Как добраться к сердцу через все шипы на куртке?

— Блять, Хенджин, — вновь проныл Минхо, — нас здесь грохнут из-за тебя. — Или изнасилуют, — подхватил Сынмин, поежившись. Хенджин закатил глаза. Он знал, что не стоит брать этих маменькиных сынков с собой. Но нет, ему надо было выпендриться. Надо было рассказать, что он наконец-то решился проколоть соски. И конечно же, эти двое увязались за ним. Потому что не верили, что он не зассыт. Потому что им тупо было интересно, как вообще прокалывают соски. И потому что они были друзьями уже много лет, а у друзей принято поддерживать друг друга даже в самых ебанутых начинаниях. Вообще-то Хенджин сам не был в восторге от района, где находилась студия. Но ему только 17 — кто школьнику сделает пирсинг? Правильно. Тот, кто на все готов ради денег. И конечно, в центре такие мастера не работают. Он понимал, почему парням так стремно. Они только что прошли мимо машины, которая, должно быть, стоила дешевле, чем в совокупности их кроссовки. Таких, как они, здесь могут не просто раздеть, а реально на органы растащить. Во всяком случае, ощущение было именно такое. Но если Минхо с Сынмином сюда пришли по приколу, Хван Хенджин шел сюда с конкретной целью. И он не собирался сдаваться только потому, что… О, господи, это крыса?! — Мне кажется, я чем-то заразился, — не переставал ныть Минхо. — Пожалуйста, давай вернемся? — Тебе всего-то полгода осталось. И проколешь все, что захочешь, — вторил ему Сынмин. С каждым поворотом игнорировать их было все тяжелее. Ладно Минхо — тот вообще ныл по любому поводу и без. Типичный избалованный мальчик. Но Сынмин был совсем другим. Сынмин был спокойным, рассудительным, ни разу не кичился деньгами. Поэтому то единство, с которым они отговаривали Хвана от его затеи, не могло не напрягать. Но Хван пообещал себе. Он проколет эти чертовы соски. Если не здесь — то в ванной. Обычной иголкой. И поскольку дома пирсинг-салон устраивать не хотелось, он должен был быть решительным до конца. — Мы почти на месте, расслабьтесь, — Хенджин как ни старался не отсвечивать телефоном, все равно иногда был вынужден посматривать на карту. — Пацаны, — раздалось из-за спины, — сигарет не найдется? — Господи блять боже, — зашипел Минхо, сжимая рубашку на груди, — нам пиздец. Нам пиздец. Они остановились и повернулись на голос. — Конечно, — отозвался Хенджин, доставая пачку из кармана школьного пиджака. Он очень старался не показывать страха, но, глядя на лысых парней в спортивных костюмах, просто не мог оставаться спокойным. Сердце стучало так сильно, что, кажется, это было видно. Но вдруг они и правда просто хотят сигарет? — Дорогая марка, — присвистнул тот, что был крупнее всех. Ну а кто же еще? — Я таких еще не курил. — Забирайте все, — пожал плечами Хенджин, — мне не жалко. Будто бы никогда фильмов про бандитов не смотрел, честное слово. — Я те тут кто? Ты думаешь, я себе сиги позволить не могу, сопляк? — сплюнул крупный. — Нет, я… — Чооо? — Я просто проявил вежливость к старшему, — заливать у Хенджина получалось хорошо. Он был рекордсменом в школе по количеству прогулянных уроков и несданных домашек. А итог? А никакого. Он всегда мастерски отмазывался, ссылаясь на такие странные причины, что никто почему-то не подвергал сомнению их правдивость. — Может, тогда проявишь его получше? — спросил второй, гоготнув. — Кошелек гони. Все, — он по очереди указал толстым грязным пальцем на Минхо и Сынмина. Те на удивление выглядели неплохо. Такие невозмутимые лица сделали, будто бы их здесь не грабить собрались, а на ужин приглашали. Ну, хотя бы гордость свою они унесут с собой. Хенджин протянул бумажник первым. Ну а сколько у него там? Тысяч двадцать? Ерунда, можно даже не говорить родителям. С карточками они ничего не сделают. Семейную фотку жалко, но эту потерю он как-нибудь восполнит. Сынмин и Минхо, переглянувшись, тоже полезли в рюкзаки за кошельками. Они никогда не разговаривали о том, кто из них самый богатый, но Хенджин знал точно — для них потеря кошелька тоже пройдет безболезненно. Ну, может будет немного стыдно, но на этом все. — Уже лучше, малые, — хохотнул крупный. — Я почти чувствую, что меня уважают. Давайте-ка, покрутитесь немного. — Это еще зачем? — пискнул Минхо. — Шмотки ваши заценить хочу. Вдруг понравится что. Вы же поделитесь? О, вот уж нет. Хенджин свои кроссовки месяц ждал. Ждал открытия продаж полночи. А потом еще доставка эта из Штатов… Отдать их какому-то гопнику? Ну уж нет. Только вместе с его ногами! — Я не стану, — твердо сказал он, но голос его потонул в чьем-то свисте. Бандиты как по команде обернулись на звук. Минхо вылупился, пытаясь просигнализировать друзьям, что пора бы им дать деру. Но ни Сынмин, ни Хенджин знаков его не заметили. — Я что-то не понял, — послышался незнакомый голос, — я разве непонятно в тот раз сказал? Это мой район, петухи сраные. — Господи блять боже, — одними губами произнес Минхо. Выглядел он так, будто вот-вот хлопнется в обморок. Хенджин очень надеялся, что этого не произойдет. — Твоя территория закончилась на соседней улице, — возразил крупный, — тут земля нашего босса. — Ты тупой или нет? Мы с твоим боссом уже все порешали. Это моя территория еще с той недели. Ты со мной спорить решил, говна кусок? Закатное солнце, в лучах которого незнакомцы и, очевидно, другая банда подходили к ним, било Хенджину в глаза. Поэтому разглядеть, как все-таки выглядит оратор, не удавалось. Но голос у него был приятнее, чем у этих двоих. Наверно, он моложе. И курит поменьше. — Ладно-ладно, — крупный попятился, — ты же опять шефу мозги все вынесешь. — Сначала он тебе коленные чашечки раздробит, если не заткнешься, — этот голос звучал гораздо ниже. И абсолютно потрясающе. У Хенджина даже мурашки по спине побежали. Бандиты хмыкнули, но перепалку продолжать не стали. — Стоять, — это снова тот первый, — это наше, — он указал битой на кошельки парней, которые второй громила пытался спрятать в карманах. Господи, это правда бита? Он ходит по улицам с битой, и ему никто ничего за это не делает? Кажется, громилы были не согласны с этой позицией, но спорить не стали — бросили кошельки на землю. — Подавитесь. — Съебывайте, пока я добрый. —Пидрилы вы, а не банда. — Мы банда пидрил, — невозмутимо ответил парень. Очевидно, он был лидером. — А вы чего стоите? Валите, пока мне ваши кроссы не приглянулись. Сынмин с Минхо отмерли и попятились. Они пытались взять Хенджина под руки, но тот вырвался. Он сделал шаг вперед, наклоняясь к своему бумажнику. — Ты чо творишь? — его толкнули. Он поднял взгляд и наконец разглядел владельца того прекрасного низкого голоса. — Тебе же сказали — это теперь наше. Хенджин был весьма озадачен, увидев не грозного раскаченного парня, а тощего паренька с ангельским личиком. Волосы его некогда были белыми, а сейчас сильно отдавали в желтый. И выглядели весьма убитыми. Хенджин в этом разбирался — он сам красился в блонд уже несколько месяцев. — Хочу забрать фотографию. Она мне дорога. Мне не нужен кошелек, просто… Фотку отдайте. — И с чего бы? — усмехнулся блондин. — Ну так вы вроде… Нормальные, — не слишком уверенно произнес Хван. Нет, ну правда. По сравнению с теми мужиками, эти пятеро парней выглядели очень даже неплохо. Даже стильно. Тот, который сейчас спорил с Хваном, — вообще красоты неземной. И, кажется, был рожден для одежды из кожи. Даже его дешевая замшевая куртка, усеянная шипами и цепями, выглядела на нем дорого. Куртка, наверно, весила столько же, сколько сам парень. Хенджин был уверен, что, когда выпрямится, окажется минимум на голову выше него. А то и на две. Все парни выглядели молодо. Наверно, никому нет больше двадцати. Хотя тот, что сейчас крутил в руках биту, выглядел все же чуть-чуть постарше. А тот, что стоял с самого края, наоборот — сильно младше. И, кажется, мелкому этому школьники не нравились гораздо сильнее, чем остальным. Очень уж странно он их рассматривал. — А я бы на твою мамку взглянул, — заржал другой парень, — может, я себе ее фотку оставлю? — Фу, — не выдержал Минхо, — его маме за сорок, чувак. Была у него эта феноменальная способность — влезать в не лучший момент. Вроде бы адекватный человек, но варежку разевал всегда не вовремя. Сколько у него выговоров за это в школе было — не сосчитать. А отец его за это даже лупить пытался, но манеру эту его так и не отбил. — Вообще-то, тридцать девять, — возмутился Хенджин. — В том году на торте было написано сорок один, не звезди, — огрызнулся Ли. — Мы вам не мешаем? — почти ласково уточнил парень с битой. — И да, Хан, это было мерзко. — Да похуй, — пожал плечами Хан, — мне интересно, чо ты за фотку эту нам предложишь. Вообще никто из присутствующих, кроме Хвана, не выглядел так, будто им была интересна эта фотография. Хван даже успел подумать, что ему и правда ее так легко отдадут, но, кажется, не судьба. — Мне вот часы твои понравились, принцесса, — Хан подскочил к Минхо, схватив его за запястье, — подаришь? Минхо ощетинился. Взгляд его стал ледяным, а губы злобно задрожали. — Чел, не надо, — тихо произнес Сынмин, кладя руку ему на плечо, — он тебя провоцирует. Хан мерзко заржал. — Отдайте ему фотку, — скомандовал парень с битой, — все равно выкинем. А вы, — он по очереди указал на каждого из школьников, — нас не видели. Пойдете в полицию — мы вас найдем и переломаем ноги, ясно? — Ясно, — ответил за всех Сынмин, — нам проблемы не нужны. — А чо вы тогда к нам на район приперлись? — спросил Хан. Он то ли был самый общительный, то ли его вся эта ситуация очень забавляла. — Не ваше… — начал Хенджин, но пересекся взглядом с блондином и решил не заканчивать. — Пирсинг у вас тут где-то делают, — ответил за него Минхо, — даже школьникам, говорят. Парни почему-то заржали. — Чего смешного? — уточнил Хенджин. — Я делаю пирсинг, — ответил парень, который до этого молчал. Он был самым невысоким из всех, но выглядел куда более грозным, чем остальные. — Мы как раз шли на сеанс. Я все гадал, чо за утырки припрутся. А это вы. — А это мы, — вздохнул Сынмин. Повисла пауза. — Ну так чего? — уточнил наконец парень с битой. — Делать будем? Он карты принимает. Три месяца спустя. Сбор банды был назначен на четыре. Все пришли вовремя, кроме, разумеется, Хана. Тот со временем вообще не дружил никогда, так что никто и не удивился, когда он вихрем влетел в забегаловку, на ходу салютуя знакомой официантке. — Наконец-то, — скорее для порядка произнес Бан Чан. — Пацаны, — Хан подтащил к их столу стул и плюхнулся на него так резко, что тот жалостливо скрипнул, — я теперь знаю, зачем геи трахаются. Все замерли на секунду. А затем медленно перевели взгляд на Хана. Чанбин демонстративно кинул на поднос картофелину, которую собирался съесть. Феликс удивленно приподнял брови. Чонин, кажется, смутился, но старательно делал вид, что ему все равно. С реакцией медлил только Бан Чан. — Я, конечно, не за этим вас собрал, — он сцепил руки в замок и положил их на стол, — но давай, жги. Раз уж начал и испортил всем аппетит. — Это охуенно, парни, — Хан словно бы только ждал, когда все обратят на него внимание и разрешат продолжить, — отвечаю. Это лучше, чем с девчонками. — Правда? — кисло спросил Чанбин. — Я ж говорю — отвечаю, — Джисон будто бы и не заметил, что в голосе старшего не было и грамма заинтересованности. — Короче, в заднице есть такая точка… — Ты хочешь нам что-то сказать? — Бан Чан перевел взгляд на руки, покачав головой. У Чонина покраснели уши. Феликс и вовсе закрыл лицо руками. Чанбин пробурчал что-то вроде «я точно его ебну». — А? — не понял Хан. — А… — он прочистил горло, — да. Я встречаюсь кое с кем. — С парнем, очевидно? — спросил Крис. — Ага, — Джисон закивал, — ну вы его знаете. Тот, богатенький. Мы на районе у них тогда кошельки отжали. С тем, который самый красивый. — Который… самый высокий? — уточнил Феликс. Они с Чаном как-то странно переглянулись. — Чего? — усмехнулся Джисон. — Нафига он мне сдался? Минхо! Я про него. — А можно было рассказать после того, как мы поедим? — едко уточнил Чанбин. — Я же просил тебя вообще не говорить, пока я ем. Ты всегда хрень какую-то несешь. — Это не хрень! Это полезный опыт, который вам, лопушарам, никогда не светит! — почти гордо парировал Джисон. — Будто бы нам очень хотелось, — ответил Чанбин. — Я не понял, вам всем правда интересно что ли? Чан, сделай с ним что-нибудь уже. — На самом деле, — подал голос Феликс, — мне тоже есть, что рассказать. Теперь удивленным выглядел даже Хан. — Ну пиздец, — Чанбин закрыл лицо руками.