Tonight the music seems so loud,

      На часах 23:49. Ночи в эту зиму длятся особенно долго, и, смотря на эти цифры, можно сказать, что это - только начало. Но это только если смотреть на цифры.       Палитра приглушенного света разливается на стенах просторного зала, эти разноцветные огни сияют ярко только лицом к лицу, впрочем, как и люди. Тэхён смотрит в глаза напротив, и эти вспышки работают как реальное воплощение фильтров в Инстаграме. Чонгук – лучший друг парня Тэхёна, и, к счастью или сожалению, этот взгляд больше никогда не повторится, как и этот танец. Прощальный танец.       Тихий шёпот встревает в рой мыслей Тэхёна: - Пожалуйста, останься…- просит его Чонгук, крепче сжимая их переплетённые ладони. Сердце ноет, просит сделать что-то с этой болью.       Но Ким не может, хочет, но не может. - Ты же знаешь, Чонгук, пожалуйста… Брюнет ловит едва заметный блеск в уголках чужих глаз и притягивает шатена к себе ближе, зарываясь носом ему в шею, вдыхая аромат, который никогда не сможет забыть; которым никогда не сможет насытиться.       Ночь сочельника в детстве казалась чем-то волшебным, будоражащим душу событием, в молодости же она стала бременем разлуки, отобравшем кусок сердца, загнавшим в ловушку своих же принципов. Тэхён знает, что Чонгук не считает его глупым, а вот сам он напротив – Ким бы поспорил на миллион, что совершает сейчас самую большую ошибку в жизни, но рассказать об этом полюбившему его человеку не может, губы предательски содрогаются в фальшивой улыбке, отнюдь не подходящей к дорожкам слёз, что льются из глаз. И огромное спасибо Чонгуку, что не позволяет в конец разревется, хватает за руку и отталкивает от себя, давая возможность сделать красивый поворот в танце, тут же с ещё большей силой притягивает обратно, сжимает в объятиях так крепко, цепляется за возможность быть в последние моменты так близко, насколько возможно. Понимать это больно, и боль эту не залечить, она ещё часто будет оседать горьким привкусом в воспоминаниях, которые вряд ли когда-либо потеряют цвет. Воспоминания - не вещи, они не стираются с ежедневным использованием, так на них не работает. Они с каждым разом словно вбирают ещё больше силы, становятся насыщеннее, четче.

***

      Чонгук бы не назвал себя терпеливым, ровно до момента встречи с Кимом. Сначала Чонгук терпел то, что прекрасный незнакомец уже был занят его лучшим другом; терпел, что старший боялся на него даже взгляд подвести; терпел, что не может прекратить думать об этом шатене; терпел, когда на смелый и откровенный поцелуй Тэ ответил взаимностью, а после сказал, что это была ошибка; Чон терпел безобидное незнание своего друга; Чон терпел, когда Ким говорил, что не может встретиться, но сам продолжал писать ему такие невинные «я скучаю»; он терпел даже тогда, когда на их третьем свидании Тэхён плакал после секса, сгоняя на себя всех собак, шепча себе под нос, что он и грязи из под обуви не стоит… Теперь же Чонгук надеется, что сегодняшняя ночь и разлука с этим прекрасным ангелом, с этим ярким лучиком, что так не долго озарял его такую мрачную жизнь, станет последним в жизни, что брюнету придётся стерпеть. - Чонгук? – нерешительным голосом окликает его Тэхён. - Да? – со всей усталостью отвечает ему младший. - Прости меня… - запинается шатен, всё же набираясь смелости сказать свои последние слова, - если сможешь, конечно. - Не хочу…- мягко отвечает младший без раздумий. Тэхёна ответ ничуть не удивляет, он себя бы тоже не простил, и не простит никогда, поэтому едва слышно и быстро выпаливает: - Понимаю. - Нет, Тэ, ты понимаешь совсем не то, - Чон нежно лелеет черты лица своего возлюбленного. – Я не хочу тебя прощать потому, что не считаю тебя в чём-то виноватым или каким-то плохим. И это совсем не так, Тэхён, ты не плохой, ты – человек, я знаю, что ты думаешь, что это всё было огромной ошибкой, но я рад быть твоей ошибкой, - Чон смотрит с улыбкой, но в глазах такая невыносимая печаль, что Тэхёну тошно от себя. - Посмотри на меня, - просит брюнет, приподнимая подбородок старшего указательным пальцем, - не вини себя, слышишь? Ты считаешь себя последним из людей совсем неоправданно, малыш. Всё это время твоим единственным пороком был я, а теперь я ухожу, поэтому теперь ты свободен от этого, давай оставим это здесь, хорошо? Оставим за закрытой дверью только для нас? Эти слова оказались для Кима слишком. Поэтому теперь Чон, мягко касаясь щёк старшего стирает с них солёные слёзы. Но горче всего в эту ночь становится последний вопрос Чонгука: - Смогу ли когда-то танцевать так, как с тобой?

Этой ночью музыка кажется такой громкой.