками сидим, зачет сдали, а что случилось? – Приезжай, давай. Этот мать твою выгнал. – Она пьяная? – Конечно. Всё, давай домой. – Сейчас поеду. Настроение вмиг испортилось. Сложно описать, какого это – видеть свою родную мать с разбитым лицом и не стоящей на ногах. То, что сожитель её выгнал, означало, что они поссорились. То, что они поссорились, означало, что они подрались. В детстве я особенно болезненно воспринимала такие эпизоды, самым ярким был момент с седьмым днём рождения. Я ждала маму весь день, она должна была принести тортик после работы, и мы вместе, втроем, попили бы чай, а потом пошли бы гулять. Еще мама обещала подарить набор Лего, так долго и сильно мною желанный. И вот, я сижу, вся в предвкушении, смотрю на часы, вздрагиваю на каждый шум в подъезде, жду маму… Мама была ласковей и спокойней бабушки, я постоянно по ней скучала и обожала проводить время вместе. И вот, дверь открывается, вваливается мама. Без тортика, без подарка, зато с разбитым глазом и губой. Два слова связать не может, еле на ногах стоит. И еще этот ужасный запах… Помню, как я плакала в тот день, в большей степени от испуга, а бабушка за это еще и наорала. Классный вышел День рождения. Объяснив девчонкам ситуацию в двух словах, я засобиралась домой. Настя и Алёна посочувствовали, попытались поддержать, но настроение это никак не улучшило. Заскочив в вагон метро, я села на свободное место и просто залипла перед собой, погрузившись в мысли, как-то в тот момент было не до музыки и не до чтения. В принципе, стоило настраиваться, что ближайшие три дня, и это – как минимум, дома будет сущий ад: пьяный дебош, бесконечная ругань бабушки, агрессивные требования матери дать ей бутылку водки, звонки этому гребаному сожителю и наши с бабушкой попытки удержать мать дома. Супер. Превосходно. Стыдно признаться, но меня не раз в подобных ситуациях посещали ужасные мысли: а если не удерживать? Пусть идет, пусть нажирается, пусть шатается по всему городу в поиске приключений, пусть идет разбираться к своему мужику и получает по лицу. Пусть. Сколько это может продолжаться? Правда, когда ярость и злость на мать спадали, исчезали и такие жуткие мысли. Всё же, она – моя мама. Жалко. Она меня любила, иногда читала книжки на ночь, даже в зоопарк водила. И Лего этот несчастный потом купила… Она же не была плохой женщиной, совсем нет, просто свернула однажды не туда, плюс, генетика дедушкина. Наверняка, если бы мама могла избежать такой участи, то избежала бы, и уж точно меня бы не бросила. Достав телефон, я написала Маше. Олеся: Маму опять выгнали, у неё запой. Завтрашняя прогулка под вопросом, хотя я с радостью свалю из дома при возможности. Маш, это закончится когда-нибудь? Если честно, адекватного и благоприятного конца у этой истории я не видела. Сложно было признаться себе, что твоя мать – алкоголик. Самый настоящий алкоголик, разрушающаяся личность с пагубной зависимостью, которая сама уже никогда с этим не справится. Долгое время я убеждала саму себя и окружающих, что мама просто иногда выпивает, что она не потерянный человек, а меня бросила – потому что эгоистка. Многие люди – эгоисты. Вот только, в глубине души, я уже очень давно напрягалась при внезапных звонках от бабушки или с незнакомых номеров, было страшно услышать, что мать могли найти в какой-нибудь канаве, избитой и с зашкаливающим показателем алкоголя в крови. Мерзко и страшно представить, что твоя родная мать может валяться на улице, как какой-то бомж, и даже если ей станет плохо, никто не поможет, все просто пройдут мимо, максимум, глянут, как на мусор. Обычно, я не жаловалась, не жалела себя, ведь мама не так уж и часто пила, точнее, не часто напивалась до состояния безвольного животного. Да, она со своим мужиком, причем, любым, злоупотребляла пивом, ну и что? Она же не была прям законченным алкоголиком, вовсе нет. Просто иногда случались страшные эпизоды. Наверно. Звуки пьяных криков и бабушкин мат слышались даже в подъезде. Постояв у входной двери, я вздохнула, и вставила ключ в замочную скважину. Перед смертью не надышишься, какой смысл оттягивать неизбежное? – О-о-о, дочь моя пришла! – крикнула мама, ввалившись в коридор. Один её глаз заплыл, кожа вокруг по цвету напоминала сливу, перегаром несло на всю квартиру. Отвернувшись, я стала расшнуровывать ботинки. – Дочь, слушай, принеси маме водочки, а-то бабушка, злюка такая, не пускает, – прошептала она мне в лицо, повиснув на руке, когда я снимала куртку. От мерзкого запаха затошнило. Отвечать что-то на эти пьяные бредни было бесполезно, так что, игнорируя женщину, я попыталась оттолкнуть её и пролезть в комнату. – Вот что с ней делать! – воскликнула бабушка. – Сил моих больше нет. – А я что могу? – Принеси матери водки! – взревела женщина, продолжая хватать меня за плечо и толкать к выходу. – Да отстань от меня! Это перепалка длилась довольно долго, но наши с бабушкой попытки успокоить маму оказались абсолютно безуспешными. В конце концов, закончилось всё тем, что женщина просто слетела с катушек, и стала такой разъяренной, что со всей дури вцепилась мне в волосы и потянула вниз, заставив упасть на колени. Бабушка тут же подскочила и, заматерившись, стала её оттаскивать, параллельно пытаясь разжать костлявые пальцы. У меня не осталось сил, причем, ни моральных, ни физических. Слезы ручьями катились по щекам, капая с подбородка на домашнюю футболку, к счастью, свитер Олега я успела снять, а-то еще вдруг испортили бы. – Тварь мелкая! Вы обе – твари поганые! – визжала мать срывающимся мерзким голосом. – Ненавижу вас! За что вы так со мной? – Да успокойся ты, дрянь, – бабушка встряхнула её за плечи. Всхлипывая, я отползла к стене. – Чтоб вы сдохли обе! Ненавижу вас! Мать продолжала орать ужасные вещи, бабушка орала на нее в ответ чем-то подобным, и всё это сопровождалось горой мата. Хотелось зажать уши, и закричать самой, умоляя их это прекратить. – Дай ты ей уже водки, пусть напьется и успокоится, – через подавленные рыдания сказала я бабушке. – Давай, поучи меня еще! А если пережрет и скопытится тут, что делать будем, а? – А так что, лучше, что ли? Прошу, дай ей что-угодно, только прекратите это! – Олеся, прекрати ты ныть, не маленькая уже! – рявкнула бабушка. Мать опять начала истерить и орать, схватив с тумбочки вазу, она швырнула её в случайном направлении, та с грохотом раскололась на мелкие кусочки. – Ах ты дрянь паршивая! Я больше не могла это терпеть, заползя в ванную, закрыла за собой дверь на замок и включила воду, чтобы хоть чуть-чуть перекрыть эти невыносимые вопли. Свернувшись в клубочек около раковины, я обхватила колени руками и горько заплакала. – Ты! Ты такая же, как я! Ты моя дочь! Тебя ждет такая же судьба, тогда ты и поймешь мать! Смотришь на меня свысока, как на дерьмо, не разговариваешь, да пошла ты, мразь! – доносилось из-за двери в сопровождении с ударами в нее кулаками. Поднеся ладонь к лицу, я стала аккуратно гладить себя по щеке, при этом, шепотом приговаривая: – Ты не плохая, всё хорошо, всё будет хорошо, ты не такая, как она, я тебя люблю, всё хорошо. Но это лишь вызвало новую волну рыдания. Завибрировал телефон. Разогнувшись, я прислонилась лопатками и затылком к холодному кафелю на стене и, достав мобильный из кармана спортивных штанов, взглянула на экран. Пелена из слез не позволяла ничего разглядеть, грудь сокращалась, рот рывками хватал воздух, пытаясь справиться с всхлипами. Протерев глаза тыльной стороной ладони, я увидела, что сообщение прислал Олег. Олег: Привет, ты как? Чем занимаешься? Сначала, конечно же, мне захотелось поделиться с любимым человеком своей болью, горем, я даже уже начала набирать ответ, но в последний момент передумала. Какой смысл грузить его негативом и проблемами? Олеся: Все нормально, домой приехала, а ты? Олег: Вышел с работы. Могу я тебе позвонить? Олеся: Сейчас не лучшее время… Врать ему тоже не хотелось. Олег: Что-то случилось? Олеся: Проблемы в семье. Через несколько секунд на экране вспыхнул входящий звонок. Первым импульсом стало желание просто сбросить, ведь мой голос и шум за дверью ясно дали бы Олегу понять, что всё далеко не хорошо. Но в этот момент в дверь постучали настойчивей. – Олеся, ну-ка, выходи, сколько можно там сидеть! – крикнула бабушка. Это стало последней каплей. Мне нужна была помощь, я сама не справлялась… Раз уж Шефер решил попробовать что-то со мной построить, то пусть знает и об этой стороне жизни. – Алло, – ответила я, поднеся телефон к уху. – Привет, малыш, что случилось? Губы задрожали, глаза тут же начало резать. Милое обращение, волнение и нежность в его голосе вмиг сделали меня еще слабее. – В-всё нормально. Но. Мама, – успела выдавить я, прежде чем вырвался первый всхлип. – Что с мамой? Прижатый ко рту кулак не особо помог подавить очередную подкатывающую волну рыданий. – Лесён, что с мамой? – повторил Олег свой вопрос. – Напилась. – Она дома? – Да. На пару секунд в трубке повисла тишина. – Давай, я за тобой приеду. – Не н-нужно, отдых-хай, Олег. – Ты сможешь уйти из дома, если я приеду? Тяжело вздохнув, я набрала в грудь воздуха. – Наверное. – Дай мне минутку. Снова повисло молчание. – Давай, сделаем так. Я вызову тебе такси до одного места, а там сам встречу тебя на машине? Иначе мне долго по пробкам ехать. – Хорошо, спасибо тебе… – Собирайся, через пять минут закажу машину и скину данные водителя. – Хорошо, спасибо.***
Бабушка была против, чтобы я уезжала, она даже взывала к совести, говорила, что не по-человечески бросать свою мать и старую бабушку в такой ситуации, что я пропащий человек и неблагодарная скотина, которой всё это аукнется. На самом деле, бабушка меня любила и была, хоть и жесткой, даже черствой женщиной, но довольно неплохой и в какой-то мере заботливой. Просто в подобных ситуациях начинала сильно нервничать, переживать, вот и срывалась. Возможно, я поступила неправильно и крайне эгоистично, но я уехала. Между компанией неадекватных родственников и компанией любимого мужчины, выбрала последнюю. Напиться – было выбором мамы, не дать ей дальше пить – выбор бабушки. Свой я тоже сделала. Олег уже ждал меня, стоя у своей машины, когда таксист подъехал к конечной точке. Поблагодарив водителя за поездку, я взяла свою сумку и, не застегивая куртку, выскочила на улицу. – Привет, малыш, – произнес Олег, подойдя ко мне. – Привет, – почему-то чувство стыда перед ним не отпускало. Мужчина прижал меня к своей груди, но не поцеловал. Вдыхать уже будто родной и такой приятный запах одеколона, из-за которого утром возник забавный конфликт, было крайне приятно, настроение сразу сдвинулось с мертвой нижней точки, немного приподнявшись в положительную сторону. Открыв мне дверь у переднего пассажирского места, Олег сел за руль. Вспомнилась наша первая поездка, когда преподаватель подвозил из универа домой после того, как довел до слез на опросе. Должно быть, в его глазах эти постоянные слёзы делали из меня плаксу. Кинув на заднее сиденье куртку и сумку, я пристегнулась. – Ну, рассказывай, – произнес он, отъезжая с парковки. Тяжело вздохнув, я стала рассказывать ему всю эту грустную семейную историю, начиная с событий сегодняшнего вечера, заканчивая тем, с чего всё началось. К счастью, эмоции поутихли, все как-то улеглось, и удалось обойтись без всяких там всхлипов. Лишних подробностей старалась избегать, но обо всем говорила честно, делилась мыслями и чувствами, ничего не утаивая. Преподаватель слушал внимательно, не перебивал, лишь иногда задавал уточняющие вопросы. – М-да, уж, – после некоторой паузы вздохнул он, поведя рукой по волосам, когда я закончила свой увлекательный рассказ. – Алкоголь – зло, слишком много хороших людей от него страдает. – Насмотревшись на подобное, долго боялась пить. Сейчас полбокала вина или один легкий коктейльчик – мой максимум, и то не в любой компании. – Боялась повторить судьбу мамы? – Угу. – Уверен, этого не произойдет. – Надеюсь. Мы уже выехали из центра Москвы и направлялись в сторону квартиры Олега. Сумерки сгущались, на улице стали зажигать фонари. – Спасибо, что забрал меня, Олег. – Кстати, а почему ты сразу мне не сказала, что что-то случилось? Ответила, что всё нормально, – он чуть развернул ко мне голову, но глаз от дороги не отрывал. – Не хотела беспокоить ерундой, грузить такими вещами. – Это из-за прошлого разговора? Из-за того, что сказал, что нет ресурсов на решение кучи чужих проблем? – Частично, да, – честно призналась я. Олег вздохнул. – Лесь, я же не о таких серьезных вещах говорил… Ладно, потом, дома обсудим эту тему. – Хорошо. Мне так понравилось, как он сказал «дома обсудим», будто мы уже были настоящей парой и жили вместе. Эх, мечты, мечты… Настроение в компании Олега немного улучшилось, хотя гнетущие мысли о том, что сейчас происходило у меня дома, не отпускали. – Как зачет прошел? – спросил мужчина, меняя тему. – О-о, зачет-то нормально прошел, но знал бы ты, что было до него, – отвлекшись от мрачных размышлений, я аж немного оживилась. – Ну-ка? Заинтриговала, – преподаватель чуть приподнял густые брови. Мы остановились на светофоре, и он обернулся ко мне. – Я же пришла в твоем свитере сегодня, в этом, – я тыкнула пальцем в грудь. – В этом? – прервал меня Олег. – Ну, да… Не узнаешь, что ли? – Погоди, нет, дай-ка потрогать. – Мужчина протянул руку и нежно провел пальцами по груди. Даже через белье, надетое под плотной вязаной тканью, я ощутила тепло от его прикосновения, в животе моментально встрепенулись бабочки. – А, точно, понял. Ну, и что дальше? – Олег! – возмутилась я, чувствуя, как по щекам разливается румянец. – Что? – Преподаватель выглядел максимально невозмутимо. Светофор переключился на зеленый, машина тронулась. – Ладно, ничего… – пришлось приложить усилие, чтобы справиться со смущением. – Короче, Рубинова учуяла твой одеколон, и стала верещать, типа, вот, я встречаюсь с Олегом Сергеевичем, это его свитер, и всё такое. – Неплохо, вот это обоняние. А ты чего чистое, стиранное ничего не надела? – Захотела, чтобы тобой пахло… – чуть ли не шепотом призналась я. – Не слышу. – Да всё ты слышишь, Олег! Ну блин! – Это обвинение прозвучало неубедительно, так как улыбку не удалось подавить до конца. – Просто, это так забавно. – Что именно? – То, как ты сейчас смущаешься от прикосновения и от достаточно безобидной фразы, хотя вчера ночью просила целоваться два часа, котёнком называла, «Олег, ну пожалуйста», стонала… – Олег, ну хватит, – краснея еще сильнее, попросила я. – Мне больше нравится «Олег, ну пожалуйста». Сложив руки на груди, я закатила глаза. – Ладно, малыш, не обижайся. Рассказывай, что там дальше с Мариной? Я рассказала полную версию произошедшего сегодня, передала слова Рубиновой, что я ей не конкурентка, и упомянула, что Дима ничего не рассказал, во всяком случае, пока что. – Ну и, что скажешь? – обернулась я к Шеферу. Мы уже почти приехали, Олег завернул на парковку у магазина с продуктами. – Мне не привыкать к тому, что девочки конкурируют за меня и мое внимание между собой. – Фу, как высокомерно. – Зато честно, маленькая моя, – задумчиво произнес он, лазая в телефоне. От этого его «маленькая моя» сердечко сжалось, а на душе стало так тепло... Выйдя из салона, мужчина открыл мне дверь и помог надеть куртку, после чего мы вместе пошли в магазин, прям как семейная пара, разве что, за ручки не держались. А жаль.