Команда «Разные носки, ненавижу химию» к вашим услугам.
До Мёндона парни едут в тишине, отвлекаясь на рекламные щиты и объявления разных конкурсов. Зайдя в нужный торговый центр, они понимают, что конкретно проебались. — Чёрт, а какая именно кафешка? — Блять. — Так, не падать духом. Будем поджидать у входа, — м-да, Феликс гений. — Где? Тут же везде люди, да и заходят сюда тысячами… — Если ты заткнёшься и пойдёшь со мной к вон тому антисептику, всё будет ок. План Феликса оказался надёжным, но безумно долгим и скучным: они так и сидели на лавке, прикрываясь капюшонами худи, как Феликс например, и кепками, как Хёнджин. Проходили сотни людей с пакетами и покупками, а вот Джисона они заметили только спустя час. Тот быстрым шагом пошёл к эскалатору второго этажа, а наши «шпионы» следом «незаметно». Толкая ни в чём не повинных людей, парни пытались успеть догнать. Хан остановил шаг у какого-то мини-ресторанчика с итальянской кухней и, медленно моргнув, зашёл внутрь. Феликс с Джином зашли только спустя восемь минут, заказали пасту олео и какой-то безалкогольный напиток, сели за два столика дальше, причём кроме одного столика у них было ещё одно прикрытие: стекло и искусственные декорации в виде куста розы и другой зелени. Персона, что пригласила учителя в настолько странное для бесед место, оказалась очень знакомой. Это же тот фиолетововолосый парень, который был в квартире Сона и, вроде как, бывший. — Эм… Ликс, мы зря сюда пришли… — произносит в попытке слинять, пока не поздно. — Тише ты, я пытаюсь присмотреться! Учитель выглядит недовольным… — во всю вжился в роль Ли. — Да, потому что… — Тихо! Теперь он начинает что-то говорить, а нет, он уже есть начал. — Да дай объяснить! — вскипает Хван, но говорит сдержанно. — Мы не болтать сюда пришли, — спокойно отвечает Ликс, и тут Джин уже вскипает. — ВЫСЛУШАЙ БЛЯТЬ. Посетители небольшого ресторанчика начинают цокать и оборачиваться, Хёнджин паникует и натягивает кепку ниже, а Ликс непонимающе смотрит на друга, который сильнее дёргает его капюшон. — Феликс? Хёнджин?!У всех в голове лишь одно: «блять».
— Здравствуйте, сонсенним, — кланится в знак приветствия Ли, тут же закусывая нижнюю губу и виновато отведя взгляд в сторону. — Хёнджин, м? — пауза. — Хорошо. Дома поговорим. Я оплачу заказ и схожу в уборную. Никаких проделок и прочего, — серьёзно оглашает Хан, уходя к кассе. — Блять, бля-я-я-ять, нахуя, нахрен, зачем мы сюда приебались? — начинает свою тираду Джин, из двухметрового парня превращаясь в пятиклассницу с розовым телефоном, что страдает от того, что отшил краш. — Он тебя так отчитал, будто вы уже женаты… — Да ну тебя, всё ужасно! — Приветики!Только тебя блять не хватало»
— Здравствуйте, — выдавил из себя Ликс, одной рукой придерживая локоть Джина и поглаживая. — А ты чего не здороваешься? Думаешь крутой? Парень Хан-и? Нет. Нет. Он любил и любит только меня, ты для него никто, обычная шлюха на день. Ты же сам понимаешь, что ты ученик, он зрелый мужчина, что между вами ничего не может быть. Все эти улыбочки – это отвлекающая иллюзия. Заметив слезящиеся глаза друга, Ли вмиг включает режим бомбы. — Вы кто, простите? Как Вы смеете так выражаться? Хан познакомился с родителями Хёнджина, сходил на природу с его мамой. Огромное количество свиданий и признаний в любви, секс в, между прочим, хвановом доме. Это всё Вам ничего не говорит?! Какая нафиг шлюха?! Вы видели, как сонсенним на него смотрит? А уж тем более видели, как ХЁНДЖИН на сонсеннима смотрит? Их беседы без слов? Вы настолько низко себя показали, я не могу. Идите, пожалуйста, нахуй. Хёнджин сидит на грани плача и смеха, зато Хан приходит как раз в самый разгар перепалки. — … Тогда зачем Хан-и сюда пришёл? Если у него есть этот фрик? Зачем он согласился на встречу?! — оправдывается Джун, но его перебивает Джисон. — Потому что ты достал писать и звонить с разных номеров! Мне это надоело. Это наша последняя встреча. Ты останешься в прошлом, иначе мне придётся обратиться в полицию и подать заявление. Я люблю Хёнджина, и мы счастливы. С этими словами они поднимаются с места и выходят, а Феликс напоследок показывает Хиджуну язык и фак. Первые десять минут поездки проходят в тишине, а после всхлипаний Хёнджина Хан снижает скорость и останавливает машину около заправки. Феликс поехал на автобусе. — Тише, всё хорошо? Горячие слёзы текут по длинному подбородку вниз, нос шмыгает, а тело дрожит. — Садись на переднее сидение. Хёнджин медленно выполняет просьбу, затем начинает реветь вслух. — Джин-и, что случилось? Ты чего? — большими пальцами стирает выступившие слёзы и дует в лицо, отчего солёные дорожки слёз начинают засыхать. — Хён, он, он, сказ-зал, ч-что… я… Н-нет… — Тш-ш. Плевать на то, что он сказал, — Джисон прижимает парня к своей груди и аккуратно гладит по голове. — Я люблю тебя. Слышишь, солнце? Спустя пять минут, успокоившись, Хёнджин с улыбкой шепчет: — Дожил. — В смысле? — Ты солнцем только Феликса называл, — застенчиво улыбается младший, руками рисуя невидимые рисунки на хановой груди. — Ты что… ревновал? — ехидно щурится учитель, сдерживая смех. — Ну… не совсем, однако было нечестно, что только он солнце! Я, конечно, понимаю, что Австралия – самая сухая страна и континент, но солнце в Корее тоже есть. — Хватит болтать, лучше скажи, куда хочешь поехать, — выезжая с обочины, спрашивает Сон. — Домой. Хочу домой, попа болит до сих пор. — Сам виноват. «Похуй, хён!», «А-а-а-ах, давай быстрее, да, да», — Джисон старается скопировать вчерашние капризы и просьбы Хёнджина, отчего тот густо краснеет и несильно бьёт кулочками по плечу. — Эй! Прекрати! В доме было тепло и пахло чем-то очень вкусным и рыбным. Хёнджин, забыв про свою боль, быстро разувшись, побежал на кухню, пока Хан вздыхал и не спеша снимал обувь. — Омма! Уже приехала? Почему не позвонила? — сразу с распросами накинулся Джин. — Сюрприз хотела сделать, Джин-и. Так значит Джисон тоже здесь? Здравствуй! — общие объятия длятся пять минут, прежде чем хозяйка оповещает о готовности рыбы.***
Ночь окутывает Сеул своей темнотой и загадочностью, вынуждая задуматься каждого человека перед тем, как погрузиться в сон, а может и кошмар. Хёнджин смотрит на подоконник, что освещается лунным светом, и тоже впадает в размышления, пока Джисон тихо дышит в шею и сильнее обнимает за талию, кровать хоть и большая, но тесниться вместе им нравится. — Хён, иногда я понимаю или мне хочется понимать, что ты моя судьба. Потому что таких чувств и таких надежд и стараний я не испытывал никогда. Иногда хочется вот так лежать вместе и думать, что никакой разницы в возрасте нет, что никого нет, только ты и я, — Хён старается как можно тише развернуться лицом к Сону и сплетает их ноги. — I love your heartbeat givin’ me rhythm (Мне нравится, как твоё сердцебиение подсказывает мне ритм) And I can feel your frequency, so unique, (И я чувствую твою частоту, такую особенную) In other words, such a freak, set me free… (Другими словами… так неловко… но освободи меня) — Хён, это так краси-иво, напомни почему ты не музыкант? — Я учитель Хан.