Падший демон

— Я приду к тебе, Зи! Не бойся, всё будет хорошо, обещаю! — крикнул в спину удаляющимся демонам Дивас, стирая почти что ручьи слёз. Он знал, что из верховных никто не принял его всерьёз, возможно, даже посмеявшись над его ничтожными попытками утешить друга, но так только лучше, потому что Дивасу именно это и надо было. Напоследок, чуть повернув голову, Дивас одарил мать Азиэлиса благодарным взглядом, после чего сразу кивнул. Получив ответный кивок, демон развернулся, набирая в лёгкие как можно больше воздуха, а затем выдыхая с характерным звуком. Волнение перед грядущим это не сняло, но помогло на малую долю его заглушить. Дивас сделал уверенный шаг вперёд, затем ещё и ещё, набирая с каждым разом скорость, пока не сорвался на быстрый бег. Он больше не смотрел на мать Диваса, потому что уже не было времени, чтоб отвлекаться, так же как не было права на ошибку. Дивас бежал не для того, чтобы сбежать от реальности, хотя хотелось, он бежал не куда глаза глядят в полной растерянности, он бежал именно к одной точке. Он знал, что его там уже ждут. Слухи в аду распространялись со скоростью света, если не быстрее. Дивас не останавливался, чтобы отдышаться, даже когда спотыкался, не обращал внимания на ноющие ноги и продолжал бежать к маленькой хижине на окраине поселения. Давно привычные полуразвалины, нежели полноценная хижина, встретили его хмурым видом. Хлипкую крышу окончательно сдуло, и на ее месте образовалась одна огромная дыра, ничуть не скрывающая внутренности построения. Выстроенные из камней стены, казалось, ходили ходуном в волнении. Они чувствовали наступление неизбежного. Хижина чувствовала. Старый, наверное, один из самых старших демонов, сидел на осыпавшихся ступенях, смотря прямиком в небо. Его раскосые брови притягивались другу к другу и не посылали ничего хорошего. Демон выглядел задумавшимся, но не испугавшимся. Он был спокоен, но серьёзнее, чем обычно, и это была абсолютная противоположность Дивасу — взволнованность и явный страх. Старец всегда вызывал у Диваса чувство восхищения, и оно не сбавилось ещё ни на каплю ни с одной их встречи. Даже сейчас, когда эмоции куда выше, чем восхищение, затмевали его прямоту мышления, Дивас не мог оторвать глаз от старца. Лёгкое, почти порхающее чувство надежды зародилось где-то внутри грудой клетки, как и каждый раз, когда он его видел. Дивас всегда мечтал и лелеял мысль, что когда-нибудь он станет похожим на этого мудреца, с которым его случайно столкнула жизнь. Дивас сбавил шаг, когда до лестницы, состоящей из трёх ступеней, осталось пара метров. Он постепенно приводил дыхание в норму, дыша через раз, но ничего не получалось. Ему было страшно. Возможно именно страх не давал ему дышать спокойно. Дивас молча подошёл к мудрецу, который продолжал смотреть в небо. Ему и не надо было поворачиваться, чтобы знать кто пришёл. Он всегда знал, когда приходил Дивас. Возможно ещё до того, как услышит громкий топот или почувствует приближение его запаха. Молодой демон перевёл взгляд на небо, так пугающее его, пытаясь найти в нём ответы, которые мудрец уже наверняка знал. Иногда Дивасу казалось, что только для этого старого демона на самом небе отображались реальные слова, которые он читал и складывал, пока не получал столько информации, сколько ему надо. Иначе по-другому Дивас не мог предположить, что именно мудрец искал в небе так пристально и так внимательно. — Время пришло, мальчик мой, — тяжёлым от возраста голосом, сказал мудрец. Он всегда выражался так, будто приходится Дивасу дедушкой, несмотря на то, что внешностью он несильно изменился по прошествию тысячи лет. Дивас кивнул, тоже хмурясь. Он отвёл взгляд, не найдя того, что искал, теперь рассматривая профиль чуть осунувшегося с их последней встречи демона. Дивас надеялся, что, хотя бы в последний раз небо подскажет ему дорогу, даст совет или хотя бы намёк на лучшее, но, как и всегда прежде, оно молчало, открываясь только для одного демона. Старец всегда говорил: «Ответ в небе». Дивас этого не понимал. — Что мне делать? — растерянно спросил Дивас. — Пройдём во внутрь, я тебе кое-что покажу, — слова старца растягивались один за другим, словно не торопясь, словно времени ещё навалом. Демон поднялся, кряхтя. Внешне сложно было сказать, что на самом деле тело этого демона жуть как старо. Он по-прежнему оставался таким же сильным, но тело его давно уже перестало быть таким выносливым как раньше. Нет ничего вечного в мире, даже демонов, что, казалось бы, бессмертны. Смертны, и ещё как. Дивас это понял только несколько лет назад. Дивас по привычке встал у окна, затуманенного толстым слоем пыли и выходящего на пустую поляну, не скрывающуюся ничем природным. Вообще, хижина старца находилась настолько в удалённом ото всех месте, что вокруг неё ничего не было. Она одна единственная украшала безжизненный простор, совсем не добавляя красок в этот пейзаж. Что поляна, что хижина были абсолютно серыми, но так хорошо подходящими друг другу. Без хижины не было бы поляны, а без поляны – хижины. Дивас, поглядывал по сторонам, чтобы убедиться, что он не подцепил за собой хвост. Из соседней комнаты доносилось отчётливое копошение, шелест бумаги, шорох огрубевших ступней и трение точно ткани о ткань. Это было так привычно. Все эти звуки давно стали для Диваса родными, потому что он знал — если слышен шелест бумаг, значит скоро ему будут читать очень увлекательную историю из человеческого мира. Так было всегда. Но не сейчас. Дивас нервно постукивал по неприметной, чуть выдвинутой на месте, где должен быть подоконник, деревяшке, не находя себе места. Время будто замедлилось еще раз в пять. Нет, не время. А он сам и старец. Дивасу нужно было действовать быстрее, он мог не успеть, однако старец будто считал иначе. И Дивасу оставалось только ему доверять, как делал всегда. Но отпустить нервозность и наконец отдёрнуть себя от деревяшки не было сил. У Диваса не получалось усмирить бурю внутри себя. Она стала самостоятельной, ведя его за собой, и только маленькая частичка здравомыслия, забившаяся в уголок, не позволяла ему сорваться с места и рвануть на помощь другу, прямо в руки верной смерти. Дивас закусил кончик когтя, почти прокусывая толстый слой. Старца хотелось поторопить, только Дивас никогда не позволит себе этого сделать, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Старец всегда знает что делает. Вскоре, когда ждать стало невыносимо, словно почувствовав это, старец вернулся, держа в дрожащей руке неприметный серый мешочек. Он протянул его озадаченному Дивасу. — Вот, возьми, — демон потряхивает мешочком, и изнутри раздаётся тихий звук столкновения. — Это Хризорит. Отдай один Азиэлису. Дивас забирает мешочек, с интересом развязывая плотно обмотанное горлышко и заглядывая во внутрь. Сквозь точно не тонкую ткань проступал тусклый свет, но довольно яркий, чтобы осветить дно мешка. Дивас в непонимании выгнул бровь, переводя взгляд снова на старца. — Хризорит имеет одну очень интересную особенность, юноша. Хризорит очень не любит, когда его ломают, ему нравится оставаться целым. Поэтому, когда Хризорит ломается на несколько частей, он настолько хочет, чтобы его снова соединили в одно целое, что начинает светиться, когда чувствует приближение своей половинки, — демон кашлянул, прочищая горло. В последнее время он выглядел неважно, но сегодня его состояние казалось ещё хуже. Дивас не спрашивал о его самочувствии, потому что знал, что в ответ получит завсегдашнее «Тебе нужно беспокоиться о себе, а не обо мне». — Используй его, чтобы найти Азиэлиса в человеческом мире. Демон замолчал, а Дивас не решался разрушить тонкую грань тишины и смешавшихся одним огромным комом эмоций грусти и осознания. Дивас сверху вниз долго смотрел на демона. Глаза старца были для Диваса всегда особенными. Они не были демоническими, на их дне никогда не пряталось что-то зловещее, как у всех, его глаза никогда не лгали, его глаза были переполнены чем-то хорошим и успокаивающим. Они всегда по-доброму щурились, даже когда старец ругался на Диваса. Его глаза напоминали Дивасу Азиэлиса. Может быть поэтому он всегда приходил к этому одинокому старому демону, чтобы поговорить с ним о жизни, спросить совет или просто молча вместе посмотреть на небо. — Тебе пора, мальчик мой, — демон пару раз слабо кивнул, будто подтверждая свои слова. — Пора, — шёпотом повторил Дивас. Непривычно щемящее чувство прибавилось в сферу эмоций в его груди. Всё сжималось не то в страхе перед грядущим, не то в слишком рано появившейся тоске. Старец протянул костлявую руку, похлопав Диваса по плечу, после чего ободряюще улыбнулся. — Прощай, — сказал он мягким голосом, подталкивая Диваса к выходу. Что-то окончательно разломилось в демоне, рассыпаясь на мелкие осколки, образуя одно огромное противоречие. Дивас хотел остаться, но Азиэлис слишком сильно нуждался в его помощи. Он знал, чему бы старец не научил его за все эти годы, как бы не проявлял свою неловкую и местами даже смешную заботу, как бы не хотелось остановить время, чтобы вот так вот вечность слушать людские рассказы, изучать травы, способности демонов и людей, Дивас всё равно не сможет остаться. Вселенная давно уже решила за него всё. — Берегите себя, — Дивас отходит и понимает: если он не уйдет прямо сейчас, это сделать станет намного труднее. Дивас разворачивается и, как и в случае с мамой Азиэлиса, уходит не оглядываясь. С каждым метром, отдаляющим его от хижины, Дивас ощущал, как струна грусти натягивается, грозясь лопнуть в самый неподходящий момент. Это конец. Все истории были рассказаны, весь материал выучен, а время, отведённое на них двоих только что истекло, но часы уже не перевернуть, как и время не повернуть вспять. Именно поэтому Дивас продолжал бежать. У него больше нет прошлого, но всё ещё остается будущее. И Дивас не может лишить себя его, поддавшись уговорам своих желаний. Из будущего на него смотрит такая же тёплая пара глаз Азиэлиса, которого просто необходимо спасти. И это ему удаётся, не в одиночку, но получается сбежать, крепко держа за руку друга. Он ведёт их к известному обоим месту. Для остальных демонов эта самая дыра — конец. Но Дивас знал — это начало. Поэтому Дивас стискивает в объятиях друга, чувствуя мелкую дрожь, гуляющую по всему телу. Он и сам дрожит. Ему страшно. Но Дивас отступает назад, переставая чувствовать землю под ногами и, кажется, вообще всё.

***

— Ким Тэхи! Ещё раз ты засунешь свой нос не в своё дело, и ты уволена! — истерично кричал на весь офисный отдел высокий статный мужчина. Однако его статность и величие пропали в глазах девушки, когда он замахнулся на неё, но в последний момент всё же отвёл руку в сторону, видимо одумавшись. Тэхи даже не шелохнулась, вполне понимая, что её могут ударить. Она продолжала также стоять и смотреть с гордо поднятым подбородком на мужчину, больше похожего на трусливого тушканчика, накинувшего на себя шкуру льва. Тэхи знала, что её директор боится верхушки. Она знала, что он труслив до такой степени, что готов подстраиваться сам и подстраивать свой отдел, лишь бы на него косо не смотрели. Тэхи никогда не нравились трусливые люди. — Не смотри на меня так самоуверенно, — прошипел мужчина, почти тыкая пальцем ей в лицо. — Чёртова ведьма. Ты ещё пожалеешь. Девушка стойко терпела, чтобы ничего не ответить, потому что как бы в ней не кричала благоразумие и справедливость, работы лишиться не хотелось. Мужчина в последний раз смерил Тэхи взглядом с почти что выплёскивающейся за края злостью, затем развернулся, поправляя пиджак и ушёл вдаль по коридору, смешно скрипя начищенными до блеска ботинками. — Мудак, — дождавшись, когда директор уйдёт достаточно, чтобы её не слышать, прошептала Тэхи, брезгливо скривив лицо и показав отдаляющейся спине средний палец. Девушка не смотрела на навостривший уши отдел, она схватила свою сумку с рабочего стола, решив, что для неё на сегодня рабочий день окончен. Выходя из отдела, она раздражённо толкнула коллегу, который пригрелся специально у двери, видимо соблазнившись подслушать, когда увидел, как директор за предплечье выводил Тэхи из зала для конференций. Тэхи на секунду остановилась, злясь ещё сильнее. — Раз было так интересно, чего же здесь тогда прячешься? — раздражённо пихнув коллегу плечом, Тэхи быстрым шагом продолжила свой путь, спускаясь по лестнице. Коллега в недоумении посмотрел ей вслед, но ничего не сказал. Тэхи выходя из здания громко хлопнула дверью, удивляясь, как стекло не рассыпалось на мелкие кусочки. Она пыталась прийти в себя после такого-то скандала, но, как бы она не старалась перестать думать об ненавистном лице директора, у неё ничего не получалось, от чего наоборот в голове снова и снова всплывал отрывок минутной давности. Девушка взлохматила волосы, неразборчиво пища себе под нос проклятья, которыми могла бы осыпать своего начальника. — Мне нужно выпить, иначе я вернусь и придушу этого придурка, — заключила Тэхи, ни о чём не раздумывая, отталкиваясь с места и направляясь прямиком к излюбленному маленькому ресторанчику возле дома. Тэхи — девушку, пережившую много неудач и падений за все свои двадцать девять лет жизни, ничуть не смущало, что на улице по-прежнему светило дневное солнце, а на часах стрелки только-только переползли отметку в четыре часа. Её вообще мало что смущало когда-либо, собственно поэтому она и пришла к репортёрству, о котором она иногда жалела. Миловидная бабуля, заправляющая (самым лучшим по мнению Тэхи) ресторанчиком, увидев на пороге расстроенную девушку, сразу же усадила её за самый удобный столик, принесла море закусок и разлила по двум рюмкам соджу. Тэхи всегда обожала эту бойкую бабулю за её огромное сердце и готовность поддержать уверенным словом в трудный момент. Для Тэхи, когда она ещё только переехала в этот не самый благополучный райончик и устроилась на работу, сразу же напоровшись на директора мудака, гонявшего её весь день, стали спасением тёплые и мягкие объятия этой бабули. Тогда, под градусом, Тэхи позволила себе выплакать накопившиеся за весь день слёзы обиды, чудом умудряясь не вытирать текущие сопли о шерстяную жилетку бабули, с которой она познакомилась тридцать минут назад. Как и всегда, время летело незаметно за осуждением директора Тэхи, её коллег и всего мира вокруг, погрязшего во лжи и лицемерии. Бабуля по имени Ёншин во всём соглашалась с Тэхи, поддакивая и тоже причитая. Ёншин всегда пахла домом. Этот запах никак не описать словами, а у Тэхи никогда не было «дома», чтобы знать, как он пахнет, но она была уверена — Ёншин обладает этим запахом. Она всегда была добра к Тэхи как к своей внучке, а Тэхи всегда её любила, как свою родную бабушку. С Ёншин всегда было комфортно и спокойно. Тэхи, спустя точно не мало часов, лежала лбом на столе, тяжело вздыхая и недовольно морщила нос, когда поняла, что завтра ей снова на работу. Ёншин куда-то отошла, попросив подождать, поэтому тоска снова накатила на девушку. Тэхи нехотя поднялась со скрипевшей табуретки, разминая затёкшую шею. Сдув упавшую прядь волос с лица, она не стала смотреть на время, заранее зная, что уже слишком поздно, чтобы остаться ещё на несколько минут. — Бабуля! — позвала Тэхи развязной речью. Она всегда, с их первого дня знакомства, называла Ёншин своей бабушкой. — Мне уже пора! Деньги оставила на столе! Тэхи накинула на худые плечи тёплое пальто, даже не удосужившись хорошо повязать шарф, на один раз слабо обматывая вокруг. Она, прихрамывая и спотыкаясь о свои же ноги, брела к своему дому, благо он находился всего в нескольких метрах. Выронив из ослабевших рук телефон прямо перед подъездом, Тэхи наклонилась, чтобы его поднять, неожиданно замечая рядом лежащее потёртое золотое кольцо, середину которого украшал небольшой молочный камушек с примесями голубого. — Не может быть, — её глаза расширились в неверии. Тэхи подцепила кольцо, выпрямляясь. Она подошла к уличному фонарю, чтобы лучше было видно. Ровный свет падал на кольцо, заставляя его проявить блик. Также свет подчёркивал глубокую тёмную царапину на кольце во внутренней части. Сердце пропустило удар. Тэхи сорвалась с места, забывая про свой телефон, так и оставшийся лежать одиноко на промёрзшем асфальте. До него сейчас не было никакого дела. Руки обрели твёрдость, как и взгляд — точность. Тэхи, не дождавшись лифта, не замечая, как воздуха не хватает, бежала вверх по лестнице, сжимая в ладони своё кольцо. Всё внутри будто осело от непонятно откуда взявшегося страха. Тэхи всё ещё не могла поверить в то, что снова держит это невзрачное кольцо, металл которого постепенно согревался от тепла рук девушки. Ноги вдруг показались невероятно тяжёлыми, они отказывались идти дальше, но вопреки этому, Тэхи вводит пароль на двери, и та с привычным звуком впускает её внутрь. В квартире темно хоть глаз выколи, вот только это не мешает Тэхи одним движением снять обувь и пройти внутрь, оглядываясь, и бегать глазами в поиске. — А ты ничуть не изменилась. Никогда шарф хорошо не завязываешь, — донеслось из-за спины родным голосом. В глазах собрались слёзы, готовые вот-вот выйти наружу. Тэхи разворачивается и со всех ног впечатывается в распахнутые объятия парня, крепко сцепляя руки за его спиной. Она втягивает его природный запах, пытаясь убедиться, что перед ней не иллюзия, а самая настоящая реальность. — Я скучала, Минсок, — произносить это имя спустя столько лет разлуки было настолько непривычно, что почти неестественно, но зато так приятно. Тэхи услышала мягкий смешок и пролила первую слезу, намочившую тонкую ткань футболки.

***

— Эй, ты живой? — невысокая девочка сжала в маленькой ладошке деревянную палку, не обращая внимания на то, что та неприятно колола мягкую кожу. Она, проходя мимо кромки леса, заметила торчащую из кустов копну чёрных волос. Сначала ей подумалось, что в кустах запряталась бездомная собака, испугавшись людей, но уже подходя ближе, она заметила, как под взъерошенными волосами прятались чьи-то глаза. Любопытство взяло верх и, схватив длинную палку, она присела на корточки в метре от интересующего её объекта. «Мальчик» — заметила она. — Я вижу, что ты дышишь, — девочка ткнула концом палки в щёку маленького испачканного мальчика. Она видела, как его ресницы подрагивают, но почему-то он упорно продолжал лежать с закрытыми глазами. — Если ты надеешься, что я уйду, то можешь разнадееваться. Незнакомый мальчик, к которому она боялась подходить вплотную, несмотря на интерес, медленно открыл глаза, сразу же щурясь от ярко ударившего света. — Точно живой, — в удивлении сказал девочка, ещё раз тыкая палкой. Девочка поднялась, отбрасывая палку в сторону. Она подошла чуть ближе, при этом по-прежнему сохраняя дистанцию. Её большие, точно оленьи глаза, с интересом разглядывали незнакомца, который почему-то перестал шевелиться, продолжая лежать с открытыми глазами. — Почему ты здесь лежишь? Тебя побили? Мальчик перевёл абсолютно пустой взгляд на девочку. Он проходился по тонкой жёлтой курточке, чуть колышущуюся от легко обдувающего ветра, после чего перешёл к заинтересованному лицу, измазанному в чём-то коричневом. Девочку ничуть не смутил столь пристальный взгляд, потому что для неё это означало, что и она может рассматривать незнакомца. Вот только дальше бледного, такого же, как и у неё, грязного лица она не видела, потому что всё остальное прикрывала жёлтая листва. Почти как белый лист кожа обтягивала лицо незнакомца, что немного пугало. На лице незнакомца не присутствовало детской пухлости и красноты щёк. — Ты не замёрз? — её голос стал значительно громче от того, что молчание в ответ начинало её раздражать. — От тебя воняет кислятиной, — хрипло, почти что не слышно, сказал мальчик. — Что?! Да я сейчас тебе нос разобью! Думаешь, раз лежишь и не поднимаешься, я не смогу?! А ну вставай, трус! — нахохлилась девочка, поднимая палку и кидая её прямо в незнакомца. После тихого смешка, кусты зашевелились и пара листьев, в конец оторвавшись с ветки, закружились словно снежинки, опускаясь на сырую землю. Девочка, понимая, что сейчас этот наглец встанет, закатала рукава, утирая стекающие сопли тыльной стороной руки. Но не тут-то было. Через мгновение она завизжала во всё горло, закрывая ладошками глаза. — Почему ты голый?! Извращенец! — девочка затопталась на месте, не зная куда себя деть. Хотелось подбежать и врезать мальчику, но она не могла. — А ты вонючка! — недовольным голосом ответил мальчик, только сейчас замечая насколько его телу холодно. — Я не вонючка, я Тэхи! — закричала девочка, на мгновение открывая глаза и высовывая язык.

***

— Ты вообще не обращаешь на меня внимания, подлый мальчишка! — Тэхи надула губки, сложив руки на груди. Она наблюдала за тем как Мисок, разлёгшись на пушистом белом ковре, болтая ногами в воздухе, слишком уж увлечённо читал книгу, через каждую минуту перелистывая пожелтевшие страницы. Он настолько был занят своим занятием, что даже не заметил вошедшую в комнату Тэхи. — Минсок! — возмутилась она, понимая, что её не услышали. — Что? — в таком же возмущённом тоне спросил Дивас, только сейчас нехотя отрывая глаза от манящих строк. — Он ещё спрашивает! — Тэхи, снимая тапочки, прошла на ковёр босыми ногами. — Вот что ты читаешь настолько интересное, что тебе нет никакого дела до собственной сестры? — Тэхи подхватила с пола книжку, которая была готова рассыпаться от старости прямо в её руках. Переплёт жалобно прохрустел и, кажется, одна из страничек собралась выпасть. — Тэхи! — Минсок быстро выхватил у девушки свою книгу, прижимая её к груди. — Будь поаккуратнее, она очень важна для меня. — А я для тебя не важна? — Тэхи закатила глаза и плюхнулась на ковёр, утопая в его мягком ворсе. — Вот что бывает, когда не видишься с младшим братом почти двадцать лет, — она огорчённо вздохнула, закрывая глаза. — Ты же знаешь, мне нужно изучить это всё как можно быстрее, чтобы потом передать ему, — Минсок отложил книгу, пододвигаясь к Тэхи. Он стоял на локтях, смотря на расслабленное лицо под ним. Минсок и правда очень скучал по своей старшей сестре, но помимо того, чтобы найти её, у него ещё стояла задача выучить весь материал, изложенный в принесённых с собой книгах. Эта информация, запечатлённая в хрупких тонких обложках, стоила ему жизни и весила столько же. Заучить это всё — не желание, это обязанность перед самим собой, перед Тэхи, перед всеми, кто ему дорог. — Знаю, поэтому и раздражает. — Опять кислишь, — Минсок подул на Тэхи, и та открыла глаза. В её взгляде уже не читалось раздражение, так же растворяясь окончательно в воздухе. — Вот так лучше. Минсок опустился, чуть сползая и кладя голову на живот Тэхи. Они какое-то время лежали в тишине, наслаждаясь присутствием друг друга, слушая дыхание и тихие посторонние звуки за окном. Тёплое чувство спокойствия поселилось внутри Минсока, заставляя его полностью расслабиться. Это чувство грело изнутри, расплываясь по всему телу тягучими и плавными струями. Оно согревало, но не до конца. На оборотной стороне сознания всё ещё продолжало тревожить понимание, что это ещё не всё. У Минсока стояла ещё одна миссия, которую нужно было непременно и в скором порядке завершить. Словно почувствовав смену спокойного молчания на напряжённое, Тэхи спросила: — Он ещё не загорался? — Нет, — со вздохом ответил Минсок. — Но я чувствую, что он где-то близко.

***

Холодный ветер обдувал неприкрытую кожу лица, от чего Минсок щурился. Он натянул капюшон практически до носа в попытках спрятаться от него. На город уже давно спустилась ночная темнота. Вокруг ни души, но это Минсока ничуть не напрягало. Он всегда чувствовал себя комфортнее в темноте, а сейчас, в такой важный момент, от которого будет зависеть правдивы его догадки или нет, ему просто необходимо было чувствовать себя спокойнее. И если он сам себя не мог успокоить, то хотя бы пусть его успокоит темнота. Тэхи опять допоздна на работе, собственно поэтому Минсок и здесь. Она бы никогда не отпустила его одного ходить по городу. Она слишком о нём заботилась, даже не подозревая, что Минсок этот город знает намного больше, чем сама Тэхи. Нервы шалили, не приходя в норму. Минсок томился в ожидании, пытаясь справиться с потоком волнения, пиная камень. Это не помогало, но заставляло хоть чуточку увести тревожные мысли в другое русло. «Ещё не время» — ругал самого себя Минсок, в очередной раз заставляя яркий экран телефона погаснуть. Краем глаза Минсок заметил тень, пробежавшуюся так быстро, что уцепиться за неё было просто невозможно. Он посмотрел вдаль, пытаясь напрячь глаза, чтобы разглядеть хоть кого-то или что-то, чья тень только что промелькнула. На горизонте чисто, как и вокруг. Дышать стало значительно тяжелее, но Минсок это сослал на страх перед возможной ошибкой. Он снова достаёт телефон. Пора. Минсок снимает капюшон, встряхивая головой, потому что некоторые пряди волос наэлектризовались и прилипли к лицу. Минсок переводит взгляд на многоэтажный дом, словно чувствуя, будто тот его зовёт. Он отсчитывает этажи, поднимаясь глазами вверх, пока не натыкается на одно единственное ещё не зашторенное окно. Из окна на него смотрит, судя по выражению лица, напуганный парень. Улыбка неописуемо огромной радости сама растягивается на усталом лице. Сердце забилось чаще, и Минсок не в силах был его сдержать. — Нашёл, — прошептал Минсок, снова натягивая капюшон и закрывая своё лицо. Как бы не хотелось остаться, сократить разделяющее их расстояние, Минсок ещё не мог. Пока что.