слабая

Дженни наблюдала, как толпа людей вокруг нее охотно выстраивалась в очередь, чтобы получить свою порцию еды. Все они, похоже, действительно нуждались в столь необходимом перерыве. А Дженни, в свою очередь, всегда боялась того, что ей нужно сидеть на стуле и тупо пялиться в тарелку, делая вид, что все в порядке. Вот она сидит и смотрит в бумажную тарелку, на которой несколько листиков салата и много макарон с сыром, которые ей положили, потому что думали, что просто салата ей мало. Их тур был на самом пике, и все четверо девушек уже привыкли к этой приятной, но утомляющей рутине. Дженни любила быть на сцене. Только так она могла взаимодействовать с девочками, не нервничая. Теперь группа была в постоянном напряжении после ссоры Дженни и Лисы. Все девушки встали на сторону Лисы, и, хотя они никогда не говорили об этом прямо, Дженни знала, что они выбрали макнэ. Без фанатов, Дженни практически не существовала для них. Как будто они были Blackpink и одна тихая девочка. Дженни не винила Лису и не обижалась на нее. Но она отказалась мириться, потому что тогда пришлось бы сказать правду. Но Лиса не поверила бы ей. Поэтому Дженни стала одиночкой, сохраняющей дистанцию с группой. После того, как Дженни исчезла в первый раз на неделю, все девушки засыпали ее вопросами, когда она вернулась. Они считали, ее «тоска по дому» — веская причина, чтобы уехать на неделю, но затем потребовалась еще одна неделя «отпуска», и Дженни не могла сказать тоже самое. И теперь девушка надеялась, что ее прабабушка жива, потому что она соврала о ее смерти, чтобы девушки от нее отстали. Девочки знали, что что-то случилось, когда Дженни не присоединилась к ним на первой неделе тура. Из всех девушек, Дженни была самой радостной перед концертами. И она была единственной, кто никогда не пренебрегала своими обязанностями. Они звонили ей снова и снова, но Дженни не могла заставить себя ответить на звонки. Она думала сказать им, что она в больнице. Технически, это — не ложь, не так ли? Но тогда они захотят навестить ее, а Дженни не знала, как сказать им, что это не обычная больница. Таким образом, она избегала все вопросы о том, где она была. Девушки отметили, что Дженни вернулась более счастливой после недели «отпуска». Она стала есть строго по часам и ела столько, сколько ели и остальные. По утрам она пила «энергетические таблетки», как она их называла, и последняя уходила с репетиций. Но несколько дней спустя, таблетки были забыты, и Дженни стала есть меньше. Девушки стали замечать, как мало она теперь ест, и ест она чаще всего одна, а если она и садилась за стол с ними, то сидела как можно дальше и мусолила свою еду до тех пор, пока их всех не позовут на репетицию. Дженни ела всего по чуть-чуть, но она жевала очень медленно, словно убеждая себя в том, что она действительно съела норму здорового человека. Но это не было правдой. И если бы ее спросили, почему она делает это, она была бы не в состоянии ответить, даже если бы хотела. Она не могла объяснить это самой себе. Было странно, что миниатюрная девочка стала ненавидеть свое тело. На самом деле, большинство замечаний относительно ее фигуры были насчет того, что она тощая. Но, к сожалению, это только мотивировало ее продолжать отказываться от еды. Дженни не могла определить точно, когда это началось. Она помнила, как пропускала прием пищи из-за бесконечных репетиций для тура. Репетиции, выступления, интервью — все это отнимало очень много времени, так что, на еду этого времени не оставалось. Она начала жить с бутылкой с водой, которую пила, когда хотела есть. После того, как она заметила, что начала терять вес, она задумалась. Каждую ночь, она молча выскользала из своей постели в ванную комнату, раздевалась до нижнего белья и взвешивалась. Она обнаружила, что разочаровывается каждый раз, когда видела, что потеряла лишь несколько грамм. Стоя перед зеркалом, она часами щупала кожу на животе или руках. Никто так не думал, но Дженни считала плотной каждую часть своего тела и хотела видеть кости. Ни одна из девушек не знала, что на самом деле происходит с Дженни. А она знала, как сделать так, чтобы никто ничего не подозревал. Но труднее всего было скрыть все это от ее семьи. Ее младшая сестра Элли захотела покататься на коньках на ее день рождения, как раз когда Дженни прилетела домой. Маленькая девочка была в полном восторге, что ее старшая сестра приехала, чтобы отметить ее особый день, и как только они добрались до катка, она вырвалась на лед. Менее, чем через час, мышцы Дженни словно застыли, она изо всех сил пыталась вдохнуть как можно больше воздуха. Она выехала с катка и проковыляла на коньках до трибун. Они нашли ее немного позже, она все еще сидела на трибунах. Она отвечала почти на все вопросы. Когда ее мама звала ее по имени, Дженни смотрела на нее отрешенно, безо всяких эмоций. Ее кожа была холодной на ощупь и начинала принимать оттенок синего. Праздник Элли закончился, когда Дженни увезли в больницу. Она не помнила, что было в следующие несколько дней. Она помнила только родителей, приходящих к ней в палату. Теперь за ее питанием тщательно следили. Но она научилась избегать этого, незаметно пряча большую часть еды в носки и в свою одежду, а затем смывая ее в унитаз. Знаменитой быть не просто. Другие девочки не понимали, почему кто-то, у кого «совершенная жизнь», доходит до этого. Они просили ее прекратить привлекать внимание к себе таким образом. Дженни просто терпела. После того, как ее нормальный вес начал возвращаться, ее отправили ​​домой. Она сразу же была выброшена в стремительный мир славы, она была вынуждена выступить в первом шоу тура после одной репетиции. Но она с радостью включились в эту рутину. А потом она перестала принимать лекарства. Ее вес снова начал падать, а кожа медленно становилась бледной. Другие девушки заметили это и начали внимательно следить за ней, но она была так далеко и не позволяла им нарушить границы. Дженни оттолкнулась ото всех и направила все свое внимание на потерю веса. Она снова оказалась в реабилитационном центре после того, как ее вес снова стал очень маленьким. Лиса узнала об этом в один прекрасный день. Дженни сидела на своей койке, когда Лиса пришла позвать ее на обед. Когда Дженни отказалась, Лиса попыталась выяснить причину. Дженни огрызнулась, и это удивило и Лису, и ее саму. Их крики были слышны снаружи автобуса, и, в конце концов, Джису и Чеён пришлось вытаскивать Лису на улицу, чтобы успокоить ее. Дженни знала, что все они винят ее в напряжении в группе. Она хотела бы исправить это, она действительно могла бы, но она не могла сказать им, что происходит. А теперь она прячется в углу столовой на своем месте. Ее тарелка внезапно полетела в мусорное ведро, когда она случайно толкнула ее слишком сильно, и девушка вышла из помещения как можно быстрее. Это все, что она помнила. Волосы, макияж, гардероб, проверка звука, раздача автографов, а затем выступление. Все девушки стояли за кулисами, а рев толпы было слышно издалека. Дженни попыталась прикрыть уши руками, потому что крики отдавались звоном в ушах, и она не могла сфокусироваться. — Готовьтесь, девочки! — раздался голос организатора, и Джису заверила его, что они готовы. Дженни почувствовала головокружение, когда кто-то толкнул ее, и положила руку на лоб. — Шевелись, — отрезала Лиса, похлопывая ее по спине и подталкивая к сцене. Дженни не могла отреагировать: головокружение не отступало. Внезапно она оказалась на сцене и перестала обращать на недомогание внимания. Они пели вторую песню, когда Дженни снова начала чувствовать головокружение. Конечно, это должно случиться именно тогда, когда она танцует. Ее нога подвернулась, и она чуть не упала. Девушки заметили это, но продолжали выступать. Шоу должно продолжаться. Шоу должно продолжаться. Дженни повторяла эти три слова снова и снова, пока она не смогла идти в ногу с другими девушками. Она собиралась справиться. Песня закончилась, и она, встав с корточек, попыталась незаметно проскользнуть за кулисы. Она почти сделала это и была уже возле плотного черного занавеса, когда кто-то схватил ее за руку и потянул назад. — Куда это ты собралась? — прошипела Лиса, крепко сжимая запястье Дженни. Она напрягла руку, а другой попыталась оттолкнуть макнэ. Она едва могла стоять на ногах. Ее голова закружилась. Комната закружилась. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но у нее не вышло, а звон в ушах был невыносимым. Она почувствовала, как падает на пол ее тело, и все погрузилось в темноту. *** — Мы должны закрыть тур, — раздался в ушах Дженни голос, и она пыталась открыть глаза, но ослепительный свет заставил ее держать их закрытыми. — Лиса, мы не можем сделать это, это слишком важно, — появился еще один голос. Чеён. — Мы можем закончить без Дженни. — Тогда вы можете заканчивать и без меня тоже. Дженни слышала. Она хотела сказать им, что она не спит, но ее горло слишком сильно болело. Кроме того, часть ее хотела услышать, что еще девушки скажут о ней. Было приятно слышать свое имя из их уст. — Не смотрите на меня так, ребята! Это Дженни. Наша Дженни. Я не буду делать это без нее… И я не могу поверить, что вы вообще подумали об этом, — голос Лисы был наполнен беспокойством. Ее голос звучал почти… растерянно. — Лиса, мы тебя поняли, но она игнорировала нас поч… — Ты не слышала, что сказал доктор?! — взорвалась Лиса. — Вы не чувствуете себя хоть немного виноватыми за то, что это случилось прямо на наших глазах? Мы понятия не имели! Я должна была защитить ее, а я просто… Позволила ей сделать это с собой… Я… — Я знаю, Лиса. Но это не главное сейчас. Шоу должно продолжаться. Нам всем плохо. Но у нас есть другие приоритеты. — Это и ее мечта тоже, Джису, а не только твоя. Это как одна за всех и все за одну. Я не собираюсь выходить на сцену каждую ночь и притворяться, что все прекрасно, когда я знаю, что она здесь… Такая! — голос Лиса дрогнул, а рукой она махнула в сторону Дженни, лежащей на больничной койке. Джису и Чеён вздохнули. Лиса только что перестала плакать, и они не хотели спровоцировать ее слезы снова. — Уже поздно, Лили. Мы должны вернуться в автобус, — мягко сказала Джису. Лиса покачала головой. — Вы можете идти. Я не уйду, пока она не проснется. Девушки решили, что не будут спорить и, мягко попрощавшись, покинули палату. Дженни услышала, как Лиса прерывисто вздохнула и села на стул. — Чертовски глупо, — пробормотала Лиса, топая ногой. Дженни открыла глаза, яркий свет впился в ее зрачки, и она поспешно закрыла глаза снова и повернула голову. — Можешь выключить свет…? — прохрипела она тихо и услышала, что Лиса вскочила со стула. — К-конечно, — ответила девушка и практически побежала к выключателю. Теперь комната освещалась только светом из окна. Дженни снова открыла глаза и оказалась лицом к лицу с Лисой, которая склонилась над ней и пристально ее изучала. — Ты… ну, чувствуешь себя хорошо? — нервно спросила она. Она старалась быть утешительной, но у нее получалось только нервничать. Дженни несколько раз моргнула, чтобы ее глаза привыкли к свету. Она сделала глубокий вдох, прежде чем опереться ладонями о жесткий матрас больничной койки и попытаться сесть. Лиса быстро покачала головой. — Ты, э-э… Ты должна лежать, — она закусила губу. Дженни мгновенно покачала головой и продолжила пытаться сесть. Она стала более независимой в последние несколько месяцев. И если она хотела сидеть, то она будет сидеть. Лиса заметила упрямство Дженни, подошла к ней и подложила ей под поясницу подушку. Она чувствовала каждую кость, выступающую из спины Дженни. Это заставило ее желудок сжаться. Если бы она вмешалась… Дженни не сидела бы здесь прямо сейчас. Дженни не хотела принимать помощь, но она видела, как сильно Лиса хочет быть полезной. Она ненавидела это чувство уязвимости. Она терпеть не могла, когда Лиса жалеет ее, особенно сейчас, когда она все знает. — Спасибо, — решительно сказала Дженни, чувствуя, что что-то впивается ей в руку. Она опустила голову, а другой рукой просто выдернула иглу капельницы из вены и бросила ее на пол. Она услышала, как Лиса вздохнула. — Я пойду позову медсестру… Я, э-э, я сейчас вернусь, — прозаикалась Лиса, удивленная тем, что только что сделала Дженни. — Я просто вытащу капельницу снова, — пожала плечами Дженни. Она проходила через это раньше. Питание через вену. Ей это не нужно. Лиса повернулась на каблуках, чтобы выйти, но остановилась, услышав слова Дженни. — Нет, это не так, — твердо сказала она, повернув ручку двери. — А что ты сделаешь? — прищурилась Дженни. Лиса остановилась и повернулась к Дженни, задумавшись. — Я буду держать эту чертову иглу в твоей руке всю ночь, если это потребуется, Дженни, — практически прорычала она и вышла из палаты, хлопнув дверью. Дженни вздрогнула от этого грохота. Через несколько минут Лиса вернулась с медсестрой, которая посветила девушке в глаза фонариком, отчего та только поморщилась. — Вам нельзя вытаскивать иглу, пациент Ким, вы понимаете? — с раздражением в голосе спросила медсестра. Дженни нервно кивнула. Она терпеть не могла ругань. Она просто сидела, когда пожилая женщина снова вставляла иглу в ее руку. Она изо всех сил пыталась найти вену. Лиса смотрела и морщилась, пораженная тем, что все это Дженни даже не беспокоило. Медсестра молча вышла, и Дженни взглянула на иглу в ее руке, размышляя над тем, чтобы вытащить ее снова. — Ты не посмеешь, — Лиса подошла к кровати девушки. Дженни посмотрела на нее снизу вверх, но положила руку на колено. Лиса дала ей предупреждающий взгляд и снова села на жесткой пластиковый стул. — Она, конечно, не имеет права бить тебя, но она хотела, — нервно улыбнулась Лиса, имея в виду медсестру. — Но я не понимаю, как ты не ударила ее. Дженни не пошевелилась. — Потому что этого не требовалось, — отрезала она, даже не глядя на Лису. Лиса вздохнула. Она заслужила этого. Она не хотела быть с ней тогда, когда она нуждалась в ней больше всего, а теперь все наоборот. Час прошел в полной тишине. Лиса думала, что Дженни уснула, но обе девушки подпрыгнули, когда в палату ворвалась медсестра. — Пациент Ким? Дженни подняла голову. — В реабилитационном центре нет свободных мест сейчас, — начала медсестра. — Аллилуйя, — с горечью сказала Дженни и опустила голову. — У вас есть два варианта: остаться здесь и ждать, когда освободиться место, или пойти домой, если у вас есть кто-то, кто проводит вас. Лиса увидела, что Дженни напряглась. Она ненавидела больницы. Не иглы и лекарства, а тот факт, что в больницах очень много боли. Она терпеть не могла видеть пациентов, которые в колясках, и слышать громкие крики боли. Лиса знала это. — Мои родители работают полный рабочий день, но я обещаю, что я буду в порядке, — начала Дженни. — Мне очень жаль, но, если вас некому контролировать, я буду обязана… — Есть такой человек, — встряла Лиса. Дженни повернула голову, чтобы посмотреть на нее, и Лиса изо всех сил старалась игнорировать ее вопросительный взгляд. — Она поедет домой со мной.