Ну здравствуй, родная

***

Екатеринбург весь день моросит мелкий дождик вместе со снегом. Чудо, а не погода. Эта противная слякоть, холод, покалывающий щеки, и ветер, пробирающий до самых костей Вечер. Время восемь часов, темно уже, лишь тускло горят старенькие фонари в одном из дворов. Тишина, пусто совсем. Ну, почти. «В такую погоду на улицу выходить только если черт потянет» — думает сидящий на лавке в полном одиночестве парень. И сам своим же мыслям ухмыляется. Его черт и потянул. Дьяволица, точнее. Минут десять-пятнадцать уже он ловко крутит телефон в одной руке, другой между пальцами держит длинную сигарету и нетерпеливо стучит кроссовком по протоптанному грязному снегу. От холода кутается в черную куртку, ежится. Не любит холод до невозможности. Поднимает глаза выше, на окна потрепанной пятиэтажки, в каждом из которых горит приятный желтый домашний свет, на некоторых уже висят цветастые гирлянды и прочие новогодние украшения, но молодому человеку до них дела нет. Он в определенное окно смотрит, лишь иногда переводя взгляд на блестящую, недавно покрашенную, дверь подъезда. Полгода назад на ней красовалось огромное неприличное ругательство. Мелкие воспоминания всплывают сами собой. Парень делает затяжку, выпуская в воздух клуб едкого дыма. Скрип. Моментально все внимание приковывается к особе, показавшейся на крыльце под подъездом. Первым делом в глаза бросается её короткий бежевый пуховик, и сердце кровью обливается от этого зрелища, такой дубак ведь на улице. Окурок мгновенно летит в сторону, парень прокашливается, словно подавая знак, что он здесь, и поднимается с лавки. Девушка ловит на себе его взгляд и делает пару шагов навстречу, но при этом выдерживает между собой и парнем некоторую дистанцию, и в этом расстоянии прям чувствуется вся боль и обида расставания. — Ну здравствуй, родная — Не называй меня так, — её пусть и безразличный голос приятным теплом разливается по телу. Такое смешанное некомфортное чувство. — Ну не говори, — парень отводит взгляд куда-то в сторону. Весь такой холодный, самоуверенный, вроде спокойный, а в карманах нервно руки в кулаки сжимает и перебирает ключи. — Ты все-таки родная мне, хоть мы уже год не видимся, не слышимся, не общаемся. Уголки губ девушки медленно ползут вверх от услышанного, но буквально на долю секунды. — Из-за тебя. — Из-за меня, Ась, знаю. Повисло молчание. Как вечность. Он смотрит на нее, вглядывается в каждую, даже самую мелкую черту её лица. Родинки на щеках, длинные ресницы, чуть поджатые по привычке губы и шрамик под ними. А она на него непонятно почему так и не решается поднять глаз. Некомфортно ей, парень это прекрасно понимает. Ну или может просто не хочет. Кто знает. — Просто нашел твой абонемент в спортзал, — продолжает он, вздохнув, и достает из кармана немного помятую красную картонку, не спеша протягивая ее своей бывшей. — Да и что-то воспоминания нахлынули сами собой. Он, кстати, просроченный. Ася непонятливо хмурится, сдерживает улыбку, делая вид, мол верит, что это настоящая причина его к ней визита. Ну да, что бы вернуть бессмысленную картонку. Она забирает абонемент, случайно коснувшись своими пальцами руки парня. По его спине предательски бегут мурашки. — Как и наши отношения, Никит — съязвила девушка. — Уф, так и знал, что ты это скажешь, — Никита широко улыбается, словно восхищаясь её дерзостью. — Совсем не изменилась. Злюка) — Так чего ты хотел? Такой прямой вопрос явно застает парня врасплох. Он задумывается, собирая мысли в кучку, мнется на месте и, чуть прокашлявшись, произносит: — Пока я сейчас в трезвом уме и с холодной головой, хочу признаться — ты была права. Во всем. — веселый тон его голоса неожиданно меняется на серьезный. Девушка настораживается и в этой минутной тишине чувствует, как учащается её сердцебиение. Тут она уже решительно смотрит прямо на него. Глаза у Аси карие, красивые такие, теплые, действительно родные. Они встречаются взглядами и на какое-то время оба замирают, не в силах даже вздохнуть. Затем Никита все же продолжает: — Ты была права, когда говорила, что ничего у нас не получится, и мы сделаем только хуже. Толи накаркала, толи наперед знала, что так и будет. Была права, что любишь меня сильнее, чем я тебя. Но это не значит, что я тебя не любил вовсе. Я любил, и ты знала об этом прекрасно. — парень говорит, что думает, что так долго копилось у него на душе, не скрывая практически ничего. — Знала, но ждала. Ждала, когда я от тебя уйду. Знаешь, я не понимаю до сих пор, зачем ты это делала, ведь убегать от тебя я никуда не собирался. А она молчит. Молчит, не знает что сказать, кусает губы от непонятного щемящего чувства в груди. Сама не знает ответа на этот вопрос. Никита смотрит уверенно ей в глаза, словно ищет в них ответ на свой вопрос, а от его взгляда девушке становится так неуютно перед ним, поэтому она вновь пялится куда-то мимо. — Помню, смотрим фильм твой любимый, и ты говоришь: «Когда ты от меня уйдешь, я его не смогу больше смотреть, мне он будет напоминать о тебе», — парень словно передразнивает девушку, но не из злости и без цели обидеть, просто так привык. — «И кто знает, может быть я последний раз смотрю свой любимый фильм», — и дальше смотришь свое «Искупление» Он помнит её любимый фильм. Забавный, но милый факт, учитывая то, что они уже давно не смотрели его вместе. Учитывая то, что в первые месяцы после расставания он так отчаянно и уверенно твердил друзьям, да и вообще всем знакомым, что дела ему до Аси отныне нет. Убеждал в этом всех, но не себя, сам то он не только её любимый фильм по сей день помнил. Вообще в последнее время в каждой мелочи сходства с ней находил. От этого даже не по себе становилось и так неприятно тошно и липко на душе. — Помню, получала от меня по губам за такие слова, и за эти мысли, но не успокаивалась ведь. «Уйдешь и все, сам потом увидишь». А она кротко улыбается, вспоминая все это. Смешат её его слова. И он сквозь бурю неприятных чувств улыбается, наблюдая игривые искорки в ее глазах. А его это злит до невозможности. Смеется, глупая… Хотя так тепло на душе только от одной ее улыбки. — Но ты же ушел все-таки. Ушел, куда глаза глядят. — Ну я и увидел. Увидел то, о чем ты там болтала. Знаю, бесит тебя моя нынешняя, не отпирайся. Признаю, она не лучше. Она просто не загоняется и живет как живет. Без истерик и вопросов. Может не любит, или любит, тут я не знаю, не спрашивал. Я просто с ней. Еще знаю, что нет у тебя никого. А я видишь, как быстро нашел. Полный придурок) — своей улыбки парень вовсе не скрывает. Несмотря на довольно неприятный разговор и упоминание его нынешней, которую, правда, Ася не выносит, атмосфера меняется на более комфортную, словно лед растаял от тепла воспоминаний. Вот стоят они под падиком вдвоем, смеются. Прям как раньше, в школьные годы. Так нелепо. И вмиг позабыто все на свете, любой холод, дождь, прочие проблемы, да пусть хоть ураган. Даже ранее установленная дистанция между ними со временем сокращается. А Никите лишь бы в её глаза смотреть и тонуть. — Ты там фотки мои не удаляй, которыми мы обменивались. Время придет, поржешь над ними) Я твои не удалил. — неожиданно он становится чуть ближе, осторожно берет руку девушки в свою. И все, мир окончательно замирает, время остановилось, по телу как заряд тока прошел. И ведь смотрит, смотрит, ни на секунду взгляда не отводит, а сердечко у Аси от происходящего так трепещет, как у влюбленной шестиклассницы, как и раньше, мурашки по телу от его прикосновений. — Ты такая хорошая и нежная у меня. Была. Не было и дня, чтобы я тебе комплимента не сделал. Ты их достойна, а вот я тебя — уже нет. Красиво так губы дула, потому что вместо милкивея я тебе баунти покупал. Помнишь? Только сейчас запомнил, что ты эти кокосовые стружки терпеть не можешь. Они и вправду приторные, а у милкивея шоколад нежнее — тут тоже права была. — он переплетает пальцы. Одно его «помнишь» и происходящее вокруг будто пропадает на секунду. — Во всем ты все-таки права была. — Еще я знаю, что ты меня любишь до сих пор, но ты же не вернешься ко мне больше. Потому что я ушел, а ты знала. — он смотрит на свою девочку только с надеждой, что сейчас она вновь обнимет его и поцелует, как раньше. Что она даст ему, идиоту, еще один шанс. Он за этот шанс все отдаст. Как сумасшедший, как же ему её не хватает, до безумия, пусть сам себе в этом окончательно не признается. Секунда тянется за секундой. Молчание в ожидании ответа, в ожидании хоть слова от неё, так давит. А он ждет терпеливо, пока девушка не произносит: — Ты прав. Голос предательски дрожит. Ася лишь опускает взгляд куда-то в пол, вытаскивает свою руку из его хватки, пряча её в карман куртки. Нет, нет, так нельзя. И непонятно, то ли страшно неловко от всего происходящего, то ли больно и обидно очень. И опять так холодно становится. Возвращается этот поганый ветер, дубак собачий. И дистанция между ними не то, что возвращается, она будто увеличивается вдвое. А парня только обида душит и сжимает ребра. Словно весь мир рухнул в одно мгновение, но он продолжает натягивать эту наглую улыбку на лицо. — Лучше бы ты была глупой и красивой. Я бы тогда тебя завоевал еще разок. Именно завоевал. Потому что сколько баранов я от тебя отогнал, скольким ты из-за меня отказывала. Прости. А дождик прекратился давным давно. Первые крупные хлопья снега падают на землю, оседают на её растрепанные из-под шапки волосы. И вот стоят они только вдвоем, в этой мерзлотной слякоти, стоят, даже не смотрят друг на друга. И вроде снег идет, первый снег в этом году, уединение, романтика, все дела. Да черт бы ее побрал… никогда Никита не любил эту романтику. Да и с этого момента еще сильнее её возненавидит. — Это все? — почти шепотом говорит девушка. — Все. — Я пойду тогда. Спасибо за встречу. — Тебе спасибо, — последний раз он ловит на себе этот тоскливый взгляд карих глаз и натянутую улыбку. Парень лишь взглядом провожает девушку до подъезда. Без прощальных объятий, она даже не оборачивается напоследок. Никита достает из кармана очередную сигарету, закуривает. И непонятно ведь, чего охота. Напиться, закричать, закурить или всего вместе? На самом деле он знает, чего хочет больше всего прямо сейчас. Но сам себе в этом не признается никогда. Просто нужен порой человеку другой человек. И никто попало, а кто-то определнный. И ничего тут не поделаешь То, что он хотел сказать на самом деле, то чего он ждал от этой встречи, так и останется в этом дворе на Ленинском проспекте. Никита этой же ночью утонет в собственной похабности и алкоголе, не зная куда деться от боли, а Ася всю ночь проплачет. Гордые.