Сладкий привкус дораяки

Фемслэш
NC-17
Завершён
114
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
114 Нравится 11 Отзывы 12 В сборник Скачать

Утром

Настройки текста
Харуми добралась домой как ни в чём не бывало. Поужинала — как ни в чём не бывало. Приняла тёплый душ — как ни в чём не бывало. Побоялась Мицуко, обняла бабушку перед сном — всё как обычно. И только лёжа в постели Танигучи позволила рою неразборчивых мыслей наполнить голову. Всех их связывало одно — Мацури. Сон не приходил, и вот, в районе двух часов, Харуми вышла из своей комнаты — все спали, и было так тихо, что шатенка могла слышать собственное дыхание сквозь тиканье часов, висящих в коридоре. Она не знала, что конкретно побудило её отправиться через пару кварталов пешком под песни цикад, но общей причиной было всё то же — Мацури, напротив входной двери которой Харуми оказалась в 02:54. Прежде, чем позвонить в квартиру кохай, Танигучи в очередной раз дотронулась кончиками пальцев до своих губ, вспомнила невероятную мягкость и настойчивость чужих, их сладкий привкус дораяки. Мидзусава сказала, что не любит красные бобы. Быть может, привкус этот принадлежал собственным устам шатенки? Но она не знала, и, на самом-то деле, не особо хотела узнать. То, чего она хотела сейчас — вновь ощутить ту мягкость и настойчивость. Красная кнопка звонка была нажата. Услышав его звук внутри квартиры, Харуми тут же почувствовала приятное, возбуждающее волнение. Стало жарко. Мелодия стихла, шаги приближались к двери, а затем секунд на десять настала тишина, в которую отголоски здравого смысла умолкли в сознании девушки — там осталось лишь два желания: первое — о действиях на эту ночь, второе — о важном разговоре утром. Почему не наоборот? Она не могла ответить себе на этот вопрос. Замок, прокручиваясь, издал три щелчка, а после дверь отворилась не более, чем на дюйм — Мацури предлагала Харуми войти самой. Последняя приняла предложение сразу. — Я даже не знаю, стоит ли спрашивать, что ты забыла у меня В ПИЖАМЕ в три часа ночи, — писклявым голоском протянула Мидзусава (она как раз засыпала, когда позвонили), наблюдая, как Танигучи закрывает дверь и делает шаг вперёд, так что расстояние между ними сокращается до фута. Шатенка сбросила с плеч расстёгнутую кожаную куртку и, не глядя на неё, кинула на тумбочку с обувью, спрашивая: — Где Инори? — Давно спит у себя в комнате как убитый, — бровь младшей приподнялась, когда она заметила, что старшая приближается, — Зачем тебе мой бр- Мх! В этот раз широко распахнулись голубые глаза. В этот раз одна большая ладонь держалась за хрупкое плечо, а вторая нерешительно легла на талию, скрытую под большой синей футболкой. В этот раз Харуми настойчиво дарила мягкость своих губ Мацури. И в этот раз обе не почувствовали сладкого привкуса дораяки. Танигучи просто прижималась несколько секунд, перед тем как отстраниться всего лишь на пару дюймов и увидеть непонимающий взгляд Мидзусавы — поражённой, что редкость. — Утром, — ответила шатенка на немой вопрос, а потом снова подалась вперёд. Теперь Мацури не застыла — она первой начала перемянать уста семпай, и, когда та повторила за ней, подняла свои маленькие ладони и уложила их на широкие плечи. Она была ниже на голову, так что Харуми приходилось наклонятся, но она была не против этого и того, что её спина со временем стала отекать. Когда на кухне зажжужал холодильник, обе вздрогнули от неожиданности, тем самым прекращая поцелуй. — Если Инори проснётся- — зашептала Мидзусава, но Танигучи опять перебила её: — Твоя спальня. Сейчас. И младшая, не медля, скользнула с плеча девушки по всей длине руки к её ладони, за которую взялась, чтобы скорее потащить подругу в свою комнату, дверь в которую вскоре закрылась, и к её поверхности оказалась прижата Харуми. Мацури тут же поднялась на носочки, чтобы обнять её за шею и припасть к её губам со страстью, которая побудила старшую протолкнуть свой язык в рот напротив и встретиться с чужим. Это было жарко, и влажно, и ещё более мягко, и шатенке совсем не надоедало — ей хотелось больше, дольше, ближе, и потому, как Мацури начала неторопливо двигаться назад, ведя её за собой, она поняла, что желания их одинаковы. Мидзусава села на кровать, а затем легла, располагая голову на подушке, чтобы им было удобнее. Пока она делала это, поцелуй прервался, и Танигучи наблюдала за ней. Но когда Мацури глядела на неё из-под прикрытых век, находясь в горизонтальном положении в ожидании продолжения, Харуми не двигалась, нависнув над ней. Ей казалось, что стоит что-то сказать, пока они не сделали то, после чего пути назад уже не будет. — Утром, — напомнила Мацури, и её руки, до этого покоящиеся на собственном животе, перекочевали на горячие щёки семпай, — А сейчас целуй меня. И шатенка повиновалась. Она целовала губы младшей, сплетала свой язык с её, вдыхала и выдыхала шумно вместе с ней, тяжело, поскольку страсть затрудняла дыхание, но прерываться им совсем не хотелось — намного лучше с жаром задыхаться. Вскоре Харуми стала опираться уже не на ладони, а на локти, и Мацури, игнорируя щекочущие лицо каштановые волосы, ощутила тепло и приятную тяжесть, от которых возбуждение вспыхнуло тянущим чувством в пояснице, когда пышная грудь прижалась к её собственной, маленькой. Совершенно новые ощущения для Мидзусавы, от которых кожа покрылась мурашками, а тело начало мелко дрожать — она волновалась, ведь это для неё впервые. Как и для Танигучи, которая жаждала получить больше тепла и потянулась своей большой ладонью под синюю футболку, где легла на напряжённый плоский животик и больше не двигалась — пока её кохай не разрешит. И пока Мацури решалась на дальнейшие действия, обнимая широкие плечи, Харуми слушала её учащённое дыхание, смешивающееся с её собственным, которым она опалила участок бледной шеи, где намеревалась оставить свой след. Мидзусава постанывала тихо-тихо, когда зубы вонзались в её плоть. Вторая, более мощная волна возбуждения накрыла их: Мацури — от болезненно-приятных ощущений, Харуми — от её очаровательных звуков, которые хотелось услышать вновь, и лучше, если они будут громче. Младшая кивнула перед новым поцелуем, и это послужило знаком для старшей, что можно двигаться дальше — ладонью по животу вверх, к одной из маленьких грудей. Танигучи чувствовала жар тела под собой, а Мидзусава — надёжное тепло её руки, которая нежно сжала полушарие, заставляя невольно выдохнуть — так хорошо. Движение это повторилось во второй раз, и в третий, и в десятый, а когда два пальца сомкнулись, удерживая между собой затвердевший сосок, Харуми услышала первый полноценный стон Мацури, разъеденивший их уста. — Я могу снять её? — спросила старшая, имея ввиду футболку. Младшая согласилась, отводя взгляд. Точно: на отдыхе в пансионе она тоже скрывалась. — Приподнимись, — попросила Танигучи, и после того, как синяя ткань была отброшена в сторону, она обнаружила, что дрожь Мидзусавы усилилась, а руки накрыли грудь, пряча. Тогда она, ничего не говоря, откинулась назад и, чуть ли не отрывая пуговицы, скинула с себя верхнюю часть пижамы и заметила, что электронные часы на прикроватной тумбочке показывали 04:12. Соприкосновение их кожи стало ещё более приятным и горячим, когда Харуми вернулась в прежнее положение, чтобы подарить Мацури ещё один поцелуй, прежде чем она припадёт к шее для создания ещё пары багровых пятен. И когда это дело осталось позади, шатенка аккуратно убрала чужие руки от маленькой груди и проложила дорожку поцелуев к левой. Язык совершил несколько пробных движений вокруг соска перед тем, как губы обхватили его, принимаясь посасывать. Маленькая рука зарылась в каштановые волосы, притягивая ближе, а стоны зазвучали чаще. Когда Танигучи снова посмотрела на часы, красное свечение на них складывалось в «04:44», вокруг груди Мидзусавы рассыпалось ещё несколько засосов, а её дыхание участилось вдвое. И удивлению её не было предела, когда семпай слезла с неё и легла рядом. Руки дрожали от усталости. Младшая увидела это сама, так что говорить ничего не нужно было — она лёгким толчком заставила старшую перевернуться с бока на спину, а после залезла на неё сверху и тут же наклонилась за поцелуем. Минуло пол четверти часа — Мацури начала тереться о бедро Харуми, находящееся меж её ног; ещё целая — на пижамных штанах Харуми образовалось тёмное пятно, а ещё через семь минут они промокли насквозь в том месте, где Мацури создавала трение. Она чувствовала большие ладони на своих ягодицах, облачённых лишь в нижнее бельё, и то, как чужие руки подталкивают её, помогая тереться сильнее. Она уже не лежала на семпай, а сидела, двигаясь вверх-вниз по её бедру и упираясь руками в её солнечное сплетение. — Танигучи-семпай, — между стонами позвала Мидзусава; звучала она умоляюще, — Пальцы. Мне нужны твои пальцы. Пожалуйста. И Харуми поднялась рывком, впилась с небывалой страстью в пересохшие губы своей кохай, которую теперь придерживала за талию одной рукой, пока вторая без замедлений скользнула к влажной ткани трусиков. Два пальца нажали на нужную точку, и Мацури простонала так громко, что её семпай на мгновение подумала, что Инори и вправду может проснуться. — Будь тише, — наказала шатенка, и Мидзусава кивнула дважды — она почувствовала это, когда та крепко обняла её за шею, и их груди вновь прижались друг к другу. А потом фаланги проникли под тканевую преграду и быстро нашли мокрый вход. Одна проникла внутрь, и Мацури прогнулась в спине, кусая собственные губы, чтобы «быть тише». Первые движения в ней были плавными и медленными — это помогло ей справиться с обжигающей болью растягивания, так что второй палец доставил уже больше приятных ощущений. Мацури начала двигаться навстречу толчкам, уже держась за плечо Харуми одной рукой, в то время как другая служила помощником в сдерживании её стонов. Танигучи целовала её везде, куда могла дотянуться, и делала она это с такой нежностью, что в уголках голубых глаз проступили слёзы. Они любили друг друга в эту ночь. Ускорение приблизило развязку, так что Харуми понадобилось всего несколько минут превозмогать ноющую усталость в конечности, чтобы почувствовать, как тесно Мацури сжимает её, кончая и обнимая крепко-крепко, глуша последний стон в плече своей семпай. Они упали на кровать и какое-то время слушали своё тяжёлое дыхание, а после Танигучи мельком взглянула на часы — 06:02, дотянулась до пододеяльника без одеяла — лето, как-никак, жарко — и накрыла обеих. Их ленивые поцелуи закончились в 06:40, и Мацури быстро погрузилась в сон, лёжа на боку, уткнувшись лицом в грудь шатенки. Вероятно, их притяжение друг другу зародилось уже давно — думала Харуми, засыпая и сонно поглаживая розовые волосы. По какой-то причине, они не могли сорваться, и эта страсть копилась внутри них, ожидая выхода наружу, для которого нужно было нажать на рычаг, что запустит весь механизм. И Мацури сделала это, поцеловав Харуми тем июльским вечером на лестнице наземного перехода.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.