Деталь модели солнца

В дверь постучали. Следователь Гуро оторвался от бумаг, поставил перо в чернильницу и потянулся. «Войдите» — совсем негромко, но «посетителю» было слышно. Дверь тихонько отворилась и впустила на порог писаря. Его непослушные волосы как всегда лежали неаккуратно, белая чуть мятая рубашка, тёмного цвета пиджачок и неосторожно застёгнутая крылатка. Видимо Николай Васильевич только что с улицы. — Яш... — начал было он, но резко остановился, когда поймал на себе вопросительный взгляд Якова Петровича. — Я-яков Петрович. — чуть заикаясь промямлил парень, и перевёл дух. — Вы сегодня вечером свободны? Гоголь взглянул на следователя и слегка прикусил губу. — А что вы хотели, душа моя? Гуро смотрел на писаря приподняв брови. Конечно Гоголь уже привык, что Яков Петрович часто зовёт его «душа моя», «яхонтовый мой», «голубчик», но всё же щёки немножко залились румянцем. Ники опустил глаза и стал рассматривать свои ботинки. Перенести столь пристальный взгляд следователя ему ещё пока не удавалось. — Я-я хотел вас пригласить прогуляться. — и что бы сразу снять лишние подозрения, поспешил добавить- а то только расследования, да расследования, отдыхать нужно. Яков Петрович хмыкнул. Он взглянул на лист лежащий на столе перед собой, пробежался глазами по строчкам, в это время обдумывая предложение. Николай Васильевич уже начал было нервничать в столь тихом молчании, в котором даже сквозь открытое окно можно было услышать шум на улице, как вдруг Яков решился: — Хорошо, Николай Васильевич, прогуляемся. Во сколько за вами зайти? Гуро снова взял в руки перо и уже занёс его над листом, как ещё раз взглянул на парня. — К семи вечера, Яков Петрович. Гоголь развернулся и вышел. Он облокотился о стенку рядом с дверью и прикрыл глаза, глубоко дыша. Его сердце билось до невозможности быстро, а руки немного потряхивало. Ведь он сейчас фактически пригласил Якова Петровича на свидание. и тот согласился…

***

Солнце стало садиться, окрашивая небо, кучерявые облака и гладь реки в розово-оранжевый цвет. Серая птица пролетела в небе, взмахивая своими утонченными крыльями и разрезая воздух. Её отражение блестело в голубоватой воде и повторяло движения точь-в-точь как и сама птица. Ветер легонько покачивал траву и обдувал лица двух мужчин, которые шли по берегу молча. Яков Петрович переступал траву, слегка опираясь на свою трость и глядел на горизонт. Николай Васильевич же, мельком поглядывал на мужчину рядом и чувствовал как душа трепещет. Он рядом. Высокий, статный, красивый. Вот он, идёт, и слегка улыбается закату. Он рядом, и Ники знал, что не отпустил его никуда. Сделает всё, чтобы можно было быть вместе с ним. Гуро останавливается и опирается на трость. Вокруг слегка пожелтевшая трава, которую качает тёплый ветер, голубая вода в речке с отражением солнца, и расстилающиеся облака нежно-оранжевово цвета. Красота… Николай тоже останавливается, чуть левее от следователя и смотрит в даль. «Я и не думал что в Диканьке может быть так красиво.» — внезапно вырывается у него. Ники уж было хотел успугаться что сказал это в слух, но услышав тихое «да» — успокоился и опять глянул на мужчину. Он не думал что Яков Петрович бывает таким. Таким… таким… домашним? Взгляд уже не такой злобный, изучающий всех и вся вокруг, на губах застыла полуулыбка, плечи не напряжены. Совсем другой человек. -Вы любите закаты? — Васильевич смотрит «щенячьями» глазками на Якова и пытается запомнить каждую эмоцию и движение мышц на лице. Гуро делает глубокий вздох. -Угу, особенно такие. -А я.. я вас люблю.. Выпаливает Николай Васильевич на одном дыхании. Лучше сейчас, чем никогда. Яков Петрович поворачивает голову и поднимает брови, а после переводит взгляд на вытянутую руку Гоголя. На руке лежит аккуратный бирюзовый вязанный браслетик, с вставками голубого цвета. Он такой же, как и глаза писаря. Сам Николай кусает губы и сверлит взглядом землю. Яков Петрович перехватывает правой рукой трость под мышку, а второй рукой нежно берёт браслетик. Удерживает его в ладони, гладит подушечкой большого пальца и осторожно сжимает. -Это вы, Николай Васильевич, сами делали? -Сам —голос дрожит, но Гоголь пытается это не показывать- для вас. Осторожно поднимает взгляд, смотрит в карие глаза и опять кусает губы. Гуро осторожно натягивает браслет на левую руку и чуть крутит ею из стороны в сторону. Смотрит как выглядит браслет. А браслет сидит идеально, ровно по размеру, и цвет прекрасный. Коленька задирает рукав своей крылатки и показывает такой же браслетик, но другого цвета — нежно-оранжевово, с красными вставками. Гуро понимает, браслеты парные. И их делал сам Никоша, своими руками. Это как предложение встречаться, и Яша его принимает. Ведь чувства взаимны.

•

Яков протягивает раскрытую ладонь Николаю, предлагая взяться за руки. Ну, а Коля берёт её и подносит к своим губам. Целует. Нежно и аккуратно… Гуро в этот момент чувствовал себя дамой, или господином. На его щеках впервые появился небольшой румянец от смущения. Николай чуть ли не плача посмотрел в глаза мужчине. Получив в ответ добрую улыбку, он уткнулся лбом ему в плечо, второй рукой осторожно приобнимая за талию. Две руки переплетены. На одной нежно-оранжевый браслет, как закат сейчас. А на другой бирюзовый, такой же как и глаза первого, Николая Васильевича. Это память. Теперь даже если они не будут вместе, то эти парные украшения будут напоминать им о своих любимых. И о прекрасном вечере в Диканьке. -------- Даже ветер не проснётся, Ты — деталь модели солнца.