felix felicis

от контраста белого листа и синего диалогового окна мигрень, кажется, скоро достигнет апогея. домашка по грамматике кажется бесконечной, и ты десять раз успеваешь обматерить себя за то, что в качестве одного из new year resolutions поставила себе задачу выучить корейский хотя бы до уровня «извините а где тут ближайший туалет». вот и учишь уже второй год, хоть уровень «туалета» уже перешагнула. чай дня за 45 рублей (сегодня – малина-каркаде) уже давно остыл, и ты тяжелым взглядом следишь за лениво кружащимися на дне кружки чаинками. хочется прям как они: ничего не делать. на фоне тихо играет инди, из-за соседних столов доносится раскатистый смех архитекторов. сил не хватает даже на то, чтобы попросить их быть потише – ты лишь смотришь на них из-под бровей, надеясь, что они скоро заткнуться. взгляд падает за окно: там нежно разливается молочно-розовый закат. вдали виднеется мост на материк, куда ты выберешься лишь на выходных. есть надо, а жалко стипендия студента не позволяет покупать еду на кампусе каждый день. ты думаешь о том, как круто было бы закинуть ноут в сумку и пойду на набережную, слушать одним ухом новый альбом joji, а другим крики чаек. может даже встретила бы тех ребят, что каждый вечер играют на гитаре (пока ледяные ноябрьские ветра не разгонят их по общагам). домашка. мысль бьет по сознанию так резко, что ты дергаешься. рука касается холода кружки, и ты с абсолютным безразличием следишь за тем, как мутная малиновая жидкость сначала вытекает на стол, а потом и на рукав твоего бежевого свитера, задевая манжет рубашки. сил нет совсем, чтобы даже расплакаться от досады: вещи ты постирала только вчера, предварительно посравшись за очередь в прачку с каким-то наглым первашом. пятно расползается, прямо как закат за окном, а в голове мелькает мысль: «надо попросить тряпку». ты собираешь остатки своей социальности в кулачок, готовясь идти, и смотришь за бар, надеясь, что там не будет его. он там. черт. мысль забить на это пятно кажется вполне логичной. ты не хочешь идти на бар и просить тряпку. не хочешь смотреть, как он с широкой улыбкой протягивает ее тебе и говорит дежурное «будь осторожнее», как любой порядочный бариста. не хочешь следить за тем, как он его кошачьих карамельных глаз разбегаются лучики солнца, касаясь поцелованных тем самым солнцем щек. сердце надрывается и противно воет, точно голодная собака под окном в 4 утра, обливается тем самым чаем малина-каркаде (а может и кровью – кто знает). скулы сводит от сладости и горечи первой влюбленности особенно сильно: будто съела за раз банку сгущенки. еще и вареной. он светится (буквально: скоро новый год, а он забил на рабочую форму и стоит в совершенно идиотском свитере с гирляндой на батарейках, лениво болтающейся на шее). ты впервые думаешь, что маллет – совсем не плохая прическа, а очень даже крутая. он готовит какой-то напиток и переговаривается с коллегой. на бейджике слегка криво выведено четыре буквы, и тебе кажется, что не одну банку сгущенки съела, а целых пять. ликс. вообще-то он феликс. но ликс звучит круче (вспоминаешь его слова после своего первого и рекордно глупого комплимента из разряда «классное имя»). ликс учится в шигне*, у него наперебой тройки с четверками, но он как-то умудряется жить на кампусе даже с рейтингом ниже 4. по ликсу сохнет добрая половина универа, о чем он знает, но стоит ему об этом сказать, как он начинает нервно смеяться, краснеть и отшучиваться. стесняется. разлитый чай деликатно напоминает о себе, медленно стекая и капая уже на черные джинсы. «похрен, они черные, не видно будет» - думаешь ты, но вот заливать чаем пол коворкинга как-то неохота. тяжко вздохнув (в голове проносится аналог выражения на корейском, от чего смешно и тошно одновременно – настолько твои мысли заняты языком), ты натягиваешь маску и медленно идешь к бару, молясь всем богам, чтобы ликса внезапно позвали куда-нибудь, и он внезапно ушел. но он все так же готовит какой-то напиток, все так же болтает с коллегой и посмеивается, разливая густой теплый смех прямо у твоих ног. будто чая там мало, ага. - кхм, - ты прочищаешь горло, потому что с самого утра сидела тут и ни с кем не говорила, и оттягиваешь маску чуть вниз, чтобы лучше было слышно. «надо позвонить маме» - делаешь заметку в голове, - я там чай случайно разлила, извините пожалуйста, но не могли бы вы… ликс отрывается от приготовления кофе (аромат забил тебе все рецепторы – только бы не приступ аллергии) и заинтересованно глядит на тебя поверх серой маски с маленьким лого «аякс» в углу. взгляд обволакивает тебя, и посреди горла невольно встает ком. -… дать мне тряпочку. извините за беспорядок, - уже чуть тише продолжаешь ты, стоически выдерживая его взгляд. ликс кивает, пару секунд копается под барной стойкой и выуживает черный кусок материи. - держи, и впредь будь аккуратнее. каркаде непросто отстирать, а малину – тем более, - это конечная, думаешь ты. голос, словно мед, заливается тебе в уши, плавя мозги. ты благодаришь всех китайцев за коронавирус и необходимость носить маски, потому что щеки твои горят примерно, как жопа во время сессии. - извините, - дурацкая привычка обращаться на «вы» ко всем незнакомцам. он тебя только лишь на год старше, думаешь, дурилка, можно было и на «ты». - все в порядке, не извиняйся так много, - он наклоняет голову вбок, словно добродушный пёсель, и ты слышишь, как сердце трещит по швам. - изви... хорошо, - поправляешь себя ты и спешно удаляешься, слыша его тихое бархатное перекаты смеха. хочется обожраться сгущенкой и сдохнуть, думаешь ты. вот это лажа.

:::

- хей, мы едем в город в субботу вечером? пуся точно едет. – одногруппница-подруга наклоняется достаточно близко, чтоб шепнуть тебе это на ухо, и ты слышишь едва доносящийся до тебя аромат ее духов. пина-колада и шипучка. н. хитро глядит на тебя, в серых глазах мерцают искры задора, а в ушах покачиваются новые сережки в виде утят, которые пришли ей с алика и о который она растрындела всей группе. вся группа в восторге и от сережек, и от подруги. ты – не исключение. - агась, надо еще крыску спросить. у нее вроде оон, как всегда, до восьми. потом рванем, - шепчешь ты и возвращаешься к записям. очередь вновь доходит до тебя, ты отвечаешь, допуская лишь маленькую ошибку, но укол недовольства чувствуешь. ошибка рил тупая. - расслабься, не грузись, - слышишь шепот подруги и грустно хмыкаешь. переводишь взгляд с тетради на препода, на доску, сверяешься с записями, и на дверь. сердце будто пролетает десять тысяч километров и падает где-то в районе марианской впадины. через маленькое окошко в двери ты видишь ликса и пару его друзей. прислушиваешься и слышишь их разговор. ты знала, что многие пары студентов шигна перенесли в ваш корпус (в основном это был английский), и всегда молилась не встретить светлую макушку в родных лабиринтах d корпуса. они как-раз, кажется, болтают на английском, готовятся к паре. наверняка какой-то тупой топик рассказать надо. - а кто это там в коридоре, а? не твой ли ликси? – ты слишишь шепот крыски с другой стороны и рдеешь. - он не мой! – тихо ты возмущаешься, но сердце заходится радостным стуком. фраза «твой ликси» заставляет тебя уткнуться всем существом в записи, дабы не пищать, - и он не ликси, а феликс. - не-е-ет, он поменьшей мере ликс, потому что… - …так круче, - продолжает справа другая подруга, и ты устало падаешь головой на руки. господи, дай сил с этими двумя. - вы себя хорошо чувствуете? ты слышишь корейскую речь прямо над головой и боишься поднять голову. влетит тебе смачно, грамматист у вас в этом году строгий до чертиков. - профессор чхве, ей очень нехорошо, - ты слышишь голос крыски и чуть не распрямляешься в шоке. что? – она нам только что пожаловалась, что вчера у нее был жар, а сейчас, видимо, дикая слабость. можно ей выйти? - конечно-конечно! хей, давай-ка, поднимайся и выйди, подыши свежим воздухом. тебя интересует только две вещи: где крыска научилась так отменно пиздеть и насколько воздух в коридоре может быть свежим. но, скукурузив грустную мину, ты встаешь и топаешь на выход, не выкупая прикола всего цирка. выкупаешь только тогда, когда выходишь в коридор и видишь ликса. в голове будто ты всю неделю готовилась к зачету, а потом уснула за полчаса до него – абсолютно пусто. ты будто в slow motion видишь, как ликс поворачивается на звук открывшейся двери и видит тебя. в голове фанфары, сердце заходится так, будто ты бежала норматив по физ-ре на 3 км. ты видишь, как он удивленно улыбается, и, кажется, в коридоре стало светлее. - о, привет, каркаде! – ты округляешь глаза, слыша название чая, и вопросительно-смущенно выдаешь непонятный звук, который, видимо. должен значить либо «че прости», либо «боже ты это мне?», - ну, ты тогда пролила чай малина-каркаде, и я дал тебе тряпку. а, еще свитер... - да-да-да-да, - спешно бормочешь ты, заливаясь краской, прям как тот чай. маску ты оставила в аудитории. блин блинский, - я помню. - о, ты краснеешь прям в тон чая. что. тебе хочется не то, что провалиться под землю, а уйти на дно марианской впадины (примерно туда, куда до этого сердце бахнулось). друзья ликса заинтересованно глядят на тебя, пока повисает пауза, и ты не смеешь двинуться. ноги внезапно кажутся чугунными. ликс ойкает и, (стоп, что еще раз), как-то неловко-смущенно-но-чертовски-очаровательно чешет затылок. - эм… всмысле, может тут освещение такое, но мне показалось, что- - да, тут лампы просто идиотские, - ты внезапно находишь силы в себе оторвать взгляд от пола и глядишь на ликса в ответ. лампы правда идиотские, но такая отмазка тебе по душе, - они очень сильно меняют цвета, и возможно… - ух как красиво и романтиш-ш-шно, - тянет внезапно один из друзей ликса и смачно откусывает онигири, так, что пара рисинок летит на его черную толстовку. он лишь отряхивается, мотая головой и приводя черную копну волос в еще больший беспорядок. - сынмин! – вспыхивает ликс, косясь на друга, и тут же переводит взгляд на тебя, - извини, они дебилы, - оправдывается он, пока друг повыше, стоящий рядом с сынмином, выдает обиженное «эй», получая в ответ быстро «не ты, хенджин, ты просто дурачок». парень дует и так пухлые губы и показушно-обиженно дует губы. - извини меня за них, сама видишь… - феликс чешет затылок и виновато-заискивающе смотрит на тебя из-под ресниц. тебе, честно, насрать на друзей, ты в любом случае готова отдать свое сердце (точнее его ошметки) ликсу прямо сейчас. - все в порядке, честно, - бормочешь ты и откуда-то находишь силы продолжить, - я больше удивлена тому, что ты помнишь меня. типо, я не так часто заглядываю в аякс, и вообще… - конец фразы ты сконфуженно давишь, но, подняв взгляд, натыкаешься на теплую карамель в глазах смотрящего. - я знаю, - просто говорит он, и оно остается висеть в воздухе так расслабленно. «я знаю» - бархатно прокручиваешь ты в голове, перекатываешь на языке и прячешь в потаенный уголок сознания, - заглядывай сегодня после 6. еще раз: что? - чай дня не малина-каркаде, конечно, но ягодный тоже неплохой, - он улыбается, он улыбается т е б е, и ты честно стараешься не всхлипнуть прямо тут, посреди коридора. сил не остается на банальное «ок» - ты киваешь и спешно удаляешься в ближайший туалет, чтобы оттуда накатать огромное сообщение подругам в конфу, разбавляя его мемесными пикчами с ревущими котятами как состоянием души.

:::

ты заглядываешь в аякс только к 7 и видишь ликса за стойкой. он улыбается, машет тебе и идет наливать чай. ты впервые чувствуешь какую-то странную смелость и садишься за барную стойку на высокий стул, залезть на который – то еще испытание, будучи метр с кепкой. тебе не обязательно знать, что за этим наблюдает феликс, и что сердце его греется так же сильно от этого, как вода в чайнике для новой кружки ягодного чая. он отпрашивается пораньше и вызывается проводить тебя до общаги (и плевать, что тебе в южные, а ему в северные корпуса). вы заглядываете в магаз, он предлагает тебе абсолютно дурацкую идею покормить собак онигири, на что ты несмело смеешься и говоришь, что лучше не надо. онигири он отдает тебе. и сердце, видимо, тоже (но это пока что секрет, тшш).