Начало конца

      Совсем ещё юный Горо Акечи быстрым шагом шёл по одной из центральных улиц города. Вокруг кипела вечерняя жизнь мегаполиса: множество шумных компаний, на которые он без конца натыкался, яркие неоновые вывески магазинов, притягивавшие внимание туристов и светлые кофейни, откуда веяло теплом и приятными ароматами. Но Акечи едва ли замечал всё это пёстрое многообразие ночной жизни, его воротило от всеобщего веселья, света и приятных запахов. Не разбирая дороги, он хотел уйти как можно дальше от этих светлых и многолюдных улиц.       Сердце у подростка бешено колотилось, в ногах ощущалась усталость, а тело сильно дрожало. Несмотря на это, Горо не останавливался, побаиваясь даже поднять взгляд. Но вот он прошел мимо большого уличного табло, холодный свет от которого рассеивался, освещая мокрый от недавнего дождя тротуар. Акечи на секунды остановился, сжался от холода и робко поднял голову на новостную ленту. Взгляду юноши предстал прямой эфир политического собрания и ненавистная фигура, что одним лишь своим видом пробуждала в нем бурю негативных эмоций. В горле встал ком, Акечи недовольно скривился и прищурил взгляд. Спустя мгновение камера переключилась на общий план заседания, а один из политиков неожиданно начал задыхаться и закашливаться. Горо, как бы предчувствуя, что последует за этим, резко дёрнулся и брезгливо отвернулся от экрана, ускоряя шаг.       Акечи перетряхнуло в этот момент, он был скован в своих движениях и охвачен ужасом от увиденного. Парень сильно дрожал, прятал озябшие руки в карманах совсем уж прохудившейся и лёгкой для сезона куртки, смотрел под ноги, иногда недоверчиво оглядывал прохожих и едва сдерживался, чтобы не перейти на бег. В этот момент все мысли в голове парализовал живой ужас. Отрекшийся от реальности подросток подошел к оживлённому перекрёстку, и, не глядя на светофор, вышел прямо на оживлённую и полную машин дорогу. Люди, заметившие это, начали что-то кричать вслед, но Горо упорно шёл дальше и слишком поздно понял, что хотели донести прохожие до его помутнённого рассудка. Спустя секунды он услышал отрезвляющие и приводящие в чувства гудки автомобилей со всех сторон. Послышался громкий и неприятный скрежет колёс, в глаза ударил ослепляющий свет фар. Акечи вздрогнул, резко дёрнулся и в панике бросился бежать через всю проезжую часть, слыша отовсюду оглушающие, словно звон сирен, автомобильные гудки. В конце он едва успел отскочить в сторону, а неизвестная машина стремительно пронеслась мимо него, едва не задев. Сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из грудной клетки, перед глазами плыли круги от резкого ослепления. Подросток медленно добрался до тротуара, он дрожал и жмурился, пытаясь восстановить зрение.       В следующее мгновение парень ощутил на себе множество строгих, осуждающих и полных ужаса взглядов из толпы, что собралась у перекрёстка. Горо стало совсем не по себе: он сжался и на секунды оробел, а после, не разбирая дороги, начал проталкиваться через это сборище, слушая вслед лишь порицание и недовольство. «Они не знают! Они ничего не знают! Никто ничего не знает. Так ведь?», — этот вопрос засел в его голове и начал сводить с ума. Тело бросило в жар, не дающий покоя страх усилился, а накатившая волна адреналина заставила его броситься бежать как можно быстрее и дальше от чужих глаз. Но через пару минут скитаний между малознакомых домов и районов Горо выбился из сил и, тяжело вздохнув, замедлился. Усталость взяла своё, тело стало совсем слабым и тяжелым.       Он оказался на неизвестной ему широкой и тёмной улице среди безликих многоэтажек. Было тихо и совершенно безлюдно. Редкие фонари едва освещали тротуар, дорогу окутала легкая дымка тумана, а на обочине раскинулся ряд высоких деревьев с давно опавшими листьями. Акечи медленно плёлся по пустынной и туманной улице, то и дело испуганно оглядываясь по сторонам, вздрагивая от порывов колючего ветра и неприятной осенней изморози. Подростка не покидало тревожное ощущение, что кто-то следит за ним. «А если меня подозревают?! А если уже ищут?! Вдруг это всё было ловушкой… А если все уже знают?!», — Страх все больше охватывал его, неприятная дрожь пробирала тело и заставляла юнца сжаться и обхватить себя руками, — «Главное — это сохранять спокойствие. Не выдавать себя! Никто не знает обо мне. Меня ведь не будут подозревать! Ведь никаких улик, верно?», — Акечи был слишком напуган происходящим в этот момент. Когда он шёл на это дело, то обещал себе не паниковать и не поддаваться эмоциям, ведь лишний сумбур в голове только сбивал с толку и туманил рассудок, увеличивая возможность совершить фатальную ошибку и выдать себя. В действительности же последний поступок подвёл черту под его прежней жизнью. Впрочем, круговорот событий начался ещё раньше, когда Акечи волей судьбы стал частью потустороннего мира.       Поначалу это казалось игрой и развлечением, попыткой покинуть ту серую и жестокую реальность, в которой он оказался в силу жизненных обстоятельств. Но со временем рос его интерес к мистическому месту, хотелось найти кого-то, кто поможет разобраться и понять, как устроен этот мистический, потусторонний мир, но увы, в этом месте его пытливому уму приходилось всё постигать самому. Акечи начал описывать в записях блокнота всё то, что попадалось ему на глаза. И чем больше он узнавал, чем больше наблюдал, тем сильнее его затягивало и влекло неизведанное. Но ему всегда казалось, что он что-то упускал, и причина этого крылась в нем самом. А точнее в странном предчувствии, что волновало беспокойную душу подростка, что не желал мириться со своей судьбой. Он терпеливо ожидал момента, когда что-то изменится, и ожидание не прошло даром. В какой-то тяжелый момент жизни, он, переполненный беспомощной злобой, обидой и разочарованием, в очередной раз кинулся в мистический омут с надеждой найти спасение и утешение. В те мгновения Горо был зол на несправедливость этого мира и выплеснул все накопившиеся за долгое время негативные эмоции. В нем вспыхнула ярость, из которой родилась неведомая сила…       Осознание содеянного медленно доходило до перепуганного подростка. Он боялся той невероятной мощи, что рождалась из накопившейся злобы и обид. Его сила несла разрушения, и он давно начал подозревать, что она таила в себе нечто ещё более мрачное и ужасающее. «Я убил того политика, так ведь?! Теперь я… убийца.» Он остановился посреди тротуара, дрожащими руками вытащил из кармана куртки свой старый смартфон с трещиной на весь экран, с опаской уставился на горящее красным и некогда такое манящее приложение. Отвращение к самому себе медленно, но верно начинало нарастать. На эмоциях Акечи предпринял попытку немедленного его удаления, судорожно щёлкая по экрану. «Я не хочу иметь с этим дело! Я не знаю, что это за сила! А вдруг оно и меня убьёт?!», — мысли панически метались в голове, а сенсор не реагировал на окоченевшие пальцы, после чего телефон неожиданно погас и выключился от холода. Подросток шумно вздохнул и был готов кричать от бессильной злобы на самого себя — глупца, который готов согласиться на всё чтобы показать всем, что он чего-то стоит. Но в погоне за доказательством своей значимости, за справедливостью, с неутолимой жаждой мести, он сделал слишком много безрассудных выборов, которые привели его к сегодняшнему дню. И теперь, напуганный и замёрзший, он шёл по тёмному переулку. «Вот и доказал справедливость!», — он уставился себе под ноги, а после со злостью и раздражением пнул камень, после чего остановился, — «И что теперь со мной будет?! Откуда вообще такая сила?! Это какой-то дар… Или проклятье?! Почему именно мне?!», — он с ужасом посмотрел на свои дрожащие руки, стараясь вспомнить какие-то детали убийства, но последние воспоминания отдавались лишь тупой болью в голове. А те образы, что отпечатались в памяти, были настолько противны, что он желал забыть их как можно скорее. Неожиданно за его спиной послышалось громкое карканье молодой вороны. Акечи сбился с мыслей и, испуганно дёрнувшись к краю тротуара, резко обернулся. Птица сидела на ветке на расстоянии вытянутой руки и с интересом разглядывала подростка. Было в этом что-то мистическое и одновременно с этим пугающее. Акечи пренебрежительно махнул рукой, пытаясь прогнать пернатого: — Только пугаешь напрасно, чертова ворона! Но стоило ему это сказать, как птица встрепенулась, громко прокаркала, а после вспорхнула и скрылась в тумане. Акечи вновь оробел и настороженно оглядел округу. «И что дальше?! Что мне делать? Я знал, на что шёл, но не думал, что это будет так… Я убийца!», — эта мысль никак не укладывалась в голове юноши, он был слишком шокирован, чтобы принять её. Горо бросало то в жар, то в холод, ноги подкашивались, а бессильная злоба и отвращение усиливались с каждой секундой. Паника и сильная дрожь вновь охватили ослабевшее тело. Акечи пытался вытянуть себя из этих тяготящих мыслей, вспоминая цель своих деяний. «Дело ведь благое!», — наивно пытался убедить себя нервный подросток, —«Я ведь просто избавился от лгущего и нечистого на руку политика, да? Это ведь не плохое, а в целом очень даже полезное дело… Для общества? В конце концов, я стал ближе к Шидо! Ещё немного и я призову его к ответственности, заставлю признать меня и ответить за все свои поступки на смертном одре! И тогда настанет день, когда воцарится торжество моей справедливости, верно?», — раньше он был уверен в себе и своих силах, но сейчас все убеждения, которые казались ему правильными, теряли свою суть и всякий смысл. В голове подростка был полнейший хаос и путаница из мыслей, а действия подчинялись одному лишь гонимому чувству страха. Он вновь ускорил шаг, едва не споткнулся, и вновь сорвался на бег. Но бесполезно было убегать от самого себя, как бы отвратительны не казались поступки. Но и исправить что-то сейчас было не в его силах.       Горо сильно вымотался, бесцельно скитаясь по улицам большого города и стараясь унять свои разбушевавшиеся эмоции. Он добрался до своего невзрачного хостела лишь глубокой ночью. Тишина в коридорах гостиницы пугала подростка, в кромешной темноте он чувствовал себя неуютно, поэтому, сжавшись и не оборачиваясь, он робко продолжал идти вперёд. Через пару минут ходьбы по винтовым лестницам парень добрался до нужной двери и в спешке начал открывать её. Руки у подростка сильно дрожали, нервозность давала своё, а ключ все никак не попадал в замок и пару раз с шумным звоном падал на пол. — Ну же, открывайся… — с бессильной злобой прошипел Акечи и несильно ударил в дверь рукой, а после неожиданно для себя заметил, что всё это время засовывал ключ не той стороной. Отчаяние сменилось мимолетной радостью, и парень вошёл в свою маленькую и захламлённую комнатушку. Захлопнув дверь и стянув с себя верхнюю одежду, он в беспамятстве повалился на незаправленную кровать и забылся тяжелым сном.       Мягкий солнечный свет из окна освещал небольшую кухню, а старый пожелтевший тюль колыхался от тёплого весеннего ветерка. Будучи ещё совсем ребёнком, Горо старательно вырисовывал очередного героя комиксов, а по завершении работы, схватив со стола лист бумаги и любимый бластер, спрыгнул со стула и бросился в соседнюю комнату с радостными возгласами, которые сопровождались шумовыми эффектами новой игрушки. — Мама, смотри! — радостно залепетал ребёнок, завидев стройную фигуру матери, что стояла у окна в лучах весеннего солнца, — Это для тебя! Горо протянул рисунок, с восторгом уставившись на неё, и с нетерпением ожидая реакции. Мать внимательно оглядела рисунок и, одарив своё дитя лучезарной улыбкой, мягко потрепала по голове: — Ты молодец! — искренне и с особой нежностью сказала она. Некогда усталый и вечно печальный взгляд сейчас выглядел живым и полным теплоты. Горо был по-детски счастлив и хотел кинуться с объятиями на родителя, но неожиданно повеяло холодом, и мать отшатнулась от него. Ее мягкие черты лица в секунду исказились в ужасе, она смотрела на ребёнка с тревогой и немым укором. Рисунок выпал из рук, и женщина с горечью произнесла только одну фразу: — Так значит вот каким героем ты стал… Резкий порыв колючего ветра в секунды развеял иллюзию, собранную из уцелевших в памяти осколков приятных воспоминаний о беззаботном детстве. На глазах растворилась светлая и просторная комната с большими окнами, теплая весна, а яркий образ матери, казалось, тоже стал исчезать во всеобъемлющей кромешной тьме. Единственное, что осталось неизменным — это игрушечный бластер, который Горо крепко сжимал в дрожащих руках. Последний подарок, который подросток так боялся потерять. Акечи испуганно дёрнулся и огляделся, видя перед глазами только кромешную, холодную и давящую темноту. Единственным источником света оставался призрачный, но всё ещё яркий образ матери. Подросток помотал головой и, собравшись с силами, сделал пару решительных попыток приблизиться к родному человеку. Он не сводил взгляда со света, не оборачивался на пугающую тьму, желая во что бы то ни стало достигнуть поставленной цели. Но чем быстрее он бежал и тянул руки, тем дальше становился светлый, но такой призрачный и далёкий от него образ. — Мама, постой! — в отчаянии вскрикнул Акечи, сорвал голос, споткнулся и упал на колени, протянув дрожащую руку к свету, — Не уходи, прошу… — осипшим и дрожащим голосом прошептал он, тяжело дыша. Темнота сгущалась вокруг него, затягивала и давила, не давая возможности подняться, в то время как единственный свет стремительно угасал и становился всё дальше. В горле встал ком, подросток учащенно дышал, чувствуя подступающие к глазам слёзы: — Я не знаю, что будет дальше… — обреченно прошептал Горо, сжав дрожащие руки в кулаки, и с немой мольбой уставился на свет. В ту же минуту он ощутил, как безобидный детский бластер, который он сжимал в дрожащих руках, стал тяжелее. Акечи ужаснулся, медленно и боязливо поднял игрушку, желая получше разглядеть ее. Неожиданно он почувствовал резкий и обжигающий холод металла. Ужаснувшись и вскрикнув от жгучей боли, он испуганно откинул пистолет в сторону и, что-то бормоча, схватился за сильно обожженную руку. Игрушечное оружие стало настоящим, а дрожащие руки подростка неожиданно оказались в крови. Темнота сгущалась, страх полностью поглотил и парализовал его. Тело пробирала сильная дрожь, он задыхался и закашливался, чувствуя, как что-то невидимое медленно и очень сильно сдавливало ему грудную клетку. Юноша отчаянно дёргался, стараясь наполнить легкие воздухом, он пытался выпутаться и подняться снова, но в скором времени сдался и, схватившись за больную голову, дал волю слезам: — Мама, мне очень страшно… — дрожащим и очень хриплым голосом прошептал он, захлёбываясь слезами, — Я не стал героем… — На его глазах свет поблек и растворился в кромешной тьме. Он опустил полный ужаса взгляд и, дрожа, из последних сил отчаянно крикнул, — Прости!       Акечи проснулся в холодном поту и испуганно дёрнулся, часто дыша. За окном шумел дождь, было туманное, очень холодное и пасмурное утро. Горо пару минут лежал без движения, сильно дрожал и потерянно разглядывал потолок, слушая учащенное сердцебиение. После этого он свернулся на кровати, обхватив себя руками: — Как же больно… — одними лишь губами вымученно и хрипло прошептал он, ощутив подступившие к глазам слёзы. Подростка сильно морозило и лихорадило и в ту ночь. Он с огромным трудом повернулся на другой бок и, изнывая от ломящей боли во всем теле, натянул на себя тонкую, совершенно не согревающую простынь. Дышать было тяжело, горло сильно болело, голова раскалывалась, а пугающий сон всё никак не покидал его мысли. Горо вновь ощутил сильную тоску и ужас одиночества. Ему было действительно страшно в этот момент находится одному в тесной, холодной и пыльной комнатушке. Тело сильно сковало, он смотрел с тревогой на окружавшую его кромешную темноту, а навязчивые мысли судорожно крутились в больной голове. Несколько часов Горо пролежал в бреду с высокой температурой. Стоило закрыть глаза, как сны вновь становились мучительно пугающими, и он вновь резко просыпался от собственного крика в холодном поту. Для подростка это было целое испытание, настоящая пытка, которая закончилась лишь ближе к утру, когда, измученный лихорадкой и недосыпом, он провалился в тяжелый и долгий сон.       Горо просыпался несколько раз, чувствуя, как всё тело горит от высокой температуры, более того, он замечал, что сумерки уже давно сменились дневным светом. Иногда была слышна дробь кратковременного дождя, бившего по оконным стёклам. Акечи лежал в кровати, не имея сил даже подняться за стаканом воды или таблеткой. Он болезненным и пустым взглядом смотрел в потолок, прищурив взгляд. Озноб временами охватывал его и заставлял сильно дрожать от холода, лихорадка не проходила уже несколько дней. На телефон поступали навязчивые звонки, приходили какие-то сообщения, что резали слух и возвращали Горо в реальность из лихорадочного забытья и бесконечных кошмаров. Укутавшись в тонкую простынь, он беспомощно смотрел на телефон в метре от себя, а ему не хватало сил, чтобы дотянуться до небрежно брошенной куртки и достать мобильный.       Акечи проснулся посреди ночи во время сильного ливня, который сопровождался громкими раскатами грома и яркими молниями. Он снимал комнату под самой крышей здания, поэтому монотонный шум дождя, бьющего по крыше, он слышал очень хорошо. «Я умру тут?», — неожиданно спросил он себя впервые за последние дни, — «Сколько прошло времени?!» Акечи лежал на кровати и разглядывал потолок, раскинув руки в стороны. Прохлада с улицы ощущалась и в номере, а Горо впервые за последнее время ощутил себя заметно лучше. «Даже не холодно… Или я просто привык?», — он медленно повернулся на бок и сосредоточено уставился в темноту. Мысли приходили в порядок, но вместе с ними возвращались и тревоги. Акечи осторожно сел на кровать, ощутив сильную слабость и головокружение. Он схватился за голову и пару минут, уставившись в пол, вспоминал хронологию последних событий. — Это был не сон, не бред! — неожиданно вслух вскрикнул ошарашенный Горо, ощутив, как по телу прошла сильная дрожь. Первым желанием было бежать или вовсе скрыться. Он несколько минут смотрел в одну точку, а после помотал головой, с трудом поднялся и налил в стакан кипяченной воды, облокотившись на маленькую тумбочку руками и заглянув в настенное зеркало. Выглядел подросток болезненно бледным, очень слабым и потрёпанным, он сильно исхудал, а помутнённый взгляд отражал ужас и потерянность. Горо, увидев своё отражение резко отшатнулся, а после пару минут внимательно разглядывал своё обезображенное состояние. После этого взгляд юноши упал на пульт от телевизора и он, одолеваемый сомненьями, дрожащими руками потянулся к нему. «Если я действительно убил, то, значит, об этом должны были сообщить в новостях. Так ведь?» Акечи недоверчиво смотрел на пульт в руках, боясь нажать на кнопку и узнать правду, но после недолгих раздумий он решился, и, глубоко вдохнув, включил телевизор. С первых же каналов посыпались всевозможные ток-шоу и новостные ленты, переполненные обсуждениями о загадочной и неожиданной смерти политика посреди заседания лидеров партий. Акечи, прищурив взгляд, переключал каналы, слушая отрывки всевозможных теорий, начиная от мирового заговора оппонентов и заканчивая сердечным приступом из-за передозировки какими-то препаратами. На одной из телепередач Горо наткнулся на более детально обрисованный и полный момент смерти, но, не досмотрев, судорожно поспешил переключить на другой канал. — Следствие ведётся, а детали не разглашаются… — он нервно произнёс фразу в новостной ленте и, тяжело вздохнув, откинулся на подушку, — Быть может, следствие зашло в тупик? — с оптимизмом размышлял парень, задумчиво покачав головой, — По крайней мере, я не объявлен в розыск, уже неплохо! — воскликнул он, а после зевнул и облегчённо вздохнул, накрывшись простыней и задремав под безынтересное бурчание диктора на новостном канале. Из дремы его вывел телефонный звонок. Горо раздраженно вздохнул и, едва открыв глаза, приподнялся и потянулся к телефону, ответив на вызов. По ту сторону трубки послышался строгий мужской голос. — Да? Да, это я, — нерешительно отвечал подросток на вопросы, но после следующих слов насторожился, — Что простите, сегодня? Мне? В полицейский участок?! — Акечи вздрогнул и побледнел. Руки его задрожали и вспотели, он вцепился в телефон и судорожно вздохнул. От страха он совершено растерялся, не удосужившись даже спросить, зачем именно ему куда-то идти. Забегав глазами по стенам и потолку, он с огромным трудом скомканно ответил, — Да-да, хорошо… — его голос начал предательски дрожать, — Обязательно приду, до свидания. Он положил трубку и судорожно отбросил телефон в сторону. В первые минуты он думал, что сойдёт с ума. — В полицейский участок. Мне… Сегодня. — обреченно заявил Акечи и упал лицом в подушку, — Но зачем?!