Ты - моя Смерть

Крупный мужчина захлопывает двери собственного дома с чувством выполненного долга и неимоверной усталости. Плотная одежда из специальной эластичной ткани неприятно липнет к спине и накаченной груди. После длительной охоты и активной перестрелки вся одежда почти превратилась в хлам, которому больше нет жизни. Предплечья в порезах и мелко сочатся кровью при неосторожных движениях. Намджун, конечно же, плевать хотел на алые потёки, появляющиеся след в след за ним и его шагами. Когда-то придет домработница и уберет беспорядок, как и раньше. Он входит в специальную комнату, Джин называет её «детской», и снимает пояс, напичканный магазинами, нарукавники с ножами, складывает все в белый ящичек, чтобы позже все отмыть и вычистить. Туда же отправилось мелкокалиберное, шокер с абсолютно запрещенным вольтажом и наручники, чисто Сокджиновская безделушка, для Намджуна она бесполезна. Потому что он не берет в плен, никогда. Нельзя рушить свои же правила. Он, как только в несовершеннолетние руки оружие взял, сразу понял: позволишь пушке молчать – она убьет тебя. Один единственный раз – этого достаточно, чтобы убедиться в своей же правоте. Года три назад Ким получил заказ, ничем не отличающийся от остальных. Длинноногий мажор, любящий кабриолеты, длинные серьги и горы денег. Тысячи таких же мужчина видел рядом с теми, кто эти горы обеспечивает. Кому нужна смерть кукольной цацы? Неважно… Важно то, что он нарушил правило. Оступился, сдался, ошибся, и еще сотни слов его провала. И всему виной одно имя – Сокджин, та самая цаца с губами-бантиком, блестящими глазами и округлыми щеками. Намджун, как увидел мягкие щечки, сразу плотину снесло к чертям, выбросить мысли, в которых он толкается членом в эти щеки изнутри, недействительно для исполнения. Когда он вошел в квартирку в элитном районе, держа в руке начищенную до блеска беретту, заряженную полным магазином и направленную в парня, который его ждал. - Так и знал, что эта жирная свинья закажет меня, - фыркнул брюнет, поворачиваясь лицом к огромному зеркалу, имитирующему стену. – Ублюдочный Сунён… Не умеешь изменять жене – не суйся членом, я ведь прав? Намджун тяжело сглатывает слюну, невольно скопившуюся во рту. Алого цвета шелковый халатик легко обнимает широкие плечи, стекая аккуратным водопадом вниз, к стройной талии, очерченной поясом черного цвета, к скрытым хитрой тканью бедрам и заканчивается. Заканчивается вместе с самоконтролем Намджуна, потому что халат закончился и петельки, крепко держащие черные кружевные ободки чулок, замечательно, нет, просто потрясающе видно. На ободках не ублюдские бантики, которые Нам терпеть не может видеть на шлюхах, на них красуются кресты из белых бусинок, зазывающие рассмотреть поближе. От крестов вниз тянутся стрелы. По всей длине умопомрачительных ног стрелы до самых пяточек. Уже можно прикалываться, что эти стрелы попали в сердце Намджуна? - Ты для всех наёмников наряжаешься шлюшкой? – Под маской, скрывающей лицо, становится жарко, а желание её стянуть растет. - Ты мой первый, - выдохнула жертва, поправляя пальчиком блеск в уголке губ. Нам понятливо хмыкает, не опуская ствол. - Верно, иначе мы бы не вели тут светские беседы. Парень тянет улыбку, стреляя глазами через зеркало, проводит рукой по шее, спускаясь ниже по телу. Пальцы зацепляются за поясок, кружат там, создают магию, слишком опасную для Намджуна. Ким не отступится. Брюнет дёргает за ленту, давая начало заражению. Ким не может себе позволить отступиться. Скользкий узелок быстро расползается, опадая по бокам. Шелковые полы расходятся под тяжестью собственного веса, открывая Намджуну новый мир. Ким не имеет право на отступление. Брюнетик щенячьи наклоняет голову, впиваясь бесконечно черными глазищами в его, единственное не скрытое под маской на лице. - У меня есть шанс выкупить свою жизнь? Ким не может, потому что уже получил награду на счет. - И что ты мне можешь предложить? Намджун прикидывается дурачком, лишь бы игра не заканчивалась. На самом деле, бой проигран. По правде, бой и не был боем. Он – один из лучших наемников. Потому что есть свод правил, которых строго придерживается и которые обеспечили достойную репутацию. Как наемный убийца, он не имеет права рассматривать ответное предложение жертвы. Уговор, есть уговор. А Намджун сдал, как только истекли 20 секунд, на протяжении которых он не выстрелил. - Самое дорогое, что у меня есть, - Сокджин оборачивается к нему лицом только сейчас. Улыбается, видит реакцию на свое тело, понимающе жмурится. – Себя… Естественно себя… Халат заструился по плечам вниз, будто облизывая подтянутое тело, как кровь оборачивается по светлой идеальной коже, пока не падает алым пятном у стройных ног, исполнив свою миссию. Намджун, не чувствуя себя, нервно курок пальцем гладит. По нервным окончаниям словно каток прошелся, втаптывая в землю все принципы и правила. Бросить к хренам! Все бросить, потому что нету у него сил выстрелить, нету желания пулей голову хорошенькую дырявить. Но есть другое… Есть тягучее и жадное, палящее и пьянящее, есть готовое и ждущее, а Намджуна еще никто никогда не ждал. Никто не встречал его в черных чулках и развратном халатике. Ким облизывает взглядом каждый сантиметр, боясь забыть хоть одну деталь. Постоянно спотыкается на резиночках, обхватывающих бедра. Он с настоящим мужеством переводит взгляд на отражение, и блять просто задыхается… Никаких грубых боксеров, нет, трусики для мальчиков-пассивов, сзади только резиночки под округлыми ягодицами, и больше ничего – мечта идиота-педика. Нам входит в их число волей Сокджина. - Опусти пушку, здоровяк, и достань другую, - весело подмигивает ему Джин, аккуратно шагая прямиком к нему. Не боится быть застреленным, уже почувствовал свою победу, Намджун её собственноручно вручил. Беретта ставится на предохран и уползает в кобуру с позором. В руки вместо огнестрельного оружия умещается просто огненное. Хочет спалить его мерзкую душонку до удушливой золы, не иначе. Сокджин ведет пальчиками по плечам покатым, по крепкой груди, твердому животу, скрытому за эластичной футболкой. Не стесняясь, притирается спереди о грубые карго, вздыхает на ухо, губки облизывая. Намджун их облизать хочет тоже, вылизать, искусать, высосать из них все, что есть. - Полегче, - тормозит он чужую руку, не давая снять маску. – Вдруг я урод? - Ты и есть урод, - брюнет сказал ему это, глядя в глаза, черт возьми. Недостойный оппонент? Нет, в этот раз Намджуну самому хочется заразиться, проникнуть внутрь заразы, что так профессионально поглощает каждый уголок разума. - Черт с тобой, - он сам срывает с себя маску, откидывая ту на пол. Бессмысленно играть в игры с тем, кто сам закинет счет. Парень в руках застыл, откровенно пялясь на него. Да, Нам не красавец из сказки, по всему лицу рассыпаны мелкие и не очень шрамы, некоторые не видны уже давным-давно, некоторые рубцуются и отливают уродливым красным. Его выжженные белые волосы совсем не укладочка от профи, к которой брюнетик наверняка привык. - Что, больше не нравлюсь? – Скалится он, прекрасно понимая заминку. Намджун живет как животное, и выглядит соответствующе. - Я х-хочу тебе отсосать, - внезапно выдает его цаца дрожащим голосом, будто оппу с экрана увидел. Он трясущимися руками за него хватается, начиная уползать вниз. Нам его придерживает, не позволяя опуститься. Вздумает еще укусить… - Сделаешь это позже, - выплевывает он, грубо прижимая несопротивляющееся тело к себе. – Чего же ты? Где былой энтузиазм? Джин отвлекается от бицепсов, которые зачарованно мял себе в удовольствие, окинул оценивающим взглядом, и будто очнулся. Пухлые смазанные блеском губы впечатываются в него с диким рвением, что зубы застучали. Намджун, бешено рыкнув, вплетается рукой в волосы и сжимает на затылке, чтобы страсть куколки контролировать. Другая рука невольно сползает с крепкой спины и падает в изгиб, а оттуда на шикарные мягкие бедра. Чувствовать шелковую кожу под пальцами – слишком, просто слишком, и он впивается ногтями глубоко, чтобы след оставить, пометить. Джин стонет в поцелуй, перебирая ручками на мощной шее, в попытке удержаться на ногах, пока его прогибают по велению наемника. Ким чувствует, что скрытый треугольником ткани член брюнета крепко стоит, и опускает обе руки на ягодицы, вжимая в себя и слегка приподнимая, ровно настолько, чтобы трение приносило больше удовольствия. Джин болезненно вскрикивает, впиваясь ногтями в плечи. - Твой ремень, - скулит он, пряча лицо в шее. Намджуна эта скромность уже раздражать немного начинает. Он закидывает его на плечо, слушая болезненные стоны, идет и ставит возле большого обеденного стола. - В коленно-локтевую, - кивает головой на деревянную поверхность крепкого стола. Парень, немного тормознув, все же лезет не без его помощи. - Вот так, - рокочет Нам больше для себя, сжимая половинки друг к другу. Мягкая, округлая, шелковистая попка без единого волоска. Еще одна мечта идиота-педика, и Намджуну ни капельки не стыдно быть им. Громкий хлопок раздается в тишине слишком громко. Джин вскрикивает от неожиданности и робко скулит, водя бедрами, просится. Нам усмехается и шлепает снова с той же силой, брюнета аж подкидывает. Он хлещет его до ползущих иголок на ладони, до накаленных красных ягодиц, до сорванного голоса и растворяющегося терпения. Джин хныкает, дрожа бедрами, ожидает удары, поэтому удивленно вскрикивает, когда пальцы грубовато раздвигают половинки, а горячий влажный язык щедро проходится по расщелине. Ему приходится крепко удерживать вертлявые бедра, чтобы не потерять контакт к дырочке, пока брюнета потряхивает от удовольствия на столе. Тот стонет громко, не стыдясь показать, как ему хорошо с уродом, Намджун это за комплимент принимает. Он проталкивает палец в, как оказалось, разработанную дырку, вылизывая раскрасневшуюся кожу, охлаждает слюной, пока уже два пальца юзают внутри. - Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – Джин гнет спину, как кошка, поглаживая свои соски, и активно кивает головой. – Если хочешь, то скажи. Пусть он и ахуевает до сих пор, но слышать правду все равно хочется. Намджун не тупой, прекрасно знает, что куколке привычно под других стелиться; под старых – ради денег, под красивых – ради удовольствия. А Ким – ни то, ни другое. Брюнетик мямлит себе под нос, расползаясь коленями по столу из-за трех пальцев внутри. - Не слышу, - рычит Нам, грубо вытаскивая пальцы. В ебеня терпение, в ебеня, он и так много сделал для этой цацы. – Повтори. - Выеби меня, - надрывно воет брюнет, опуская голову низко. Его трусики топорщатся спереди и Джин ни разу не предпринял попытки коснуться себя, это потешило эго Кима. - Умница, - хвалит Нам и прижимает его спиной к груди, чтобы крепко обхватить руками и снять со стола, а потом поставить на ноги с горем пополам, потому что те совсем дрожат и хозяина своего не слушаются. Парень снова ложится на поверхность, вручая себя полностью. Джун вырывает резинки для чулков силой и стягивает резинки белья, освобождая чужой член от давления ткани, и делает пробные движения по стволу куколки, выбивая из охрипшей глотки новые стоны. Головка Джина сочится от смазки, облегчая дрочку. Намджуна эта цаца настолько завела, что его съесть хочется, он покусывает блестящую от пота спину, оставляя небольшие следы, совершенно не стесняясь. Даже больше, он оставил много схожих следов на заднице и бедрах, ровно до того места, где начались ободки чулков. Эти штучки все время мельтешат у него перед глазами, и да, какое же удовольствие наблюдать вид сзади. По черному капрону пошли бесчисленные стрелки из-за грубого обращения, но ему не жаль, так даже еще красивее. - Маленькая дрянь, - говорит он и щелкает резинкой чулка, Джин стонет даже из-за этого, изведенный ожидания чего-то большего. Разочаровывать он не станет. Тяжелые карго не спустить, не сняв ремня, увешенного оружием (хотя нужен ему был всего один, привычка). Он расстегивает их и стягивает максимально, как получается. Налитый кровью крепко стоящий ствол поблескивает смазкой на головке и просится в тепло, которое Джин любезно подставляет. Он склоняется над брюнетом, носом потирается за ухом с длинной тонкой сережкой, и гулко стонет, проталкивая слишком большой член для ануса, даже со скидкой на растяжку. Джина моментально прошивает напряжение, он куксится, скрывая лицо, и не позволяет пройти дальше. - Расслабься, куколка, - шепчет он в красное ушко, засасывает мочку с холодным шариком сережки. - Ты, блять, огромный – хнычет брюнетик, царапая ногтями лаковую поверхность стола. Нам просовывает руку, беря почти опавший член в обхват, и массирует старательно. - Ну же, сладкий, ты так хорошо подставлялся для меня. Такой послушный и милый, - член в руке начал крепчать, а из распухших губ начали расцветать стоны. Намджун очень мелко толкается внутри, не переставая стимулировать чужой член и ласкать эрогенную зону на шее парня. - Я м-милый? – Сокджин даже мордашку заинтересованно высунул, поглядывая на него через плечо. - Очень милый, - говорит и толкается чуть сильнее, не чувствуя сопротивление. – Такой хорошенький, что грохнуть жалко. Джин стонет протяжно, потому что Ким натянул его до самого основания, а это больше, чем он ожидал, но кто же знал, что там у наемника в штанах. Он чувствует себя нанизанным, как бабочка на игле, и боль ощущает ту же. Его мастерски поддерживают дрочкой и поцелуями на шее. Но от чего он кайфует на самом деле – слова, на которые убийца стал щедр, заблудившись в мареве жаркого наслаждения. - Дорого? – Спрашивает он, терпя толчки, пока на него ощутимо давят массой. – Дорого я стою? Хочу знать… У Намджуна глаза закатываются от тесноты и жара. Болезненное трение, не смазанное ничем, кроме слюны, кружит голову и стелет пелену, из-за которой он не видит. Слепо мажет по мягкой щеке, орошенной слезами, и растягивая дырку членом. - Три… - Нам сгибает немного колени и толкается снова, верно проезжаясь по простате. Джина прошивает волна, и он неконтролируемо подмахивает бедрами, лишь бы снова стало приятно. - Три тысячи? – Обидчиво хнычет Джин, между вздохами. Он приспособился и процесс стал приносить удовольствие ему тоже. - Три ляма зеленых, - гори огнем эти три миллиона. Нам тычется мокрым лбом в теплую спину, вколачиваясь в жаркое нутро, и прекрасно понимает, что эти лимончики придется вернуть. Потому что Намджун все же не гадит там, где ест, а кукольного брюнетика он еще не раз сожрет, уже обещание. Джину нехорошо от озвученной суммы, это тешит его, возбуждает дико, потому что он ценен, да. Он чертовски ценен и стоит дорого, осталось лишь расплатиться с наемником. Судя по тому, как он уже ездит телом по столу, неплохо получается. Стимуляции простаты почти никто не мог добиться, но дикарю удалось. У него уже плывет в глазах и голоса не осталось, только хрипы. Оргазм активно подкрадывается к нему, желая оглушить собой слабое тело. - Но знаешь, что, - шепчет Ким напрягшемуся в ожидании взрыва Сокджину. – Я бы отдал за тебя гораздо больше. Это слишком. Намджун не останавливаясь, натягивает его быстро, в такт двигая рукой между ног, взрывающегося оргазмом, парня. Джин кричит в экстазе, выплескиваясь на стол, пол и руку наемника. Его энергично долбят затвердевшим еще сильнее членом, а рука не прекращает двигаться, и это начинает приносить боль. - Н-не над-до, - хрустальные капли скатываются по лицу, член от сверхчувствительности горит и не желает прикосновений, но его продолжают драть сзади и мучить спереди. - Не бойся, - голос у Нама стал на свой не похож, он вот-вот кончит, но ему принципиально хочется, чтобы Джин сделал это первый снова. Намджун переходит на мелкие толчки в глубине и концентрируется полностью на парне. Он протирает стол ладонью, чтобы влажной потом обхватить мягкую головку. Он немного сдавливает, делая мелкие фрикции под уретрой, и изо всех сил уговаривает себя не начать трахать снова, дождаться куколки. Джин вырывается, не желая продолжать пытки, но скинуть дышащую гору с себя не так просто. Его разрывает от ощущений: анус плотно обхватывает чужой каменный член, а слишком чувствительную головку продолжают стимулировать, несмотря на активное сопротивление. - Тише, куколка, тебе понравится, обещаю… - Н-нет, отпусти! - Не дерись, - говорит он строго, получив локтем в челюсть. - Пожалуйста, - завывает брюнет, чувствуя дикое желание облегчиться. – Нет-нет-нет. - Да, маленький, - Джун снова задвигался внутри, шлепаясь яйцами о задницу. Он продолжает быстро надрачивать, ощущая, что кончит слишком быстро. Он заводит другую руку между ног брюнета и щекочет пальцами поджатые яички. Сокджин кричит протестующе, пытается вырваться, но уже слишком поздно. - Нет! – Плачет он, закрыв глаза, чтобы не видеть, как из него мощной струей извергается жидкость. - Вот так, малыш, все правильно, - Намджун кончает глубоко внутрь, не позволяя себе забыть о мальчишке под ним. Тот непонимающе разваливается на столе, закончив спускать, хлопает ртом. - Что это…было? – Намджун толкается в последний раз и выходит наконец, наблюдая как из растраханной дырки выталкивается его семя. Красота, он бы честно отдал за куколку больше, его не каждый любовник выдерживает с достоинством. - Скрепление договора, - хрипит Ким, взваливая на себя обессиленное тело. – Придется тебе, куколка, переехать. - Но мне нравится тут, - мямлит он, обвивая худоватыми ручонками Намджуна за шею. - А живым тебе быть нравится? – Изнеможенное личико смогло-таки подарить ему насмешливый взгляд. – Вот и я так подумал. А затем были ласки в душе и постели, а утром они покинули квартиру вместе, потому что разбираться с заказчиком все равно пришлось бы. Намджун, когда вспоминает их первый секс, понимает, что рядом с Джином каждый раз, как первый. Нам подталкивает его на эксперименты, а тот без проблем доверяет, подстегивая желание соблазнительными нарядами. Прошедшая охота отобрала у него все силы и, что уж там, немного здоровья. Он идет на мелодичный звук пианино и от души любуется видом. Его куколка с уже лиловыми волосами проворно бегает пальчиками по клавишам в ожидании своего зверя. - Скучал? – Подходит к нему сзади, укладывает ладони на плечи, чтобы ловко стянуть легкую ткань синего халата. - Еще чего, - насмешливо фырчит Джин, расслабляясь от массажа и присутствия живого бойфренда рядом. Намджун ловит приход каждый гребаный раз, прикасаясь к своему сокровищу. Два вытатуированных заряженных ствола на плече его куколки, как никогда, доказывают привязанность. Эта тату была первой. - Хочу проверить мягкость твоих щечек изнутри, - шепчет он, целуя в мягкую кожу на лице. Джин встает, снимая халат полностью, а под ним ничего. Только любимое до дрожи тело и рисунки на нем, каждый из которых они выбирали вместе. - А заслужил? – Спрашивает игриво, между короткими, но глубокими поцелуями. - Тебе бы понравилось, - охота удалась, пусть и с небольшими потерями. - Зверь, - качает головой Джин, отстраняясь. Он подходит задом к инструменту, протягивая к нему руки, и выглядит это так мило, что внутри трещит. Нам подсаживает его на пианино, наблюдая за разложившимся на спине парнем. - Что застыл? Жду тебя здесь, - Намджун, очнувшись, перебегает на другую сторону и начинает понимать. Джин пододвигается головой к краю, пока та не теряет опору и остается на весу. Джун быстро скидывает штаны и стягивает белье. Он начал возбуждаться, просто целуя свою куколку раньше, сейчас же он полностью готов. Джин ловит стояк рукой, надрачивает немного и погружает головку в горячий влажный рот. Намджун смотрит на исчезающий в глубокой глотке член и понимает, что смотрел бы вечно. С любого ракурса Сокджин – идеал, но видеть как член проталкивается по горлу – большее, о чем можно мечтать. Весь Джин – большее, о чем он и мечтать не смел. Только его. Весь его. И небольшая аккуратная надпись чернилами под сердцем это доказывает. «Ты – моя Смерть» У Намджуна точно такая же.