Love me for seven days and nights

Love me for seven days and nights Tell me we'll never say goodbye I love the way you lie, lie, lie, lie Can't be so bad what we're doin' if we just do it right

Боун тянет Према за собой в квартиру, торопливо закрывая дверь, и наконец поднимает на него взгляд, впервые с того момента, как они вместе уехали из студии. Он так бесконечно долго ждал, не позволяя себе даже задуматься о чем-то подобном. Неделями и месяцами смеялся, ерошил волосы младшего, дразнил милыми прозвищами и отметал любые мысли, рождавшиеся в его голове где-то между сном и явью. Но сейчас можно. Сейчас Прем кусает губы в нетерпении, смотрит также жадно и двигается резко. Вдвоем можно себя не тормозить и не отмахиваться от не дающих покоя желаний. Наоборот, можно отключить тормоза. И Боун, не глядя, скидывает кроссовки, шагает вплотную. Прем теперь почти совсем одного роста с ним, и Боун упирается взглядом в черные, с расширившимся зрачком глаза младшего. Интересно, у него самого такие же? Прем медлит еще секунду и, похоже, отпускает себя окончательно. Его руки в одно мгновение оказываются под просторной футболкой, с силой сжимают талию, двигаются вверх, задирая ткань. И Боуну кажется, что все, что было раньше, было только для этого. Что он сам весь только для этого. Для того чтобы ладони Према скользили по голой коже, почти даже и не нежно, сильно и очень правильно. Чтобы зубы смыкались на мочке уха, задевая сережки и заставляя дрожать от накатывающих эмоций. Чтобы язык бесстыдно чертил влажную дорожку от уха до уголка губ. Целует Прем, не давая опомниться, также резко и нетерпеливо. Он задевает зубами губу, скользит языком в приоткрытый рот, и Боун на мгновение ревниво задумывается, когда и с кем он научился целоваться так, что подкашиваются ноги? Он впивается в поясницу Према пальцами, то ли пытаясь так выместить свою ревность, то ли цепляясь за реальность. Потому что поцелуй сводит его с ума окончательно, хотя казалось, что дальше уже некуда. Даже когда воздуха совсем перестает хватать, Боун с трудом заставляет себя оторваться от Према хотя бы на пару секунд. И лучше бы он этого действительно не делал, потому что взгляд на эти слишком охрененные и едва заметно порозовевшие губы, рождает в голове калейдоскоп картинок. Таких, которые хочется немедленно осуществить. Впрочем, теперь можно не сопротивляться и как минимум начать новый поцелуй, позволяя Прему пихать себя в сторону спальни. От одежды они избавляются торопливо и без всякого романтизма и красоты, бросая ее кучей где-то в стороне от кровати. Потому что кажется, что если сию секунду не прикоснуться кожей к коже, то можно умереть на месте. Если не прижать к себе вплотную чужое, обжигающе горячее, тело, то зачем тогда вообще быть. - Сил нет, как я тебя хочу, - хриплый шепот на ухо вызывает еще одну волну дрожи. Или это все язык, играющий с сережками. И куда только делся тихий и скромный Прем. Впрочем, такой Прем, касающийся кончиками пальцев внутренней стороны бедра, только в намеке на то, чтобы не церемонясь раздвинуть ему ноги, Боуну тоже нравится. Очень нравится. - Ну так бери, - Боун улыбается и обнимает младшего за шею, притягивает к себе, чтобы поцеловать еще раз, пока Прем действительно разводит его ноги в стороны. И это так откровенно и одновременно так необходимо, что Боун, не удержавшись, утыкается ему в шею, вдыхая аромат почти выветрившихся духов. Боун прекрасно видит, насколько с трудом держит себя в руках Прем, как рвано дышит, прикрывает глаза, но все еще умудряется касаться аккуратно. Не слишком ласково, и в противовес аккуратности пальцев одной руки, другая сжимается на бедре до синяков. Но так и нужно. В компенсацию за слишком долгое ожидание. Ему хочется именно так: чувствовать острее, сильнее, ближе. Это потом можно будет провести пальцами по синякам и, может быть, подразнить Према. А пока Боун морщится от не слишком приятных ощущений внутри и давится воздухом, когда Прем, несмотря на собственное состояние, ловит это недовольство и касается губами члена. Это определенно одна из тех вещей, о которых Боун старался не думать никогда в жизни. И это совершенно точно та картина, от которой невозможно отвести взгляд. Он уже не обращает внимания на дискомфорт, да и вообще на окружающую действительность, для него сейчас существуют только губы, плотно обхватывающие его собственный член, и черный взгляд, не позволяющий отвернуться. И он даже не смущается того, как жалобно хнычет, когда Прем выпускает его изо рта, одновременно вытаскивая пальцы, только кивает в ответ на тихое "можно?". Прем, двигавшийся поначалу осторожно, все сильнее вжимает его в кровать, двигается резче и повторяет раз за разом: - Мой. Слышишь? Только мой. И ничей больше. Боуну хочется с обычной своей усмешкой спросить "а чей же еще?", но от этого шепота его выгибает дугой, а голова идет кругом. И вместо каких-либо слов, он стонет от того, как член прижимается к животу Према. И, как будто этого мало: младший кусает его плечо, заставляя стонать еще громче, теряясь в противоречивых ощущениях. Так, что Боун забывает все, что хотел сказать и только цепляется руками за широкие плечи Према. Каким бы тонким он ни был, а плечи все равно такие, что Боуну раз за разом до безумия хочется провести по ним руками. Он стонет уже практически на каждом выдохе, жмурится и подставляется под поцелуи жадных губ. - Навсегда мой, - слова царапают на самом краю сознания, но думать Боун не в состоянии. Не тогда когда зубы Према снова смыкаются на мочке уха, и это становится последней каплей. Оргазм накрывает с головой, и Боун едва осознает, как следом стонет Прем, вжимаясь в него всем телом, как целует куда-то в ключицу и еще что-то говорит. - Как же я тебя люблю, - Боун шепчет, наверное, невпопад, но ему абсолютно необходимо сказать это именно сейчас, едва отдышавшись. Боун любит Према и в самом что ни на есть прямом смысле, как только оба приходят в себя достаточно, чтобы задуматься о повторении. Медленно и бесконечно нежно. Словно в противовес предыдущим действиям Према. Он покрывает поцелуями каждый сантиметр его тела и не может остановиться. Любуется покрасневшими скулами, наслаждается тяжелеющим дыханием и целует-целует-целует. - Хиааа, - тянет Прем, и Боун понимает, насколько сильно скучал по этому обращению. И насколько оно нравится ему вот таким: протяжным, хриплым и нежным. Насколько ему вообще нравится такой тающий Прем, позволяющий ему все и немножко больше. И от такого счастья можно сойти с ума. Потому что больше всего, это похоже на подарок небес, который он заслужил неизвестно чем. И то, что впереди у них обоих два выходных - тоже подарок небес. Домой в эти два дня Прем так и не уезжает, просто потому что оторваться друг от друга выше их сил. С Премом также легко и просто, как было всегда. Даже еще проще. Потому что теперь можно чмокнуть его в голое плечо, проходя мимо. Можно в шутку мазнуть пальцем по губам и получить поцелуй. Они валяются на кровати, пытаясь смотреть фильм, и бесконечно целуются. До ночи болтают о какой-то ерунде, а потом внезапно скатываются в пошлости, и все заканчивается стонами. И Боун совсем не уверен, а был ли вообще до этого он сам. *** Подслушивать разговор Боун не планировал, он и не знал ни о чем таком. Просто внезапно недовольный голос Према цепляет внимание, и старший непроизвольно прислушивается к словам, доносящимся из-за неплотно закрытой двери: - И что с того? - Прем редко говорит так, обычно предпочитая мягко и спокойно избегать конфликтов, и это напрягает. Боун уже почти делает шаг, когда слышит следующую фразу и начинает сомневаться, а нужно ли ему сейчас вмешиваться: - Как вообще наши отношения связаны с контрактом? Ответа Боун не слышит, то ли собеседник говорит слишком тихо, то ли этот разговор вообще телефонный. Но мозг уже начинает подбирать варианты под услышанное. И варианты эти Боуну не нравятся совсем. - А если я не хочу? - такой вызов точно больше подошел бы какому-нибудь из персонажей, чем самому Прему. - Мне пора. Пока у меня еще есть контракт, я должен работать. Целое мгновение, слушая весьма холодное прощание Према, Боун размышляет, не сбежать ли ему сейчас, сделав вид, что ничего не слышал, и не задавая никаких вопросов. Но это кажется таким неправильным и нечестным по отношению к Прему, что он не делает ни шага, и дожидается, пока младший появится в дверях. - Пи? А ты чего тут? - он не выглядит слишком встревоженным, скорее уж раздраженным, и Боун позволяет себе провести кончиками пальцев по его нахмуренному лбу, будто в попытке стереть все плохое. - С кем ты говорил? - Слышал? С агентством. Такое ощущение, что они узнали о наших отношениях чуть ли не раньше нас самих, - Прем тащит Боуна по коридору в сторону класса и машинально гладит большим пальцем тыльную сторону ладони, продолжая рассказывать без каких-либо вопросов. - Сказали, что если мы не расстанемся, разорвут со мной контракт. Прем фыркает, наполовину недовольно, наполовину насмешливо, и не замечает, как Боун замирает и высвобождает руку. А скорее просто списывает все на то, что они дошли-таки до класса. Боуну очень хотелось ошибиться в своих предположениях. Хотелось, чтобы случайно подслушанные фразы оказались совсем не про то, чтобы это был тот случай, когда он накрутил себя на ровном месте. Но он достаточно давно смотрит на все это изнутри, чтобы понимать, как оно бывает в сфере развлечений. Самый действенный шантаж: отношения или контракт. И кто в здравом уме откажется от того, к чему шел долго и мучительно. Боун размышляет в течение всего занятия, получая замечание за замечанием. Каждый раз он виновато извиняется перед преподавателем актерского мастерства, а потом снова проваливается в мысли, начисто игнорируя взгляды Према. Хотя на самом деле размышлять тут и не о чем. Боун знает, чем все закончится, с того самого момента, как Прем пересказал ему разговор. И знает, что это будет правильно. Он думает, что если Прем этого не скажет, то он предложит сам. Младший может просто не понимать до конца, насколько это действительно важно, и насколько ничтожна возможность второго шанса, особенно если контракт разорвут со скандалом. А он старше, он лучше знает, что к чему, и он должен... Просто должен. Боун снова выпадает из реальности, но даже не получает замечания, только несколько слишком внимательных взглядов. Он даже не сразу осознает, что занятие закончилось, но гомон выходящих из зала парней возвращает его в действительность, и он находит взглядом Према, который о чем-то тихо препирается с менеджером. Боун не вмешивается, не подходит ближе, только позволяет себе на минутку представить, что вот сейчас Прем закончит, а потом сядет к нему в машину и они вместе поедут домой, потому что завтра расписание у них обоих только после обеда, хоть и по отдельности друг от друга. Удивительно, насколько быстро он успел привыкнуть ехать домой с Премом, всего за каких-то семь дней. Разговор заканчивается, и Боун думает, что вот еще два взмаха ресницами, пара шагов Према ему навстречу и все. Ему снова хочется стереть с лица младшего раздражение, а может просто дотронуться еще хотя бы один раз, но он только прячет руки в карманы и смотрит. На появляющуюся на губах улыбку, на теплеющий без всяких прикосновений взгляд, и понимает, что говорить все-таки ему придется самому. - Ты в порядке? - взгляд Према внимательный, и разглядеть в нем беспокойство совсем не сложно. Даже не нужно сильно приглядываться. Оно готово пролиться через край, укутать Боуна, спрятать от чего угодно. - Ты все занятие был сам не свой. Боун медлит еще целую секунду, сверх всех отведенных сроков и данных себе обещаний, и все-таки говорит: - Давай не будем продолжать. - Что прости? - теперь во взгляде не остается ничего кроме всепоглощающей растерянности, и Боуну от этого больнее, чем от сказанных слов. - Наши отношения. Давай не будем продолжать, - Боун все-таки отводит взгляд, не находя в себе сил и дальше смотреть на Према. - Мне, конечно, надо было раньше подумать, что из-за этого могут быть проблемы, но... В общем, прости. - Ты это из-за моего агентства? - младший говорит медленно, как будто размышляет на ходу, пытаясь уложить в голове то, что слышит, и тянется рукой к Боуну. - Ты же знаешь, что так надо. Извини, мне уже пора, - Боун шарахается в сторону, не давая до себя дотронуться, и буквально сбегает. *** Ночью Боун почти не спит. Он бесконечно ворочается, перекладывает подушки, накрывается одеялом с головой и ругает себя за то, что завтра под глазами будут синяки. Но все это нисколько не помогает. Он бессмысленно смотрит в темноту комнаты и пытается вспомнить, как засыпал раньше, без руки Према, обнимающей поперек живота, и размеренного дыхания над ухом. Забывать то, что уже успел попробовать, слишком сложно. И Боун думает, что, наверное, всем было бы проще, если бы они даже не пытались. Однажды ему бы надоело безнадежно вздыхать по Прему, и все эти мечты постепенно бы растворились. Он бы встретил кого-нибудь еще, и Прем бы тоже встретил. И они бы прекрасно дружили. Он снова перекладывает подушку и заматывается в одеяло по уши. Такое же бессмысленное действие, как и попытка обмануть самого себя. Боун даже не сомневается, что если бы ему, как в кино, дали шанс что-то изменить, то он бы не стал. Он все равно потянул бы Према к себе домой, и все равно засыпал бы целую неделю рядом с ним. Он просто не смог бы добровольно отказаться от той улыбки, что предназначалась только ему и только наедине. И от ласкового шепота. И от обнимающих рук. Он бы никак не отказался от Према, даже если ему досталось так мало времени. Утро для Боуна начинается с сообщения от Дао о том, что на сегодня все отменяется, и это, наверное, единственная хорошая вещь, которая может с ним случиться. Потому что едва он открывает глаза, на него обрушивается оглушающее одиночество. Он понимает, что у него есть буквально пара дней, чтобы не просто научиться быть без Према, а научиться работать с ним в паре. Но пока он не может даже дышать, как будто теперь его организму для выживания нужен не кислород, а один конкретный младший. Боун все-таки выбирается из-под одеяла, но только бесцельно ходит по квартире из угла в угол, пытаясь понять, откуда у него столько напоминаний о Преме. Он настолько во всем, что Боун не знает, куда вообще может от этого спрятаться. На кухне обнаруживается чашка, которую младший накануне наспех сполоснул и оставил на столе. На полке над компьютером стоят их совместные фотографии, и Боун зависает надолго, заново их рассматривая. Наверное, надо убрать, хотя бы временно, но это кажется предательством, не только любых чувств, но и просто совместной работы. Он отворачивается и цепляется взглядом за брошенную на стуле футболку. Уехал от него Прем в одолженной толстовке, а футболка так и осталась. Боун касается кончиками пальцев даже не ткани, а воздуха над ней и думает, что надо кинуть ее в стирку, а потом аккуратно сложить и вернуть Прему, вместо того, чтобы вспоминать о том, почему она висит именно здесь, а не в спальне. Но это слишком сложно. Гораздо сложнее чашки и фотографий. Это почти так же, как пытаться справиться с собственными мыслями, в которых Прем хохочет, ласково улыбается, прижимается к груди, подкрадывается сзади и обнимает. Много чего. Бесконечно много. Боун немного медлит, но все-таки оставляет футболку на стуле, только обещает себе, что когда он найдет в себе силы отправить ее в стиральную машинку, тогда снова сможет спокойно видеться с Премом. Он так и не находит в себе желания заняться хоть чем-то кроме бессмысленного лежания в кровати и листания твиттера. Впрочем, и твиттер приходится закрыть, когда он понимает, что вся лента его шпионского аккаунта заполнена совместными фотками с Премом. На самом деле обычная ситуация, но сейчас это только все усложняет, и он просто выкидывает телефон в сторону, окончательно проваливаясь в собственные мысли. Боун теряется во времени, не замечая наступления вечера и не вспоминая о том, что иногда ему нужно есть. Просто лежит и бесконечно думает о том, что дурацкое "навсегда" опять оказалось неправдой. И в этом даже нет ничьей вины. Это всего лишь ненастоящее слово, которое никогда не работает так, как хотелось бы. Он снова почти не спит ночью, только изредка проваливаясь в тяжелую липкую дремоту, но уже даже не пытается с этим бороться, потому что нет особой разницы день или ночь. Все равно все примерно одинаково, кроме солнечного света, пробивающегося или нет сквозь плотные шторы. Боун знает, что взять себя в руки нужно, что жизнь не кончается, несмотря ни на что. Что есть контракты, обещания, договоренности и необходимость работать. Знает. Но, кажется, пока не очень справляется с ситуацией. Во всяком случае, Дао, заехавшая, чтобы отдать ему какой-то очередной крем для рекламного ролика, смотрит почти с ужасом: - Пи'Боун! Что с тобой? - Просто не выспался, - парень реагирует немножко заторможено, но это тоже вполне соответствует его словам. - Ты себя вообще в зеркало видел? Боун отрицательно мотает головой, и Дао включает на телефоне камеру, протягивая ему. Выглядит он действительно... не очень. Настолько не очень, что даже на мгновение удивляется, как он так быстро успел дойти до такого состояния. Но потом это снова перестает волновать, и он флегматично пожимает плечами, возвращая телефон: - Я просто не выспался. - Ты уверен? - Да, не переживай, - он бледно улыбается и выпроваживает обеспокоенного, но опаздывающего менеджера за дверь. Видеозвонок Пи'Нью проходит примерно по такому же сценарию, и Боун, прячась в тени спальни и глядя в нахмуренное лицо режиссера, думает, что ему повезло. Дао могла его сдать и кое-кому другому, усложнив все до невероятия. С Пи'Нью проще, даже при том, что он ни на йоту не верит в слова про "не выспался". Когда в дверь настойчиво звонят, Боун решает, что это зачем-то вернулась Дао. Он не задумывается зачем, почему она не позвонила и сколько вообще времени прошло с того момента, как она уехала. Он просто плетется к двери, морщась от раздражающей трели и, не спрашивая, открывает дверь. Острое желание тут же ее захлопнуть накрывает с головой, и он даже почти так и делает, но Прем оказывается быстрее, а сдвинуть его с места Боун и в лучшие-то времена не всегда может. - Зачем ты приехал? - Боун мысленно перебирает варианты и не находит ни одного, который ему бы понравился. Может, за чем-то забытым? Он думает, что надо было все-таки убрать футболку куда-нибудь подальше с глаз. Тогда, если Прем приехал за ней, можно было сказать, что не видел и не отдавать. Хотя и так, наверное, можно. Надо только не пускать младшего в комнату. Должен же он поверить на слово. Мысли немного отдают бредом, и Боун старательно от них отмахивается. - Мне звонила Пи'Дао, сказала, что она боится за тебя. Боун открывает было рот, чтобы что-то возразить, но Прем не дает ему такой возможности: - И Пи'Нью звонил, он тоже за тебя беспокоится и не понимает, что случилось. - А ты у нас спаситель несчастных Боунов, пребывающих в плохом настроении? Прем не улыбается даже краешком губ, только всматривается в лицо, будто надеется разглядеть в нем что-то новое. - Когда ты последний раз ел? - Я... - вопрос выбивает из колеи, и Боун теряется, честно пытаясь вспомнить. - Не помню? И организм как-то резко дает понять, что, судя по всему, ел он даже не утром, а еще раньше. Боуна немного ведет в сторону, и он со вздохом прислоняется к стене, больше не пытаясь, даже условно, выпихнуть Према за дверь. Но у него все еще есть вопрос, который нужно прояснить прежде, чем он попытается упасть в обморок или, что еще хуже, поддастся на заботливые и такие привычные интонации в голосе Према. - Так зачем ты приехал? Не для того ведь, чтобы проверить мой режим питания. Прем длинно выдыхает, окончательно заходит в квартиру и аккуратно закрывает за собой дверь. Кажется, что это длится целую вечность, но даже за это время Боун не успевает понять, какой ответ хочет услышать. Лишь бы не пришлось настаивать на их расставании. Сил на это у него сейчас совсем нет, и где их взять, неизвестно. - Прости, у меня не получилось приехать раньше. И я не думал, что все настолько плохо, - Прем выглядит очень виноватым и каким-то несчастным, а Боун не понимает решительно ничего. - Я вроде бы и не просил приехать? - хочется верить, что действительно не просил, где-нибудь между сном и явью, подозрительно похожими друг на друга. - Не просил, - Прем поднимает на него совершенно больные глаза, и Боун как-то разом видит, что не ему одному здесь плохо. - Но я подумал, что лучше будет поговорить лично. Боун кивает, не уверенный, что младшему вообще нужно какой-то согласие, но это создает хотя бы подобие диалога. - Мой контракт остается в силе. - Конечно, мы же... - Нет. Мой контракт просто остается в силе. - Как? Они же... - Кажется, я превзошел сам себя в убедительности, - Прем наконец-то улыбается, почти незаметно, но и этого так много, что Боун не может отвести взгляд. - Со мной согласились, что разрывать контракт невыгодно и для агентства тоже. И что моя личная жизнь остается моим личным делом. - Это значит...? - Это значит, что нам ненужно расставаться. - Правда? - Правда. Боун почти готов облегченно выдохнуть, но Прем хмурится, кусает губы и не сходит с места, явно подбирая слова, и это, честно говоря, выглядит немного пугающе. - И Хиа... - младший вздыхает. - Я не знаю, как убедить тебя в этом. Но даже если бы контракт со мной расторгли, это не важно. - Как ты не понимаешь! Второго шанса... - Дослушай, пожалуйста. Контракт - это неважно. И второй шанс - это неважно. Я начну сначала, если понадобится. Или займусь чем-то другим, - Прем шагает вплотную, проводит пальцами по щеке старшего и его губы болезненно кривятся то ли от вида жутких синяков под глазами, то ли от каких-то собственных мыслей. - Но я никогда не найду другого тебя. От этих слов почти физически тепло, и Боун позволяет себе не спорить, хотя возможно, он все еще должен сказать, что Прем заблуждается и в нем нет ничего, что оправдывало бы такие жертвы. Но он не спорит, просто слушает и ловит прикосновения. - И ты вроде не возражал, когда я сказал, что ты мой, причем навсегда. - Как будто я мог в тот момент возразить, - старший усмехается, почти как обычно, и тянется дотронуться до Према в ответ. Но голова кружится вдруг слишком сильно, и он фактически падает в его руки. - Найму тебе няньку, чтобы кормила с ложечки, - Прем все еще хмурится, пока осторожно ведет старшего в комнату, но даже сквозь мутную пелену перед глазами Боун видит, что это уже совсем другие эмоции, не такие как в начале разговора. - Зачем мне нянька? У меня есть ты. Неужели откажешься меня кормить? - сейчас, когда рука Према поддерживает за талию, он, кажется, готов верить даже в коварное "навсегда". И от этого внутри тоже тепло, так что улыбка появляется сама собой.