Недостижимая идиллия

      Пламя медленно пожирало поленья, обхватывая их своими алыми языками. Камин приятно потрескивал, а за окном тихо пели сверчки, то и дело заглушая друг друга.       По комнате разносился пахучий дым, исходящий из дорогой деревянной трубки, и вылетал в раскрытую форточку. Джонатан лениво подносил трубку к губам и делал глубокие, протяжные вдохи, прислушиваясь к ночным звукам. Бумаги, сложенные в неаккуратную кучу, дожидались момента, когда к ним прикоснётся работящая, нежная рука жены, потому что Джонатан чисто физически не мог быть осмотрительным, когда дело касалось работы, и раскладывать подписанные документы по ящиками всегда приходилось Эрине. Впрочем, то было женщине не в тягость, и она каждый раз немного расстроенно, но всегда задорно посмеивалась над беспорядком на столе и любяще целовала мужа в лоб. Джостар всегда отвечал ей широкой улыбкой, в которую вкладывал все свои чувства и привязанность.       За дверью рабочего кабинета послышались мелкие, тихие шаги, переходящие в спешный топот определенно маленьких ног. Опустив трубку в подставку, Джостар оглянулся на дверной проём, в котором через секунду показалась детская голова, покрытая короткими, темными волосками. Хлюпая носом, мальчик приоткрыл дверь и переступил порог отцовского кабинета.       Повернувшись в скрипучем, итальянском кресле к сыну, Джонатан ласково улыбнулся и положил ладонь на колено. — Джордж? Почему ты до сих пор не спишь?       В голосе не звучало ни укора, ни малейшей злобы, только беспокойство и нежность. Мальчик ещё раз шмыгнул носом и неловко пригладил прядь волос на лбу в свойственной детям манере. — Мне приснился плохой сон и я испугался, — со стыдом произнёс мальчик, сжимая пальцами ткань своих штанов.       Джонатан в удивлении поднял брови и тут же раскрыл руки в объятьях, подзывая сына к себе. Тот быстро, нелепо перебирая ногами, подбежал к отцу и уткнулся носом ему в живот, не в силах дотянуться выше. Мужчина положил одну руку на спину ребёнка, другой легко погладил его по мягким волосам, ещё совсем детским и тонким. Ребёнок лишь пуще захныкал в рубашку. — Эй, тише, тише, — прошептал Джостар, отодвигаясь чуть дальше, чтобы взглянуть в красные, опухшие глаза Джорджа, — Ну, иди сюда.       Он рывком поднял ребёнка под мышки так легко, будто тот ничего не весил, точно перо, и посадил к себе на колени. Мужчина осторожно вытер слёзы с заалевших щёк, стараясь не навредить грубыми, мозолистыми от работы, пальцами. — Что тебе приснилось? — тихо спросил он, пока Джордж приоткрывал рот в бесшумных всхлипах. Мальчик потёр глаза костяшками пальцев, другой рукой хватаясь за предплечье отца. — Там было чудовище, — произнёс ребёнком дрожащим голосом, — оно было большим и шипастым. А ещё у него были злые, красные глаза.       Было в жизни Джонатана чудовище со злыми, красными глазами, только в отличие от чудовища его сына, оно вполне себе существовало и ходило по земле вместе с ним самим, жило в одном доме и было куда страшнее и злобнее ночных кошмаров Джорджа. — Это просто сон, сынок, — мягко прошептал Джостар, гладя маленькую щёку мальчика, — Ты можешь не бояться его. Бояться следует реальности, и обязательно побеждать свой страх.       Джордж с грустью опустил голову. — Я знаю. Но оно было таким огромным… — в попытках занять руки, он развернулся к письменному столу и начал водить пальцем по его поверхности, следуя деревянным жилкам, — и оно хотело съесть тебя и маму. И даже дядю Спидвагона.       Джонатан негромко усмехнулся, разворачиваясь в кресле так, чтобы обеспечить сыну обзор на свой стол. — Ну, если так, то можешь не волноваться. Кто-кто, а дядя Спидвагон не даст нас в обиду, а себя и подавно, — ответил мужчина, глядя, как Джордж взял его печатницу и попытался поставить печать на один из важных документов, — Нет-нет, сюда не надо.       Он с трудом вытащил из стопки чистый лист бумаги и со свистом опустил ее перед сыном. — Вот здесь можешь ставить.       Губы мальчика едва заметно задрожали и поднялись в слабой улыбке, отчего Джонатан заулыбался следом и оставил невесомый поцелуй на темной макушке. Мальчик попытался увернуться от касания из чистой вредности, но было видно, что на самом деле он это любит. — Он теперь почти не приезжает к нам, — с печалью в голосе сказал Джордж, подперев подбородок кулачком и поставив локоть на стол, — дядя Спидвагон.       Джонатан громко выдохнул себе под нос. — Ты же знаешь, что Роберт теперь известный и занятой человек, и у него много работы в Америке, — пускай он так и говорил, но его сердце сжималось от мыслей о друге, — Он посещает нас каждый раз, когда выдаётся возможность.       Слова были правильными, но Джонатан всё равно сожалел о таких долгих и частых разлуках в последнее время. — Я скучаю по нему, — сипло прошептал Джордж, сложив локти перед собой и опустив на них голову. — Я тоже, Джордж, — прохрипел Джонатан от недавнего перекура и тихо прокашлялся, — я тоже.       На несколько секунд между отцом и сыном наладилась тишина, прерываемая лишь взмахами босых ног в воздухе. Затем послышался громкий стук. Мальчик вдруг спрятал лицо в ладонях, а Джонатан устремил взгляд на окно.       Тяжелые капли начали падать на деревянный подоконник, отбивая свой собственный ритм, и где-то вдалеке раздался настойчивый и пугающий раскат грома. Мужчина приложил ладонь ко лбу Джорджа и ещё раз поцеловал его в волосы. — Не бойся, это всего лишь дождь, — помолчав некоторое время, он несильно потряс ребёнка за плечо, — Эй, что насчёт этого?..       Маленький ДжоДжо выглянул из «укрытия» и взглянул в глаза отцу. — Если я постараюсь, то смогу закончить работу к выходным и мы все вместе сможем поплыть в Америку, к дяде Спидвагону. Что думаешь? — с заговорщической улыбкой предложил Джонатан, и ребёнок радостно захихикал. — Да-да-да! — он обхватил бока отца и стиснул так крепко, как только смог, тот засмеялся в ответ. — Только с одним условием, — с притворной строгостью продолжил мужчина и Джордж нахмурил густые брови, вслушиваясь в слова, — так, как у меня всё ещё будет работа, ты будешь ложиться спать ровно в десять часов, чтобы не мешать мне. И без уловок и криков твоей матери о том, что ты опять убежал на первый этаж.       Мальчик, казалось бы, обиженно надул губы, но тут же засмеялся вновь, не в силах надолго сдерживать обиду. — Хорошо, — восторженно ответил он. — Обещаешь? — Обещаю!       Дождь за окном усилился, а гром практически устрашающе приблизился к особняку. Зеленоватые глаза мальчика в секунду наполнились страхом и слезам в уголках. Джонатан отчаянно забегал взглядом по комнате, надеясь хоть чем-то отвлечь сына, но, как назло, ничего не попадалось ему на глаза. Наконец, вспомнив статью, недавно прочитанную им в газете, мужчина крепче обнял мальчика. — Я узнал, что в Америке планируют запустить аэростат. Может быть, Спидвагон сможет провести нас туда.       На самом деле отвлекшись от грозы, Джордж заинтересовано повернул голову. — А что это? — Это такое приспособление, которое поднимается в воздух и может летать, как птица.       Глаза мальчика округлились в изумлении. — Как воздушный змей? — Куда лучше, — ответил Джостар, — на нём человек сможет взлететь в небо.       Ребёнок шокировано охнул, глядя в окно и будто даже перестал бояться громовых раскатов. — Я смогу летать по небу? — заворожённо спросил он, приподнявшись на коленях отца и пытаясь заглянуть за бордовые, плотные занавески, которыми было завешано окно. — Вполне возможно, когда нибудь — да.       В это мгновенье за дверью раздались новые шаги, и в комнату влетела испуганная Эрина, в ночном платье из розового шёлка, с вязаной шалью на плечах и широко раскрытыми глазами. Волосы женщины прилипли к лицу, а грудь часто вздымалась. — Господи, — Эрина прикрыла лицо своей тонкой ладонью, — Джордж, ты здесь, сынок.       Она подошла к своей семье и взяла Джорджа за руки. — Его не было в кровати, и я боялась, что он выбежал на улицу, как в прошлый раз, — взволновано произнесла девушка, обращаясь к мужу, после чего погладила сына по щеке, — Ты что, плакал? — Ему снова приснился кошмар, но уже всё хорошо, — с улыбкой ответил Джонатан и притянул жену за предплечье ближе к себе, чтобы тепло поцеловать в щёку. — Правда, Джордж? — Папа обещал поплыть в Америку, к дяде Спидвагону, — радостно произнёс мальчик, пропустив вопрос и потянулся руками к матери, чтобы обхватить её за шею.       Эрина взяла сына на руки и выпрямилась во весь рост. — Серьезно? — с улыбкой воскликнула она, — Это очень хорошая новость. Мы так давно не виделись с ним.       Мальчик на её руках перегнулся и посмотрел на отца. — А как?.. — Я расскажу тебе про аэростат завтра, если ты ляжешь спать, — Джонатан хитро ухмыльнулся, — уже двенадцать часов.       Джордж расстроенно надулся, сложив руки на груди и отвернулся, чтобы уткнуться носом в шею матери. Та беззвучно, лишь подрагивая плечами, рассмеялась. — Спокойной ночи, ДжоДжо, — ласково прошептала она, губами касаясь его лба, и в сердце мужчины разлилось тепло.       Как только Эрина подошла к выходу из кабинета, на первом этаже послышалось несколько переходящих на крик голосов, явно спорящих о чём-то. Один из голосов принадлежал их дворецкому, а второй не удалось разобрать из-за неудачно последовавшего раската грома. Джонатан напряжённо нахмурил брови, встав с кресла. — Оставайтесь здесь, — сказал он, открывая дверь. Эрина с Джорджем тревожно переглянулись между собой.       Спустившись на несколько ступеней по лестнице, ДжоДжо внимательно вслушался в разговор внизу. Старик дворецкий определенно ворчал перед неизвестным гостем. — Вы хоть видели время? Господа Джостары уже легли спать…       Ситуация не звучала опасной или вызывающей сомнения, поэтому Джонатан всё-таки спустился вниз, зайдя в широкую прихожую. — Ещё нет, господин Чарльз, — серьезным тоном произнёс он, взяв со стола свечу, — Кто это к нам пожаловал?..       Джостар запнулся на полуслове, заметив стоящую спиной к нему фигуру. Влажные, светлые волосы чуть ниже плеч были окончательно спутаны, вода с них капала прямо на пол, образуя темные капли на деревянной поверхности. Чёрный костюм полностью промок, мужчина держал клетчатую шляпу в одной руке и коричневый кожаный портфель, ужасно дорогой на вид, в другой. Наконец, нежданный гость повернулся к Джонатану лицом, позволяя взглянуть на продольный шрам чуть ниже глаза. — Ваш дворецкий не хотел пускать меня, — со смехом заявил мужчина, отряхивая влажные рукава.       Опустив свою ручную кладь, он поправил чёлку и громко вздохнул. Было ясно, что он запыхался, быть может даже бежал. — Спидвагон! — практически закричал Джонатан, подбегая к другу и хватая того в твёрдые, почти до хруста, объятия, подняв в воздух. — Эй-эй, я ведь промок до нитки, — Роберт игриво фыркнул, обнимая Джонатана в ответ, — Ну, опусти меня, задушишь.       Джостара охватил детский, искренний восторг. Его губы заболели от улыбки, а из глаз грозились потечь слёзы радости.       Подержав так ещё несколько секунд, Джонатан наконец отпустил приятеля и аккуратно похлопал по плечам, разглаживая созданные им же складки. — Но что ты тут делаешь? Ты же написал в письме, что не освободишься раньше Рождества, — яростно начал расспрашивать он, помогая другу снять промокший костюм, — И как же фонд? — Ну, фонд вполне может справиться несколько недель и без меня, а вот не навестить своих друзей ни разу за год я не мог, — ухмыльнулся Роберт.        Джордж услышал знакомый голос и быстро спустился по лестнице, звонко топая ногами. — Дядя Спидвагон! — ребёнок, казалось бы, вот-вот лопнет от счастья.       Мужчина задорно засмеялся, хватая мальчика на руки и раскручивая вокруг себя. — Как же я скучал, малыш, — громко произнёс Роберт, прижимая Джорджа к себе.       Следом за сыном спустилась и Эрина, всё в той же ночной одежде, а следовательно, смущённая и покрасневшая, но со сверкающими глазами. Завидев её, Спидвагон как-то обескураженно застыл, после опустил маленького ДжоДжо на пол и почтительно кивнул девушке. — Госпожа Джостар, — он взял её ладонь и легко поцеловал, на что Эрина мягко улыбнулась. — Брось, не стоит, — тихо прошептала она, обнимая старого друга как можно крепче.       Глядя на всю восторженную сцену и растерявшегося дворецкого у стены, Джонатан был готов поклясться, что он самый счастливый человек на свете. Ещё несколько лет назад, он не мог и подумать, что сможет ощутить эту недостижимую, на тот момент, идиллию. Он боролся за свою жизнь, чтобы потрепать своего ребёнка, который был для него всем, по лохматой голове. Он боролся за жизнь его будущей жены, чтобы почувствовать её нежную ласку в ночи, горячие поцелуи в лоб и губы. Он боролся за жизнь своего друга, чтобы видеть его морщинки вокруг глаз и белоснежную улыбку, когда он в очередной раз подписывал контракт, обеспечивающий ему скорое поднятие, и обнимать его в следующее мгновенье.       Мужчина похлопал изумлённого дворецкого по плечу, и тот вздрогнул от неожиданности. — Самая настоящая идиллия.