Мучения за криком разума.

Густой смог, который медленно превращался в узоры из дыма, ещё кружился в воздухе, пока в темноте леса погасла последняя искра. Сенку тяжело вздохнул и поднял свои глаза на звёздное небо. Ночь была ясная, а глубина её усыпана звездами. Однако все эти чёткие вкрапления затмевала луна, которая ярко выделялась на тёмном фоне вселенной. Огромная, она сияла ярче всех в этом омуте несбывшихся желаний, и была настолько бледной и грустной, что её лучи напоминали юноше вселенские слезы бывшей из последних цивилизаций. И благодаря этим мёртвым лучам светло было даже без огня. Парень сделал несколько шагов в сторону горы и уставился на огромный утёс, на краю которого, в свете слез, чернела хилая мужская фигура. Сенку все чаще начал замечать, как Хром избегает его. Вечно бормочет себе под нос, почти не ест, из-за чего сильно ослаб, очень часто кричит и бормочет во сне. И даже его рвение к познанию науки угасло, а это тревожило Ишигами больше всего. Такие качества, как ясный ум, душа полная стремления и сила воли не могли сгореть так быстро. Сенку хоть и старался всегда мыслить рационально, но душевные страдания играли в его создании отдельную роль. Подобно ноющей ране, которая не может зажить, его чувства и боль от них беспрерывно душили его изнутри колючими терниями. Несмотря на это, юноша старался не подавать виду. Никогда не показывать слабость. Но сейчас, Сенку напрочь забыл вкус воздуха. Он точно знал, почему Хром избегает его, и эта причина гложила его больше всего. Самокопание открыло ясность ума у многих людей, ввело их в гармонию с собой, а в последсвии и с миром, но людей, поглощенных омутом своих мыслей было намного больше. — “Пожалуйста,” — подумал он — “пусть твоё самокопание не превратится в самозакапывание.” — Уже поздно, Кохаку и остальные пошли спать ещё час назад. — Вскарабкавшись по склону, Сенку стоял позади и смотрел в спину юноши. — Ты же знаешь, я не могу. — Голос Хрома звучал тихо и безжизненно. Его голова склонилась к земле так же, как и его плечи. Позвоночник проступал даже через толщу одежды, а кости выпирали буграми. Его кожа была бледной, но в свете луны, она казалась белоснежной, как снег и прозрачной как первый зимний лёд на пруду. — Слушай, — Сенку сделал несколько уверенных шагов, приближаясь к юноше, — Я знаю, что в последнее время тебя что-то терзает, Хром. Ты часто проводишь время в одиночестве, вместо того, чтобы познавать науку. Знаю, раньше ты всегда был один. Ты был изгоем, но прошлое остаётся в прошлом, а настоящее даровано для будущего. У тебя есть люди, которые готовы помочь тебе. Хром вздрогнул. Ещё несколько секунд он смотрел себе под ноги, после чего поднял взгляд и встретился с алыми глазами. Сенку насупил густые брови. На его лице выступила озадаченность. Сейчас он смотрел в глаза полные отчаяния и боли. Глаза, которые кричали о помощи и молили о сострадании. — Терять что-то, я ненавижу и боюсь больше всего. — Юноша отвернулся и устремил свой взгляд вдаль. Ветер всколыхнул его каштановые волосы. — Я сгораю. Я сгораю в пепел. — Хром крепко сжал кулаки. — Мне снится, как я превращаюсь в статую. Каждый раз вижу, как моя рука намертво покрывается камнем, и этот камень постепенно охватывает все моё тело. Мне страшно, постоянно страшно. Я чувствую такую сильную ответственность. Ведь если я умру, я не смогу помочь этим людям. Каждый раз пытаюсь перестать об этом думать, но мой разум постоянно предаёт меня. С тех пор, как ты рассказал мне правду, кошмары не покидают меня. Я вижу. Сенку, я вижу всех этих людей, каждую ночь. Вижу как они кричат и страдают. Вижу их лица в ужасе перед неизбежным. А потом все покрывает смог. Огонь неистово пылает, освещая мне людей заживо погребенных в каменную оболочку. Я смотрю на их перекошенные лица, стою и не могу пошевелиться. Пока не осознаю, что меня покрывает мёртвой хваткой. Каждый чертов раз последнее, что я вижу перед темнотой, это лица дорогих мне людей навечно застывших в страхе, с глазами, наполненными ужасом. Его плечи содрагались, как земля при пятибальной шкале землятрясения. Сенку положил свою горячую ладонь на одно из них, стараясь успокоить эту дрожь, которая неистово исходила изнутри. — Я не позволю случиться этому. Ни за что. — Голос юноши был твёрдым и уверенным. — А если что-то и случится, научное царство всегда найдёт выход. Сенку аккуратно отступил назад, всё ещё глядя на согнутую спину парня, а после медленно развернулся и тихим шагом направился вниз по склону горы. Хром сидел неподвижно, однако мысли его ломились сквозь черепную коробку с бешеной силой. Он был охвачен одиночеством и тишиной, но все ещё продолжал морщиться от шума, который накрывал его со всех сторон. Убежать от подобного шума невозможно, потому что этот самый шум является причиной твоего сознания. – “Тогда я просто прислонился к твоим губам. — Мысли Хрома били ему по вискам. — Это было два года назад, я отправился в горы за поиском интересных камней и минералов. Тогда я не знал, что по моим следам идёт Кохаку. Её отправили проследить за тем, чтобы я не натворил глупостей и не навлек бед на деревню. Меня крайне старались избегать, поэтому я постоянно был погружен в себя. В тот день я ушёл слишком далеко в незнакомую местность. Я ходил до тех пор, пока мой взгляд не уловил странное, почти незаметное сияние возле пещеры. Как сейчас помню, я пытался дотянуться до малохитового камня в стене, но мне не хватило роста, а скала была слишком скользкой, поэтому моя нога соскользнула, и я полетел лицом вниз. Думал сломаю себе нос или того хуже, но отделался лишь ссадинами и лёгким испугом. Хотя я бы не назвал его лёгким, в том полете я готовился к смерти и мысленно уже успел попросить прощения у половины деревни. Когда открыл глаза, понял, что лежу на чем-то твёрдом, а мои губы прижаты к камню. Смех Хаку тогда вернул меня в сознание, и я понял, что прильнул своими губами к губам каменной статуи. Сенку, тогда я не смог узнать тебя. Я не особо запомнил черты статуи, и когда ты впервые появился, я не смог тебя вспомнить. Однако сейчас я точно помню, тогда ты отнял у меня первый поцелуй. Я не предавал этому значения, ибо мы считали, что статуи сделаны полностью из камня прошлой цивилизацией, однако узнав правду, я осознал, что впервые поцеловал кого-то. Но ты ведь ничего не помнишь, верно?  И я уверен, ты ничего не почувствовал тогда. Так же, как и я. Поэтому, Сенку, каждый день я смотрю на тебя. Я смотрю на твои губы, и каждый раз мне хочется прикоснуться к ним. Хочется ощутить их близость на себе. Поцеловать твою горячую плоть, а не холодный камень, что так долго скрывал тебя от этого мира.” — Ну конечно же, — парень истерически засмеялся себе под нос, — я вовсе не боюсь обратиться в камень. Я боюсь потерять тебя прежде чем смогу ощутить твоё тепло. И я постоянно бегу от своих чувств, а не от страха перед окаменением. Потому что настоящий мой страх.. — Хром помедлил. — Точно, настоящий мой страх — не быть  отвергнутым, мой страх заключается в тебе. Даже будучи тёплым и живым, я боюсь твоей бездушной и холодной как камень реакции. Луна поливала грустными лучами землю уже вторую половину ночи. Обличенный в бледные потоки света Сенку смотрел на далёкое, звёздное небо. Оно ощущалось ему таким чистым и невинным, и лишь потому казалось прекрасным, что напоминало ему одного человека, настолько же чистого душой и невинного телом. Хром тихо сопел на полу. На склад он вернулся почти следом за Сенку, но ни проронив ни слова провалился в дрем. Лучи лишь местами касались его бледного лица и тонули в этой белизне сливаясь воедино с плотью. Лоб юноши покрылся холодным потом, а брови даже во сне были в сильном напряжении, отчего на коже уже успелись заложиться морщины. Обкусанные губы судорожно подрагивали, а пальцы сжались в кулак. — Даже сейчас, ты прекрасен, как звёздное небо. Отвернувшись, Сенку продолжил смотреть на миллиарды звёзд, утопающих в чертогах времени. Эта мертвая луна, даже спустя почти четыре тысячи лет, она продолжает светить ему так же, как светила в детстве. Будто знает о его слабостях, будто видит его насквозь, будто знает, его судьбу. Тишину оборвал резкий крик. Хром бил руками об пол и задыхался своим же воплем. — ПРЕКРАТИТЕ. ПОЖАЛУЙСТА. ОСТАНОВИТЕ ЭТО. ХВАТИТ. ОСТАНОВИТЕ ЭТО. КТО-НИБУДЬ. ОСТАНОВИТЕ... — Хром? Черт возьми! Хром!! Открой глаза, идиот, это просто сон! Его крики раздирали душу. Ещё никогда в жизни Сенку не было так больно и противно от обычного человеческого крика. Он заполнял всего его, разливался внутри тяжёлой, густой жидкостью, заставлял внутренности сжиматься в тугой узел. Сенку припал к юноше, пытаясь захватить его  руки и крепче сжать  ноги своими коленями. Хром безсознательно отбивался и резко вздрагивал всем телом, он продолжал кричать и бить ногами об пол. Руки Сенку что есть силы держали его за плечи, дабы он не поранил сам себя. Прошло около семи минут когда крики наконец стихи, а напряжение в теле юноши спало. Изнеможденный, Сенку рухнул на парня. Руки адово болели, голова кружилась от застывшего в ней крика, а мышцы на ногах начало сводить судорогой. Дыхание Хрома пришло в норму, и Сенку смог с облегчением выдохнуть, ощущая как плавно вздымается грудная клетка парня. Юноша открыл свои глаза. Заплаканные, вместе с янтарным оттенком они приобрели цвет сгоревшего дерева. Вздрогнув от ощущения тяжести, Хром резко приподнялся и в его глазах поселился новый испуг. — С.. Сенку.. — Голос был тихим и дрожжащим. — Чего тебе? — Слова съелись усталостью, отчего сорвались с уст как грубый и заглушенный удар. — Мне опять снился этот кошмар. Я думал если расскажу тебе, станет легче. Но я снова и снова погружался в чернеющее пламя. А пламя снова и снова безжалостно пожирало тех, кто мне дорог. Я больше так не могу. — Его тело снова начало дрожать, но эта дрожь не имела ничего общего с прошлой, потому эпицентр ее находился в середине потерянной души. Из уст сорвался нервный всхлип. — Если я продолжу жить, это будет гложит меня каждую ночь. Я лучше сгорю в этом пламени, чем продолжу жить! — Слезы струились по его онемевшему лицу, мешаясь с потом, — Конечно, будет лучше если я.. От резкого толчка слова застряли в гортани, и Хром яркой вспышкой ощутил то, с какой силой ударилась его голова об пол. На мгновение в ушах встал противный писклявый звон. — Не смей говорить такие слова! Ни при мне, ни при ком-то, ни в одиночку. Даже думать забудь. — Ярость Сенку рыком просачивалась через его уста. Он скалил зубы. — Не смей заставлять меня считать тебя слабым, это вовсе не так. Только слабые люди грезят о смерти, а ты не такой. Ты не должен позволять страху и чувствам брать над собой вверх, это не должно ломать тебя. Мир никогда не простит тебя, если ты будешь жалеть себя и прогибаться под своими слабостями. В жизни бывают такие моменты, когда нужно переступить через себя и свои принципы. Это тяжело. Это больно. Но это делает тебя сильнее. На улице послышался лёгкий шелест листьев. Тёплый ветер лёгким сквозняком пробежался по деревянному полу, когда горячие, пунцовые губы накрыли собою холодные и сдержанные губы юноши. Хром ощутил обжигающее тепло. Это всегда было так. Он, со своими холодными руками, и Сенку с горячими ладонями. От него всегда исходили тепло и уют. И только, когда он был в камне, можно было сказать, что Хром был теплее, потому что казался живым. Сейчас же он ощущал укол совести. В долю секунды его прострелило миллиардами раскалённых иголок, однако он чувствовал комфорт. Он ощущал себя всем и ничем одновременно. Он чувствовал, как его душа вливается в душу того, кто припал к его устам, образуя единую гармонию. Он чувствовал, как его лёгким становится легче дышать, будто вся грязь, которая копилась в нем так долго, наконец исчезла. Он ощущал, как струится кровь по венам. Он осязал их кипяток. Его разум больше не резал гулкий шум, он лишь слышал томное биение своего сердца. И после, ярче всего, как завершающим итогом, он почувствовал себя живым. Руки Сенку дрожали с неимоверной силой. И эта дрожь была настолько мощной, что Хром начал чувствовать её внутри себя. Сенку отстранился и посмотрел на парня чистыми, алыми глазами. На лицо Хрома начали падать горячие капли из слез. — Хром, тебе не нужно сжигать себя, чтобы спасти остальных. Хром поджал свои губы, в нем все ещё разливалось чувство тепла и ощущение комфорта. — Почему ты говоришь подобные слова? Шёпот расстворился в тишине. Молчание начало превращать атмосферу в вакуум создавая купол непривычного напряжения. Тишина была настолько необъятной, что казалась невыносимо громкой. — По-моему я влюбился. — Влюбился? — От изумления голос Хрома прозвучал сипло. — Ты ведь постоянно твердил о том, что любовь нелогична. Сенку усмехнулся. Очередная слеза скатилась по его щеке и стремительно упала Хрому на шею. — Да. На миллиард процентов.

А у тебя не убывает день, Не увядает солнечное лето. И смертная тебя не скроет тень - Ты будешь вечно жить в строках поэта. Среди живых ты будешь до тех пор, Доколе дышит грудь и видит взор.