Гостья с косой

      Сентябрь кончился. Осень вступала в свои права. Листья желтели, краснели и опадали. Вечером дул ветерок. Погода словно оплакивала вырванный лист календаря.       В те времена я был одинок. Никому ненужный старик с больными суставами. Жена и дочь умерли давно, зятёк с внучатками переехали в другой город, да и позабыли совсем. Редкий гость зайдёт — радость.       Жил на свою скудную зарплату почтальона и на крохотную пенсию. Письма развозил, значит. Забирал с утра и проходил по всей деревеньке. У нас же каждая корова другую знает. Кто чаем угостит, кто пряник предложит, а кто сплетнями о бабке Нинке поделится. А вот у Дашки сын родился! Три килограмма да ещё две сотни грамм!       Возвращался в тот день я поздно: ходил на самый дальний конец деревни, посылку из города Толику относил, чая с ним выпил за беседой, кружки три. Так пока шёл, собрал осенний гербарий. Вот опавший ярко-оранжевый лист клёна горит тёплым осенним огнём, а тут иной — рябиновый, узкий, тонкий и небольшой. Солнце клонилось к закату, а я всё шёл и шёл.       Подходил к знакомым воротам. Высокие, зелёные, некогда богатые ворота были. Сейчас краска с них осыпалась — дожди и ветра постарались. Знакомая берёза стоит совсем под окном, сам по молодости посадил, сам вырастил. Одно только выделялось на до боли знакомом пейзаже — девушка с яркими, как кленовый листок волосами. Та задумчиво, чуть наклонив в бок голову, разглядывала мою берёзку.        Я подошёл ближе и тоже посмотрел на берёзку: тонкий белый ствол, голые ветви и золотистый ковёр листвы под деревом. «Что же, не хочешь попрощаться с близкими?» — спросила гостья в тот вечер. Я лишь покачал головой: все близкие мертвы, а эти лишь товарищи, да родственники, не близкие.       Все бежали от неё, несмотря на красоту. Не встречали девушку ранее, но знали, кто она такая, знали, что за косу она с собой носит.       А была она в лёгком белом платье, босиком, с венком из маков и хризантем на голове. Никого прекраснее во век не сыщешь: глубокие светло-зелёные глаза, яркие огненные волосы спускаются до талии. «Не холодно?» — поинтересовался я. Девушка лишь рассмеялась. Смех её был мелодичен и звонок, разливался по всей поляне. А мы так и смотрели на берёзку. Листья опадали один за другим — осень.       В ту прекрасную осень я умер. В одиночестве, даря свой последний взгляд одинокой прекрасной берёзе. А на камне возле могилы было написано только одно число: первое ноября. Год жизни никто не знавал. Знали только жители, мол, внучатки раньше приезжали к своему деду первого ноября, в день его рождения.