Искусство охоты

Как же шумно... Свет от прожекторов слепит. Весь стадион забит, все места распроданы. Прохладно становится, только когда выходишь на лёд, остальные помещения подобны бане. Душно... Как же я хочу побыстрее закончить прокат, забрать неважно какую медаль и поехать домой. Утром забыл покормить Петю. Эта программа была сложной, восемь четверных прыжков, пять из которых во второй половине. У моего тренера, наверное, мания усложнять с каждым годом мою программу до таких высот, что даже Виктор не осилит. Но я не он, я выдержу. Заканчиваю... В ушах стучит сердце, дыхание сбивается, в лёгких будто битое стекло... Только бы не осечься с разворотом, это часто бывало на тренировках... Стойка. Всё! Стадион аплодирует стоя. Я превзошёл их ожидания, в очередной раз. Яков и Лилия опять недовольны всем миром, но моим выступлением вполне, они уверены, что и на этом Гран-При я возьму золото. Не хочу показаться самоуверенным, но я тоже так думаю. С моего дебюта во взрослую категорию я приобрёл большой статус, ведь у меня получилось с дебюта стать чемпионом. Но я очень многое потерял, Виктор и его Кацудон теперь катаются не ради соперничества, а ради удовольствия, и перешли, в общем-то, в парное катание. Джи-Джи женился и теперь бесит ещё больше, ведь этим "взрослым поступком" он хвастался налево, направо, назад, вперёд, по диагонали, ну, в общем, вы поняли. Кристофф Джакометти "почти" подался в тренеры и помогает Пхичиту из Таиланда. Лео сейчас переживает разрыв. В общем-то, больше соревноваться было не с кем. Ах да... Про него я забыл упомянуть. Отабек Алтын... ррр... зло даже сейчас берёт! После моей первой победы во взрослой категории, прямо перед началом нового сезона, он объявил о том, что уходит из спорта. Знатную он тогда шумиху устроил в прессе, а потом исчез. Я не шучу, он просто испарился на просторах этого мира, порвав все связи с прошлой жизнью. Мне Кристофф говорил, что он вроде где-то в Штатах живёт... А ещё дружбу мне предлагал! Лживый урод! — Баллы Юрия Плисецкого за произвольную программу... 286.67, он побил свой собственный рекорд, поставленный на прошлом финале Гран-При, общий счет 456.02! Дамы и господа, это новый мировой рекорд в фигурном катании! Россия по прежнему остается чемпионом в данном виде спорта! — Всё... остальное мне не интересно... вручение... Я стою на пьедестале с золотом на груди... С их уходом это золото стало таким тяжёлым и не приносит радости. В этом году финал Гран-При проходит в Москве, поэтому в этот раз не стал просить дедушку присматривать за Петей. Ему кататься по Питеру с его сердцем, в последние месяцы ему становится всё хуже. — Юрий Плисецкий! — сзади подбегает Кристофф, резко поднимает меня и сажает к себе на плечо. А по эбалу, мусье, не желаете?! — Отпусти меня! Живо! — Он смеётся и жестикулирует этому Таиландскому гению селфи. — Пхичит, давай быстрее, он только выглядит хрупким! — О боже, опять весь инстаграм будет пестрить их селфи. И меня ещё впутали, пресса пронюхает, и я буду на всех заголовках: "Неожиданный сюрприз от Русской Феи и Мастера Эроса!". Тьфу, блять! — Уууулыбочку! Окей!... Юра, улыбнись! — Ага, счаззз! Во все 32, могу их показать не только на камеру, но и на практике... перегрызая тебе горло, например. Но меня всё же опустили, зажали с двух сторон и запечатлели моё недовольное лицо во всех ракурсах, на которые только был способен тайский фигурист. А потом отпустили с Богом, и я удрал. Стоило выйти из Ледового Дворца, как мои фанатки просто набросились. Я дал дёру через чёрных ход, спустился в метро. Почему-то, убегая от них, я вспомнил тот декабрь в Барселоне. Когда от этих самых фанаток меня спас Отабек. Одно время я даже хотел купить себе байк, чтобы гонять с ним наравне. Но он так и не стал мне другом. Я жутко зол на него. На улице -15, а я даже не чувствую. Я вообще что-нибудь чувствую? Я способен на эти простые вещи? Кажется, нет. Но мороз был сильнее моей апатии ко всему и быстренько проник за воротник под свитер. Русские холода — это сильный удар по твоему здоровью. Ночное небо... такое прекрасное... Иногда мне хочется закрыть глаза и оказаться где-нибудь, где меня не знают. Но это возможно только в отпуск, а его я не брал уже очень давно, да никогда, собственно. Выходя со станции метро, заметил странную фигуру, идущую за мной, кажется, ещё когда с Ледового выходил... Фаната-сталкера мне не хватало для полного удовольствия и прочувствования вкуса жизни. Но мне не нужны проблемы, разумно сейчас было бы попытаться скрыться. Что, собственно, я и сделал, тем только подтвердил свои догадки. Сталкер. Ну класс! Я вообще на такси планировал добраться до аэропорта, но теперь! Я забегаю в переулок и прекрасным разворотом ноги со всей своей прыгучестью встречаю гостя прямо в солнечное сплетение. Обычно от такого удара люди пополам складываются и ещё долго не могут дышать, а этот даже не пошатнулся! — Эй! Ты кто и чё за мной хвостом ходишь?! — Да, я хрупкий, почти маленький и очень милый парень... временами таким и бываю, но обычно... И разговор у меня соответственный, манерами даже не пахнет. Обычно все и так знают, что меня лучше не злить, но тут видимо до него инфа не дошла. — Юрий Плисецкий... сладенький... какой сладенький... — Голос и вид как у наркомана, низкий, хриплый. Весь потрёпанный, грязный. Впалые глаза, кожа серая и, кажется, в некоторых местах отваливается... Мерзость... Но какой-то очень крепкий наркоша... с такого удара, а он даже не поморщился. Выход только один — бежать! И дал дёру, на всех парах, на которые только были способны мои закалённые годами тренировок ноги. А бегать мы умеем и любим, особенно от ходячих трупов. Неплохая такая разминочка! Выбегаю на параллельную улицу и наспех ловлю такси. — Аэропорт Домодедово! Поехали! Жми давай быстрее, чё встал?! — Водитель только хотел возмутиться, как в окно машины, прямо в стекло, впечаталась физиономия этого зомби. Водитель, походу, сам перетрухал и дал газу в пол. — Это что за херня сейчас была?! — в ужасе орёт он, несясь по улицам Москвы на высокой скорости. — Всё, чувак, ты всё проспал, зомби апокалипсис, а ты не в курсе! — Я серьёзно! О... Ты ж этот... фигурист. Юрий Плисецкий! Моя дочка тебя обожает! — Бла-бла-бла... Как же бесит. — Тяжело тебе, наверное. — О чём это ты? — Ну, все знают, узнают, фото просят! На улицу выйти страшно! — Всё не настолько плохо. — Он смеётся. Кого только не возят таксисты, привык, наверное. — Что ты там про дочь говорил? — А! Она любит тебя очень, каждое выступление смотрит. Я в этом не понимаю, но она говорит, катаешься как Бог! А девчушка-то шарит! Конечно, он мне льстит, и я об этом знаю. А ещё я знаю, что больше его не увижу, поэтому о чувствах его дочери задумываться точно не буду. Оставшийся путь проехали в тишине, я не стал продолжать разговор, а водитель не стал настаивать. Дорога неблизкая... меня клонит в сон... Каток, бескрайняя ледяная гладь, играет музыка. Мелодичная, тихая, похожа на агапе, которое и по сей день ненавижу. По сторонам ничего, лишь ледяная гладь, просто описание одиночества. Я здесь один... Но чувство слабости не успевает меня захлестнуть, справа заметил движение! На меня несётся то зомби, с бешеными глазами, кровожадной улыбкой, он хочет разорвать меня на куски! Я бежал! Так долго, мне казалось, много-много километров. Чувство было такое, будто три программы сразу откатал! Но оно не отставало, наоборот, догоняло! И вот его зубы впиваются мне в плечо. И я открываю глаза. Боль казалась даже сейчас реальной. Потрогал плечо, не болит... это просто сон. Кошмар. А за окном уже ночь, темнота хоть глаз выколи. — Фигурист! Приехали! Я расплатился с ним и пошёл к зданию аэропорта. Купил билет, купил воды, сижу, обтекаю. Сон был слишком реалистичным. В дрожь до сих пор кидает. А ведь я даже не знаю, что это было. В кармане завибрировал телефон. — Да, дедушка! — В трубке послышался тихий голос деда: — Юрочка, поздравляю с первым местом, дорогой внучек! — Как-то сама по себе улыбка расползается по лицу. — Спасибо, дедушка. Я скоро прилечу! Не нужно меня встречать, Петю покормлю и сразу к тебе. — В трубке послышался кашель. — Юрочка, ты лучше отдохни. Устал с соревнований. Побереги здоровье! — Дедушка, ты как? Стало лучше? — В моём возрасте это нормально. Я могу съездить покормить Петю. — Не нужно, я уже через три часа буду в Питере. — Ну, хорошо. Возвращайся скорей, чемпион! — Сердце сжалось... Кажется... вот-вот что-то случится. Так, это просто отходняк от соревнований! Давление финала и всё! Скоро буду дома с дедушкой и Петей. Всё будет хорошо. Ну почему всегда, как только пытаюсь настроить себя на позитивный лад, происходит что-то, что бесит меня и выводит из себя?! Ко мне шли Кацудон и Никифоров! Такие довольные и счастливые, аж блевать тянет. И чё эта парочка гомиков клеится ко мне? На тройничок зазывают что-ли? — Ююююрио! Я так рад тебя видеть! Молодец, что взял золото! Но! Что это за пять четверных во второй половине, подорвать здоровье хочешь? Так ты не долго сможешь бороться за золото на Гран-При! — щебетал Виктор. — Привет, Юрий! — Хоть он и отнял у меня тренера в одно время, но Кацудон из этой парочки самый адекватный. А Виктор всё чаще меня пугает. — Поздравляю с победой! — Эй, котлета! Когда вернёшься в одиночники? Ты же вроде замуж за него собрался, а золото так и не взял, что, передумал? — я кивнул в сторону Никифорова, оба покраснели, ээээ... я чё-то не то сказал? — Э... Да! Следующее Гран-При, победа будет моей! Я уже готовлю программу. Просто не хотел пока говорить. — Чего-то он совсем разнежился в любви Виктора. Слава богу, я не гомофоб, хотя в данной вариации я был бы даже в выигрыше. — Мне всё равно! Даже если ты вернешься! Я закатаю тебя в лёд, понял? — На самом деле я рад, что он вернётся... хотя бы он. На следующем Гран-При будет не так просто. — Посадка на рейс Москва—Санкт-Петербург началась, пройдите... — Всё, ребят! Я пошёл, рад был видеть! — Пока, Юрий. — Передавай привет Николаю! Когда я вышел к трапу самолёта, чувство беспокойства усилилось. Если бы я мог попасть домой телепортом. Я боюсь, что что-то случилось с дедой или с Петей. А ещё меня беспокоит появившаяся неоткуда паранойя. С самого начала соревнований в этом сезоне у меня такое чувство, что я под колпаком. За мной кто-то наблюдает. Это так звёздная болезнь проявляется? Она станет новой эпидемией в жизни Юрия Плесецкого?! Смешно. Аэропорт Пулково, до Питера рукой подать. Я скоро буду дома, эта мысль греет. Стоило выйти из самолёта, как груз тревоги упал с плеч. Я почувствовал себя гораздо лучше. Несмотря на то, что больше шестнадцати часов не спал, я чувствую подъём сил. Уже в такси набрал дедушку... не берёт. Может спит? Шесть утра, как-никак. Этот водитель был молчалив, они обычно с утра такие разговорчивые... Водитель помог с багажом около подъезда и уехал. Я поднялся в квартиру. Поворачиваю ключ в замке и уже слышу знакомое "мяу". Петя меня ждёт, наверное, жутко недовольный и голодный. Я заношу чемодан. Кот мурчит на полной громкости, чтобы я максимально прочувствовал, как он рад моему возвращению, трётся об ноги, заставляя об него спотыкаться. — Эй, дружок, иди сюда! — Кот прибегает ко мне на кухню, насыпаю ему корм. Ставлю чайник. Так, нужно в душ и ко... Вибрирует телефон... "Номер не определён". — Алло! — В трубке тишина... — Эй! Сбросили. Но я, кажется, слышал вздох. Моя паранойя решила порадовать звуковыми галлюцинациями? Прикольно. От плана решил не отклоняться, сначала в душ, потом кофе, и к дедушке поеду. Наверняка он опять пирожков напёк, за которые меня так часто ругают Яков и Лилия. Капли воды падают на голову, стекают по телу, смывая весь стресс от соревнований и долгой дороги. "Юрий Плисецкий! Мальчики твоего телосложения редки в природе, ты произведение искусства, так покажи мне это!" — почему-то вспомнились слова Лилии на тренировках, когда мы усовершенствовали агапе. Ненавижу. Любовь, не требующая ничего взамен... Я и не требовал. Просто хотел быть не один. Бред. Под дверью в ванну слышу кота, он мяучит весьма недовольно, у него это редкость. Надеваю шорты и футболку, выхожу. Кот стоит перед входной дверью и фырчит, орёт на кошачьем, будто матами кого-то кроет, трёхэтажными, должен заметить. Смотрю в глазок — никого. — Петь, иди ко мне, котик. Ты чего? — Взял его на руки, он, вроде как, успокоился. Но рычать не переставал. Отнеся его в комнату, я переоделся для дороги. Да, друг, ты мой единственный друг, Петя. С другим у нас не вышло. Но сегодня день странных происшествий? Сначала зомби в переулке, потом звонки непонятные, теперь кот. Мила, помню, что-то мне заливала по поводу того, что кошки зло чувствуют, но это уже полный бред. Взяв телефон, проверил уведомления... пропущенный... с того, сука, номера! А пофиг! Кому надо, ещё позвонят! Взял ключи, накинул куртку и вышел. Спускаясь, заказываю такси, мне вдруг стало как-то неуютно в собственном подъезде, будто тот труп щас из-за угла каааак выпрыгнет! Стоп! Юра, тебе лечиться надо! Вышел, машина как раз подъехала, назвал водителю адрес, мы тронулись. И моя психика тоже, в окне моего подъезда я увидел того зомби. Петя, ты там держись! Дома дедушки не оказалось. Трубку он не берёт. Я начинаю волноваться. Звоню к соседям, мне открывает полная женщина средних лет. — Юра! Слава богу! Дедушке вчера плохо стало! Я ему скорую вызвала, его увезли! Поезжай в больницу! — Сердце ухнуло вниз, мне стало страшно. — В какую больницу? — В 52, в кардиологию повезли. Спасибо я ей так и не сказал, а за что, собственно? За плохие новости не благодарят! Вот почему у меня сердце было не на месте! Вызываю такси, жду... Три минуты кажутся часом... Больница. Врачи и медсёстры в белых халатах, масках. У всех серьёзные и уставшие глаза. Пахнет хлоркой и целым букетом лекарств. На ресепшене сидит девушка, сдающая свою смену, погоди... — Здравствуйте, в какой палате лежит Николай Плисецкий? — А вы кто ему будете? — Внук. — Минуту. — Эта минута у них длится очень долго. — Он сейчас в операционной, в оперблок вас не пустят, подождите в коридоре. Пятый этаж. Лестничные пролёты уходили из под ног, я ворвался в коридор на пятом этаже. Пять минут смотрел на белую дверь, над ней горела красная лампочка "не входить". Я стал нарезать круги, квадраты, шестиугольник, параллелепипед. Когда хождение дошло до звезды, я сел на скамейку... Шёл второй час... Уже всё казалось не важным... Ни золотая медаль, ни тот сумасшедший, поджидающий меня в подъезде... Всё сжалось до одного — инстинктивный страх... Дедушка, пожалуйста, ты же у меня крепкий! "Юрочка! Береги здоровье! Ты прекрасно катаешься, мама бы тобой гордилась!" — вспоминаю я слова дедушки. Гордилась?! Да где эта... Где она сейчас?! А отец? Да что за паршивые у меня родители, хотя их как таковыми назвать нельзя. Один сбежал ещё до моего появления, вторая всеми силами пыталась сделать аборт. Дедушка. Шёл третий час. Послышался хруст двери, я подскочил на месте, и больничный халат упал с плеч на пол. Ко мне вышел врач в маске и с уставшими глазами. — Юра? — Я кивнул. — У твоего дедушки случился второй инфаркт, кровотечение всё осложнило. Мы сделали, что смогли, но шансы были малы. Крепись, парень. Что?! Дедушка что? Второй инфаркт? А когда был первый? Почему я об этом не знаю?! Дедушка мёртв?! Нет, я не верю, эй, доктор, может ты ошибся?! Пожалуйста?! Вы же так любите допускать ошибки... — И... что... теперь? — Вскрытие не нужно, думаю завтра можно забрать тело. Я знал Николая, он говорил, что кроме тебя у него никого нет. Понадобится помощь, помогу, чем смогу. Сейчас возьми себя в руки! Проводи деда как положено. Я не помню, как вернулся домой. В такси мимо проносились машины, люди, собаки. У них ещё есть время, а вот у моего дедушки его уже нет. Его. Уже. Нет. Ему стало плохо уже тогда, когда он в первый раз не взял трубку, врач сказал, операция длилась больше шести часов. Он боролся. А я сейчас готов разреветься от горя, как ребёнок. Мир стал серым, меня разрывало чувство непонимания "а что дальше?". Как мне быть дальше? Я не помню, как выходил из машины, как заходил в подъезд. На меня набросилось то существо, оно орало на весь подъезд своим хриплым "сладенький", я спустил его по лестнице. Зашёл в квартиру, кот сразу стал ходить вокруг меня кругами... Петя, вот мы и остались с тобой одни. Петь. Мы. Одни. "Возьми себя в руки! Проводи деда как положено!" Да. Согласен я с этим врачом, похныкать я в жилетку коту могу, а сейчас... Звонит телефон. Номер не определён, я запомнил последние четыре цифры, звонок из США. — Алло. — Привет, — одно слово. — Я знаю, я не вовремя. Прости. Соболезную. Я лечу в Россию, у тебя старый адрес? — Да. — Я бросил трубку. Так. Я никогда этим не занимался, я не знаю, куда звонить и к кому обращаться. Поэтому я пошёл к соседям, там жила женщина, у которой я и взял Петю ещё котёнком, когда она узнала, зачем я пришёл, стала много причитать и выражать соболезнования. И всё же позвонили, договорились о кремировании, заказали урну, священника, всё сделали так, как положено. Мы просидели у неё на кухне больше шести часов, четыре из которых мы оба говорили по телефону, звоня в агентства и ритуальные услуги, а ещё звонили знакомые: Виктор, Жан-Жак, Пхичит, Кристофф, Юри, Хонг. Первым позвонил Алтын. А потом Зинаида Игоревна отпаивала меня ромашкой, в итоге к полуночи я вернулся в квартиру. Завтра заберу дедушку из больницы. И меня накрыло, слёзы текли потоком, который я не контролировал. Я сидел перед дверью в коридоре и выл от боли. Непреодолимое чувство безнадёги и одиночества. Как я жалок. Я так мало проводил с ним время. Соревнования, чемпионаты, Гран-При... Да кому оно теперь нужно?! Я ради него старался, ради него достигал все высоты, терпел все тренировки, потому что дедушка мной гордился! Я не мог его подвести! Я бился в истерике, Петя забился в угол. Разнеся всю квартиру, я сидел посередине этого хаоса, очень похожего на то, что сейчас творится у меня на душе, и скулил, как раненый зверь. Петя забрался на колени и пытался успокоить, эх, кот, ты просто не понимаешь... Стук... Я без сил лежу на полу в полудреме. Стук... Мне не кажется? Стук в дверь. Мне больших усилий стоило подняться на ноги, первый шаг был по стеночке. Стук. — Да иду я! Кого там принесло так поздно? Пол третьего ночи, между прочим! Я открываю дверь, и в глаза бросаются берцы. Чёрные джинсы, косуха и лицо. Лицо моего несостоявшегося друга. Отабек. Он хмурит свои брови и входит в квартиру. — Да, конечно, проходи, будь как дома! Ты же здесь тааак часто бывал, три года назад. — Юр, ты пьян? — А что, похоже? — Он вздыхает... и я узнаю... узнаю этот вздох, такой же, как в трубке сегодня утром. — Иди умойся, я пока кофе сделаю. — Он снял косуху, повесил и прошёл на кухню. Он здесь. Человек, которого я презирал за ложь, он здесь. Он первым узнал и прилетел. Это может говорить лишь о том, что он человек слова. Он просил у меня разрешение быть его другом, и я согласился. Он начал новую жизнь, разорвал всё, что было во времена фигурного катания. И всё же приехал меня поддержать. Спасибо. Прости меня, Бек, за то, что так думал о тебе. Фигурное катание. Да пошло оно! Смотрю в зеркало и вижу себя три года назад. Тогда я выглядел примерно также, только волосы короче были. Сейчас они у меня до середины спины, глаза красные, опухшие от слёз, весь в пыли и грязи, грамотно подошёл к помывке полов... В ванной висели чистые джинсы и футболка, вот в них и переоделся. Завязал хвост и вышел, ну, видок уже получше. Не то чудовище, которое встретило Бека на пороге, я тогда был похож на того зомби, который меня преследовал. Зашёл на кухню. Бек сидел за столом и смотрел на меня. Внимательно, пристально. Я сел напротив, взяв кружку, чёрный без сахара, надо же, помнит. — Как ты? — Я ухмыльнулся. — Как видишь. — Я помогу с похоронами. — Я уже со всеми договорился. — Одна из его изящных бровей взлетает вверх. Изящных? — Я звонил Виктору, они вылетают завтра. К погребению должны успеть. — Дедушку кремируют. — Сейчас тебе нужно взять себя в руки. — Я знаю. Я не размазня, чтобы мне об этом напоминали со всех сторон! — Хотя кого я пытаюсь обмануть? — Хорошо. — Завтра нужно забрать дедушку из крематория. Поедешь со мной? — Конечно. — Я кладу голову прямо на стол. Я так устал. — Иди спать. — Я разнёс всю квартиру, но диван не успел сломать, можешь лечь на него. — Я не хочу. Спасибо. Иди спать. Я так и не услышал его последние слова, я провалился в сон. Как это унизительно! Уснуть прямо на столе, перед человеком, который перелетел океан ради тебя, а ты ему даже спальное место предоставить не можешь. Это был сон про дедушку. Он прощался со мной. Говорил держаться молодцом и всем утирать носы на последующих соревнованиях. Он улыбался так тепло и с такой добротой, как делал это обычно, встречая меня в аэропорту с очередной золотой медалью. Дедушка. Прости меня. Я был не самым лучшим внуком, должен был уделять больше внимания. Должен был! Но я... соревнования, тренировки, лагерь, чемпионаты и Гран-При. Я делал всё это только ради того, чтобы он мной гордился. Он воспитал меня, заменил обоих родителей, да родители не смогли бы воспитать меня лучше, чем он! А ведь я говорил с ним ещё вчера. Сразу после финала. "Возвращайся скорее, чемпион!" — это он просил меня поторопиться? Он просил меня успеть? Прости, дедушка. Я не успел с тобой попрощаться и поесть твоих пирожков, мне их больше некому готовить. Утро. Проснулся от звона в висках, голова болела так, будто я пил весь день и всю ночь. Я лежал на кровати, в своей комнате, на прикроватной тумбочке стоял стакан с водой и аспирин. Бек. Всё же это был не сон, он и вправду приехал. Голова раскалывается, глотаю таблетку, запиваю. Сейчас полегчает. Неуверенно встаю и выхожу в коридор, не понял? Если приезд Бека не сон и не глюк, то и разруха в квартире тоже должна быть. Где? Вхожу на кухню и вижу Отабека, сидящего на прежнем месте, сука, даже поза такая же! — Рано ты, — он глянул на наручные часы. Роликс? — Всего шесть. — Ещё много дел. Я сел за стол, а Бек, наоборот, встал, и через минуту передо мной на стол была поставлена тарелка с тостами и глазуньей. Аппетита правда не было совсем. Чтобы посмотреть на него пришлось запрокинуть голову, но ему мой взгляд явно не понравился. — Ешь. Много дел требуют много энергии. Ты себя в зеркало видел? Напоминаешь мне того упыря из вашего подъезда. — Упырь... что ж, очень подходящее определение. — Зомби мне больше нравилось. — Он хмыкнул. — Кстати об этом, а как он там оказался? — Притащился за мной из Москвы, — я сделал глоток кофе. — Из Москвы? — Напал на меня в переулке, потом в подъезде, и как узнал-то, где я живу? Ты его видел, он на труп похож, очень крепкий труп. — Ты и драться с ним пытался? — он сердито нахмурил брови. — Так, пинка дал, чтоб отвалил, — я сделал ещё один глоток кофе, и в следующую секунду кружка была перехвачена и официально конфискована. — Сначала съешь хотя бы половину. — Я вздохнул, прекрасно зная, что спорить с ним бесполезно. — Хорошая сегодня погода. Мда... У нас в этом разные понятия. Грозовые тучи заволокли всё небо и вот-вот должны были обрушиться дождем. Хорошая погода, Бек? — Чем тебе солнце не нравится? — Сгорал пару раз, неприятное ощущение. Я приподнял бровь. Я его так и не понял. Буравил его взглядом и наткнулся на кое-что... Черты лица, они у него всегда такими были? Просто если исходить из стандартов красоты, Бек сейчас был просто воплощение мечты скульптора. — Юра... приём. Доедай. Живо! Мне вот интересно, это тот Бек из Казахстана, которого я знаю? Или это Отабек Алтын из Штатов, с которым я не знаком? Я быстро покончил с завтраком, урвал свой кофе из рук казаха, сижу и не втыкаю, что не так? — Я не помню, как дошёл до комнаты. — А ты и не дошёл, — он ухмыльнулся. — В смысле? — Уснул, прямо сидя за столом, отнёс тебя после тщетных попыток разбудить. — А вот это лучше было бы сном, с подобными причудами психики я бы справился, а вот с этим нет. — Прости. — Он лёгким движением переворачивает стул спинкой вперёд и садится будто бы верхом. — Ты мне лучше вот что скажи. Фигуристу нельзя набирать вес, но и резко сбрасывать тоже нельзя. В данных обстоятельствах я могу тебя понять, но это. — Он указывает на меня, а что со мной? — Очень близко к анорексии, друг. — Не говори чушь! Я в своём весе, что и всегда! — Что и всегда? — Последний финал был... — Не пизди, Юр! Я знаю, какой был последний финал! — Ты смотрел? — Значит он видел... моё последнее выступление. Он кивнул. — И... что ты скажешь? — Юра. — А? — Дела. Давай быстрее, пока погода не испортилась. — Он прав. Я выскочил из кухни и пошёл искать... чёрные вещи. Чёрные брюки, чёрные туфли, чёрная рубашка, чёрный пиджак. Раньше я любил чёрный, но теперь... он будет напоминать мне об этом дне. Дне, когда у меня никого не осталось. Я развернулся и вышел, с волосами долго возился, дедушке нравилась моя причёска, когда я выступал под концерт Аппосионата в миноре. Бек смотрел очень пристально, внимательно, что не так? Я глянул в зеркало и поймал его вопросительный взгляд. — Просто ты так пристально смотришь, вот и подумал, что что-то не так с внешним видом. — Я вышел из дома и, уже выходя из подъезда, хлопнул себя по лбу. — Вот же. — Что не так? — Забыл Петю покормить. — Я насыпал. — Теперь моя очередь строить вопросительные выражения лица. — Я подумал, что со всем этим ты забудешь. — Ты прав. Я хотел вызывать такси, но Бек уверено подошёл к джипу и сел в автомобиль. Он стебётся сейчас? Я сел на пассажирское сидение. — А куда делся байк? — Сейчас он не к месту, — говорит как буржуй какой-то. Но он снова прав. Ехали мы в молчании. — Я так и не сказал тебе спасибо, что приехал. — Этого не нужно, я первый ушёл. Значит, я был прав. Человек своего слова. Я бы смог назвать его другом сейчас, но, как он сказал, сейчас это не к месту. Мы приехали на место, пробыли в помещении всего десять-пятнадцать минут. Я в последний раз смотрел на тело своего дедушки. Для своего возраста он был крепким. Сердце его подвело. Второй инфаркт. Когда же был первый? Я этого уже не узнаю. Медицинские карты дедушки часто теряли и каждый раз заводили новую. Я больше не смогу посидеть с ним на кухне за кружкой травяного сбора, он сам собирал травы, сушил и делал чай, и он необычайно вкусный был. Тогда мы с дедушкой очень часто вспоминали моё детство, постоянные драки и вечные проделки. Но он никогда не ругал меня, всегда говорил, что я лучше всех, и того кто пытается это оспорить, нужно затыкать за пояс. Дедушка был настоящим воином, он всю жизнь работал, обеспечивал свою семью. Потом растил меня. Мой дедушка герой. А сейчас я провожаю этого человека в последний путь, самого важного и дорогого мне человека. Кроме него у меня никогда никого не было. Слёзы скользнули дорожками на щеках. Где твой самоконтроль, Юра? Отабек стоял позади меня и положил руки мне на плечи, тем самым поддерживая меня. Я не смог смотреть, как дедулю завозят в крематорий. Я вышел на улицу, слёзы, предатели, всё ещё текли. Звонит телефон. — Юрий, привет. Как ты? Где собираемся на прощание с Николаем? Не все ребята успевают к вам сейчас. — Пхичит... спасибо вам, ребята. — Ореховая гора. В четыре часа. — Понял. — Послышались гудки. — Ореховая гора? — голос Отабека напугал меня. — Самое любимое место, моё и дедушки. Мы часто туда ездили в детстве. — Тебя приглашают внутрь. И я пошёл, сохраняя достоинство произведения искусства. Ведь им я и стал, благодаря дедушке. Надо беречь то, что он мне оставил. Получив урну с прахом, мы наконец-то покинули это удушающее место, пропахшее смертью. Бек всегда был крепче меня, но я видел, что даже ему там было не по себе. Его можно понять, обычно дружба заключается в более позитивных вещах и моментах, а не траурных, как сейчас. А с другой стороны, он показал мне, что я могу на него положиться, что могу ему верить, по крайней мере, его словам точно. За окном проносились улицы, дома, люди... Но мне уже не казалось это обычным пейзажем за окном, который я много раз видел, в России, странах Европы, Востока. Он теперь отличался, я запомню эту поездку на Ореховую гору, последнюю поездку туда. Я не захочу туда приезжать, человек, ради которого мы постоянно туда ездили, умер, он сейчас находится в железной урне у меня на руках. Дальше жить как раньше не получится. Приезжая с соревнований, теперь я не буду кого-то ждать, не нужно звонить два раза в день и говорить, что мной всё в порядке. Мне не нужно бояться того, что дедушка унюхает запах сигарет, а за это я получал хороший нагоняй. Улыбка тронула губы. Неожиданно Отабек взял мою руку в свою, не отрываясь от дороги. Это... — Юр, это нужно просто пережить, со временем станет легче. — Ёптеметь, какой психолог ахрененный ко мне из Штатов пожаловал, бля, я не могу. — Я в порядке , Бек. — Он отпустил мою руку, но вот то место... горит... Я прикоснулся к его лбу. — Юра. — И сел на место. Странно... Температуры нет, но место, где он меня держал сейчас горит. — Ты чего? А если мы в кювет улетим? — Мне не нужно будет прощаться с дедушкой. — Меня одарили очень недовольным взглядом. Когда он говорил про аварию, он говорил так, будто ему машину было больше жалко. И как это понимать? За окном уже вырисовывался знакомый пейзаж, скоро приедем? — Бек, сверни сразу после знака, сократим. Уже стоя на вершине холма, я не представлял, что приедет так много народу!? Кто вообще все эти люди?! Мы с Беком смотрели друг на друга и не втыкали. Чуть позже я понял, что здесь собрались все, кто знал моего дедушку, и мои товарищи по катку. Виктор. — Юрий, отойдём на минуту? — Мы отошли в сторону от общей массы людей. — Ты как? Держишься? — Я в порядке, Виктор. — Он хмурится, но кивает. — Ты уже совершеннолетний и можешь делать с наследством дедушки, что захочешь, но. Подготовься к появлению своих родителей, они точно появятся, не здесь, нет, не ищи. Дома. У Николая. — Я уже думал об этом. — Неправда, я не думал, я вообще за последние сутки толковой мысли из себя вытянуть не могу. — Но спасибо за предупреждение. — Я сочувствую тебе, но я так же рад, что о тебе есть кому позаботиться, — и он косится в сторону Отабека. — Хоть от него помощи я ожидал в последнюю очередь. — Расслабься, Вик! Давай уже попрощаемся с дедушкой! — и, бубня себе под нос: — И закончим уже этот балаган. Я поймал ухмылку Бека, будто тот понял, о чём я думаю. Тёмная лошадка, всегда ею будешь. Я встал прямо перед тем местом, где холм идёт вертикальной отколотой скалой вниз, по соображениям безопасности. — Прошу внимания! Сегодня я прощаюсь с самым важным человеком в моей жизни. Для кого-то он был другом, сотрудником, начальником, для меня он был дедушкой. Он заменил мать и отца, давайте проводим его в последний путь. Прощай, деда. Я развеял прах по ветру, он подхватил его и закружил серой дымкой, унося куда-то вдаль. Тут же была поставлена памятная плита. Уже через три часа пребывания на горе все начали расходиться. Садясь в машину, я точно знал, что больше сюда не приеду. Вечерело, где-то вдалеке виднелось солнце, оно совсем чуть-чуть выглянуло посмотреть, кто пришёл на гору сегодня, но мне так и не удалось запечатлеть этот закат в своей памяти. Потому что к тому времени, как это произошло, мы уже уезжали в сторону города, и стоило показаться солнцу, Отабек с силой вдавил педаль в пол. Вот тут мне стало страшно, с чего он так разозлился?! Стоило въехать в серые стены города, и Бек моментально успокоился. Я никогда не пристегиваюсь в машине, но теперь понял, ездить с ним непристёгнутым опасно для жизни. Он припарковал авто на подземной парковке, и на лифте мы поднялись на мой этаж. Я очень боюсь лифтов, потому что боюсь в них застрять. Один, в темноте, в замкнутом пространстве! Аааа! Я вылетел из лифта, как пробка из-под шампанского. — У тебя клаустрофобия? — Я смотрел, как казах спокойно покидает маленькую кабинку. — Я просто не переношу лифты. — Открываю дверь и вхожу. Петя не встречает меня как обычно, где же он? — Петя! Кот! — Может, спит? — Бек снял чёрное пальто и прошёл на кухню. Я обошёл всю квартиру и не нашёл пушистое создание. Я вернулся на кухню. — Я его не наш... Петя стоял на столешнице рядом с раковиной и отчаянно защищал мою кружку, агрессивно шипя и активно жестикулируя лапой. Вот это тоже странность. Раньше они даже спали вместе! Петя его любил, иногда мне казалось, даже больше, чем меня. Что случилось? — И когда ты успел покуситься на его честь? — Что? — Отабек слегка покраснел, но понял, о чём я, не сразу. — Ну, он только в такой ситуации так на людей бросается, — я ухмыльнулся. — Я не домогался твоего кота. И вообще мне кружка нужна была. — Сначала кружка, потом коты, так и до хозяина может дойти, кот! — в шутку сказал я Петьке, но в тот момент лучше бы я не оборачивался на Отабека. У него всегда были безумно красивые карие глаза, но красные вкрапления в радужке впервые заметил. Это может даже напугать. Но лицо у него ничего не выражало, он просто обошёл меня и вышел из кухни. Я его чем-то обидел? Я пошёл за ним. — Отабек, прости, если так резко. Слышишь? Я не хотел тебя обидеть. — Всё нормально, я сейчас вернусь. — Я вернулся на кухню. Он странно себя ведёт. Почти за мной вернулся Бек. — И что это было? — Кровь из носа, а ты что подумал? — Что обидел тебя чем. — Для этого нужно постараться, — он отодвинул меня от моей же столешницы и стал наводить кофе. — Спасибо, — взяв кружку из его рук. — Спасибо за то, что приехал. За то, что помогаешь и терпишь. — Я же говорил, что тебе не за что меня благодарить. Я первый ушёл. Я знаю, что ты тогда разочаровался во мне, думаю, ты решил, что я всё бросил и свалил. У меня были более чем уважительные причины для этого, я не хочу чтобы ты мне поверил вот так легко, просто чтобы ты знал, — он поставил кружку на стол, не тронутую. — Пойдём на крышу? — Я там уже давно не был. — Я прошёл мимо него и сразу в комнату. Траурный костюм не то, что следовало бы надевать на крышу, обошёлся простыми джинсами и толстовкой. — Идём? Я закрыл квартиру, и мы поднялись по старой ржавой лестнице наверх. В Питере сегодня дождя так и не было, поэтому крыша была сухой, я расстелил плед и, как в старые добрые времена, мы окунулись в воспоминания. Но что-то в нём всё-таки не то, он, ухмыльнувшись, достал бутылку красного вина и два пластиковых стаканчика. Ну прямо настоящие проводы. — С чего бы вдруг? — я указал на вино. — Ты же всегда говорил, что я не умею пить? — Ты не умеешь пить, но теперь тебе можно, а тогда тебе было шестнадцать. — Вот теперь я тебя узнаю. — В смысле? — Не знаю, мне всё время кажется, что в тебе что-то изменилось. Всё чаще замечаю... — Что ты стал гораздо красивее с нашей последней встречи. — Замечаешь что? Юра, меня беспокоит, что ты вот так просто зависаешь, смотря на меня. — Я понимаю, что начинают гореть уши. — Юра... — Всё в порядке, это алкоголь. — Я тебе ещё не налил. — Абзац... — А где мы сегодня были, там не наливали. — Надо было, и почему мне это в голову не пришло? Никифоров тоже молодец, даже не подсказал! — И всё же, мне интересно, почему ты так на меня смотришь? — Я взял стаканчик с вином. — За дедушку. — Не чокаясь, я залпом выпил весь стакан. Вот теперь я, наверное, расположен к задушевным темам. Бек забрал мой стаканчик и хотел налить мне ещё. Я его остановил. — Мне пока не наливай. Щас мой мозг пройдёт бомбическую феерию по шарам, и я отвечу на все твои вопросы. Я разлёгся на пледе и, растянув улыбку, просто лежал. Так хорошо мне было в последнюю нашу встречу с Беком. Я провожал его на самолёт в Алма-Ату. Потом мы не виделись три года, а сейчас, как ни в чём не бывало, сидим на крыше и пьём вино на проводах. — Ты готов? — Под флером алкоголя его голос звучит приятнее... И куда-то тебя, Юра, понесло не в ту степь. — Да. — Вопрос помнишь? — Да, — я чуть задумался. Мне даже самому интересно, почему я иногда зависаю, смотря на него. Он стал выше, красивее, привлекательнее. Может это из-за того, что я почти не изменился? — Думаю, я стал замечать твою красоту, потому что сам не изменился сильно. — Ты шутишь? — У меня немного расфокусированный взгляд, но я могу понять, что он покраснел. Смущённый Отабек Алтын, где мой телефон, это надо снять! — Мы взрослеем, Юр. Меняемся, кто-то в хорошую, как ты, сторону, кто-то в не очень, как я. — С этого места можно поподробнее? — Вопросы в этом раунде задаю я. Ты злился, что я ушёл? — Ушёл из спорта или, ты имеешь в виду, в принципе свалил? — И то и другое. — Злился?! Да я был в бешенстве. Первый чувак в твоей жизни искренне предлагает тебе дружбу и сливается потом в неизвестном направлении. — Что-то я разгорячился. — Я считал тебя лжецом. — И сейчас так считаешь? — Нет. Но в будущем, надеюсь, ты не дашь больше повода усомниться в себе. — Я очень постараюсь. — Отабек с улыбкой... Да где, блять, мой телефон?! — Что ты ищешь? — Телефон. Отабек приближается, неожиданно и очень близко. — Он у тебя в заднем кармане был всё это время. Он отдаёт мне в руки телефон. Лучше бы ты его не нашёл. Действие алкоголя потихоньку снижается, и осознание как же я глупо перед ним выглядел буквально пару минут назад, заставляет сожрать себя с потрохами, мысленно правда. — У тебя, наверное, тоже накопилось вопросов. — Почему решил уйти из спорта? — Я уже говорил, были причины. — Что за причины? Почему они настолько важны, что золото для своей страны, за которое ты так долго боролся, перестало что-то значить? Почему ты бросил меня? — Осечка вышла. — Причины были, и они важны, я уже пообещал, что не расскажу тебе. Я не могу. Я не хотел этого. Правда. Я хотел бы остаться. — Где остаться? — В спорте, в Питере. — Он смотрел на меня сейчас так же, как тогда, на кухне. Горький шоколад с красными всполохами. — С тобой. — Но ты не остался, — я сделал глоток из его стакана. — Но вернулся, лучше, чем ничего. — Ты правда считаешь, что это лучше? — он был искренен в своём изумление. Я его не понимаю, что такого глупого я сказал, что он так сильно удивился?! — Конечно лучше, я могу поговорить с тобой, просто вместе посидеть. Я могу задать тебе много вопросов, и получить почти никакие ответы. — Он смеётся. — Ты помогаешь мне справляться. Что бы у тебя там не произошло, ты примчался, как только узнал, что случилось. Я не хочу этого говорить, но я не уверен, что смог бы так же. Всю мою пылающую справедливостью речь он смотрел на меня с полуулыбкой. Так смотрят, обычно, на тех кто тебе не безразличен. Но он ещё тогда определил меня во френдзону, тогда мне было и этого достаточно. Теперь нет. Это может прозвучать очень эгоистично, но я хочу, чтобы он всегда был рядом со мной. Он протянул руку и взял мой стаканчик. Налил вина, и тут в мою голову пришла гениальная идея, как вытащить инфу из этого партизана. Я хитро улыбнулся, его нежность во взгляде сменилась подозрением на что-то ой какое не хорошее. — Бек, хочешь сыграть в одну игру. — Я вижу в тебе интерес. Это хорошо, значит ты уже играешь. — Мы по очереди говорим, что мы никогда не делали, кто всё же делал, пьёт. — А что получает победитель? — В этом вся и прелесть, в этой игре нет победителей и проигравших. — Ну хорошо. Ты начнёшь? — Ладно. Я никогда не курил травку. — Алтын делает небольшой глоток, тааак, процесс пошёл. — Моя очередь. Я никогда не прыгал четвёрной лутц. — Вот хитрюга, я делаю глоточек, прямо мааааааленький. — Юра, ты палишься с мухлежом. Предлагаю исправить недочёт и установить фиксированную дозировку для проступков. Он хищно улыбается, я понимаю, что теперь отговорка с алкоголем точно придётся в тему, но всё равно не прокатит. Раньше из него едва полуулыбку вытянешь, а сейчас сидит себе такой демон-искуситель и улыбается тебе и так, и так. Аррррр... Мы поставили между собой стаканчики, и Отабек наполних их всего на 1 см. Я тоже посчитал это разумным, и не сопьёмся, и не обидно будет, если кто-то всё же придумает, как мухлевать. — Хорошо, идея хорошая. Я никогда не исчезал, никому ничего не сказав. — Ой. Я тоже пью вместе с Алтыном. Я же уехал в Японию за Виктором, и для всех в России я пропал. Он подавляет смех. — Я никогда не мутил роман с Милой. — Я пью, ну нравилась она мне в начальных классах. Хорошая красивая девушка... была. Нет, она жива-здорова, просто по рукам пошла. Алтын гордо пропускает. — Я никогда не... — Я не знаю, что можно придумать, чтобы сохранить интерес, живой интерес. — Целовал парня. — Врёшь! — В смысле? О чём это он? Но он очень быстро оказался рядом, я почти не успел посчитать мгновения, как его губы нависли над моими. — Вот видишь, пара миллиметров и ты уже будешь считаться лжецом. Он отстранился так же близко, как и приблизился, слишком плавно и одновременно быстро. Дикий кот, пантера. — Как ты... — Что? — Чувствую себя загнанным в угол кроликом, загнанным тобой. — Люди по натуре своей хищники. — Что-то мне так не кажется. — Он стал серьёзным. — Юра, я бы хотел быть тем хищником, но чтобы не загонять, а охранять тебя. — Звучит как признание в любви. Но... это не оно. Отабек странный, это не тот друг, которого я знал, это возможно любовник, приехавший из Штатов. И когда он только успел стать таким сексуальным? И почему я смотрю на него такими глазами? — Моя очередь. Я никогда не целовал девушку. И его стакан тут же становится пустым, я не удивлён, с его-то данными. Я отвернулся, в этом же нет ничего такого, да? Ну не целовался я с противоположным полом и что? Меня постоянно сравнивали или принимали за девушку, это невероятно бесило. — Моя очередь. Я никогда ни с кем не спал, — и взял бокал, я заметил его неодобрительный взгляд. Он взял бокал и выпил, я оставил свой нетронутым. Что-то эта игра перестаёт быть интересной и для Отабека тоже. — Юр, тебе восемнадцать, ты так и не завязал ни с кем отношений? — он был действительно удивлён. Хорошо, что ещё не высмеял. В восемнадцать быть девственником позорно в пацанских кругах. Поэтому я никогда не распространялся о своей личной жизни. Почему ему всё высказал, как на исповеди? Думал, он меня пожалеет? Пожалеет? Фу. Я хорош в спорте, в дружбе, но не в любви. Я слаб, мне сложно довериться кому-либо. Даже ему. Теперь. Начало темнеть. — Прости, Юр. Это не моё дело, я не должен был комментировать. И почему мне так больно? Мне больно от его слов. Я забрал из его рук бутылку, встал и ушёл в квартиру. Он придёт позже. Я заперся у себя в комнате и пил вино. В мою голову лезли разные мысли, начиная от ухода из спорта и заканчивая суицидом. Прошло уже минут сорок. Слышу, как закрылась аккуратно дверь, он прошёл в кухню. Я почти опустошил бутылку, но совсем не чувствую опьянения. Мне было жутко противно от его слов. Это не его дело. Он не должен был комментировать, что?! Как мерзко. Видеть его не хочу. — Юр, к тебе можно? — он дёрнул ручку двери. Заперто, братан. Мне нужно время прийти в себя, чтобы по новой пытаться играть с ним в игру "мы друзья", ооочень увлекательно. Прекрасно подходит, если вы садист, мазохист или садомазохист, вас вывернет наизнанку и вправит обратно, уверяю, результат 100%. — Юра, впусти меня. — Нет. Я тебя уже впустил, три года назад, и для меня это ничем хорошим не закончилось, я так же был в истерике, а потом несколько месяцев в депрессии, на таблетках снотворного и антидепрессантах! Так что пошёл ты на хер, Бек! — Юра, впусти меня, пожалуйста... Юр. — А знаете, я тут подумал, у меня ведь никого не осталось, а значит по мне и скучать никто не будет. На трезвую голову я бы на такое не решился, но я пьян, и это даёт мне превосходство. Я поднял жалюзи, раскрыв створки окна. И почему эта идея не пришла мне на крыше? Ах да, я был отвлечён мечтами, алкоголем и горем от потери близкого человека. — Юра, я слышу стук твоего сердца, чтобы ты сейчас не задумал, не вздумай этого делать! — орёт Алтын за дверью. Да пофиг, что он там орёт, я пожалуй... уже всё решил. Я стою на подоконнике, холодный ветер трепет волосы. Пора... Не успел. Руки Бека хватают меня за талию и стаскивают с подоконника. Я брыкаюсь, пытаюсь освободиться. Вот именно! Я всего лишь... Хотел освободиться! От боли потери. Отабек прижимает меня к себе, он гораздо больше, чем я думал, особенно в плечах. Мы сидим на полу, его трясёт, чувствую, что он сейчас готов рычать от злости. Я не хотел его так напрягать и волноваться за себя. Прости, Бек, мне сорвало крышу. Моя голова лежит на его плече, мне тепло, чувствую себя в безопасности. Я обнял его за шею и просто так сидел. Я больше так не могу. Я хочу покинуть эту квартиру. Я хочу покинуть Отабека, я хочу покинуть Россию. Но не могу. Я не он, я не могу так легко отказаться от того, что мне дорого. — Не делай так больше. Подумай на минуту, что будет с людьми, для которых ты что-то значишь? — он говорил тихо, чтобы не спугнуть, все ещё крепко прижимая меня к себе. — Кому я нужен? — Ты совсем дурак? — он смотрит на меня злобно. - Ты мне нужен, этого тебе не достаточно для того, чтобы просто жить?! — Ты не вспоминал обо мне три года! — Я всегда помнил! Я смотрел каждое твоё выступление, даже был на одном в Париже, — он обхватил своими ладонями моё лицо. — Ты думаешь, я не пытался так жить, смириться, что мне на всех плевать? Но в каждой балерине драмтеатра, певице в опере, где-то в недосягаемом для меня месте, мне мерещился ты. Я бы мог поселиться в квартире рядом, но при том раскладе всё было бы так же. Быть далеко — это единственный выход, который я нашёл. — Ты можешь объяснить, от чего ты бежишь? — От себя, — он отпустил меня. — Пойду проветрюсь, будь дома и не суицидничай. Он сел на корточки рядом и очень тепло улыбнулся. — Не заставляй меня нервничать, — он чмокнул меня в щёку и ушёл. Вот это терпение. Выдержка просто дьявольская. И почему я не могу перестать думать о нём в таком ключе, он... Если я покончу с собой, я причиню ему боль. Значит я тоже, как и он, должен с чем-то покончить. Чтобы я смог спокойно начать новую жизнь. Думаю, моя карьера в спорте подойдёт. Сомневаюсь, что я смогу откатать следующий сезон на золото. Я сидел на том самом подоконнике, с которого недавно хотел сброситься, всё же он прав. Я не умею пить. Интересно, слова Бека цепляют меня больше, чем чтобы там не было. Он. Держит свои слова. Он говорит правду. Я ему нужен. Я отвлекаюсь на руку на моём запястье, рука Отабека. — Уже вернулся? — Он кивнул. — Не волнуйся, никто вниз кидаться не будет. Пока что. — Мне прицепить тебя к себе наручниками, чтобы ты ничего с собой не сделал? — Бек, да ты просто кладезь полезных советов. Всё же я не злюсь на него, должен же быть кто-то опытный?! — Ты застрелишься, — я ухмыльнулся. — Ради тебя? — Если я попрошу? — Он наклоняется ко мне близко-близко. И шепчет мне на ушко: — Ты же понимаешь, что плата вперёд? — А чего ты хочешь? — Я ещё пока не определился. — Что это значит?! Он улыбается, а мне на долю секунды становится так хорошо, светло и открыто на душе, я наверное сам сейчас улыбаюсь. Прямо как Кацудон и Виктор. Теперь я понимаю, почему у них были такие сопливые физиономии всегда. Это невозможно контролировать, это контролирует тобой, и ты совсем не против, ведь это делает тебя счастливым. — Бек, я решил... я ухожу из спорта. Завтра поговорю с Яковом. — Что?! Почему? — После смерти дедушки мне тяжело будет встать на лёд. Я и катался только ради него... Так что. Я больше не смогу взять золото, а позориться, как Кацудон, не стану. — И ты решил всё вот так бросить?! Юра, смотря на тебя, я вижу себя три года назад! Поверь мне на слово, ты сможешь продолжить, не ради его гордости, а в честь его памяти. Не спеши пока что. Подожди хотя бы месяц, если ничего не поменяется, сделаешь как задумал. Вечером я решил всё-таки разобрать весь этот балаган в своей комнате, я даже откопал кровать среди вещей, игрушек и книг. Это заняло у меня почти весь вечер, Бек опять ушёл куда-то на ночь глядя, но он всегда быстро возвращался. Говорил, что проверял вещи, что лежат в машине, он же в курсе, что на стоянке подземной есть камеры и своя система охраны? Что же у тебя там лежит, Отабек? Пару часов, и в комнате царил порядок, я собирал остатки игрушек, они были мелкими, быстро расставил по полкам, мой взгляд упал на медведя с такими же изящными бровями, как у Отабека. Он был с ним на его последнем Гран-При. Скоро нужно будет начинать тренировки для нового сезона. Опять Яков зарядит какую-нибудь убойную программу с рекордным количеством прыжков. Виктор прав, если буду так прыгать и дальше, в фигурному катании я буду блистать не долго. Но ведь я уже все решил, разве нет? Я почувствовал его руки на талии. Вздрогнув, я поднял голову, в росте я ему еле дотягиваю до плеча. Но ему это только нравится, походу. Он улыбнулся. Белая футболка... Уходил он в чёрной водолазке. — Голодный? — Немного. Он ушёл на кухню, а я посадил мишку на подушку, задумался. Я конечно блондин от природы, но я не дурак. Надо вытащить его на воздух, желательно куда-нибудь поехать, чтобы машина была *к месту*. — Похоже, залипаешь ты не только на меня, — раздался голос над ухом, я сразу вспыхнул. — Как насчёт прокатится завтра? Поучишь меня водить? — Он приподнял бровь и смотрел на меня. — Ты хочешь водить машину? — Да. Я подумал, раз ты здесь, почему бы и нет? Тем более ты тааак классно водишь автомобиль, аж поседеть можно, — я старался не ёрничать до последнего. Он тихо смеётся, одной рукой опрокидывая меня на кровать, нависая сверху. — Плисецкий, а ну колись, что ты задумал? — Вот блин, меня раскрыли раньше времени. Он не может меня настолько хорошо знать. — Бек! Ты чего? — Что ты задумал? — Хотел вытащить тебя на улицу... — И? — В солнечный денёк... — Он вздыхает. — Юр, когда мы ехали с Ореховой горы, я тебя сильно испугал? — Да он мне зубы заговаривает?! — Ну, я допускаю, что это было неожиданно. — Вот и что теперь, ремнём своим свяжет, и ведь хер я теперь на улицу выйду. — Прости, я не хотел тебя напугать. — Но я хочу научиться водить не поэтому. Я хочу купить машину, ты же... Не всегда будешь здесь. У тебя тоже наверное есть дела и обязанности. — Вообще, я хотел предложить тебе поехать со мной. — В Штаты? — Не совсем, я работал в Штатах, живу я в другом месте, — он говорит всё тише, спускаясь ко мне. Он чмокнул меня в носик и спустился ещё ближе, к губам. — Пойдём, твой ужин остынет. — Чё?! Эй, Алтын, какого хера? — Не матерись. — Я у себя дома, что хочу, то и делаю! Я схватил его за футболку и резко потянул на себя, по моим расчётам это должен быть страстный поцелуй. Я заметил едва незаметное пятнышко на белой футболке в отделке рукавов, Отабек поцеловал меня щёку, потому что я отвлёкся на это маленькое красное пятнышко. Прежде чем он начинает ворчать: — Что это? Он смотрит на пятно, и потом на меня. Вообще, как можно посадить пятно в таком месте. Он хмыкает, и ещё раз поцеловал меня в щёку, спустился на шею, выдохнул в её основание. Я обнял его в ответ. — Мой ужин не остынет? — Я закажу доставку. — Cвоими губами исследовал каждый миллиметр моей шеи. По телу постоянно разливались волны мурашек. — Ммм, пойдём, тебе нужно поесть. И сходим на прогулку, ты же хотел на свежий воздух. Меня посадили за стол и поставили тарелку, выглядело вкусно. Мне категорически не хотелось есть. Я посмотрел на Отабека, жалостливо. — Юра. Тебе нужно набрать вес, так что ешь. — Я не хочу. Мне кусок в горло не лезет. — Ты хочешь, чтобы я тебя с ложки кормил? — Я молчал. Да я понятию не имею, чего хочу. Вернее знаю, но признаться в этом страшно. — Молчание — знак согласия. Он сажает меня теперь уже к себе на колени. Сердце в ушах стучит. Я облокотился своей спиной ему на грудь, и первый кусочек приближался ко мне, через пять минут войны мехов, я всё-таки сдался и разрешил себя накормить, с интересом подмечая, что Отабек очень вкусно готовит. Я пытался несколько раз слезть с колен, но мне не позволили, ещё крепче прижав к себе. — Отабек, я больше не могу. Наелся. — А вот он за эти дни ни разу не ел со мной. — Доешь? Я поднёс к его рту кусочек мяса, и он снимает его в вилки... Я опять краснею... Это было... Он поцеловал мою шею, немного прикусил. — Ай! Ты чего? Прикусил до крови? Отабек облизал ранку, слизывая кровь. По спине опять прошла орда мурашек, спасите меня кто-нибудь. Я уже за себя не ручаюсь. — Стой! Свежий воздух помнишь? Пошли гулять! Через полчаса я всё-таки смог вытащить его на прогулку ночью. Стояли белые ночи. Мы шли по набережной. Пахло солью и сигаретами, которые курил Бек. Почти одну за одной. Это его несостоявшийся так подкосил? Он рассказывал о том, как жил в Америке, чем занимался, где работал. Он говорил обо мне, о том как мучило его чувство вины за то, что просто так уехал. За три года он ни разу не позвонил и не написал, он рассказал о том, как выкинул свой телефон с моста в Лос-Анджелесе, потому что думал, что я не отвечу. Какой же он дурак. Я шёл рядом и просто улыбался, я был искренне счастлив, что могу быть вот так просто рядом, он может меня обнять, прижать к себе, заботится, но я начал замечать... Замечать, что мне этого мало. Я хочу больше, больше его прикосновений, хочу его поцелуев, хочу больше его. Что же меня останавливает? Думаю неуверенность в том, что мы чувствуем одно и тоже. Но самое страшное он пережил со мной вместе. Я люблю этого байкера. Вот так глупо я улыбаюсь, идя рядом, я взял его за руку. Наша пара тут же обратила на себя внимание, и взгляды мы встречали самые разные: от брезгливого и презрительного, до улыбок и восхищения. Где-то играла музыка, концерт Щелкунчика, я смотрел на него, а он уже в сотый раз смотрел так, будто вот-вот схватит и уже не отпустит, но он крепче сжимал мою руку. — Подари мне первый танец. Забери меня с собой... — напел я. И с чего такие выкрутасы, Юра? Мне очень хотелось, хотелось танцевать. С ним. — Юра, — он положил руку мне на талию, а во вторую я вложил свою. — Ты чудо... — Ага. В перьях, — хохотнул я. И мы закружились в танце, все прохожие смотрели и удивлялись. Не каждый раз у человека, который заводит шарманку, под эту музыку исполняют программу Щелкунчика в живую на улице, в парном варианте, да ещё и два парня. От этого хотелось улыбаться. Отабек вёл уверенно, поддерживал, он напоминал черную пантеру, такой же гибкий и притягивающие опасный. Меня только подстегивало это... И в конце чуть не поцеловал его, но вовремя вспомнил, что мы на улице. — Отабек? — его окликнула девушка, он повернулся на голос, и его лицо исказила гримаса удивления и ужаса. — Нет. Это невозможно. Ты же... Ты же... Этого не может быть! Почему ты жив?! Моя очередь удивляться. Что значит, почему он жив? Что происходит? Я посмотрел на Отабека, но он по прежнему прижимал меня к себе, с тех пор как закончили танец, и смотрел на девушку. Блондинка с каре, среднего роста, с зелёными глазами, хрупкого телосложения. Очень красивая. Я смотрела на неё, и в голову лезли разные мысли, но первая: кто Отабеку эта красотка? — Простите, мэм, вы меня с кем-то перепутали, — он отпустил меня и сразу потащил обратно к машине. — Отабек Алтын! Я не обозналась! Тебя ни с кем не спутаешь, — она схватила его за руку, останавливая. Меня накрыла ревностная злость, как она это сказала: "Тебя ни с кем не спутаешь...". Аррррр, моё! Он мой! — Я повторюсь, вы обознались, — он держался спокойно, освободился от её хватки, и ушёл прочь, утаскивая меня. — Элис! Меня зовут, Элис Мортен! Но мы ушли, а он даже не обернулся. Мы сели в машину и со свистом тронулись. Я видел, что он зол. Но ехали мы вполне по правилам и не превышали скорость. Ехали домой. Я молчал, хотя вопросов целый список, сейчас не время. Пусть остынет, и тогда я устрою ему разнос по полной. Видимо злость слишком ярко отражалось на моём лице. Она была такой красивой, это его бывшая девушка? Рррр... Не хочу даже думать об этом. К концу моей мысленной тирады мы уже стояли около моего дома. Бек смотрел на меня, а я смотрел в окно. Не хочу на него смотреть, стоит посмотреть в эти глаза, и я готов простить ему всё. Ну уж нет, у нас тоже есть гордость! — Юра, — он назвал моё имя с такой нежностью, будто пробует его на вкус и сейчас готов съесть. — Бек, объяснись. — Он громко вздохнул. — Поднимемся? Я уже хлопал дверью его машины, как же меня это бесит. Его молчание. Его секреты. Я обошёл машину и открыл багажник, что-то мне подсказывало, что сейчас ему это не понравится. Но я же не могу всегда его слушаться! Там стоял морозильный контейнер. Но открыть его мне не дали. Отабек бешеными глазами, почти красного оттенка, смотрел на меня. Он... меня пугает. Я отошёл, он закрыл багажник. Я фыркнул и пошёл в подъезд. Мне было всё равно, идёт он за мной или нет. Да что с ним не так?! Бесит, блять! Как же бесит, эти его тайны! Мистер Х прям, тьфу, блэт! Разуваясь и раскидав обувь по коридору, я вошёл на кухню. Петя смотрел на меня вопрошающе. Насыпал ему корм. Стою, оперившись на столешницу руками, и бешусь, бешусь как баба при ПМС. Звук закрывающейся двери, припёрся, наконец-то. Я вышел в коридор и прошёл к себе в комнату, надо переодеться. Натянув спортивки и чёрную худи, вернулся на кухню. Бека там не было. Кофе — хорошая идея. Взял кружку, насыпал две ложки кофе, почувствовал как меня обнимают сзади, залил кипятком растворимый, медленно помешивая, жду. — Юр, я не хочу потерять тебя. Не отдаляйся от меня. — Ты сам виноват. Делаю первый глоток, обжог язык. Сука, блять! Карма! Кружку у меня отняли и развернули к себе, он нежно прикоснулся к моим губам, провёл языком по моей нижней губе, пытаясь проникнуть глубже. Да я так остатки самообладания потеряю. Он тяжело дышит, прижимая меня крепче, он меня сейчас переломит. Я обвиваю его шею руками, меня усаживают на столешницу. Я оторвался от него, если мы сейчас не поговорим, потом это вообще потеряет весь смысл! — Юра, — простонал он мне в губы, бляяяя... Так, Юрец, возьми себя в руки, ты мужик или нет. Нет, знаю, но в руки себя нужно взять. Иначе. — А ну признавайся! Во всём, как на исповеди, вашу мать! — Он ткнулся мне в основание шеи и горячо вздохнул. — Ты можешь мне дать слово, что не будешь делать преждевременных выводов? — Такие гарантии, он что хочет признаться, что пока вечерами уходил, перетрахал половину Питера, раз его на улицах уже узнают и говорят о нём, как о ком-то особенном. — Начни с Элис. Ты ведь напиздел ей, кто она? — Он сел за стол. — Мы познакомились чуть больше трёх лет назад. Я вернулся в Казахстан сразу после Гран-При, её привела моя мама и прочила мне в невесты. Я отказался, и с ней мы вполне смогли договориться, даже подружились. Она оказалась умной девушкой, сразу поняла, что девушки меня не особо привлекают, сначала она думала, что моё сердце занято, а потом выдвинула теорию о том, что я по мальчикам. Но правда была в том, что она была права во обоих своих утверждениях, — его щёки тронул румянец. Значит уже тогда... — Мы решили поехать в горы на выходные. Она занималась скалолазанием и решила научить меня. Ну, я не возражал. После того, как спустились с гор в первый раз, в отеле мы решили выпить. Перебрали, этот вечер и ночь до сих пор у меня в тумане. Но утром картина была вполне ясной, мы переспали. Но мы пришли к тому, что виноват алкоголь, и из нас об этом никто старался не вспоминать. Когда мы решили пойти в горы во второй раз, я сорвался со скалы. Чудом выжил. Очнулся в больнице, я когда после выписки по коридору шёл, от меня люди шарахались. Позже я понял почему. Я не возвращался домой, я созвонился со своим знакомым из Америки и уехал. Спортом я больше не могу заниматься, поэтому и ушёл из ФК. — Почему она сказала, что ты не можешь быть жив? — Потому что, предположительно, падение с такой высоты не совместимо с жизнью. Но я упал на снег и, понятия не имею, как там оказались люди, но они быстро вызвали помощь, и я выжил. — Неужели родственники тебя не искали? — Я был без документов, когда очнулся, врачи сказали, что это чудо. Уже тогда решил не возвращаться. — Я кивнул. В принципе сходится. Но факт, что Бек трахал эту бабу меня злит. — Значит, если тебя набухать, тебе всё равно, куда тыкать? — Юра! — строго посмотрев на меня, я понял, что сказал лишнего. — Каждый совершает ошибки. И я не святой, тоже совершаю ошибки. Тогда... я не мог сказать тебе, да и ты послал бы меня скорее всего. Я и так себя с потрохами сожрал, за то что дружбу предложил, дружба не предполагает, что я могу тебя поцеловать или обнять, когда мне захочется. — Что-то тебе не мешало это сейчас. — Я рискнул, — он улыбнулся, его улыбка, казалось, озарила всю кухню. — Я счастлив, что мои чувства взаимны. — Ээээ?! К...какие ч...чувства? Я н..ни о чём таком не говорил, — щёки и уши пытают, он встает и подходит ко мне вплотную, целует в макушку. — Не нужно слов, чтобы это понять. — Я обнял его за талию. — Ты ещё злишься на меня? — Да, — буркнул я, уткнувшись носом ему в грудь. — А что в багажнике? — Секрет, — шёпотом сказал он мне на ушко, скользнув языком по раковине и слегка прикусив, я покраснел ещё больше. Бек, хочу тебя. Но я не могу ему этого сказать, это слишком... Я пока не готов. — Юра... хочу тебя... У меня перехватило дыхание. Он что, мысли читает?! Я чувствовал сквозь одежду, как сильно он хочет меня. Он приподнял моё лицо и пошёл ва-банк. Его язык прорвался сквозь оборону и оказался внутри, стало жарко, он изучал каждый сантиметр моего рта. Я стянул с него футболку, обнажая его накаченный торс. Он бог, точно вам говорю. И он сводит меня с ума, его руки уже гуляли по моей спине под худи, он, не разрывая поцелуй, рычал... Он разорвал худи от горла до низа, оголяя мой торс, стянул с моих рук и отбросил куда-то. Перешёл на мою шею, почти везде, где он касался, синел засос. Я укусил его в шею, он простонал и усадил меня на столешницу, схватился за резинку моих спортивок, но я его остановил. Он развёл мои руки и завёл их мне за спину. Впился в губы, проникая и заставляя мой язык танцевать под его сопровождение. — Будешь мешать и их разорву... — рычал он мне в губы, я улыбался, таким я его ещё не видел. Взгляд затуманен желанием, он похож на дикого зверя, а я его добыча. Он проник в мои штаны, и я задышал чаще. Воздух в комнате горел, в лёгких будто битое стекло. Он облизал мой сосок, и я не сдержал стона, меня накрыла волна наслаждения... Я уже ничего не понимал, хотел только его. Хотел его целиком, хотел, чтобы он взял меня прямо на этом столе... В моих штанах творился пиздец, он ласкал меня везде и сразу, такому сложно сопротивляться... Он отпустил мои руки, и я сразу запустил пальцы в его волосы... Звонок в дверь. Мы посмотрели друг на друга. Я отрицательно закивал, мол, я никого не жду. Мы решили сделать вид, будто дома никого нет, и Бек углубил поцелуй. Звонок повторился. Да блять! Кому там жить надоело, судя по выражению лица Бека, думали об одном и том же. Он с рыком оторвался от меня. Отстранился и накинул свою футболку. — Убью, если это из магазина на диване. — Я хохотнул и притянул его за футболку, коснулся его губ. — Откроешь, я пойду за футболкой. Уже в своей комнате я матерился как заправский мужик, сука, убить мало того, кто припёрся сейчас. Уёбки, на таком моменте! Я вышел из комнаты, на пороге стоял мужик... Он весь трясся, глаза огромные от ужаса, он ввалился в квартиру и кинулся обнимать ноги Алтына. — Помогите... спасите... — как под гипнозом причитал он, не отпуская Отабека, на руках и шее глубокие порезы, на пол текла его кровь. Пиздец... Я стоял в полном шоке. Я кинулся закрывать дверь. Я сел перед ним на колени. — Эй, мужик, ты кто вообще? Что случилось? — Юра. Проводи его в ванну, быстрее, — ему эти слова дались тяжело, ему плохо от вида крови? Да блять, похуй как-то. Я кое-как оторвал его от ног Алтына и затолкал в ванну, прихватив с кухни аптечку. Мужик был на вид лет тридцати, сидел на краю ванны и трясся от ужаса. Интересно, что с ним произошло? Откуда эти раны? — П...простите, что я так... Я стучался в каждую квартиру, но мне не открывали... Только вы... Промывая его раны на шее, я заметил, что это не порезы, а следы зубов. Чего, блять? На руке тоже... Пиздец, зомби апокалипсис, привет! Перебинтовав это дело и дав понюхать нашатырь, чтоб не отключался, вывел из ванны, привёл на кухню. Эпицентр всего интересного в моей жизни, блэт, происходит, сука, на моей кухне. Пора книгу писать. Алтын был в зале. — Как тебя зовут? — Сергей. — И что с тобой случилось, Сергей? — На самом деле мне было фиолетово, что с ним произошло, он прервал мой несостоявшийся секс, за это убить не жалко. А ещё я думал, нужна ли полиция и скорая? — Я шёл с работы, в переулке увидел девушку, ей кажется было плохо... Но стоило мне подойти спросить, что случилось, и в порядке ли она, она как на меня набросится и как начнёт мне шею рвать зубами! Я... — его затрясло, а из глаз потекли слёзы, ну пиздец... В целом от ситуации я в шоке. — Я кое-как откинул её от себя и бежать, а она такая быстрая и за мной... Маньячка! — А как ты в подъезд попал? — подал голос из коридора Отабек. — Так у вас не заперто! Я поэтому и ломился во все квартиры... — В коридоре чертыхнулись. Громко. Отабек зашёл на кухню, сел перед мужиком. — Слушай сюда, успокойся, всё в порядке. — Мужик, смотря на него, расслаблялся на глазах. И уже через минуту смотрел вполне адекватным взглядом на нас. — Как выглядела девушка? — Я так перепугался, что вряд ли сейчас вспомню. Ну я даже не уверен, что это было... Она была похожа на твоего друга, только повыше. — Отабек посмотрел на меня и тяжело вздохнул. Качая головой. Поставив перед ним стакан воды и графин, мы вышли из кухни. — Полицию вызывать нельзя, от его слов тебя и заберут. Я с ним поговорю, и отправим его домой, на такси. Ты из дома не выходишь, что-то подсказывает мне, ей был нужен не первый встречный-поперечный. — Я как даун смотрю на него и нихера не понимаю. — Бек. — Он приложил палец к моим губам. — Делай, что говорят, — с нежностью произнёс он, развернул меня и подтолкнул к комнате. Не, ну ахуенно девки пляшут. У меня на кухне чуть не подох чувак, а мне надо сидеть дома и не вякать, а Бек со всем разберётся! Браво, блять! Я сел на кровать, мне было не слышно, что творится на кухне. На столе завибрировал телефон, смс-ка... Кто там ещё? Я беру телефон, снимаю блокировку. Захожу в сообщения, нажимаю на входящие, неизвестный номер, открываю текст: "Не верь Отабеку, он тебе врёт! И вечерний гость тому доказательство!". Я сохранил номер, смс удалил. Тихо покинул комнату и подкрался к кухне, остановился за углом. — ...пала собака, я оказал тебе помощь, больше ты никого не видел. Сейчас я вызову тебе такси, и ты поедешь домой, как зайдёшь домой, забудешь этот дом, номер квартиры, меня. — Чего, блять?! — Конечно, я поеду домой, ты вызовешь мне такси? — Я поспешил вернуться в комнату. Что-то у меня в голове не укладывается. Как я на это должен реагировать? Я сидел на кровати, в комнату вошёл Отабек. Он присел на корточки передо мной, беря мои руки и поднося их к своим губам. — Солнце, я провожу его и сразу вернусь. Будь дома, пожалуйста. Он потянулся к моим губам и легко коснулся их, отстранился и вышел из комнаты. Через пару минут я услышал, как закрывается входная дверь. Я сразу подорвался и схватил телефон, набрал номер и, поднеся к уху, стал ждать... Гудки. — Алло? — на той стороне я услышал женский голос. — Кто это? — А ты меня уже не помнишь? Мы виделись недавно. — Элис? — Верно, раз ты звонишь, значит я оказалась права. Как насчёт встречи? — Через час, круглосуточное кафе "Кот Матроскин". — Выезжаю. — Послышались гудки... Я быстро переоделся в джинсы, сверху накинул куртку. У Бека есть ключи, выключив геолокацию на телефоне, покинул квартиру. Вызвал такси, и уже через пять минут я ехал на другой конец города. Дорога по пустому городу заняла около двадцати минут, у входа в кафе меня уже ждала знакомая и бывшая любовница моего парня! Я кивнул в знак приветствия, и мы вошли в кафе. Заняли самый дальний столик за портьерами, мы заказали кофе. — Ну, говори, что знаешь? — Она посмотрела на меня так, как обычно это делает он. — Знаешь, мы когда только познакомились с Бекки, он мне много про тебя рассказывал. Он не соврал, что ты грубиян. Но смотря на тебя, я понимаю, почему... — она замолкла на последнем слове. К нам подошла официантка. — Ваш кофе, — она поставила чашку перед Элис. — Вашего брата. — Чего?! — Меня аж передёрнуло... А Элис лишь посмеялась, и официантка удалилась. — Неужели не понимаешь? — Нет. — Я сейчас вообще ничего не понимаю. Она вздохнула, предчувствуя долгий разговор. — Сначала, ты можешь коротко рассказать, что тебе наплёл Бекки? — Она так его называет. Я кивнул. — Не называй его так, хотя бы в моём присутствии. — Она кивнула. — Он сказал, что ты его несостоявшаяся невеста, вместе в горы ходили, он сорвался. Отлежался в больнице и усвистал через океан. — Мда... — она ухмыльнулась. — Тогда я начну сначала. Меня и правда сватали Б...Отабеку, но наше нежелание вступать в брак совпало, и кое-как мы уговорили родителей, потом мы поехали к моему знакомому на горнолыжный курорт в горы у подножия Сары-Арки. Я устроила ему показательное выступление и учила основам скалолазания, когда мы вернулись в гостиничный комплекс, решили выпить. Перебрали мы оба, тогда-то у него язык и развязался, и он рассказал о тебе, о том что любит тебя с тринадцати лет, о том что ты как русский хулиган и с внешностью богини. — Я краснел, она смеялась. Но тут она стала серьёзной. — О том как ему больно наблюдать издалека, и то что наконец смог к тебе подойти и предложил дружбу. Я впервые тогда видела, как плачут мужчины. Он любит тебя больше жизни, и это правда. Потом... — Вы переспали, я в курсе, — ответил я на её заминку. — Ну, у нас был секс, хотя не очень приятно, когда во время процесса тебя называют другим мужским именем. Хотя теперь я понимаю, почему он тогда поддался соблазну. — Алкаш потому что! — Я сжал кулаки под столом, она улыбнулась. — Потому что мы похожи, внешне. Утром как проснулись, он попросил об этом не вспоминать и ясно дал понять, что это ничего для него не значило. И мы пошли в горы, на этот раз он предложил залезть выше аж на пятьдесят метров! Я его отговаривала, но это всё равно, что спорить с ослом. Я не осмелилась лезть так высоко, а он полез. В итоге сорвался и упал. Я два года работала на скорой и кинулась к нему, настолько быстро, насколько смогла. Он упал на голые скалы, почти мгновенная смерть. Я вызвала спасателей, но было поздно. Он уже тогда был мертв! У меня не большой опыт работы на скорой, но я могу отличить живого человека от мертвого! И он был не живым. Спасатели его забрали, но они доставили его сразу в морг. На следующее утро, когда патологоанатом пришёл на его вскрытие, его нигде не было. По камерам мы видели, как он выходит из больницы весь в крови, — она достала из кармана телефон и, потыкав пальцем, повернула ко мне экран, там была чёрно-белая запись с камер, и как что-то похожее на человека всё в чёрных пятнах, как-то неестественно двигаясь, шло в сторону выхода. — Мёртвые не встают просто так. Мне никто не поверил, а когда я спохватилась, то уже было поздно искать его документы. Они пропали. С тех пор он является без вести пропавшим в Казахстане. Его семью просто разрывало от горя, а потом он на весь мир объявляется, чтобы сказать, что уходит из спорта. И снова пропадает. Семья не может его искать по всему миру, они не так богаты, как он сейчас. Всё, что я сейчас о нём знаю, он уехал в Лос-Анджелес, оттуда в Нью-Йорк на Уолл-Стрит, сколотил состояние и съебался. Я не знаю, где его среда обитания, где живёт, чем занимается. Для меня оставалась последняя ниточка, чтобы достать его. Ты. Я искала тебя пару месяцев, а потом бабушка включила фигурное катание, и я офигела. Неудивительно, что он влюбился как ребёнок. А потом я увидела фото в инстаграме и узнала про похороны твоего дедушки. Соболезную. Моя догадка подтвердилась, он не смог не приехать. Не знаю, что с ним случилось, и хочу, чтобы ты был с ним настороже. Ещё раз повторюсь, мёртвые не оживают. — Мне сейчас правда кажется, что ты хуйню несёшь? — На глаза наворачивались слёзы. Я часто моргал, чтобы не показывать этой детективихе свою слабость. — Я понял. Я учту. Встал из-за стола и хотел уйти, но она схватила меня за руку и силой усадила обратно, резко меняясь в лице. — Я выложила всё как на духу не для того, чтобы ты просто так встал и ушёл! — она начала мило улыбаться, а меня передёрнуло. По спине прошёлся холодок. В кармане уже минут двадцать не унимался телефон, прекратил... — О! А вот и Бекки звонит! Поговорить хочешь? Алло... И тебе вечер добрый... Он со мной, пока цел... Бекки, дорогой, ты знаешь, чего я хочу... Это в твоих интересах, милый. Она положила трубку. Стала серьёзной, даже злой, взгляд напоминал бешеную кошку. — А теперь... — она помедлила. — Я приступлю к самой интересной части нашего разговора. Я уже давно понял, что в ловушке. Что всё же надо было послушаться Бека и остаться дома. — И чего же ты хочешь? — Пусть хвастается своим дьявольским планом. — Его. — И что тебе мешало? Ах да, он же съебался от тебя! — я хохотнул. — Не смешно, Юрочка. Давай прокатимся, я тебе не наврежу, целый ты гораздо ценнее, нежели попорченный. — Она расплатилась, и мы покинули кафе, она крепко держала меня под руку, да не сбегу я. Мы сели в машину. — Куда едем? — Катаемся. — Находясь постоянно в движении, невозможно точно определить местоположение даже через спутник, умно. — За всю свою жизнь я не встречала таких как он. Он как рыцарь в сияющих доспехах. Добрый, ласковый, он умеет любить. Он как бог красив, в этом ты со мной согласен. — И со сказанным выше тоже. — Она мне маньячку напоминает, надо что-то делать. — Но он не может быть с нами обоими, понимаешь? Он может достаться только одному из нас, и это буду я. Пока ты жив, он никогда не станет моим и не уйдёт со мной по своей воле. Если я тебя убью, он будет ненавидеть меня всю вечность, но он будет со мной. Но есть способ сохранить тебе жизнь. Я предложу тебе сделку. Ты останешься в живых, и все твои дружки тоже... Ну знаешь, Яков, Лилия, сладкая парочка Виктор и Юри, Крис, парнишка из Таиланда. Я знаю, что вы не друзья, но ты только представь, кровь скольких людей будет на твоих руках, если откажешь мне и попытаешься остаться с любимым? — Они все разбросаны по миру... — Она хохотнула и кинула на меня взгляд ярко-алых глаз, стало страшно, капля холодного пота потекла по спине. — Для меня нет ничего невозможного, а ты ещё ребёнок. — Её глаза тут же погасли и приобрели привычный зелёный оттенок. А ведь у Отабека я такое тоже замечал... — Всё, что тебе нужно сделать, чтобы твои знакомые и ты сам были в порядке, ты должен разбить ему сердце. Самым жестоким образом. Чтобы ему даже мысль о тебе была противна. — Всего-то? — Она посмотрела на меня с прищуром. — Жизнь стольких людей не стоит одной несчастной истории о двух влюблённых придурков. — Схватываешь на лету. Я буду за тобой следить, у меня очень хороший слух, не советую искать лазейки. — Я кивнул. Машина остановилась. Где-то на окраине Питера, я вышел из машины, ноги не гнулись. Стекло машины опустилось. — Юра, советую придерживаться сделки, а то выйдет как с твоим дедом. Я развернулся, но машина со свистом тронулась. Что это значит? Она... Сука, блять, на куски порву, если это правда! Два часа я добирался до дома, уже рассветало, Бек наверное весь на нервах... Прости меня, Бек. Я не успел войти в квартиру, как меня заключили в объятия, крепкие, тёплые, такие родные. Меня прижали к закрытой двери, он впился в мои губы. — Придурок... Ты знаешь, сколько раз я тебе звонил?! — продолжая целовать и отчитывать одновременно. — Я волновался... Я же просил тебя остаться дома, почему, а главное куда ты съебался на ночь глядя?!. Юра? — Прости, Бек, — холодно бросил я. Отталкивая его от меня. — Знаешь, Бекки, меня тут просветили в историю твоего неожиданного воскрешения. Есть что сказать? — Нет. — Ммм... Я не могу быть с тем, кто не может мне банально рассказать, что с ним случилось! Который как поганый трус сбегает на другой конец света, посылает на хуй собственную семью! А ко мне, блять, ваша честь приехала! Или ты думаешь, что одним хорошим поступком искупишь всё дерьмо, что причинил своей семье, мне? Ты лживый урод! Сука, блять, а я тебе верил, проглотил ту сказку, что ты рассказал! — Юра... — Заткнись, гнида! Ты лживый урод, солгал тогда на крыше, предлагая дружбу, и съебался на три года! Лгал на каждый мой вопрос! Ты не ради меня приехал, ради себя! Я видел видео с камер в той больнице, из чьего морга ты выполз! Ты же труп живой получается, да? — Я жестоко ухмыльнулся, давя слёзы в зародыше. Сердце с каждым словом умирало. Так надо! Так надо. — А ты вообще что-нибудь чувствуешь? Или в этом ты тоже солгал? Какое же ты ничтожество... Ненавижу... Я презираю тебя! Убирайся прочь из моего дома! — Юра... — он попытался приблизиться и прижать к себе, как же я этого хочу, хочу признаться, что этот всё неправда, и единственный лжец здесь — это я. — Не трогай меня! Пошёл вон! Если тебе от этого станет легче... Ты не в моем вкусе, мне нравятся темпераментные, типа Джей-Джея, ты сошка по сравнению с ним. Я отвернулся, хлопнула входная дверь. Слёзы брызнули из глаз... Я медленно осел на пол, вспомнилась первая ночь после соревнований... Я так же сидел и выл от боли, от одиночества. Сердце, казалось, больше не бьётся... Оно умерло вместе с его чувствами ко мне. Мне кажется, теперь ходячим трупом буду я. Ведь ничего живого во мне не осталось, у меня отобрали всё! Дедушку, Отабека... Больше у меня никого не было. Я один. Очень хочется умереть сейчас. Собственно, зачем себе отказывать в такой роскоши? Правда, с этим нужно подождать, мне нужны гарантии, что ни с кем ничего не случится. Прошмыгав носом до кухни, я достал телефон, набрал эту суку и посмотрел в окно... Его машина ещё стояла. — Да, Юрочка, — слащаво пропела эта мразь в трубку. — Я всё сделал, ты выиграла... Он твой... Не забывай про уговор. — Конечно-конечно, Юрочка! Только проверю твои слова, и мы сразу же улетим в Штаты. Ты нас больше не увидишь. Я бросил трубку, слёзы снова потекли, его машина со свистом покинула двор... Вот теперь точно всё. На негнущихся ногах я проследовал в зал, его вещи остались на местах, значит ли это, что ещё вернётся? Он же заберёт их? Я увижу его... и мне снова придётся ему врать в глаза о том, что не люблю. Сел на диван. Взял подушку, обнял её, подтягивая к себе ноги, она пахла им. Его одеколон, что-то свежее и пряное, уткнувшись лицом в подушку, я сидел и не двигался. Я ведь всё сделал правильно, да? Выбрать жизнь ни в чём не виновных людей, а не любовь? Да, я правильно поступил, но почему так больно-то? К горлу снова подкатывала истерика, я уткнулся в подушку ещё сильнее и затрясся от сильных рыданий. Всего за несколько дней я лишился всего. Ну что же, значит так надо. Скорее бы уже полегчало, любовь проходит, мне все так говорили. Поскорее бы прошло... Так и уснул на его диване. Мне снился Отабек, весь такой красивый, в чёрном костюме, стоящий на одном колене, а в руках коробочка. Мы стояли на обрыве, а вокруг по линию горизонта было море, запах соли и морского бриза колыхал волосы. Яркое солнце светило прямо над нами, а вокруг ни души. — Юра... — Стой! Ничего не говори! Да. Просто да. Глупо, да? А вот и нет. Я упал перед ним на колени и крепко обнял, мне нах не нужно кольцо, не нужен этот берег, море и солнце. Мне нужен только ты. Он провёл своей рукой по моей щеке, а у меня скатилась слеза, скользнувшая ему в ладонь. И тут я вспомнил. Что произошло вчера, он не может так легко делать мне предложение, с любовью на меня смотреть и так ласкового касаться. Ведь он ненавидит меня... теперь. И сон, словно картинка из стекла, тут же разлетелась на множество осколков и упала прямо мне в руки, осколки врезались в ладони, резали их и падали под ноги, туда же и капала кровь. Осколки были похожи на рубины, отсвечивая в тусклом свете. Такой же хрупкой была наша связь, и такой же фальшивой, как и эти рубины, была любовь. Лучше верить в это, чем корить себя до конца жизни. Я выберу лёгкий путь. Так не больно, не так сильно. Я слабак. Открыв глаза, я подскочил с дивана, в окно пробивалось солнце, тёмные тучи ушли вместе с Отабеком, а я их уже полюбил. Подушка ещё пахла, и я снова полной грудью вдохнул его запах. Осмотрел комнату и понял, что как-то пусто. Ещё вчера... ещё вчера здесь были его вещи... Он их забрал... пока я спал... Трус! Побоялся... Чёрт, я бы тоже побоялся, что мне снова прилетит ведро с помоями, пусть это и ложь, всё равно больно и противно. "Если бы слёзы твои были водой, ты бы уже напоил ими целый мир..." — пело радио... хм, в тему. Я покормил кота и пошёл в свою комнату, на окно. С которого меня сняли его крепкие руки в прошлую попытку суицида. Улыбка тронула губы, если бы я сказал ему, что люблю его, он поверил бы мне вчера так легко? Слишком много жестоких вещей... Я сел с кружкой чая, смотрел на серые крыши соседних домов. Прости меня, дедушка, я действительно плохой внук. Не успел ты уйти, как я тут же ухнулся с головой в любовь, позабыв про тебя. А теперь в расплату у меня забрали и человека, который почти вытянул меня из этого. Я ведь почти руки на себя наложил, он спас меня. А теперь меня спасать некому. Я открыл створки, волна холодного ветра обдала тело, развеяла волосы, полоснула по лицу. Я сел на подоконник, взяв в руки чашку, всё чаще посматривая на соблазнительную высоту. Может стоит? Какой же я дурак... Если жить по моей логике, то половина планеты должна умереть из-за несчастной любви. Беку бы не понравилось, если бы он узнал, что опять думаю об этом. Но он не узнает. Наверное. Уже никогда. О том, что я солгал ему про всё, про всё что сказал, он никогда не услышит от меня, что мне пришлось. Я больше никогда не смогу его обнять, я снова его потерял. Опять реветь охота. Петя спит рядом в ногах, наблюдаешь за мной? Теперь только ты и будешь за мной присматривать. Крепись, Петь. Я умею мозг выносить, профессионально. С того момента медленно потекли дни. Я начал тренировки раньше, чем порадовал Якова, после приходил домой мёртвый. Гоняя себя на катке до седьмого пота, я пытался вытолкать Отабека из головы. Он больше не приходил, не появлялся во снах. Исчез, будто его и не было никогда в моей жизни. Так паршиво... Он даже из всех соц. сетей удалился! Номер поменял. Если раньше я и был той ниточкой, что держала его в прошлом, то теперь её нет. И его тоже... нет. Приходя домой, я кормил кота, делал себе кофе и отправлялся на крышу, пока погода позволяла, или на подоконник, когда лил дождь. Пару дней назад всё-таки съездил к деду на квартиру, собрал его вещи и аккуратно убрал в кладовку. Убрался и очень долго сидел, гипнотизируя одну точку с дедушкиным травяным чаем. Он очень успокаивал, даже пришла в голову идея переехать жить сюда. Это квартира дедушки, он умер, да, но он до последнего меня любил, даже не взирая на то, что я очень херовый внук. А ту можно сдавать, там каждый сантиметр столешницы, каждая складочка пледа на диване, крыша и даже воздух напоминал мне о нём. Не могу так больше. А так, разорю дедушкины запасы этого чая, буду ходить спокойный... как удав. Я даже не уверен, что он ещё в Питере, скорее она взяла его в охапку и утащила на самолёт, а ему было всё равно с кем и куда. Как же сейчас счастлива эта тварь... Сегодня утром я проснулся в очень холодной квартире, я так и не понял, почему именно? То ли от пустых стен и собранных коробок, то ли от того, что окна покрывал морозный узор, то ли от зверя, которого посадили на цепь, и ошейник слишком глубоко врезался в кожу, и он просто тихо скулит. Сделал себе кофе и бутерброд, сегодня я баловал Петю влажным кормом, пока он мурчал и с удовольствием поглощал содержание своей миски, я собирал кухонные вещи для переезда. Я всё-таки переезжаю к деду жить. Родственники в лице моих родителей так и не объявились, да и хер бы с ними. А ещё сегодня важный день, такой важный, что НЕ ДАЙ БОЖЕ его пропустить или не приехать. Сегодня у Лилии день рождения. У экс-примы-балерины сегодня др, а я в уши не ссу, на кой я им с Яковым там нужен?! Но против этой женщины я явно не пойду, она из меня потом на тренировках все соки выжмет, хотя я не против. Быстренько переодевшись, я вышел из квартиры. Вышел на улицу и вызвал такси. Ну надо же, уже две недели прошло. Скоро в универ документы сдавать, так как я спортсмен, образование я получаю автоматом высшее, со спортивным уклоном, естественно. Об этом можно вообще не париться, париться надо о предстоящем сезоне. Это потом! Сначала Лилия! Забежал в магазин, купил букет и поехал в аэропорт, сегодня прима прилетает из Швейцарии с курорта. Не хило живёт, да ещё за то, что меня тренирует, Яков её балует. М-да... Нахожу в толпе встречающих Якова, он даже улыбается. Ну надо же, а? Улыбается, неужели он ещё теплеет к ней? Ох уж эти балерины. Встретили, обняли, поздравили, я даже смог выдавить улыбку. Она с серьёзным лицом отдала мне график тренировок и отправили восвояси. Чудно, вещи перевезу пока что. И пошёл к выходу, до выхода двести метров, на ресепшене у касс замечаю знакомую косуху. Нет, мне не может так повезти... или может. Это был он, как и ожидалось, на его лице не было ни печали, ни грусти, брезгливый взгляд и отчуждённость. Я ускорился к выходу, если он здесь, то и эта бешеная недалеко. Вылетаю и быстрым шагом направляюсь к месту, где стоят таксисты, за углом аэропорта меня на ходу разворачивает... Бек?! — Чего тебе? — Держим ебало кирпичом. Уже ничего не поправить. — Оскорбил, выгнал, на хуй послал, ещё и обижается. В твоём стиле, — серьёзно смотрит и говорит. — Ну... извините, что я такой неидеальный. — Строю из себя клоуна, чтобы не выдать эмоции. — Ты никогда не был идеальным. — Значит ещё и терпел. Не стоило себя так утруждать. — Мне в руки прилетел ключ от моей квартиры, сердце защемило от невыносимой боли. — А вот за это спасибо! Ну, счастья, любви, удачи! Бекки! — Я уезжаю, захотел попрощаться. — Не стоило тебе возвращаться, только боль от тебя. На последних словах чуть не выдал себя. Ну надо же, а?! Слабак! Он молчал, я уже давно оставил его, блять, Элис, забери его, чтоб глаза не мозолил. Чтобы не было больно, чтобы чуть-чуть я смог дышать. Тааак, Плисецкий! А ну взял себя в руки! Тряпка! Уже через пять минут такси везло меня домой. Переезжаем сегодня, да? Мне кажется, я часов одиннадцать был на катке, усталость просто с ног валит. Всё хорошо, скоро станет легче. Совсем скоро. Приехал домой, ещё раз проверил, всё ли на месте, ничего не забыл, и вызвал машину и грузчика. Весь переезд занял около трёх часов, потом ещё пару суток я с Петей разбирал вещи, в общем-то только я, хотя кот честно выполнял долг и путался под ногами. Когда закончили в пятницу — начали в среду — я решил напиться. Ну а если быть точнее — пригласил Милу, купил пару бутылок вина, сидели на крыше моей квартиры, отмечали начало сдачи под аренду. Мила после двух бокалов неожиданно сделала серьёзное лицо и, поставив пустой стакан на плед, грозно воззрилась на меня. — Я почти поверила, что повод был именно этим, за что мы пили первые два бокала, а теперь я хочу услышать реальную историю. Что случилось, Юр? — А что не так? — Ты въёбываешь на тренировках, не опаздываешь, не орёшь на Якова, даже со мной не препираешься!? — А. Взрослею. Я растянулся на пледе и лежу с закрытыми глазами, так я могу лучше представить его, сидящего рядом. — Знаю я такое взросление, гляди ещё по бабам пойдёшь! — Вариант. — Юра! Говори, что случилось? Тебя Отабек обидел, да? — С чего ты взяла? — Блять, да только слепой, и тот заметил бы, какими глазами он смотрит на тебя! — И какими же? — Холодными и с ненавистью. — С любовью и нежностью. — Нихера ж себе, а я думал мы друзья?! А он, оказывается, дрочил в туалете на мой светлый образ! — Ну и козлина же ты, Плисецкий! Не удивительно, что он свалил вот так, попрощавшись! — Стоп, что?! — Как попрощавшись?! — я даже подскочил и уставился на неё. — Ага!? — она ухмыльнулась, усукаблять, подловила. — Выкладывай. — Готовь линейку, ща выложу, — я лёг опять. — Нечего рассказывать. — Совсем ничего? Ни про взгляды ваши, ни про то, как за ручку гуляли, ни про поцелуй, да ты прямо честная русская девушка, ни капли в рот, ни сантиметра в жопу! — Я аж поперхнулся, когда она договорила, до этого я был просто ахуевший. — Ну вот видишь, ты и так всё знаешь. Зачем спрашиваешь? — Ты же притворяешься сейчас, да? Тебе же не всё равно, что он уехал, так внезапно, да ещё и с бабой какой-то? — Вот именно, Мила, с бабой. Пусть спасибо скажет, помог ему остаться на дорожке гетеросексуальности. — Опять через боль, да, Юр? Себя угроблю, только чтобы всем было хорошо? — Ебучая любовь к человечеству. — Это садомазохизм! — Отлично, в постели со мной не соскучишься! — Ты дебил, Юрка! Сколько можно-то?! Пора было бы и о себе подумать! Бек вообще-то... — Бекки, — я учтиво её поправил. — Она его так называет. — И не тошно тебе... в зеркало смотреть? — Мне? Пиздец как тошно и противно. — Я себя люблю, по-своему. — Понятно. Оставшаяся бутылка распивалась в молчании. Хорошо прошёл вечер. Бухой завалился в квартиру и направился в зал, на четвереньках, но это не важно, забрался на диван, взял подушку, ещё пахнет. Утром было малоприятное похмелье. Голова как колокол, мышцы атрофировались за ночь, в позе сидя с поджатыми ногами. Кое-как поднял свою тушу с дивана и направился в душ, смыв с себя остатки вчерашнего вечера, я попил воды и направился к себе домой. Сегодня ещё надо объявление подать на сдачу квартиры. Петя встретил меня ласковым мурлыканьем, утю, котеечка моя. Кушать хочешь? Шаверма ходячая? Шучу конечно, берегу кота на чёрный день. Жильцы быстро не нашлись, даже несмотря на то, что это квартира великого меня! У меня есть фан-клуб "Ангелы Юрия", когда они просекли, что я сдаю квартиру, захотели сделать из неё свою базу! Да конечно, блять! Ага!? Чтобы они всю квартиру вылизывали и вынюхивали... Типа, здесь он мылся, здесь он спал, здесь ел, там срал... Нееет. Я к такому не готов. Но видимо Ангелы блокировали все каналы, и моё объявление не доходило до простых смертных. Дом — каток, каток — дом. Так и проходил мои последние полтора месяца. Я закончил тренировку как раз тогда, когда Яков уже матерился на меня изо всех сил, чтобы я валил домой. В этом сезоне я готовил агапе, новую версию, но музыку взял ту же. С катка направился сразу в душ, переодевшись и высушив волосы, я взял телефон и вещи, пошёл к выходу. Сегодня я делал всё тоже самое, что и вчера, позавчера и неделю назад, я затренил обе свои программы до дыр, Якову льстило моё стремление умирать на катке, Лилии так вообще взбрендило сделать из меня действующую приму-балерину Большого Театра на льду, уже поняли, что после её тренировок, я еле ноги ворочал? Тренировки у Якова были просто лёгкой прогулкой по сравнению с тем, что происходило на тренировках у Лилии. Она как-то пронюхала, что я разговаривал с Яковым по поводу завершения карьеры фигуриста, и теперь она хочет протолкнуть меня кровью и потом в Большой Театр! Я не против, но если выбирать грызню балерин и соперничество фигуристов, второе мне ближе. Пришлось сразу расставить все точки над "и", Лилию это вроде не обидело, но рекомендательное письмо она всё же отправила. Близились Национальные соревнования, и я очень нервничал, а вот Яков и Лилия были очень спокойны. Они сказали, эти три дня нужно отдохнуть и выспаться. Собственно у меня такие и были планы, "день нихуянеделанья" объявляется открытым! Но что-то я как-то поторопился. На выходе из Ледового меня поджидала знакомая машина. Взглянул на номера, и правда она, и чего ей нужно? Воровка парней. — Привет, Юра. — Салам по палам, Элис! Как дела, не родила ещё милых казашат? — Какой ты дерзкий? — она облокотилась на машину, ехидно ухмыляясь. — Ну, мы с Бекки над этим подумываем. Но я здесь потому, что тебя увидеть хотела. — И что же тебя привело? Соскучилась, поди? — Она хмыкнула. — Ты не в моём вкусе. Садись, есть разговор. Подвезу тебя. Это в твоих интересах. — У нас с тобой нет общих интересов. Уже. — А если подумать? — она открыла дверь машины и махнула головой, мол, садись. Если я сейчас сяду в машину, живым от неё не уйду. Я догадывался, что что-то подобное всё равно произойдёт, её просто бесит моё существование. Это уже не связано с ним, это просто неприязнь и раздражитель, который она захотела убрать. А может я ошибаюсь, и это всё-таки связано. — Я тебе ничего не должен, разговаривать тоже не о чем, зря бенз потратила. — Я собрался обойти её и пойти к воротам, но она схватила меня за плечо, да что ж за силяща-то?! А с виду и не скажешь! — Садись в машину, я пока что очень вежлива. — Затолкала меня в машину и села на место водителя. Мы тронулись. — Ты с ним себя так же ведёшь? — А что? — Ничего. Я бы на его месте... А чтобы я смог сделать на его месте? Меня везут на смерть, и вместо придумывания плана как выжить, думаю над тем, а может кто поможет? Да кому я нужен? — Я перейду сразу к делу. Бек пытался с тобой связаться? Я пойму, если ты мне соврёшь. — Да что за манера задавать вопрос и тут же угрожать? — Нет. — А зачем ему, собственно, это делать. Он так легко ушёл, будто только и ждал шанса. А я тут так классно ему подмастил. — И ты не знаешь, где он? — Мне вроде Крис что-то писал... не помню. — У него талант, — я улыбнулся, вообще я сдерживал смех от осознания, что он от неё сбежал. — Тебе весело? — Я пожал плечами. Мы проехали мимо моего дома, значит я был прав. — И где ты собираешься меня прикопать? — Теперь она смеётся, жутко так. — Кто сказал, что я убью тебя? — Нет, блять, ты просто захотела поговорить! — И ты вот так просто готов умереть? — Что я могу противопоставить сверхъестественному существу? — Я довольна тем, что сломала тебя. Я всё делаю правильно, ведь я делаю это ради него. Ради нас. — Ты ненормальная. — Она ошпарила меня злобным взглядом. — Говорит мне сопляк, который ничего сам сделать не может! Поэтому он и ушёл, потому что ты ничего не делал! — Вот прокол, а я-то думал любят не за что-то, а просто так. Эх... Молодой, да не опытный соперник тебе попался, лёгкая победа. И что? Ты решила поразить его размахами своих планов о вашей совместной жизни? И тем, что ты для этого сделала? Небольшой дезлайк, он не погладит тебя по головке за мою смерть. Я, конечно, теперь не первый человек в его жизни, но он не любит, когда страдают левые люди. — Юра, — она мило улыбнулась. — Ты его совсем не знаешь. Ты даже представления не имеешь, что ему нравится, и как он любит. — Да мне всё равно. — Нет, мне не всё равно... Хочу это знать! Аааа! Я дебил, как, блять, выжить?! — А ты, собственно, кто? — Он тебе так и не сказал? Не удивлена. — Ну так что? Машина остановилась около заброшенного здания, кажется это бывшая больница или что-то такое. Круто! Мне нравится. Шучу. Это истеричное наверное. — Выходи. — Она открыла мою дверь. Схватив меня за плечо, она с размаху впечатала меня в дерево... мир померк. — Фув! А уж думала, убила тебя по неосторожности. Только открыл глаза и перед ними её сладкая улыбка... мерзость. Не пошевелиться, а, понятно... Пристегнула кабельными стяжками к стулу. Серое помещение с отсутствием стены, где должны быть окна, серые колонны и стул. Классно, пытать, что ли, собралась? Молодец, широко мыслит. — Ну что, начнём сначала? Рот заклеен, всё как по канону какого-то русского боевика. Если она сверхъестественное существо, почему бы не убить меня на месте, никто и не поймёт, как и кто? А раз она так подсуетилась, значит она либо совсем неуравновешенная, либо я ей нужен живым. Она дёрнула ленту с губ. Больно. Падать на лёд больнее. — Где Отабек? — Я не знаю. Она отвернулась и достала из сумки охотничий нож. Страх прошёлся по телу мелкой дрожью. Повернулась и приблизилась. — А если подумать? — она приставила нож в правой щеке. — Я не знаю. Плавным движением она оторвала лезвие от лица, на вершине взмаха поставила лезвие вертикально, и оно вошло в ногу. Я вскрикнул, боль застелила глаза красной вспышкой. Слёзы потекли, я закусил губу. Блять! Она вынула нож. Медленно, это принесло мне ещё одну порцию боли. — Где он? — спокойно спрашивает эта маньячка. — Я не поверю, что он никак не попытался связаться с тобой. Ему больше не к кому пойти. — Значит ты его плохо знаешь. Я глубоко дышал, правая нога разразилась болью. Горячая кровь вытекала из раны и тонкими дорожками стекала по ноге, вскоре правая штанина была полностью пропитана красной жидкостью. — Я знаю его лучше, чем кто-либо! Я его создала! — Ты про превращение в подобие себя? — Нож сверкнул и вонзился в левую ногу, я закричал, срывая горло. — Да что, блять, тебе нужно от меня? — Правды! — Я... же... говорю... тебе... Я не знаю... где он... — Да за что мне это? Больно, уйти от неё я теперь точно не смогу... Это конец? Она вздохнула полной грудью. — Как же ты пахнешь... — Ненормальная. Её глаза вспыхнули алым. Перед глазами потихоньку начало всё плыть. Болевой шок. — Нееет, ты нужен мне в сознании! Удар по щекам ладонью оставляет красные дорожки от пальцев. Я смотрю на неё злобно, сплюнул кровь. — Ты прекрасен, а как пахнешь... Одобряю выбор Бекки, но кроме ужина ты ни на что больше не годен. Тошнота подкатывает к горлу. Голова кружится от потери крови. От страха трясёт, ног не чувствую. Её голос звучит мерзко, всё её существование мне противно. Убил бы собственными руками. Звук. Справа. Быстро. Слева. Что это? Пыль поднялась, воздух заколебался, её глаза расширяются от страха, а потом их просто захлёстывает восхищение. Тошнит. — Я ждала тебя. Я тут ужин готовлю! Угощайся, любимый. Пока не остыло. — Тихие шаги приближаются. — Ты первый... Всё что могу различить — это чёрные берцы и чёрные камуфляжные штаны. Убейте меня, не могу больше терпеть... Закрываю глаза, открываю... Боль... Она глушит, душит, убивает. Кто-то наклоняется ко мне, вдыхая аромат крови. — Не отключайся, — шёпот... Бек? Звук ломающейся древесины, я падаю на холодный бетонный пол, звуки борьбы... Как быстро они двигаются... Бек... — Я старше тебя, дурачок! — На это и расчёт! — Раздался треск... В глазах потемнело, всё... Меня накрывала темнота, вязкая, тёплая. — Юра! Нет, нет, нет! Звуки доносились как через толстый слой ваты. Руки, его руки — всё, что помнит тело, его лица я так и не увидел... Я открыл глаза, свет ударил по глазам, пахло спиртом и хлоркой. Больница? Да. В руках капельницы, ногами едва шевелю, голова кружится. Пить хочется, попытался сесть в кровати, ну, не с первого раза, но у меня вышло. Шрамы останутся, наверное. В палату вошёл врач и Виктор. Интересно. — Юрио, рад что ты очнулся. Как себя чувствуешь? — Хорошо. — Юрий Плисецкий, у вас проникающие ножевые ранения на обеих ногах. Вам была оказана неотложная помощь, а так же услуги хирурга. Вы пробыли в коме пять дней из-за большой кровопотери. В больнице вы будете ещё пару недель, — отчитался врач и вышел. — Где он? — Юрио, ты выбываешь из соревнований в этом сезоне из-за травмы. — Пофиг, где он? — Он смотрит с беспокойством. — В коридоре, спит. — Я с облегчением вздохнул, я больше всего боялся, что он снова меня бросит. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Да, я буду участвовать в Национальных, — я улыбнулся. Виктора перекосило. — У тебя травмы обоих ног, ты не сможешь! Я запрещаю, с Яковым уже поговорил. Ты бы слышал, как материлась Лилия... — Лилия?! — я засмеялся... Да чтоб она ругалась? — Ты здесь с котлетой? — Да, кстати насчёт этого, — он резко сел на кровати и приблизился ко мне. — Я сделал ему предложение, поможешь с кольцами на церемонии, рассчитываю на тебя! — ЧЕГО?! В палату зашёл заспанный Бек. На душе потеплело. Виктор всё так же смотрел на меня с мольбой, хотелось поскорее от него избавиться. — Ладно, ладно, договорились. И Никифоров упорхал из моей палаты, сияя, как одна из его золотых медалей. Я даже пропустил смешок. Бек сел рядом со мной на кровати. — Привет. Как ты? — Заткнись и иди сюда, — я раскрыл руки, и он аккуратно меня обнял. — Не бросай меня больше. — Давай решать проблемы вместе, мне не нравится, как ты подходишь к этому вопросу. — Улыбка сама расползалась по лицу. — Прости меня, те слова были ложью, — я уткнулся носом ему в грудь. — Я знаю, — облегчённо вздохнул. — Что с психопаткой? — Мертва. — Поделом. Кем она была? — Вампир. — Я только раскрыл рот, он приложил палец к губам. — Да, я тоже. Информации слишком много, поэтому я подожду тебя на нашей кухне. — Долго ждать придётся, я здесь ещё на две недели. — Тогда я буду приходить каждый день и рассказывать по чуть-чуть, — он приблизился и почти касался меня губами. — Идёт. — Мои руки в его волосах, я так соскучился по тебе. Оторвавшись: — Тут такое дело, Виктор и Юри свадьбу замутили... Поедешь со мной? — Я тоже приглашён, Виктор был уверен, что без меня ты не пойдёшь. — Он был прав. — Тебя весь инстаграм поддерживает и желает скорейшего выздоровления. — Пхичит! — Ага... С Крисом. — Часто он с Крисом. — Мы засмеялись. — Эээ... а ведь точно. Он поиграл бровями и заговорщически мне подмигнул. — Походу два костюма надо готовить. — Бек пропустил смешок. — Пойду принесу тебе перекусить, одной глюкозой сыт не будешь. — Возвращайся скорее. Прикроватные тумбочки ломились от подарков и цветов, Ангелы, а ведь они волновались. Соц. сети было страшно открывать, сообщений в директе было под миллион, и все чего-то хотели, желали выздоровления и многое-многое, даже услуги реабилитации предлагали. Я просматривал ленту... аррр... Я убью этого таиландца! Точно, и швейцарца тоже. Четвертую нахрен. Бек вернулся с бумажным пакетом и кофе. Я смотрел на него, и мне казалась эта картина такой уютной и тёплой, что даже не верилось. Он, заметив мой взгляд, смотрел с отсутствием понимания и вопросом. Я просто пожал плечами, и мы закрыли эту тему, но, я думаю, он и так понял, что это за теплота на сердце. Это крепкая уверенность в том, что тебя любят. Мне на колени опустился поднос на ножках с кофе и пончиками. — Какая прелесть. Ну что, начнём? — Он кивнул. — Хорошо, Элис вампир, как и я. Она обратила меня, по своим каким-то соображениям. И судя по её поступкам, могу сказать, что она неадекватна, а значит могла и спровоцировать обращение. — А как это вообще происходит? — Человек должен умереть с кровью вампира в организме, от его руки, собственно, потом, после пробуждения, в течении суток нужно выпить крови, с этим никогда нет проблем, потому что после пробуждения ты уже знаешь, чего ты хочешь больше всего. Ты сам просил рассказать. — Нет-нет, продолжай. — Видимо мимика меня выдала. И вот так прошёл мой первый день после комы. На следующий Бек как штык стоял у дверей и ждал, когда я проснусь. Мы достаточно долго разговаривали, ему надо было о многом рассказать. И он рассказывал, выдавая информацию по чуть-чуть. — После обращения я не мог вернуться к своей семье в солнечный Казахстан, поэтому я и сбежал в Америку. Питер бы тоже подошёл со своими постоянными тучами и белыми ночами. Но неумение контролировать себя привело бы к ужасным последствиям. Если быть точнее, я бы не смог держаться от тебя подальше и не смог бы держать себя в руках, как итог, убил бы последнее, что поддерживало бы во мне человеческую сущность. Ну я конечно, всегда могу стать похожим на Джей-Джея. — Он хитро ухмыльнулся на то, как я махаю руками. — Не надо, он похож на павлина! Распушит хвост, а летать не умеет, и вот смотрите на него, тьфу, блять! Пока я слушал сольный смех в исполнении Отабека, в палату ворвался павлин. — Это кто ещё здесь павлин, малыш? — Вспомнишь... лучик... — Отабек продолжал улыбаться. — Джи-Джи, и что тебя привело в обычную палату питерской больницы? — Я узнал, что ты убил Элис, приехал на твои похороны, но видимо слухи не были правдой. — Что? Эта психованная истеричка жива?! — Бек? Ты когда своему солнышку врать перестанешь? Я покраснел и разозлился, зыркнул на Алтына. — Я хотел позже это сделать, да и волновать тебя не хотел, ты же только от комы оправился. — Я вытянул носом воздух, спокойно, Юра, Бек потом получит пиздюлей. — А всё же, какого хера ты припёрся? — Фу, какой ты грубый, Юра, — Джи-Джи сделал вид, что обиделся, а потом сел ко мне на постель. — Я подумал, раз Бек ушёл в мир иной, то ты теперь свободен. Смотря, как моё лицо вытягивается от злости, он хохотнул, пока не столкнулся взглядом с Беком, я ухмыльнулся. — Рискни! — лицо Отабека украсил оскал хищника. — Да понял я, понял, — он снова посмеялся и поднял руки в жесте, мол, сдаётся. — И всё же, Юрочка, если он тебе надоест... — А ну пошёл отсюда, ты МНЕ уже надоел! — гаркнул Бек, не знал, что у него такой тон может быть! Страшна... — Даже не думай! — А я что? — Он наклонился ко мне ближе и прижался губами. — Ты мой. — Посмотрим на твоё поведение, — я улыбнулся. — Кстати, что значит, что говорил этот павлин? — Ты про если я надоем тебе? — Нет, о слухах про похороны из-за смерти Элис. — Вообще вампиров не так много, как показывают в фильмах или пишут в книгах, интернете. Поэтому убивать друг друга под запретом. За этим следят Смотрители. — То есть за её убийство тебя бы тоже убили? — Нет, меня бы принудили стать создателем, такая себе перспективка. — Кто такие Смотрители? — Это орган власти у вампиров, они смотрят, чтобы никто никого не убивал, как в нашем случае могло быть. И наказания у них суровые, какое я тебе привёл в пример — это лайтовая версия. По их законам 10 лет в гробу скованным серебром. — Ахуеть. — Юра, не ругайся. — Он улыбнулся, целуя мои пальцы на кисти руки, и почему он смущает меня постоянно? — Но он говорил не про это. Если младший попытается убить старшего, вся ветвь, что была создана этим старшим, умрёт вместе с ним, и убийца тоже. Если говорить проще, ни мне, ни Джей-Джею нельзя пытаться убить Элис, сами умрём, да и сил не хватит, а вот если кто-то старше захочет её смерти, тогда в мир иной уйдёт только она. — Больше никак? — Была бы моя воля, сам ей голову открутил бы... — Никак. — Стоп, а этот павлин что-ли тоже?! — Ага. — А что насчёт легенд? Я смотрел "Сумерки", и "Дневники вампира", "Настоящую кровь", там есть что-то правдивое? — Он усмехается. — Если не считать реальных вампиров, снимающихся там, то да, правдивые моменты там есть. Ну, кроме "Сумерек", в реальной жизни вампиры горят на солнце, и никаких колец не существует. Чеснок, святая вода и кресты — бутафория, создание вампиров было задолго до Христа. Зеркала тоже миф, его создали вообще не для нас. — Убивает только кол в сердце? — Можно попытаться оторвать голову, вырвать сердце, подойти к процессу творчески, — пусть и звучало как шутка, он говорил серьёзно. Рассказывает, значит верит и не хочет, чтобы повторилось то, что случилось. — Завтра тебе разрешат вставать, НО это не значит, что ты можешь слинять из больницы и пойти готовиться к Национальным. В этих соревнованиях ты не участвуешь. — Да знаю я, — я ковырял скудный больничный ужин. — Бек, я хочу убить эту тварь. Слишком много она о себе возомнила, и меня аж трясёт от злости, стоит вспомнить, как я был слаб. — Юра, — он отошёл от окна, на котором недавно сидел и подошёл к моей постели, сел на край. — Я могу тебя понять, ты очень многое пережил. Я чувствовал себя так же. Когда оставил тебя. — Я тебя прогнал, ты имел полное право уйти, — тихо говорю я. — Ты лгал, я же слышал, а ещё это твоё "Бекки", так только она меня называла. — Значит ты не ненавидел меня? — Как же мне ещё достучаться до тебя, что я люблю тебя, и ничему другому там места нет. Он взял мою ладонь и положил себе на грудь. Я схватил футболку и потянул на себя, успел расставить руки и остановился. Я охватил его лицо своими руками и прижался к нему губами. Прикусил нижнюю губу, он углубил и замер. Прервав наш близкий контакт, он отстранился, и в палату вошёл врач. Да ладно, а?! Сколько ещё мне будут мешать сделать этого сексуального байкера своим?! Аррр... — Юра, там друг твой приходил, просил, чтобы тебя отправили домой. Ему указали на дверь, не делай так. — Чего? — Какой друг? — Мы с Беком переглянулись. — Блондин? — Нет, темненький. — Джей-Джей, — озвучить догадку Бек. — Вот неймётся ему!? — Не знаю. А когда свадьба у Виктора? — А, точно... Спросить забыл. — Какой ты безответственный, — со скучающим лицом сказал Алтын и достал телефон. — Я один живу, я воплощение ответственности! Медведь казахский! — Хорошо, когда вернёшься домой, напомни поставить тебе миску и лоток. Уши и хвост оторву, если будешь гадить, — он говорил так серьёзно, что, не выдержав вида моего лица, заржал. Врач так и не понял, о чём мы, он покинул помещение, Алтын, закончив разговор с Никифоровым, сразу навис надо мной. Его губы так хотелось захватить в свой плен и не отпускать, никогда. К сожалению, нам пришлось, время посещений закончилось, и ему нужно было уйти. Я бы хотел, чтобы он ночевал эту ночь со мной, пусть и в больничной палате, но со мной, рядом. Этим мечтам было не суждено сбыться. Каждый день Отабек приходил, рассказывал что-то новое о себе и о своей жизни, из всего сказанного им я понял, что ему тяжелее, чем мне. И это как будто грузом ответственности легло на мои плечи, я не должен заставлять его волноваться. Он и так многое пережил, он жив, несмотря на то, что он умер, ему тяжелее, он сдерживается каждый раз, целуя меня, а я знаю, что он хочет не только этого, он хочет... чтобы моя кровь текла в его венах, чтобы она рассказывала ему о том, что я чувствую к нему, чтобы утешала его, каждый раз, когда он сомневается в моих чувствах. Чтобы, рискуя своей жизнью, он знал, что он это делает ради человека, да, обычного человека, который его любит больше жизни и готов умереть, ради того, кто проклят, ради него. Я готов за него умереть, мои намерения тверды, остаться с ним до конца. — Отабек, я тут подумал, ты же теперь будешь жить вечно, сколько у меня осталось времени? — Он в изумление смотрит на меня, как сминаю одеяло в своих руках, нервничаю, это правда важный вопрос. — О чём это ты? — Он правда не понял? — Я человек, становится таким как ты не хочу и не буду, даже если будет выбор умереть или стать вампиром, я состарюсь или умру. До каких пор ты будешь рядом? — У него даже челюсть отпала. — Юра... — он присел на край моей кровати и взял мои руки в свои, поцеловал тыльную сторону кисти, задержав губы на коже. — До конца, до самого конца. Это будет означать и мой конец тоже, я не представляю эту жизнь без тебя, и я не бессмертен. Современные новообращенные живут в среднем тысячу лет, так же умирают. Я не вынесу без тебя столько. И я против твоей смерти, поэтому если бы у меня был выбор тогда на заброшке, обратить тебя или дать умереть... — его взгляд стал суровым. — Я лучше бы провёл вечность, издали наблюдая, но ты бы не умер так рано. — Это так эгоистично. — Меня вообще это обидеть должно, но я сижу и улыбаюсь. — Я знаю, но ты тоже эгоист, я жить буду дольше и буду наблюдать твою старость и в конце смерть, это эгоистично по отношению ко мне. — Какой будет компромисс? — Пока что будь рядом, будь моим, и большего мне не нужно. — Уши опять пылают. — Хорошо, я буду. Но только после свадьбы Виктора, мне нужно время переварить информацию. Значит, почему тогда говорят, что вампиры бессмертны? — Первые вампиры и правда бессмертны, почему это поколение живёт всего тысячу лет, не знаю. Но это радует, что, прожив действительно долгую жизнь, ты можешь покинуть этот мир. — Вампирам всем свойственно философствовать о смерти? — Эта тема нам очень близка. — А мне близок ты, поэтому будь другом... — я приблизился к его лицу. — Помолчи, философ.. Чмокнув его в губы, я откинулся на подушки. Сегодня по плану я должен был покинуть больницу, да и в постели я находился только потому, что было раннее утро, и Беку просто не терпелось меня забрать. Кому-то просто захотелось пошалить, а больничные стены не то место, где он мог бы развернуться. Хотя если подумать, Бек может развернуться абсолютно везде, и в этом я убежусь позднее. На часах было только двенадцать, а я уже заходил в квартиру дедушки. Кстати, Бек был здесь впервые. Позже я сходил к соседям и забрал Петю. Он явно потяжелел с нашей последней встречи. — Кто-то очень много ест, да, Петь? — целуя в макушку сиамское создание рода кошачьих. Как же я люблю этот ленивый комок шерсти. — Всё, Петь, с этого дня у тебя режим. Будешь возвращаться к нормальному сбалансированному рациону. Кот недовольно мявкнул и зашипел на показавшегося позади меня Отабека. Он успокоился только после того, как Бек дал ему понюхать свою ладонь. Только после этого он начал ластиться уже к нему под мой вопросительный взгляд. — Кошки хорошо чувствуют детей ночи, являются чем-то вроде проводников между миром смертных и сверхъестественных существ, попав во второй, уже не вернуться назад. В данном случает, твой кот, зная, что я "не человек", попытался защититься, но после сработала установка, что я хороший "не человек". — Я засмеялся. — Не знал, что коты настолько разборчивы. — Они не разборчивы, он просто знал меня до, и теперь знает после. — Слушай, а как же приглашение в дом? Во всей литературе пишут, что вампира надо пригласить, что дом сам по себе является защитой. А ты заходишь спокойно, как к себе домой. — Это правило актуально и работает, только если ты живёшь в доме, который построили твои предки или ты сам. Это не распространяется на квартиры от застройщика, только на тех людей, кто строил этот дом. — Проще говоря, если у меня будет в гостях строитель этой многоэтажки, ты не сможешь в неё зайти? — Да. Дом — это издавна что-то вроде барьера от всего сверхъестественного, и он охраняет хозяина, только тогда когда тот находится в его пределах. — Интересно... А что если мы вместе построим дом? Ты же сверхъестественное существо, у тебя будет вход? — Он отрицательно качает головой. — Дом будет охранять только тебя, и без твоего приглашения я не войду. — Мы разбирали этот интересный вопрос, попутно разбирая пакеты из супермаркета, и под конец Бек протянул мне кружку кофе. — Ты хочешь от меня сбежать, построить дом... — Да, ага, посадить дерево, жениться, завести сына... Я пропустил целый сезон из-за твоей бывшей, мне просто интересно, как себя защитить, если она вот так просто может прийти в гости. — Ммм... Только не наливай ей кофе, лучше чай, — он открыл шкафчик, где дедушка хранил травы. — Ну что ж, спец по вампирским сериалам, скажи... какие чаще всего упоминаются слабости. — Ты сам разрушил половину моих теорий, остановились на дереве, серебре, солнце. А есть что-то ещё? — Да, есть... Ты спрашивал, как защитить свою квартиру, я отвечаю, скажи спасибо своему дедушке и его любви к травам. — Дай угадаю, вербена? — Нет, соло она не опасна, но вот если взять несколько трав, смешать и насыпать перед дверью, то вампир не сможет войти или выйти. — Интересно... — Если, конечно, не решит воспользоваться окном. У тебя вроде девятнадцатый этаж? — Ага. Я сидел за столом и наблюдал, как он достаёт баночки с травами, которые я заваривал последние месяцы, чтобы успокоиться, пока его не было. — Жаль, чабреца мало осталось. Ты умеешь готовить травяной чай? — Деда учил, у меня голова болела, вот и пил. Лучше, чем таблетки глотать, я же спортсмен, должен быть сильным. — Ты сильный, Юра, — он смотрел на меня, держа в руках банку с чабрецом. — Ты нос к носу встретился с живым вампиром и выжил, это о многом говорит. — Как минимум о том, что у меня был другой знакомый вампир. — Я вытащил из его рук банку с травами, убрал обратно в шкафчик, развернулся и, положив ему руки на плечи, сообщил важную вещь. — Пойдём, покажу, где ты будешь спать. Ты вообще спишь? — Да. Я существо созданное против природы, но я не могу пойти против правил бытия. — И откуда ты всё это знаешь? — Ну... у меня было вполне себе разговаривающее и раздражающее пособие для чайников. — Только Джи-Джи об этом не говори, а то ещё обидится, — я ухмыльнулся и повёл его в комнату. — Ещё увезёт тебя в Канаду, из мести. — У них красивая столица, да и Канада совсем как Россия по временам года. — Можем съездить. Я обернулся на него, когда он осматривал комнату, у дедушки была трёшка, я жил в комнате деда, а из своей сделал комнату для гостей, вот теперь не стыдно, что могу ему предложить спальное место. Вручив ему постельное бельё и оповестив его, пошёл в душ. В душе я изрядно задержался, не потому что готовился прямо весь из себя... просто уснул в ванной. Проснулся, вода холодная, я замёрз и, обернувшись с ног до головы в махровое полотенце, пошёл к себе, переодевшись в домашнее, накинув капюшон, я направился на кухню, откуда доносился невообразимый запах. Зайдя, чуть не попал в больницу повторно, только теперь уже с сотрясением. Бек стоял у плиты, кухонное полотенце через плечо, домашние штаны и... и, в общем-то, всё... на этом одежда заканчивалась. Я знал, что у него, как и всех спортсменов, крепкое тело, но он был просто воплощением мечты. Аполлон, блэт! Пусть и со спины. И вот стою в коридоре и не могу зайти на собственную кухню, боюсь, что как у Юко из Японии из носа потечёт от восторга и смущения. Глубоко вздохнув, я схватил одну из своих футболок размера ХХХL и кинул ему, люблю я мешковатую одежду по дому носить... удобно. Он развернулся, и мои уши начали гореть, не говоря уже о том, что я был оооочень рад тому, что на мне очень свободные штаны, рельефный пресс с идеально ровными кубиками... Не кухня, а камера пыток. — Накинь, в квартире прохладно. Он пожал плечами и накинул футболку, после поставил передо мной тарелку с поджаренным мясом, овощами и рисом. Странно... Бек был всегда сторонником режима. После поставил сырную тарелку с орехами и фруктами. Разлил по бокалам красное вино. — Хочу отметить твоё возвращение из больницы, — он поднял бокал, а я хочу отметить твоё возвращение в мою жизнь, бокалы дзынькнули, и я сделал небольшой глоток. — Юр, завтра едем покупать костюмы. Свадьба Юри и Виктора не за горами, через неделю. — Я впервые буду на таком странном мероприятии... — мысли вслух, уплетаю эту вкуснятину, что приготовили эти ручки золотые. — И вообще, что ты со мной как с маленьким? Всё, с завтрашнего дня сам себе готовить буду! — Мне приятно ухаживать за тобой, — потягивая вино, говорил мужчина всех моих мыслей. Вот так просто сидя на кухне, он выглядел так по-домашнему, особенно в моей футболке и с такой женственной ножкой бокала между пальцев. Кажется я пялюсь, опять... Да когда я уже привыкну, что он... Он палит меня, но ничего не говорит, ему приятно? — Я тоже хочу сказать тост. За нас! — это вылетело раньше, чем я смог осознать суть сказанного, но бокалы прозвенели, и я выпил его залпом. — Хороший тост, знать бы ещё, что он означает? — на его слова я лишь лукаво улыбнулся, у него в глазах заплясали бесята... Знакомые мне красные всполохи в его карих глазах больше не пугали, наоборот, завораживали и тянули куда-то на дно. — Тссс... — приложив палец к губам. — Магию спугнёшь. Его взгляд поменялся, стал мягким, и он наблюдал, как я ставлю посуду в раковину, как возвращаюсь за стол, по пути подхватывая хрупкую ножку бокала. Распивая бутылку, он рассказывал о последних месяцах, он рассказал, что сбежал от Элис через две недели и всё время практически был занят обнаружением и устранением вампиров, что были созданы для того, чтобы можно было меня шантажировать. В конце концов её взбесило то, что её обращённые погибали, а её любимый где-то скрывается от неё. — Она понимала, что нужно сдавать позиции, но Элис не привыкла проигрывать и пошла ва-банк! Это была правильная стратегия, двух зайцев одним выстрелом. Найти меня и устранить единственное ключевое звено, из-за которого я отказывался быть с ней, — он нахмурился, глядя на меня. — Юра, не вини себя, я всё равно не смог бы быть с ней, как можно быть с человеком, который против воли заставляет становиться тем, кем ты бы не хотел быть? — Хочешь сказать, что ты никогда не думал о моём обращении? — Думал. Не однократно, постоянно. Но ты высказал свою позицию, и я её уважаю. Я кивнул, его слова заставили почувствовать укол вины, хотя этого не должно быть, я же имею право сам решать, кем мне быть и как прожить жизнь? Я встал со своего места, сразу понимая, что играю с огнём, и вообще я не должен этого делать, но сажусь к нему на колени, его руки сразу оказываются у меня на бёдрах. — Хочешь? Я оттянул воротник худи, оголяя кожу на шее, смотря, как красные вкрапления полностью захватывают карий цвет его глаз... они горят... алым... Его руки сжали мои бёдра, перебрались на спину, прижимая меня к себе, его дыхание опустилось на кожу... я приготовился к боли... Почувствовал поцелуй, нежный и влажный... — Безумно, но не хочу причинять тебе боль. — А я так и не понял, как мне реагировать на это, вроде бы не стал делать больно, молодец. А с другой стороны, отказался от того, что ему сам предложил. — Как же ты живёшь в шумном мегаполисе? Уже просто обнимая его за шею, я сидел у него на коленях и потягивал вино, так... мне нравится куда больше. — Холодильник в багажнике помнишь? — Ограбил центр переливания? — У меня есть поставщик. — Это выход... Но жажда никуда не делась? — Нет, почему, это вполне управляемый процесс, но иногда очень трудно себя сдержать. Чем важнее становится человек, тем сильнее становится жажда. — То есть ты хочешь... — Да, хочу, кровь иногда прекрасно поёт, — он улыбнулся, смотря на моё удивлённое выражение лица. — Это как? — Одна капля, и ты знаешь все мысли, переживания, чувства, страхи... — он говорил мне это в губы. — Это может стать моей гарантией, насколько сильно ты меня любишь. — Разве то, что я сам предложил тебе себя, ни о чём не говорит? — Себя ты мне не предлагал, но если ты настаиваешь, — он сильнее прижал меня к себе, а губы терзали ключицы. — Отабек, стоп! В его взгляде было столько мольбы, что мне как-то не по себе стало. Я же тоже этого хочу, почему всё никак не решусь?! Я слез с колен и убрал бокалы в раковину, выкинул бутылку, его руки скользнули на талии, разворачивая к себе. Губы сошлись в лёгком поцелуе, я обнял его за шею, но он не стал продолжать и мягко отстранился. — Спокойной ночи, — ушёл из кухни. Чувствую себя болельщиком "Динамо". Но мне ничего не остаётся, кроме как прийти к себе, переодеться в пижаму и лечь под одеяло. Проворочался до двух, встал и пошёл к Беку, вдруг он тоже не спит? Он сидел на балконе и курил свои сигареты. Я подошёл и обнял его со спины. — Ты чего не спишь? — он тут же затушил сигарету и развернулся ко мне. — А сам? — Холодно. — И поэтому ты пошёл на балкон? — я ухмыльнулся, намёк-то я понял. — Я не думаю, что ты разрешил бы мне курить в квартире. — Не разрешил бы. Пошли спать? — У тебя есть обогреватель? Мне правда холодно. — Есть, пошли. Мы зашли в его комнату, он лёг под одеяло, я выключил свет и лёг к нему, обнимая. — Ты и правда тёплый, как солнышко, — обнимая в ответ, говорит Бек, и я тут же проваливаюсь в сон. Утро пришло со звуком кого-то, настойчиво стучащегося в дверь. Кому-то правда надоело жить! Пришлось убрать руку Бека и пойти открывать. В дверях стоял Пхичит... Я протёр глаза, и правда, селфинутый стоял у меня на пороге. — Привет. — О, привет, прости, что разбудил, мы с Крисом и Джей-Джеем тут проездом на пару дней... — он мило улыбнулся. — Вот, решили тебя навестить! — А адрес-то откуда узнали? — Ну, Джей-Джей знает адрес твоей квартиры, но жильцы сказали, что ты живёшь тут. Впустишь? — Сонный мозг отказывался принимать информацию. — Воу-воу, Юра с утра ты такой секси. — Меня тут же перекорёжило от этого голоса, и быстро проснулся. Джи-Джи... — Где невесту потерял, ох погоди, уже жену. — Юрочка, мы сейчас не обо мне, а о твоей утренней привлекательности. Я осмотрел себя в зеркале, тощий, как и раньше, волосы в разные стороны, похуистичный и сонный взгляд, где он тут что привлекательное увидел? — У тебя на меня фетиш что-ли? Он заткнулся, я пропустил ребят в квартиру, не на пороге же их держать? Поставил чайник, сели мы в зале, там был круглый стол, а на кухне всех троих не рассадить. Достал кружки и поднос, на кухню сразу приплыл Джей-Джей, ехидно улыбаясь. — А где наш горячий казах? Бросил тебя опять? — Ага. Аж на целых двадцать минут, и уже набросились. — Я ухмыльнулся словам Бека, Джи-Джи сразу сел за стол, улыбаясь и смотря, как Бек помогает с закусками. — Так, оба, чапайте в зал, я сам разберусь, — отправив двоих представителей рода нелюдского к ребятам, сам заканчивал с завтраком. Я принёс поднос и вернулся на кухню, ко мне тут же прилетел Пхичит. — Юра, вы будете на свадьбе Виктора и Юри? — Кто, мы? — Не понял, уже "мы"? — Ну, ты и Отабек? — он прищурил свои глазки. — Тут слепой не заметит, как вы глазки друг другу строите. — Они там себя адекватно ведут? — Ты про Отабека и Джи-Джи, ну как два альфа-самца. Смотрят друг на друга и сверлят глазами, а раньше они нормально ладили. — Да? — я ухмыльнулся. — И что же случилось? — Это ты мне скажи. Мы когда узнали, что ты пропускаешь этот сезон, так расстроились. Но возвращение Юри на лёд как одиночника очень радует. Я бы посмотрел, как вы опять соревнуетесь. — Я не знаю, что у них не заладилось. Я и Бек сегодня идём за костюмами, go с нами? — На свадьбу? Оооо!!! Да! Да! Мы пойдём! Крис! И он упорхал. Значит, всё-таки Крис, да? Ну что ж, они неплохо смотрятся вместе. Пришёл Бек, помог открыть глаза и снова не уснуть прямо над варившимся кофе, нежно обняв и опустив голову мне на плечо. — Не спи, сова, медведь пришёл. — Мишка, довари кофе, а я пока пойду посмотрю, чтобы Джи-Джи и Крис не разворовали дедушкин мини-бар. — Он хохотнул. — Давай ещё пару минут так постоим и пойдёшь? — Я кивнул и помешивал кофе в турке, Джи-Джи я налил травяной чай, пусть захлебнётся. — А куда делся чабрец? Вчера было немного? — Джи-джи подсыпал в чай. — Он хохотнул. — Он же не умрет? — Нет. Так, кровью покашляет. — Улыбка растеклась у меня на лице, кровожадная такая. — Потом не будет посягать на чужую собственность. — Это кто здесь собственность? Он пропустил смешок и пошёл в зал, и я за ним, у меня гости, как-никак. — Юрочка, а можно мне кофе? Джи-Джи выходил из туалета, выпил уже, значит... Я лучезарно улыбнулся и налил ему кофе, когда мы вернулись в зал. Бек только хитро улыбнулся, пододвигая кружку к себе. — Значит, вы теперь официально вместе? — Крис как всегда говорит прямо и вгоняет всех в краску, меня, в общем-то. Мы перекинулись взглядами с Беком. — Крис... я по... Я перебил казаха и с хитрой улыбкой заявил: — Да, он мой парень. За вас тоже рад. — Пхичит покраснел, Крис лишь слегка чмокнул его в щёку. — Бек, да когда ты успел-то? — кажется, канадец расстроился. — Ну, тогда приглашаю вас двоих на Рождество к себе в Канаду. — Русские не празднуют Рождество. — Мы приедем, — теперь меня перебил Бек, хотя съездить в Канаду я не против, там есть каток, на котором тренировался Алтын, подтяну форму. — Мы собрались за костюмами в магазин, Джи-Джи, ты с нами? — Такое я точно не пропущу! Я их покинул и пошёл приводить себя в порядок, оделся и причесал свою гриву, до сих пор не мог понять, зачем её отращиваю? Может, опять каре себе хуйнуть? — Бек, давай в парикмахерскую зайдём? Постричься хочу. — Тебе идут длинные. — Да? Ну блин, теперь перехотелось стричь. — Я концы выровнять. — А, зайдем конечно. Покормив Петьку и оставив ему побольше еды, так как меня не будет до вечера, закрыл квартиру, мы направились в торговый центр. Поехали на машине Отабека, Джи-Джи всю дорогу возмущался, что на его крузаке было бы удобнее, и порывался посадить меня на переднее сидение. Я даже задумался, вот он шутит, шутит, а сколько в его "шутливых подкатах" шутки? И есть она там вообще, обычно если дают понять, что человек занят, это должно как-то останавливать. Но к Джи-Джи это, кажется, не относится. Всё ещё мнит себя королём? В любом случае, нас с Отабеком это раздражало, Бека бесило даже больше, чем он показывал. Но держался хорошо. Пока мы просаживали честно и не очень заработанные деньги, почему не очень, Бек сколотил состояние на Уолл-Стрит, там ничего нет честного, хотя по законам всё легально, Крис частенько порывался, да и особо не скрывал своё отношение к молодому таиландцу. Естественно, это Россия, и все смотрели на них, держась за сердце, всё же это не та страна, где стоит так раскрепощённо себя вести. Другой менталитет, пропаганда гетороотношений и моногамии. Хех. С моногамией у нас всё в порядке, а вот с гетороотношениями накладочка вышла. Мы бродили по огромному центру и наконец зашли в тот самый магазин, ну где типа итальянские коллекции, натуральная шерсть и ограниченный выпуск тех или иных моделей костюмов. Стоило ожидать, что подобрать для Отабека и Джи-Джи костюм не составит труда, девушки так и порхали перед ними, предлагая различные костюмы и предоставляли выбор между пуговичками цвета бардо и вот этой шелковой отстрочкой. Плюсом подали "специально для них" подобранные галстуки, бабочки, я уже молчу про запонки, к пуговичкам подойдут те и те, а вот к отстрочке только эти три пары, выбирайте! Мы с Пхичитом сначала сидели и просто угорали от того, как над ними хлопочут, потом Крис показал свой изысканный вкус в выборе одежды и не мог не сделать ударение на то, что в выборе пары у него тоже хороший вкус, таиландец просто краснел. Пхичит и я, ну что, с нами очень долго возились. Именно возились, потому что мы типа миниатюрные варианты прекраснейших из прекраснейших представителей сильного пола, сорян за тавтологию, я цитировал девушек-консультантов. Я остановил выбор на костюме тёмно-зелёного цвета, чёрной рубашке, запонками они хотели меня доконать окончательно. Но когда подошёл черёд выбирать туфли под костюм, мне аккуратно намекнули, что под такой костюм (типа супермегаклассный) лучше всего сделать туфли на заказ, так как моего размера у них не было, Джи-Джи пропустил пару шуток про обувь из детского мира, за что получил злобный взгляд, и если бы взглядом можно было убивать. Эх... Красота была бы. Как минимум минус один экземпляр, что бесит меня невозможно. Криса и Пхичита наш любовный треугольник забавлял, в итоге мы просто забили на Джи-Джи, но он был бы не он, если бы не предпринял что-то, что, по его мнению, исправило бы ситуацию. Следующей остановкой был выбор туфель под костюм, мне, типа, ещё кольца нести, поэтому надо было ещё зайти и купить ещё один костюм специально для церемонии, белый, заказали в свадебном салоне, закончив со всеми покупками, мы завалились в ресторан. Сделав заказ, наша шумная компания начала лакать алкоголь, пока что в умеренных количествах. — Итак, Джи-Джи, что с твоей женой? — начал Крис, как всегда прямо. — А что с ней? — Он уже был поддатый, но не в щи, так что на этой ноте мы решили остановиться. — Мы решили взять перерыв, она мне надоела. — Ага, странно... — только протянул Отабек. — Бля, Бек, но я что, виноват, что у неё голова постоянно болит. Разговор явно пошёл не в то русло, по крайней мере, не для ресторана. Хорошо, что мы сидели в дальнем углу и не орали друг на друга. Решив, что мы сыты, и кто-то изрядно пьян, решили отправиться домой. Вызвав такси, решили, что все поедем ко мне, хотя кто нас спрашивал, так решил Крис, постучав по пакету, и там звякнуло что-то стеклянное, вот прямо интересно, что же там такое? Это сарказм. Мы ехали на двух машинах, выгрузив тело Джи-Джи и подняв его в квартиру, Бек бросил его в ванну под холодную воду, тот быстро пришёл в себя. Как он потом объяснил, вампиры быстро напиваются и очень быстро трезвеют, что ж, это было удобно. Ведь все только начали, моё потребление алкоголя один очень внимательный казах ограничивал, наверное, завтра скажу ему спасибо, но сейчас меня это злит. Мы обсуждали этот сезон, выступления, новые программы, впервые... я не чувствовал себя частью этой жизни, жизни фигуриста. Как будто все точки уже были расставлены, и теперь мы можем встретиться только у меня на кухне, вот так, за бутылкой дорогого мартини, швейцарец заверил, что в выборе он асс. Потом у нас был час душещипательной истории Джей-Джея о том, что у них брак трещит по швам из-за того, что он для неё странный, хотя я могу её понять, муж вампир, фигурист и с жаждой секса, как у монстра, и, зная это, не идёт на компромисс. Дааа... Я её ещё с первых минут невзлюбил, но... быть девушкой известного спортсмена, избалует любого. Стрелки часов перевалили за три, Пхичита и Криса положили в комнате, где прошлой ночью спали мы с Отабеком, в зале на диване лёг канадец, мы с Отабеком сидели ещё до пяти. Мы почти не пили и были самыми трезвыми, хотя Крису это весь вечер не нравилось, и он рвался напоить Алтына. — Надеюсь, ты сказал этим голубкам, чтобы не шумели в комнате? Бек пропустил смешок на моё замечание и помог убрать со стола, быстро разобравшись с посудой и сделав нам кофе, я сел на столешницу. Мне почему-то захотелось вернуть ту атмосферу, что была у нас с Отабеком в моей квартире. — Я пытался, но они были уже очень сильно заняты, — ухмыльнувшись, сказал Бек, подмигивая мне бровями. Его кружка была поставлена около меня на стол, его руки скользнули на мои бедра и под толстовку по спине выше, разнося алкоголь и адреналин по телу. Обняв его за шею и улыбнувшись, я поцеловал его. — Соседи будут в шоке. — Они обещали сдерживать крики, — сквозь поцелуй говорил мой уже парень. Я разорвал поцелуй и поднял брови. — Крики? — Он легко улыбнулся. — Юра, я тебе потом покажу, как это... — Уши горят, воздух в лёгких раскалился, кажется, атмосфера секса из комнаты для гостей дурманит и наши головы. — Ага, сразу как Джи-Джи свалит. — Как ты поймёшь, что хочешь этого, я не буду давить на тебя. — Вы только посмотрите на него, терпеливый какой?! — Дохуя терпеливый, что-ли? — я взял его за грудки толстовки и прижал к себе. — Не настолько, чтобы вытерпеть провокацию. Он убрал за ушко прядь моих волос, их я всё-таки подровнял, и теперь выглядели лучше, нежели те запутанные лохмы, которые не расчешешь. — Понял... — чмокнул его в губы. — Принял. — Пойдём спать, завтра нужно заказать билеты. Ты же не против, если я оплачу? — Тогда с меня билеты обратно. — Должен вас расстроить, но билеты на свадьбу, туда и обратно, отель и всё-всё-всё оплачивает Никифоров, — голос Джи-Джи напугал резко и неожиданно. — Чего тебе не спится? — раздражительный голос Отабека пустил вторую волну мурашек на моём теле. — Пить захотел, не знал, что вы не спите, вам не слышно, а вот мне очень даже, спать под охи-вздохи и двухмесячный недотрах — это всё равно, что положить перед львом кусок мяса и сказать не трогать. — Я покраснел, но, фыркнув, отвернулся. — Я спать. Спрыгнув со столешницы, я пошёл в свою комнату, кстати, Джей не соврал про звуки, как из хорошего порно прямо. И что-то мне спать совсем расхотелось, и я вернулся на кухню, Джи-Джи только хохотнул, смотря на меня. Я посмотрел на Бека. — Ну, типа, он был прав, больше Крис и Пхичит у нас не ночуют. Я наблюдал, как два вампира давят смех в зародыше и "кашляют", усиленно так, в кулак. — А ну заткнулись оба! Дети недотраха, прямо кружок "против секса, а-ля, не дали". Дальше эти двое чуть ли не по полу катались, у канадца даже слёзы навернулись. Позже мы раскрыли талант Джей-Джея в кулинарном мастерстве, он сделал лазанью, нахер её на завтрак, так и не понял, но он объяснил, что это его коронное блюдо. И было нереально вкусно, готовка Бека слегка ему уступает, но Бек во многом другом оставляет этого выпендрёжника позади. — Юра, сваришь кофе, я в душ, — Бек остановился в проходе. — Ах да, Егер саусағыңызға тигізсеңіз, мен сізді өлтіремін. — Понял, — Джи-Джи поднял руки перед собой, смотря как Отабек с серьёзным лицом уходит из кухни. — А что он сказал? — Это родной язык Алтына. Сказал, чтобы я был хорошим мальчиком. — Да ну? По его лицу такого не скажешь. Я стоял у плиты, помешивая в турке кофе, ловя взгляды канадца. Вот что ему надо? — Юр, что ты чувствуешь к Отабеку? — неожиданно от него слышать серьёзный тон. — Хочешь сравнить ваши шансы? — Допустим. — Я выберу его, не потому, что всегда выбирал его. А потому, что он всегда выбирал меня, — ставя перед ним кружку. Он кивнул на мои слова. — Вы уже говорили об этом? — Да. — И что решили? — Тебе что с того? — Личный интерес. — А мы друзья что-ли, обсуждать это? Я высокомерно фыркнул и сел за стол по другую сторону от Джи-Джи. Моим ответом он не был доволен, как будто мне нужно его одобрение. Отабек вышел из ванной как раз в тот момент, когда напряжение на кухне можно было пощупать руками, он нахмурился и недовольно посмотрел на Джей-Джея. — Всё хорошо? — уже мне. — Да, уточняли понятия дружбы, и какие темы могут обсуждаться, если ты за чертой френдзоны со стороны улицы. — Он улыбнулся и посмотрел на меня. — А твоё личное пространство и френдзона называется Отабек Алтын? А как же расширение круга знакомств? — Мой круг знакомств, и мне решать, кто туда будет входить, а кто нет. На мои слова Джей-Джей только хмыкнул, встал и ушёл. Да что не так с этим канадцем, не похож он на того, кто просто от нечего делать лезет не в своё дело. — У меня такое чувство, что это он делает не просто так, — озвучил свои мысли Бек. — По-моему он просто придурок. — Ну не без этого. Он пожал плечами, так как мы сутки не спали, решили спровадить всех гостей и наконец выспаться. Заварил чай, поставил бутерброды, в зале показались Крис и Пхичит, самое интересное, что эти двое были похожи на нас с Беком и Джи-Джи: синие круги под глазами и т.д. Ну, если выбирать из-за чего не спать всю ночь, то их вариант мне вполне нравится. Потому что, в отличии от нас, эти двое хотя бы довольные жизнью, а не готовые умереть и уже мёртвые, готовые умереть ещё раз от недосыпа. Из комнаты послышался мой телефон, на дисплее Яков, стоп. Сегодня же не тренировка, да? И Лилии нет в графике? — Алло. — Доброе утро, Плисецкий, как твоё здоровье, выписали уже? — Да, дома. Яков, чё надо-то? — Ты пропускаешь сезон, до конца года даю тебе отпуск, но к новому сезону ты должен быть как новенький, и не забрасывай индивидуальные тренировки. В газетах и так много пишут про напавшего на чемпиона России. Шумиха нам ни к чему, так что ты официально в отпуске. И вот ещё что, прости, что сразу не сказал, но Николай оставил тебе что-то в банковской ячейке, в Центральном Банке, тебе будет нужно написать запрос, чтобы выслали в Питер. — Спасибо, Яков, потом с этим разберусь, — я положил трубку, у дедушки не было банковской ячейки, я точно знаю. — Всё хорошо? — Бек стоял в дверном проходе, скрестив руки на груди. — Первое: подслушивать нехорошо. Второе: бутерброды стынут. Третье: у меня отпуск до конца года, и мы можем сразу после свадьбы Виктора поехать в Канаду. Заодно узнаем, что он задумал, — последнее я уже говорил еле-еле шёпотом, Бек кивнул, и мы пошли к ребятам. Завтрак прошёл в уютной обстановке, Крис шутил и рассказывал про своего кота, гладя моего. Пхичит рассказывал про свой первый прокат эроса, было забавно. Джи-Джи тоже вёл себя нормально и вполне адекватно, чем порадовал. Вообще эти трое очень любопытны, и меня приятно порадовало, что они не задавали нам вопросов, как на допросе. В основном разговор о скорой свадьбе на Карибах. Джи-Джи долго философствовал на музыкальную тему, мы только позже узнали, что Джи-Джи главный диджей, и его группа будет выступать, почему я тоже мяукнул о том, что неплохо пою. Бек писал музыку под мои стихи одно время, кажется, это я зря. Джей-Джей предложил прослушаться, когда мы приедем к нему на Рождество. Но Отабек не разозлился, наоборот, внёс свою лепту в этот небольшой план, сказал, что сделаем песню вместе, а потом в студии Леруа оцифруем. Часикам к десяти ребята нас покинули, и в квартире неожиданно стало тихо. Бек собирал тарелки со стола, в то время я подошёл сзади и обнял. — Брось это занятие, пошли спать, я с ног валюсь. — Он положил свои руки поверх моих. — Солнышко, иди ложись, я сейчас приду. Я поплёлся в комнату, рухнул на кровать, не спать сутки, не так уж и плохо иногда приводить гостей. Точнее их никто не приводил, они сами припёрлись, матрас прогнулся под весом Бека, который укладывал меня вдоль кровати и сам ложился рядом, укрывая нас пушистым пледом. — О чём думаешь? — его голос был тихим, ну да, я не выглядел прямо сонным. — О том, что Крис и Пхичит у нас больше не ночуют и не пьют. — Он пропустил смешок. — Рано или поздно ты поймёшь, — сквозь сон говорит Бек. Я его обнял и прижался к нему ближе. Он прав, я не могу его вечно тянуть за одно место со своими "хочу — не хочу", это всё равно, что мучить человека. Вечером звонит телефон, и ещё раз. Я пропустил мучительный стон и уткнулся в грудь Алтына сильнее. — Его надо выключить, — настоятельно рекомендует сонное тело, которое с утра было моим парнем. — Я не могу встать, ты такой тёплый, сильный и нежный, это выше моих сил. Но телефон по-прежнему разрывался трелью, в итоге мы вместе потянулись к одному гаджету, он по пути чмокнул меня в щёку и завалился на кровать и, подождав, когда возьму, громкий раздражитель подхватил меня одной рукой и вернул на постель. Звонил Виктор. Нажимаю на вызов, проходит всего пара МГНОВЕНИЙ. — Ююююрио! Лапушка, ты же не забыл про свою роль?! Вы завтра должны будете вылетать, курьер сегодня должен был принести вам билеты. — Чего?! — я подорвался к двери, прямо так, вызвал лифт. — А если я не открою? — Ну, в почтовый ящик кинут, но вообще экспресс-доставка делается лично в руки. Юра... ты что, проспал курьера? — от его голоса меня пробил холодный пот, вот как ему сказать, что мы бухали всю ночь и весь день дрыхли без задних ног? — Никто не приходил, щас ящик проверю. Двери лифта открылись, и я подошёл к ящику, ввёл пароль, там лежал внушительных размеров жёлтый пакет. — Компания с птичкой? — Мозг ваще не варил, но голос у Виктора жуткий. В трубке послышался смех. — Да Юра, с птичкой. Вылетай из гнезда! Послышалось гудки. Я поднялся в квартиру, на пороге меня встретил ахеревший Бек, с приподнятой одной бровью смотрел и не вдуплял. Я пропустил смешок и, закрыв дверь, указал на жёлтый пакет. — Билеты? Он вскрыл пакет, там были визы, паспорта и 2 билета с тремя пересадками, хера се. — Он оплатил нам круиз по миру? — я поставил кружки кофе и достал вафли. — По другому в Тасманию не попасть, — как-то медленно произнёс Бек. — Тасмания? Это Австралия? Хера се, куда их занесло?! — Юра, прекращай ругаться. Если быть точнее, то нам в Порт-Артур. Там красивые заброшенные замки и крепости. Если я не ошибаюсь, Виктор выкупил один и отреставрировали его, там собственно и будет проходить торжество. — Я присвистнул. — Откуда у фигуриста столько бабла? — Алтын хитро улыбнулся и покосился на меня. — Скажем так, оказался в нужном месте в нужное время. — Да чтоб я так жил! — Мы посмеялись, и я пошёл доставать чемодан — Бек у тебя есть чемодан? — Да, не волнуйся за багаж, собирай вещи, отправим багаж сегодня же, отдельно. — А так можно? — Можно, не хочу все четыре дня путешествия думать о вещах. — Сколько?! — А ты не хочешь погулять по Дубай, Сиднею, сходить в пивоварню Хабарта? — И тут я понял — это города, в которых будут пересадки. — Спрашиваешь?! Но сменный комплект одежды всё-таки нужен. — Он кивнул. Я собрал чемодан и поставил его к чемодану Отабека в прихожую, не потеряйте друг друга по пути. Собрал вещи Пети и кота, собственно, Бек кое-как убедил меня, что за ним присмотрят. Я до последнего хотел взять его с собой, но здравый смысл, что такие частые перелёты только навредят здоровью моего любимца. Попросил соседку присмотреть за котом, она с радостью взяла Петьку, от денег отказалась, взяла только те, что на жрачку дали. Хорошая женщина, главное, чтобы Пете было хорошо. Часиков в восемь вечера пришёл человек и забрал чемоданы. Я пошёл спать, Бек ушёл по делам, поздно я вспомнил про подарок. Твою ж!!! Что теперь делать? Схватил телефон и набрал Бека, который ещё не вернулся. — Юра, что-то случилось? — Да, случилось, мы забыли про подарок, Бек, на свадьбу едем без подарка! — Хм...В Имиратах что-нибудь посмотрим, хорошо? — Ась?! Слушай, я не буржуй, я обычный спортсмен! — В России уже поздно что-то искать. — Ладно, завтра по обстановке посмотрим. Через скок тебя ждать? — Через час уже буду. На светофоре стою. — Жду. Я положил трубку и пошёл на кухню. Налил себе воды и усиленно пытался думать, что подарить такой неформальной паре, они же совершенно разные, но у них же должно быть что-то общее? Кроме фигурного катания. Может Бек прав, и мне не стоит паниковать, и мы сможем найти что-нибудь в Дубай или Сиднее. На крайний случай подарю бутылку хорошего алкоголя, Виктор точно оценит, а Юри новые коньки, будет обкатывать и вспоминать меня, ага, в проклятиях. Я посмеялся своим мыслям. Пошёл в душ, потом разогрел лазанью, сижу себе спокойно, листаю ленту в соц. сетях. В квартире было очень тихо, непривычно, так тихо в квартире у дедушки никогда не было, самое тихое было — это звуковая планка оры в агонии кота, который не может поймать красную точку. Щёлкает замок, и в прихожую входит Бек, и я тут же кидаюсь ему на шею, обнимая ногами бедра. — Всегда бы так. Мне нужно почаще уходить? — Отабек, без тебя здесь слишком тихо и холодно. — Солнышко, мне нужно в душ, сделаешь мне кофе? Потом надо ложиться спать, у тебя сбился режим. Он поцеловал меня в висок, я слез с него. И отправился на кухню. Пятнадцать минут длились ооочень долго, я варил кофе и не мог спокойно вздохнуть, пока Бек не положил свой подбородок мне на макушку, сцепляя руки в замок у меня на животе. — Ты чего. — Не знаю, без тебя уже не то. Всё не то. Вот теперь мне спокойно. — Почувствовав поцелуй в макушку, я разлил кофе по чашкам. — Это называется привязанность, Юра. Другая форма любви. — Я не настолько глупый, знаю я, что со мной. — Он облокотился о столешницу кухни и посмотрел на меня, изучающе, будто искал, что во мне поменялось. — Чего? — Ты подрос. На пару сантиметров всего, но всё же. — На медкомиссии сказали, что если до 18 лет не вымахал в дылду, то примерно таким и останусь. — Тебя это смущает? — Добавляет комплекс "маленького мальчика", 173 см, меня и так с девахой путают всегда, а теперь выясняется, что мне с этим жить придётся, понимаешь? — Сначала была пауза, а потом мы заржали, оба. Синхронность наше всё. Кофе быстро закончился, и меня погнали спать, пинками. Разлёгся на кровати в позе звезды, показывая границы советской власти, в данном случае — кровати, Бек развернулся и, пожелав мне спокойной ночи, ушёл на диван. Я не просто так не пустил его, мне нужно подумать, привести мысли в порядок, и голову тоже. Рядом с ним у меня не получается думать, совсем. Мой парень вампир, ладно, допустим, это типа не так страшно, если не учитывать его жажду моей крови. От таких выкрутасов, что я устроил на кухне, и до смерти не далеко. Он же сам говорил, чем сильнее любишь, тем сильнее хочешь, это может означать, что он не сможет остановиться, и я сыграю в ящик. Всё же вампир, он и в Африке вампир, и романтизацию таких отношений допускать очень опасно. Я верю в Бека, он правда хорошо держится, и в этом он преуспел. Но всё же вампир — не ручной зверёк, в первую очередь — это хищник, разумный. По-хорошему, надо засунуть все свои чувства в задницу и бежать от него как можно дальше, но... я не смогу уйти, да и он не оставит. Тут вариантов, собственно, немного, и то, как я представляю наши отношения, это же, блять, утопия! Такого не может быть, и мы не исключение. Поэтому из вороха этих глубоко философских мыслей, я должен сделать какой-то вывод, план действий. Хоть что-нибудь. Стать ему парой, таким же как он? Но мне этого не хочется, боюсь, что возненавижу себя, и так особо не жалую свою персону, а тут. Целая тысяча лет пожирания себя изнутри, ну нееет, спасибо. Допускаю, что на ближайшие пару лет план останется утопически невозможным, другого ничего предпринимать не буду. Затаиться и наслаждаться моментом, пока всё хорошо, но тут другая проблема вылезет рано или поздно — Элис. Эта злобная сучка уже точит на меня когти и зубы, и если в прошлый раз она орудовала ножом, в следующую нашу встречу церемониться со мной она точно не будет. Как человек я слишком слаб, как вампир буду недостаточно силён, как не посмотри, игра не стоит свеч, а электричество нынче дорогое. Как же хрупка наша связь. В ту ночь я так ни к чему и не пришёл, я так и лежал на кровати, обняв подушку, на которой спал Бек и пытался услышать его ровное дыхание из соседней комнаты. Свадьба Юри и Виктора проходила в Тасмании, в портовом городе Порт-Артур. Чтобы туда добраться, нужно было сделать три пересадки на самолёт и одну, чтобы попасть в город. Путь неблизкий, мелькнула мысль, что если бы не эта свадьба, то я бы ни за какие коврижки туда бы не попёрся. Даже из Японии туда ехать довольно затратно и определённо должно было стоить того. Идеальное место. Наша первая остановка была в Дубай, летели мы порядка шести часов, но они для меня пролетели быстро, я досыпал в самолёте часы, что потратил ночью на размышления. Я решил для себя две вещи: я никогда больше не буду предлагать Отабеку свою кровь, и второе: я не стану вампиром. Я был полон решимости соблюсти эти два табу, что поставил перед собой, даже если сама вселенная и боги против этого. Бек весь день со мной не разговаривал, ни дорогу до Пулково, ни когда мы приземлились в Эмиратах. Создавалось впечатление, что он где-то летает, где-то далеко, очень далеко от меня. Меня это не расстраивало, наоборот, я рад, что он понимает ответственность и тоже думает над решением этой задачи. И что-то мне подсказывает, что ответ в конце учебника не совпадёт с нашим решением. Как всегда. Когда мой мир перевернулся с ног на голову, сделал тройной сальхов и приземлился прямо на лёд мордой вниз?! Это очень злило. Эти восемь часов в Эмиратах были шикарными. Мы гуляли среди толпы людей, здесь даже ночью на улицах было оживлённо, стоило удивляться, что у Бека здесь были друзья? Ну или как он называл, партнёры в бытие его непростом? — Бек! Как я рад! — он обнялся с каким-то шейхом. — Рад, очень рад, дорогой друг! Али Шехад, очень приятно познакомиться. Бек сдержал улыбку, этот шейх принял меня за девушку, так, Юра, спокойно... Дыши. — لديك هوك ، انها جميلة فقط — شكرا لك ، ولكن هذه ليست فتاة ، اسمحوا لي أن أعرض لكم لصديقي ، يورا. — الروس جميلون ، Otabek ، صديق ، هل من المهم جدا تقسيم الجميل إلى الجنس والعمر؟ الجميلة هي المسألة ، ونحن مجرد البشر يمكن أن نعجب فقط ازهارها. — كما هو الحال دائما ، تفكر خارج الحدود البشرية. — رعاية صديقك ليس فقط طيور النورس تطير لامعة, ولكن الطيور الجارحة. — Спасибо, учту. Пока эти двое говорили на арабском, я смотрел на них и наблюдал, как шейх кивнул в мою сторону, и они оба в моменты из беседы поглядывали на меня. У меня создалось впечатление, нехорошее. — Юр, кажется я знаю, что подарить Виктору на свадьбу. — Ага, круто. — Бек сердечно попрощался со своим другом и ушли. — О чём вы разговаривали? — О том, как ты прекрасен. — Я покраснел, что? — А мне показалось, что ты ему меня на подарок Виктора хочешь обменять. — Он усмехнулся. — Мне уже намекнули, что в этой стране тебя нельзя оставлять. Поэтому обмен был не уместен. Но зато... Подарок будет хорошим. — И что ты собрался дарить? — Мы собираемся дарить. Так как мы официально пара, то подарок будет от нас двоих. — Точно, видимо я ещё не привык. — Тогда подарок должен быть крутым. — Он им и будет. Обещаю. Хочешь есть? Здесь на 89 этаже прекрасный ресторан. — 89 этаж? — я глянул на часы. Самолёт через пару часов. — Может сначала разберёмся с подарком, а поедим в самолете или уже в Сиднее. — Лететь 14 часов, лучше поесть сейчас, мой друг Али уже занимается тем, чтобы доставить подарок на борт нашего самолёта. — Он тебе должен? — Нет, арабы гораздо щедрее и радушнее, чем многие считают. — И сколько? — Достаточно, чтобы выполнить такую простую просьбу. — Ты меня пугаешь. Бек засмеялся, и мы зашли в какое-то заведение, где играла красивая музыка, и в атмосфере был разлит праздник, будто здесь каждый день что-то отмечают. Ну, я почти угадал, здесь каждого клиента встречают как дорого и оооочень долгожданного. Отабек сделал заказ, через минуту нам принесли заказ. Я предложил совместное фото, выложу в сеть на память. Через десять минут нам принесли заказ, он предполагал какой-то набор национальной еды. Но мяса тут было мало, и первым, что упало в мой желудок, была вяленая говядина, потом были булочки со взбитыми сливками и мёдом, очень вкусно. Атмосфера заставляла расслабиться и забыть обо всем. Я бы мог сказать о проблемах, но как таковых серьёзных у меня их нет. Я в Дубай, со мной Бек, едем на свадьбу, придумали подарок, мы теперь встречаемся, и Элис нам не мешает. Какие проблемы, пока что всё замечательно! — Ты чего так улыбаешься? — Бек смотрел на меня и потягивал щербет. Кстати об этом напитке, раньше я думал, что это типа вина, только называется по-другому. Но это просто прохладительный напиток, который умеет более ста рецептов, и так как я люблю готовить, буду готовить дома. Вкусно, очень вкусно. — Щербет вкусный. Это клюква? — С мятой. У нас ровно час, чтобы добраться до аэропорта. — Я подскочил на месте. — Так и чего мы сидим, щербет потягиваем, — я глянул на часы. — Если ты не в курсе, то Эмираты достаточно солнечная страна, а восход через полчаса. — Что? — он посмотрел на свои часы и хлопнул по лбу. — Забыл перевести. — Это значит, мы опоздали на самолёт?! — О нет! Не надо, пожалуйста. — Нет, это значит, что у нас полтора часа до самолёта, но нужно ехать сейчас. Мы попрощались с хозяином заведения и вышли на улицу. Вызвав машину, быстро направились к аэропорту, таким ранним утром дороги были почти пусты, и мы без труда смогли добраться до места за какие-то двадцать минут. Уже в здании первое место, куда мы направились — туалет, обычный туалет. Бек поменял рубашку на толстовку, которая была ему явно велика на несколько размеров, он накинул глубокий капюшон и надел солнечные очки. Он стал выглядеть очень подозрительно, но я знал почему, аэропорт был почти весь из стекла и пропускал очень много солнечного света, а мой парень, увы, не загорает, а сгорает... заживо. Мило. Мы вышли и решили сразу пройти контроль, пока солнце не поднялось. Это заняло у нас около сорока минут, и тут уже была посадка, когда сели на свои кресла, я закрыл иллюминатор перед тем, как на место сел Бек. — Ты как? — Именно поэтому предпочитаю ночные перелёты. — Ты у меня дитя ночи прям. Он взял мою руку и сжал, не сильно, просто его тоже наверное огорчало, что не было возможности обняться, пока мы гуляли. Эмираты не та страна, которая лояльно относится к нетрадиционным парам. И меня это бесило, но потом, посмотрев на Отабека, решил, раз он терпит, то и я потерплю. И вот сейчас это максимум, который мы можем себе позволить. Я уже соскучился по вкусу его губ и запаху одеколона. Такс... Юра, заканчивай, скоро взлетать. К слову, я не боюсь летать, только моменты взлёта и посадки пугают больше всего. Скоро этот кошмар с перелётами закончится, и я, наконец, смогу обнять его. Но путь наш настолько долгий, что дорогу обратно, боюсь, не выдержу. — Юра, достань мой телефон. — Я открыл сумку и подал ему смартфон. Он потыкал по экрану и приложил гаджет к уху. — Али, доброе утро, скажи, как дела с подарком?... Отлично... Конечно, как-нибудь обязательно приедем... Пока. — Куда это ты намылился? — Смотря на мои хмурые брови, он изобразил полуулыбку. — Я думаю тебе пойдёт паранджа. — Чего?! — Он ухмыльнулся. — Али позвал нас в гости и сказал, чтобы приехал со своим очаровательным другом. — А паранджа здесь причём? — При том, что если со мной ты придёшь в ней, то к тебе никто не подойдёт, — он видимо читал на моём лице непонимание. — Даю наводку, не все шейхи правильные и строго соблюдают слово божье. — Ты хочешь сказать, что я... — скрепя зубами и сжав руки в кулаки, пытаюсь закончить предложение. — Да, Юра, ты ему ооочень понравился. — Давай не поедем? — Я и не собирался, это было для вежливости. — Я расслабился и откинулся в кресле. Загорелся сигнал пристегнуться, скоро взлетаем. В этот раз нам не спалось почти до самого Сиднея, мы играли в города и морской бой. Из этого я сделал вывод, что прекрасно знаю, как Бек думает. А может, он просто поддавался? Но тот говорил, что это нечестно, и этим мог бы меня обидеть. Я ему верил. Уже составил список того, что мы должны посмотреть до конца моего отпуска, круглосуточный кинотеатр в студию! Подойдёт даже для Канады. Когда мы попали в турбулентность, самолёт начало трясти и кидать из стороны в сторону. Я с силой вцепился в подлокотники и, сцепив зубы, закрыв глаза, ждал. Со стороны могло бы показаться, что я задремал или просто утомился, и меня эта тряска вообще никак не задевает. А меня трясло как ненормального, и было ужасно страшно, Бек пытался меня утешить, но у него это плохо выходило. Он сцепил наши руки, а я молился, чтобы самолёт перестало трясти, летели над океаном и купаться мне что-то совсем не хочется. Тряска прекратилась, я смог судорожно выдохнуть. Свет перестал мигать, и теперь все пассажиры сидели, отходили от шока. — Ты в порядке? — А? Да... Не люблю турбулентность. — Нам ещё много летать, тебе придётся преодолеть свой страх. — У меня страх не летать, я, как и все, боюсь смерти. — И это мне говорит потенциальный самоубийца? — Да, я тогда пытался посмотреть своему страху в лицо. — И чуть не совершил суицид. Интересный подход. — Бека, отстань. У каждого свои страхи. И у меня вот такие. Он наклонился ко мне поближе. — У меня они тоже есть, хочешь расскажу про один? — он заговорщически улыбнулся. Я приблизился. — Я боюсь, что ты не сможешь участвовать и в следующих соревнованиях, из-за твоей суперсилы притягивать неприятности ты просто не доживёшь. И он тут же получил подушкой по лицу, вот блин. А я ведь ему поверил. Что не доживу. — Дурак! Ты меня не защитишь? — Улыбка сошла с его губ. — Никто не посмеет тебя тронуть, я приложу все усилия для этого, — он говорил серьёзно, я кивнул. — Я тебе верю, — улыбнулся, вот так просто, доверчиво. — Я хочу тебя поцеловать. — Не здесь. — Но я хочу. — Здесь это мало кого волнует, жди посадки, и я сам поцелую тебя в аэропорту на глазах у сотни людей. — Ловлю на слове, — он хитро ухмыльнулся и коснулся моей щеки. И я ждал, ждал посадки, ждал когда же, наконец, смогу поцеловать его. Пусть это было пари, и я знал, что проиграл, и хотел исполнить обещанное. Очень хотелось поцеловать его перед всеми, показать, что он только мой, мой и ничей больше. Хотелось утвердить себя в роли его парня и гордо занимать сие пост. Но в Сиднее мы будем только через четыре часа, а сейчас остаётся только терпеть. Все оставшиеся часы мы продолжили игру "Я никогда не", и я узнал, что Бек никого не любил кроме меня, никого. Он буквально поставил меня перед фактом, ты моя первая и последняя любовь, точка. От этого желание показать ему насколько он дорог для меня возросло и ушло за человеческие рамки понимания математических вычислений насколько. Я хочу быть с ним, пусть и не надолго, но я буду, да я эгоист, ведь если его чувства искренне, что он доказывал неоднократно, он будет существовать с этой потерей оставшиеся у него чуть меньше тысячи лет. Я не хотел бы для него подобного исхода. — Скоро садимся. — Бек лишь хитро ухмыльнулся, ожидая исполнения обещания. — Юра, ты понимаешь, что я тебя не заставляю что-то доказывать, просто хочу чтобы ты сам этого хотел. — Я хочу, Бек. Я хочу показать всем, что ты только мой, — уже давно наплевав на менталитет в самолёте, максимально приблизился к его лицу. — Слушай сюда, не хочешь проблем с соседями, не надо усугублять ситуацию. Алтын прокашлялся в кулак и посмотрел на меня таким взглядом, что меня кинуло в жар. Резко стало холодно, и в эту же секунду мне показалось, что в самолёте закончился воздух. — Я ооочень постараюсь, но ничего обещать не могу. — Дьявол... Хм... Ну ещё бы, на меньшее у меня не встал бы. Он мне так сексуально улыбался, что ещё немного и потеку под кресло. — Алтын. Держи себя в руках. — Я держу себя, а вот ты явно замёрз. Он накрыл меня пледом, и зачем? Мы летим, где тепло, и я бы даже сказал жарко. Я посмотрел на него с вопросом, на что он обворожительно улыбнулся и взглядом указал мне в направлении моего паха. Лицо загорелось, начинало плавиться. — Всё в порядке, Юра, держи себя в руках. Я отвернулся и дышал, глубоко, вымеривая каждый вздох и выдох, мне нужно успокоиться. Я почувствовал, как меня вдавливает в кресло и понял, что пропустил время, когда надо пристегнуться, но не опоздал, меня развернул Бек и пристегнул. Он старался не делать лишних движений, так как это могло спровоцировать моё возбуждение ещё больше. — Спасибо. Посадка благополучно завершилась, мы выходили из самолёта по туннелю и сразу в здание аэропорта. Там среди ожидающих стояли Кристофф и Пхичит с табликой "PliBek", чего, блэт? Что за плибек? Подумал, не могли что ли имена написать? А... Юрий ПЛИсецкий, ОтаБЕК Алтын, твою мать, кто гений, который придумал настолько перекорёжить наши имена?! Какого хера вообще?! Я быстрым шагом направился к ним, но резко остановился и развернулся, подошёл к ничего не подозревающему Алтыну, который принимал наш багаж. Вплотную прижавшись к его телу, я впился ему в губы, я уже забыл, какие они на вкус.... Вкусно... Съел бы, как ту булочку со взбитыми сливками и мёдом. Оторвался, у него были совершенно ошалевшие глаза, улыбнувшись, он поднял с конвейера наш незамысловатый багаж, основной уже давно в Хабарте. — 1:1, — сказал он мне на ушко, беря меня под руку и ведя в сторону наших знакомых. — А мы всё видели... — Пчихит, хихикая, хлопает в ладоши. — Юра, ты такой смелый! — Чити, не смущай наших страстных голубков. — Я бы поспорил насчёт страстности! — рявкнул я в ответ. — Вы у меня больше не ночуете! — А что не так? Мы молоды, страсть, желание... Сам понимаешь. — Крис мне подмигнул и сделал вид, типа "а в чём собственно проблема?", проблема в том, что я не могу переспать с Беком... Нормально, у нас карма такая, нам постоянно кто-то мешает. — Понимаю, поэтому и говорю. — Привет, ребята. Чего такие кислые лица? — Сказать или промолчать, о том, что наигранный оптимизм ему не идёт? — Бек, Юра ругается и не хочет звать нас в гости! — Разве это проблема? Мы можем приехать в гости к вам. — Но нам так понравилось у Юры дома! — Крис максимально старался выглядеть жалостливым. — Мы слышали, и все соседи тоже, кстати, как вам понравилось у меня дома, — мрачно решил вставить уже я. — Ещё скажи, что тебе не понравилось то, что ты услышал, — мы все резко развернулись на таиландца с вытянутыми выражениями лиц, а тот лучезарно улыбнулся. — Я же прав, да? — Думаю да, Юра не спал всю ночь. — Бек! Он же не сказал, что мы втроём сидели на кухне и пили кофе, да что эти двое помешанные на эросе сейчас обо мне подумают?! — Ты тоже, а ещё Леруа тоже не спал. Мы втроём сидели на кухне, потому что только там с включённым миксером вас было не слышно. — Ну, про миксер я переборщил, но да ладно. — Юрочка... — Джакометти ко мне приблизился, почти вторгаясь в личное пространство. — Хочешь я тебя так же научу? — Спасибо, Крис, но за этим я сам прослежу, — Отабек улыбался, говоря это, а вот в глазах было написано что-то типа: "Только тронь — порешаю", с милой улыбкой на лице. Абзац. — Я и не мог представить, что его обучением займётся кто-то менее достойный, — Крис говорил с таким чувством, ещё и руку на сердце положил, ну прям великий актёр. И всё же я был здесь, и слышал, о чём они говорят, и понимал, о чём они говорят, да как можно так просто обсуждать такие интимные моменты в аэропорту?! — Не обращай внимания, все альфа-самцы такие. Ты скоро привыкнешь, — тихо сказал мне Пчихит, смеясь над моим выражением лица. Которое, к слову сказать, было в шоке, если не говорить матом. Беку не нравится, когда я ругаюсь, и делаю я это исключительно для того, что в очередной раз услышать: "Юра, не ругайся!". Улыбка тронула губы, да, это очень мило. Вчетвером мы покинули помещение и отправились на пару этажей выше, где располагался фудкорт. Заказав поесть и выбрав столик, мы сели. Время пролетело быстро, еда быстро закончилась, а темы для разговора появлялись всё новые и новые. Мы начали с того, что нас объединяет, спорт. Фигурное катание, тяжёлый спорт, история с моим отпуском весьма размыта. Спортсменам не дают настолько долгий отпуск, на весь сезон соревнований, при травме только во время лечения и реабилитации, но всё равно тренировки есть, не такие как обычно, визиты к психологу, обязательно массаж. А меня вот так просто отпустили восвояси на год. Это можно списать на то, что я ушёл из спорта на год, смогу ли вернуться обратно? Конечно, я вернусь! Ещё чего, Бек тогда правильно сказал, теперь я буду тренироваться ещё усерднее, не ради гордости дедушки, а в честь его памяти. Я буду тренироваться ради того, чтобы знать, что если бы он был рядом, он бы гордился мной. Потом Туланонт быстро съехал с темы спорта на личные отношения, на свадьбу Виктора и Юри, если быть точным. Рассказывали друг другу о том, что подарим. Только вот Бек так и не сказал, что мы подарим, оставив интригу. Иногда мне кажется, что мой парень не вампир, а глава мафии какой-нибудь. Ну а что, у него много секретов, скелеты в несчастном шкафу уже не помещаются, связи по всему миру, неприлично богат, нельзя убить и, по мнению "правильной половины человечества", проблемы с ориентацией. По-моему в этом есть смысл. Три часа пролетели незаметно, и мы вновь пошли на посадку, так и не погуляв по Сиднею. Я очень расстроился, упустить возможность посмотреть на оперу! Да какого эти двое вообще нас встречали?! Без них было бы продуктивнее времяпрепровождение. Да я просто хотел селфи с моста Харбор Бридж! До Хабарта чуть меньше двух часов, это как из Москвы в Питер. Там нас встретила машина, нанятая специально для того, чтобы нас доставили на торжество. На часах, которые я перевёл в самолёте на здешнее время, было около двенадцати ночи, нас предупредили, что начало сумерек здесь примерно через три часа, короче времени, когда здесь абсолютно темно, крайне мало, не самый лучший вариант для вампиров. Мы как раз подъезжали к поместью Виктора, это оказался огромный замок, он был чем-то похож на замок "Карлайл", но только больше. Выполненный в светлых тонах с мраморной лестницей у парадного входа. Выходя из машины, я свистнул. — Кого надо убить, чтобы жить так же? Бек только ухмыльнулся и подошёл ко мне, к нам тут же подошёл дворецкий. — Добро пожаловать в замок "Кацуки", мы ждали вас. Прошу за мной. Дворецкий повёл нас внутрь замка, изнутри он уже был готов к свадьбе. Висели украшения и мишура, разные русские и японские символы. В общем, было слишком дорого, вычурно, ах да, по-буржуйски. Бек был расслаблен, будто был здесь не в первый раз и уже знал куда и зачем нужно идти. — Для начала, господин Виктор желает переговорить с вами, господин Алтын. А вам я покажу комнату, в которой вы будете жить на время, которое вы будете гостить в "Кацуки". — Невероятно, Бек помахал нам и ушёл, дворецкий понял, что тот знает куда идти, и пошёл провожать меня до комнаты. Комната была огромной, как две дедушкины квартиры, выполненная в тёмных тонах зелёного и светлых оттенков шампанского, чистого белого и серебряного. Огромная высокая кровать с бархатными шторами, большой шкаф, дверь в ванную, в комнате была поставлена барная стойка и заполнен бар. В общем-то так и не понял, зачем тут бар, он вообще не вписывался в интерьер комнаты, хотя лепнины на стенах и потолке не было, были просто обои, хотя в целом обстановка мне нравилась. Маленький журнальный столик, два кресла перед французскими окнами, ведущими на небольшой балкон. Мило и с подтекстом. Да, Виктор не изменился. А ведь вся комната просто орёт: "Набухайся и трахни уже своего парня!" Ан-нет. Так я действовать не буду, это слишком грубо. И "слишком грубо" не нравится Беку. Здесь около шкафа стоял наш багаж, открыв свой чемодан, я порылся и отрыл штаны и футболку для сна. Всё же перелёт был тяжёлым, надо поваляться в джакузи, откупорить шампанское и лечь спать. Когда-нибудь принимали ванну, которая больше похожа на минибассейн? Да? Тогда вы меня поймёте, а если нет, то вы многое потеряли. Маленькие пузырьки будто бы массировали всё тело и забирали усталость, шампанское во флюте поднимало свои пузырьки наверх. Красота... Нет не так. Ляпота... — Я смотрю, ты без меня не скучаешь? — Я повернул голову, там стоял полностью одетый казах. — Тебя не учили, что если ванна занята, то заходить нельзя, хотя бы постучал бы, — я пусть и выражал своё недовольство, но с места не сдвинулся, было слишком лень. — Я стучал, — он присел на корточки рядом со мной. — Я с Виктором отъеду, за костюмами его и Юри, а ты что делать будешь? — Допью шампанское, лягу спать. — Не увлекайся, — он чмокнул меня в губы и вышел. Только потом, через два бокала, в мою светлую головушку пришла такая мысль, что он смотрел на меня, когда я был абсолютно голый... И он так спокойно поцеловал меня и ушёл?! В смысле, блэт? То он одежду на мне рвёт, то смотрит и просто уходит? Стоит ли начать волноваться? Думаю нет, вооот... Ещё пара бокальчиков и можно начинать, главное не уснуть в ванной. Это важно! Кое-как дополз до кровати и, зарывшись в большое пушистое одеяло, уснул. Мне снились соревнования "Кубок четырех континентов", мой выход... Я золотой призёр Чемпионата Мира, я справлюсь. Я проехал на середину катка, начальная позиция... Стойка... Заиграла музыка, и я начал двигаться... Программа была похожа на ту, что я катал на последнем Гран-При, изменялись прыжки и элементы хореографии. Разогнался, первый прыжок, тройной лутц... Успешно... Но тут я заметил, что освещается только лёд перед ногами, я не слышу зрителей... Это просто волнение. Продолжаю программу... Тройной аксель из кораблика... Успешно... Поднял руку, оценка будет выше. Лёд под коньками мягкий, будто тает. Но это невозможно, в свете прожекторов тяжело разобрать в чём проблема, но на последнем прыжке конёк вошёл в лёд, это плохо! На такой скорости я могу получить травму. Да пошло оно, выступление не стоит моей карьеры, я останавливаюсь на месте, прожектора включили дополнительное освещение. Каток не таял... по нему была разлита кровь... Много крови... Я не слышал зрителей... потому что их тела были разложены вдоль бортика на льду катка... Я прижал руки ко рту, чтобы не закричать, а вокруг тишина... Меня забила дрожь. Тошнота подкатывала к горлу, я упал на колени, мои руки в крови... А на той стороне катка кто-то смеялся... Я открыл глаза и резко сел на постели, из-за чего в глазах потемнело, но когда зрение вернулось, я узнал очертания комнаты. Бек спал рядом, за окном солнце почти село. Я постарался выровнять дыхание, не разбудив Отабека, у вампиров чёткий слух и сон. Хотел встать с кровати, но его руки обвили меня за талию и затащили обратно под одеяло, крепко прижимая к себе. — Что тебе приснилось? — сонный бархатный голос заполнил комнату. — Кошмар. Сказывается утомление и долгий перелёт. — Может расскажешь, легче станет. — Да ничего серьёзного. Кубок четырёх континентов. — Боишься, что не сможешь вернуться в спорт? — Не то что бы сильно я переживал... Просто... — Не волнуйся об этом, на Рождество едем в Канаду, помнишь? Отведу тебя на каток, который сам использовал для тренировок, — он поцеловал меня в макушку, и я обнял его. — Спасибо. Знал ли он тогда? Как сильно спасает меня от депрессии и страха? Свадьба Никифорова и Кацудона, кажется, так уже начинался абзац, но в общем, не важно. Перед самой церемонией, которая, как-то очень выгодно для Отабека, будет проходить завтра ночью, а сегодня — последний ужин. Задумка была в том, чтобы гости встретились, пообщались, узнали друг друга. Вы уже наверное поняли, что это не сработало? Было много гостей, очень мало тех, кого я знал. У Кацудона было не так много друзей, но была большая семья, которая приехала вся... А вот с Виктором не понятно, никогда бы не подумал, что он настолько популярная личность в разнообразных кругах. Мы сидели с Беком за одним столиком, по другую руку от меня сидел Джи-Джи. Кстати, расскажу про план посадки гостей. Я не знаю, что за гений устраивал эту свадьбу, но рассадка гостей была не по обычному стандарту: сначала родственники, потом друзья и т.д. Рассказываю, столики были для тех кто в паре, кто без пары, кто будет пробовать меню, кто пьёт только вино, для курящих и не очень, столики "одиноких холостяков" и многое чего ещё. Смотря на этот план, в голову только и лезла догадка, что весь этот план был ширмой, и если смотреть между строк, то разделение было вполне простым. Вампиры за одними столиками, люди за другим, смешанные пары посередине, если утрировать. Как вы поняли, вампиров здесь было немного. И вот тут же возникает вопрос, дружить со столькими представителями рода "нечеловеческого", не зная их секрет, весьма подозрительно. Зато теперь понятно, откуда у Виктора горы золотые. Мимо нас проплывало очень много дам, которые забыли рамки допустимого декольте или попросту, что не оделись. Так фальшиво и безвкусно. Кроме отвращения, у меня эти дамы ничего не вызывали. И тут вошла она... Тёмно-зелёное платье в пол, жакет, красные волосы собраны наверх, кроме красной помады никакого кричащего макияжа. Маленькая сумочка через плечо... Она была похожа на розу. Я проследил за её перемещением и тяжело вздохнул, она была вампиром. — А Мари умеет произвести впечатление, да, Юрий? — Джи-Джи ухмыльнулся и подмигнул мне. — Кто она? — Мари? Ооо... Богиня. Но закатай губу, друг, она вампир, и тебе понадобится больше смазливой мордашки, чтобы зацепить её, — он о ней говорил, будто она в правду богиня. — Она же вампир, я прав? — Да. Нам нужно подойти поздороваться. — Странно. Я на эту бабу чуть слюну не пустил, а у Бека даже не почесался от ревности. Я смотрел, как они подошли к ней, прильнули к её запястью и обменялись несколькими фразами. Она красиво улыбалась, я бы мог даже влюбиться, но у меня уже есть объект обожания. А потом она перевела взгляд на меня, на меня? Зачем? Улыбнувшись, она сделал жест, будто чокаясь со мной бокалами через весь зал, я сделал тоже самое. Нужно будет разузнать про неё у Бека, должно же быть что-то, за что её приписывают в лику святых. Ужин почти закончился, и я вышел на террасу, гости уже изрядно выпили и начали расходиться. Уже скоро рассвет. — Каждый раз, приезжая сюда, удивляюсь красоте рассветов, — женский голос раздался справа от меня, Мари. — Я здесь впервые, мне тяжело судить. — А есть с чем сравнить? — Не особо, ну, может быть, Барселона. — Она пригубила бокал. — Ты здесь с Отабеком, верно? — Да. А вы... — Давай на ты, а то этот официальный тон указывает на возраст, — она улыбнулась. — Ты же наверное знаешь, как женщины не любят эту тему. — Тебе должно быть всё равно. — А ты сообразительный. Как давно вы вместе? — По вашим или на нашим меркам? — По факту. — Около месяца. У меня вопрос. Когда ты вошла, у меня перехватило дыхание от восторга, а сейчас я ничего не чувствую, почему? — У каждого своя аура, чем старше вампир, тем она сильнее. — Сколько тебе лет? — Чуть больше двух тысяч. — Чего?! — Хочешь послушать мою историю? — Да. Мы сидели у неё в комнате, пили гранатовый сок. — Тогда я начну. Меня зовут Мария, родилась и выросла в городе Магдала. В молодости была распутна и долгое время не могла выйти замуж. Была отринута своей семьёй, и по обычаю меня наказали, я сидела на площади, а все прохожие кидали камни, ну, кому было не лень. Потом были события, которые описаны в вашей Библии, по Библии я и Богородица ушли в город Эфес, но тут-то история и разнится, ушла только она. Я же пошла на север. Через три месяца после казни Христа я умерла. Меня знали как Его ученицу, и никто не посмел бы меня тронуть, но люди... Все ученики не раз просили изгнать женщину из своего окружения, но Он меня оставил. Меня возжелал мужчина. Получив вежливый отказ, он не оставил меня. После я узнала, кто он, моя преданность была настолько велика, что я была готова рухнуть во тьму, чтобы ещё раз встретиться с Учителем. Спустя тысячу лет религиозных войн и борьбы за власть, я поняла, что он уже покинул этот мир. Если бы я тогда знала, чем всё обернётся, не принимала бы таких решений. — Историей это не назовёшь, скорее краткая версия. Значит, ты повстречала вампира. — Не просто вампира, он был третьим от прародителя. Прародитель — это что-то вроде Бога, разница лишь в том, что его можно увидеть, поговорить. Встретиться с самым первым вампиром во всей истории. — Звучит как предложение. — Я не считаю тебя настолько искушённым. У меня глаз намётан, у тебя чистая душа. — Пока что, план уже есть. — А он знает? — О моих планах — нет, он знает о моей позиции и уважает её. Но я знаю, что в этом случае мы обречены. — Ну хоть это ты понимаешь, подобных отношений не бывает, книги — это фантастика. Утопия. — Я так же подумал. — Ты должен решить, жить или умереть? — Не понял? Она что... Хочет меня убить? — Юра, объясняю. Жить — значит отказаться от Отабека, он теперь не принадлежит твоему миру, а ты не принадлежишь его. Умереть — значит пройти через обращение и возложить на свои плечи бремя вампира, но при этом быть с любимым человеком. — Я уже неоднократно задавал себе этот вопрос... Я не знаю ответа. — Я могу дать тебе один совет, на данном этапе просто покажи ему, что он тебе нужен. Решение придёт само. — На этом мы с ней попрощались. Я вернулся к себе в комнату ближе к полудню, плотные шторы были задвинуты, и в комнате был полумрак. Бек сидел на кровати и, по-видимому, опустошал бутылку виски. Вид у него был измученный, он поднял на меня глаза. Равнодушные. Я подошёл к нему, уже чувствуя, что сейчас мы поссоримся. Взял бутылку и плеснул себе в стакан. — Ну, ты не растрёпанный, губы не зацелованы, значит, она тебя не совращала. Что ты делал у неё так долго? — Она рассказывала мне историю своей жизни, точнее её краткую версию. — Он тяжело вздохнул. — Сильно переживал? — Переживал? — он подскочил на месте, выдавая своё состояние, он в бешенстве, походив туда сюда: — Я места не находил! Я знал где ты и с кем, знаешь какие мысли меня посещали? — Прости, Бек, — я подошёл к нему и ткнулся носом в грудь. — Прости, что поколебал твоё доверие. Мы правда только разговаривали. Прости, что так на неё пялился на ужине. Ты злишься? — Уже нет, — он обнял меня и прижал к себе. — Просто испугался, что я перестану быть тебе нужен. Что одна встреча может так просто поколебать связь между нами. — Не говори чушь! — я сдвинул брови и посмотрел ему прямо в глаза. — Я люблю тебя! Точка! Он коснулся моих губ, обвив его шею руками и запустив пальцы в волосы, я не мог от него так просто оторваться. Он был мне нужен, сегодня, сейчас, всегда. Людские сердца изменчивы, но только не моё, я лучше всех остальных! Грёбаное произведение искусства! Только его. Только он может меня касаться, целовать и желать, только он. Остальные, ширинки закрыли! — Юра... Тебе сегодня ночью нести кольца для церемонии, нужно поспать. — Я не возражал, он прав, и так режим пошёл ко всем существам живущим в аду. — Ляжешь со мной? — Он кивнул. Мы закрыли балдахин, поставили будильник, залезли под одеяло и, прижавшись друг к другу, уснули. На этот раз мне не снились кошмары, мне снился морской берег, яркая полная луна и много котов. Наверное, я скучаю по Петьке. Утро. Ошибочка вышла, вечер. За дверью все уже носятся с приготовлениями к церемонии, я кое-как выбрался из постели, перекорёженный режим даёт свои плоды, выглядываю в коридор и наблюдаю кавардак всеобщих сборов, беганья и паники. Напряжение и волнение летает в воздухе, и вот сонный я в эту картину не вписываюсь, закрыл дверь и вернулся под тёплый бочок. Алтын что-то пробурчал и обнял меня покрепче, прижав к себе. — Отабек, надо вставать... Вот прям сейчас, иначе опоздаем. — Он открыл один глаз, улыбнулся. — Ещё пять минут, а вообще давай перенесём всю процессию сюда, ты за кольца отвечаешь, вот и пусть Виктор и Юри сами придут, ты подержишь подушечку, и потом они дружненько все свалят. А нам не нужно будет вставать. — На его сонный бред я только рассмеялся. Вообще мне нравится идея, боюсь, все остальные будут против. — Нет, сегодня не мы главные, надо вставать. — И он встал, с громким вздохом разочарования. А ещё у него, кажется, похмелье, вылакать бутылку виски в одну харю! Подождал, пока он выйдет из душа, и пошёл сам, после надел тот самый белый костюм, чтоб всё было по красоте. Завязал волосы и вышел к Беку, вот это да... Он смотрелся просто бомбически бесподобно... — Ты же в курсе, что гости не должны быть красивее супружеской пары? — По-твоему я настолько хорош?! — он подмигнул мне через зеркало. — О да... — я подошёл к нему, и он тут же подсёк меня и поймал в объятия, накрыв мои губы. — Бек, если ты не забыл, свадьба у Кацудона и Виктора. — Я помню. После меня вернули из полугоризонтального в вертикальное положение, сдули несуществующие пылинки и разгладили вымышленные складки, вывели в свет. — Юрио, ты такой лапочка! — Никифоров шёл к нам. На нём костюм фиалкового цвета с бабочкой, хорош, ничего не скажешь. — Кольца. Подушечка. И НЕ ДАЙ БОЖЕ ЧТО-НИБУДЬ С НИМИ СЛУЧИТСЯ. От его милой угрозы заковать меня в своём саду, с улыбкой на лице, меня напугало. Но взяв атрибуты своей роли на свадьбе, а-ля "не просто так я здесь", он развернулся и, перебирая пальцы, ушёл. — Он просто нервничает, — сказал Бек подводя меня к двери в сад. Отсюда должен буду выходить я с кольцами, сразу после виновников торжества. Всё начнётся через двадцать минут. К нам подошёл Жан-Жак, опять он. — Вы выглядите вполне гармонично, Юрочка, ты просто великолепен, — он улыбнулся своей фирменной улыбочкой. — Что-то случилось? — Бек был серьёзен, с чего бы вдруг? — Мне тут птичка напела, что Элис видели в Венеции. — Брови Бека нахмурились. — И что? — я включился в разговор. — А то, прелесть моя, что Мари живёт в Венеции, и она приглашена на свадьбу, — канадец не скупился на сарказм. Кажется, я начинаю понимать. Она здесь не просто так, и тот разговор. — И какова вероятность, что она здесь по просьбе Элис? — Не знаю, Бек. Но я думаю, она здесь не ради торта, — Джи-Джи перевёл свой взгляд на меня, серьёзно добавил: — Она здесь по твою душу. — Ну класс. Кто ещё в курсе? — Виктору я пока не говорил, у них свадьба, не будем разрушать романтическую атмосферу. — Моя оторванная голова двухтысячелетним вампиром, по-твоему, способна не только сохранить, но и разнообразить атмосферу свадьбы? Бек думал, скорее уже прикидывал свои шансы и шансы Джи-Джи против неё. Я был уверен, что их просто не существует. — Юра, иди, твой выход. У всех на виду она ничего не сделает, я что-нибудь придумаю. Я шёл по красной ковровой дорожке, будто на плаху. Ну вот почему всё так? Чего этой злобной сучке неймётся? Не умеет проигрывать! Если Мари здесь для того, чтобы убить меня, зачем было давать советы? Зачем было помогать? Я встал по правую руку от Виктора боком к гостям и искал её взглядом. В третьем ряду, наши взгляды встретились, она мило улыбнулась и перевела взгляд на Юри. Юри? Нет, мне просто кажется. Это просто страх. Что если она не получит то, зачем приехала, насколько сокрушительной будет её месть? Здесь совсем другое, нежели то, что было в Питере. Здесь много посторонних людей, вампиров. И один очень древний. С которым нам не справиться. Если это шантаж... Живи и умри... Палка о двух концах, но если на карту ложится жизнь всей семьи Юри, Виктора и всех людей, что здесь присутствуют, то мой выбор очевиден. От мыслей я очнулся, когда Виктор шикнул в мою сторону, глаза у него блестели от счастья, Юри даже всплакнул. Я подал кольца, сначала подушечка осиротела наполовину, потом и вовсе стала пустой. Эти двое поцеловались, а я тем временем вернулся на место, ища взглядом Марию. Её не было. Я нашёл взглядом Бека, тот понял, что я волнуюсь и осмотрел места, подошёл в Джей-Джею, и тот вскоре ушёл. Алтын направился ко мне, но его опередила Мари, возникшая передо мной очень неожиданно, я увидел как Бек остановился на мгновение, он услышал, как остановилось моё сердце... на мгновение... — Юра, давай уединимся? Здесь слишком шумно. — Прости, обещал Беку танец, — улыбка вышла натянутой. — Юра, — она обворожительно улыбнулась и наклонилась слегка ко мне. — Это не просьба. — А то что? — Как насчёт Отабека? Ты же знаешь, как устроен наш мир? Не провоцируй меня на то, что мне делать совсем не хочется. — Ок, через двадцать минут встретимся в гостиной на втором этаже. — У тебя пять минут. — Она развернулась и ушла. Бек всё слышал. И стоило ей скрыться в здании замка тут же подлетел ко мне. — Мы сейчас же уходим, — Бек схватил меня за руку и уже собрался идти к выходу из сада. — Нет, — я остался стоять на месте. — Юра, ты в своём уме? — Бек! Я сказал нет. — Я обошёл его и пошёл в том же направлении, что и Мари. Я всё делаю правильно. — Эй, ты куда? — на пути мне встретился Джи-Джи. — Задержи его, — сказал я ему, кивая на Отабека. Вошёл в здание и взлетел просто по ступеням на второй этаж. Прямо перед их лицами захлопываю дверь и закрываю на засов. — Непослушные мальчики, правда? — она сидела на софе, распивая бокал с кровью. — Я знаю, зачем ты здесь. — Правда? И за чем же? — Для того, чтобы убить меня, Элис же тебя об этом просила, да? — Мари закатилась смехом. — Да, она действительно приезжала ко мне. На коленях умоляла убить смертного мальчишку, потому что из-за него она не может быть с любимым, — она смаковала ещё один глоток. — Она такая дешёвка... Но она была в отчаянии. Знаешь какого это, жить без любимого? — Элис дала мне возможность прочувствовать. — Для людей это по-другому, вы всегда можете забыть, чувства со временем притупляются, и в конечном итоге ничего не остаётся. У нас всё по-другому, Бек тебе не говорил? Вампир любит один раз и навсегда. Поэтому, как Элис не может жить без Алтына, так и он не сможет без тебя. На мои плечи легла ответственность разорвать этот порочный круг и освободить кого-то от страданий, — её взгляд стал серьёзным, и она похлопала рукой по месту рядом с собой. Я послушно сел. — Я предлагаю тебе сделку. Элис порядком насолила Смотрителям по всему миру, поэтому я предлагаю обмен — её жизнь на твою. — Ты хочешь убить её, но взамен я должен стать таким как ты? — Это небольшая плата, а главное баланс будет соблюдён. И все довольны. — Сколько ты можешь дать мне времени? — До окончания свадебной процесии, если ты не скажешь мне своё решение, я убью Отабека. Эта история может закончится либо хэппи-эндом, либо трагично. Выбирать тебе. Я понял. Она вышла через окно, мягко приземлившись и войдя в светлый зал, где играла музыка и официанты разносили шампанское. Я открыл засов, по ту сторону стоял Бек, прислонившись к стене спиной с закрытыми глазами. Я подошёл к нему и хотел обнять, но развернулся и хотел пойти к себе, почувствовал как он меня обнимает. — Прости меня, — шепчет он мне на ухо. — Я люблю тебя, а значит не брошу, значит не сдамся. — Ты же не хочешь этого? — Не хочу. — Но я хочу быть с тобой, хватит метаться между "за" и "против", Мари просто облегчила мне выбор, помогла принять правильный. — Пойдём ко всем? На празднике мы пробыли не долго, я выпил пару флюте шампанского. Поздравил Виктора и Юри, послал к ежам Джей-Джея с его подкатами. Увернулся от пары девушек, желающих взять автограф у великого меня. Нашёл в толпе Алтына и пошёл к нему. — Я устал, пойду спать, — сказал ему на ухо, надеюсь слух вампира мне поможет, потому что музыка орала так, что я удивлён как очки Кацудона не взорвались. Покинул это счастливое мероприятие. Была ночь, стрелки часов давно перевалили за полночь, я почти проваливался в сон, когда услышал как тихо открывается дверь. Тихие шаги простились до моей кровати, и матрас прогнулся под его весом. Я лежал с закрытыми глазами, но мог чувствовать его прикосновения к моей щеке, волосам. Я едва смог уловить его дыхание на своих губах. — Ты не спишь, — его шёпот звучал как утверждение, нежели как вопрос, я открыл глаза и улыбнулся. — Ты тоже, — шёпотом ответил я, пытаюсь не нарушить атмосферы, окутывающей нас, словно одеяло. Это самое одеяло через минуту нас и укрыло, он лёг рядом со мной, я тут же забрался к нему на грудь. Но спустя пару минут понял, что не могу, не могу вот так просто лежать, я поднял голову, смотря на него в упор. При свете фонарей, освещающих улицу за окном, он выглядел особенно чарующе. Его лицо было расслабленным, а взгляд будто цеплял мой подбородок и подталкивал к действиям. Я приблизился, мы уже не раз целовались, но лёжа в одной постели впервые. Я начал легко, еле касаясь его губ, он быстро перехватил инициативу, углубил поцелуй, наши языки затанцевали в танце. Хотелось так и остаться, чувствовать его рядом, но ему было этого мало, мне тоже. Он перевернул меня на спину нависая сверху, прервав поцелуй он посмотрел на меня, я притянул его губы к своим, обнимая за шею и проводя рукой по короткому ёжику и запуская пальцы в волосы. Стало жарко, чувствуя вес его тела, я захотел обнять его крепче, прижать к себе и не отпускать, пока не закончится воздух. Он запустил руки мне под футболку и прижал меня к себе, запуская новые волны мурашек по моему телу. — Если ты не хочешь, я не… — приставив ему палец к губам, я улыбнулся. — Я хочу. — Мне кажется, воздух в комнате накалился. Он стянул с меня футболку и набросился на мои губы, он изучал мой рот своим языком. Я снял с него футболку, проводя руками по рельефному телу, комок нервов внизу живота разразился тянущей болью. Я отвечал на поцелуй со всем своим желанием, что переполняло меня. От губ он спустился ниже, по пути оставив дорожку поцелуев на щеке, спускаясь к шее, он поцеловал шею в месте, где бился пульс, будто на вкус пробуя какой он, бешеный пульс под тонкой кожей. Он исследовал мою шею, ключицы, целуя и прикусывая кожу в некоторых местах, с жадностью оставлял синеющие засосы и отпечатки зубов. Спускаясь ниже, он обхватил губами мой сосок, я шумно выдохнул, прикусил зубами, стон сорвался с губ. Я чувствую, как он улыбается, перешёл на другой сосок, втянул его в свой горячий рот, перебирая его языком. Дорожкой поцелуев спустился ниже, обеими руками стягивая с меня штаны. Закончив с предметом одежды, он вернулся к моему лицу и жадно прижался к моим губам, тело к телу, разгорячённое, он обжигал своей температурой. Он прервал поцелуй и вернулся туда, где недавно были мои штаны, поцеловав внутреннюю поверхность бедра, с моих губ сорвался еще один стон. Он продвинулся дорожкой поцелуев к паху, своими рука он смял мою попу и притянул меня ближе, облизнув головку, я оказался у него во рту, и язык принял меня как желанного гостя. Какой же он горячий, я уже метался по постели выкрикивая стоны. На верхушке удовольствия, нет, нет… Я сел на постели и обнял ладошками его лицо притянул к себе, ему было мало. Я видел это по глазам, по его дыханию, оно опаляло кожу, оставляя ожоги в области ключиц. Он уложил меня на спину, снимая свои джинсы, оставляя их где-то на полу , вставая на колени на постели и разводя мои ноги, наклонился ко мне. — Ты прекрасен, — шепчем он мне на ушко, будто делясь самым сокровенным секретом. Я схватился за его плечи, хочу больше. Он скользнул по моим губам своими и отстранился, обильно смазав кольцо мышц, в тело что-то вошло, было неприятно, но вполне терпимо, спустя пару минут он добавил второй палец, третий... Ооох… Комок в паху будто вибрировал от истомы, хочу… больше… Я едва уловил блеснувший в его зубах квадратик презерватива, который был тут же натянут на его стоявший колом член. Он приставил головку ко входу в меня, слегка надавив, и головка скользнула внутрь. Меня будто разорвало изнутри, на глаза выступили слёзы, он вошёл полностью, собрав поцелуями с моих глаз слёзы. Первые движения были больше болезненными, чем приятными, постепенно привыкая к нему во мне, он начал двигаться увереннее, постепенно набирая темп. В какой-то момент боль ушла совсем, оставив после себя зверское желание. — Хочу больше… — -сквозь стоны кричу я, проводя ногтями по крепким мышцам, царапая спину. — Я не хочу сделать тебе больно. — Я улыбнулся, коснувшись его губ. — Ты делаешь мне очень хорошо. Мои губы были взяты в плен тут же, движения стали резче и быстрее, я стонал, кричал и прижимал его к себе насколько хватало сил, обвив ногами его бёдра. Он двигался ритмично с бешеной скоростью, приводя меня в беспамятство, выходил и резко входил обратно и так доводя меня до безумия порядка шести раз. Воздуха критически не хватало, я задыхался от такого напора, но мне было так приятно, будто сейчас внутри что-то взорвётся. — Не сдерживайся… И его движения стали плавными, медленными, будто дразня, и чтобы я начал молить о продолжении, но он приподнял меня на подушки, охватил руками талию, до боли прикусив шею, слизывая кровь, он начал наращивать темп. Резко, воздух перестал поступать в лёгкие, своими толчками он выбивал его из моих легких, продолжая, не останавливаясь, втрахивал меня в матрас. А он сильно сдерживался! Я хватал ртом воздух, стонал и кричал одновременно, рисуя на его плечах и спине причудливый рисунок ногтями. Он словно зверь, рычал и будто сам не мог остановиться, не хотел… Ему хотелось продолжать. Эта пытка была сладкой, невыносимой, безумной, страстной… Я горел под ним, от ощущений его тела, от него во мне. Перед глазами вспыхнула вспышка, сопровождаемая моим криком, его движения стали плавными, он вышел из меня, стягивая с подушек на простынь. Улыбнулся и, подарив поцелуй, дал восстановить дыхание. — Я люблю тебя, — обнимая слабыми руками его за голову. — Я люблю тебя, — как и я валясь от усталости, положив голову мне на грудь, закрыл глаза. Фонари за окном погасли, уже рассветало. — Пойдём в душ? — Тебя отнести? — улыбаясь как кот, говорит он своим обволакивающим голосом с лёгкой хрипотцой, кажется, я сейчас опять… Мы проспали до вечера, меня переполняло чувство, будто я сейчас взорвусь, это было счастье. После пробуждения мы долго смотрели друг на друга, и я не мог понять, отчего его глаза горят. Почему электрическим током отдаются все его прикосновения, раньше было не так. Вечером был последний банкет, он проходил на винодельне в нескольких километрах от замка "Кацуки". Мы ехали в машине, крепко держась за руки, а Виктор улыбался и палил нас в зеркало с водительского сидения, рядом с ним сидел его супруг. В машине стояла атмосфера любви в девять баллов из девяти. Когда мы приехали на место, теперь уже супруги нас покинули и пошли ко всем остальным гостям, мы с Беком пошли собственно к вину. Как выяснилось чуть позже, шведский стол был не только по вину. Сюда приехали не все гости, а только некоторые, больше половины уехали сегодня днём, в основном уехали люди, теперь у вампиров шведский стол. Я взял бокал с вином и подошёл к Юри, пока Виктора не было рядом. — Ну и какого это, быть связанным с кем-то узами брака? — Он только улыбнулся. — Великолепное чувство. Я обрёл свободу рядом с Виктором, поэтому готов посвятить ему всю жизнь. — И как первая брачная ночь? — я ухмыльнулся, уже ожидая реакцию, но... — А у вас? — Я подавился вином. Он что на курсы ходил "Как защититься от нападок?". Хитро ухмыльнулся. — Жду ответного приглашения. Я ему так и не ответил, смотрел, как Бек чуть поодаль ржёт. А потом началось что-то непонятное и невообразимое. Я бы смело мог назвать это резнёй, кровь текла реками, но самое ужасное, люди этого хотели сами и с удовольствием подставляли свои вены. Бек взял меня под руку и вывел из винодельни, на улице мы заметили как Виктор бережно сажает Юри в машину, видимо, собираются уезжать. — Бек, они знают? — Отабек бросил взгляды на Виктора и Юри, закивал. — Нет, на них гипноз, они не войдут, пока там всё не закончится, а скорее всего скоро уедут. — Для чего мы сюда приехали? — Здесь планировался последний вечер с гостями... — Бек, Крис и Чит до сих пор там. — Я рванулся с намерением попасть внутрь. — Я сам пойду. Иди в машину. Алтын ушел, а я пошёл к машине, уже схватившись за дверцу, я услышал знакомое движение. С такой же скоростью и такой же звук был от Отабека, когда тот спасал меня на заброшке. Кто-то из вампиров решил перекусить на улице? Я дёрнул дверцу, но сесть не успел, меня отшвырнули в сторону от машины, я упал на землю метрах в десяти от транспорта. Обернувшись, я увидел знакомые глаза, горящие алым безумием. Элис... И вот примерно через секунду я понял, что мне крышка. Она двигалась на меня как цунами, я резко подскочил и побежал в сторону винодельни, меня поймали за шиворот и откинули ещё метров на десять. — Я знала, что Мари меня предаст. Древняя теплотрасса. Как это говорится, если хочешь сделать что-то хорошо... — она достала пистолет Макарова с глушителем и направила его на меня. — Делай сам. Она нажала на курок, а через несколько секунд, когда меня уже пронзила пуля и накатила боль, я увидел, как её голова падает с плеч прямо к моим ногам. Голоса, много голосов, кто-то кричит, но я их не слышу, постепенно уходя во тьму. Дорогой Мозг, это твой сосед, Психика, давай поговорим? Мне уже серьёзно настопиздело это! Как только в нашей жизни появился Бек, нас пытались убить, дважды. И в обоих случаях почти успешно. Каким нужно быть неудачником, что выжить после всего этого? Юрий Плисецкий, сдохни пожалуйста, тебя просят, подталкивают, швыряют к этому выводу, тебе уже просто в лоб стреляют! А ты пытаешься дышать, двигаться, через боль.... Ну мы же по другому не умеем?! Всё, нахуй, только через боль! И чем больнее, тем прикольней. Это расплата кармы за все мои успехи в жизни "до"? Чем я, блять, не угодил вселенной? А может это Бог?! Да объясните мне наконец, где я, блять, настолько в жизни оступился, что на меня льётся столько говна, что накопилось у вселенной за эти пару тысяч лет? Может мне чёрная кошка дорогу перебежала в глубоком детстве, когда я даже видел кверху раком, пребывая в глубоком младенчестве? Или я родился под ахуенно-хуёвой звездой, находящейся во многих сотнях миллионов световых лет от нас, у которой со временем перегорают батарейки, и она такая, всё, блять, дальше ты сам! Где, блять, лучик надежды, да посвятите вы мне в жопу фонариком, и достаньте её из этого плена тьмы! Мозг, крик души, вытащи нас из этого дерьма, я тебя умоляю!!! Пока у Юры в голове собирался консилиум по решению пиздеца глобального масштаба, его уже доставили в больницу на скорой. Он потерял много крови, капельницы и переливание делалось уже третий час, врачи в операционной пытались спасти парня как могли. Пуля задела сердце, и поэтому его шансы были очень и очень малы. В больнице был Виктор, который говорил с Юри по телефону, Джей-Джей, ходящий кругами, Отабек, который просто сидел и не мог двигаться, думать, дышать, так и не смыв кровь с рук, его кровь. Фигурист Юрий Плисецкий впал в кому спустя три часа и двадцать минут после поступления, врачи перевели его в реанимацию и разводили руками, сказали, мол, мы сделали что могли. Шансов, что он очнётся, нет, а если очнётся в течении суток, сердце не выдержит, и он проживёт недолго. Но если пробудет в коме больше суток, не очнётся уже никогда. — Я знаю, как ему помочь, — мрачно говорит Джи-Джи. — Но тебе это не понравится. — Он этого не хотел, — Виктор видимо сразу понял, о чём говорит канадец. — Но это значит, что он в любом случае умрёт, — хриплый голос Бека отражался от стен пустого коридора. Он даже сам не знал, чего хотел для Юры. — Мы спасём ему жизнь! — Ты заберёшь её! Он этого не хотел, не давай мне поводов уйти вслед за Юрой! — Бек и Жан-Жак смотрели друг на друга как два волка, скалясь, и вот-вот набросятся друг на друга. — Так, а ну хватит, устроили тут балаган! Бек, я не готов потерять Юрио, он мне как сын, так что идея Леруа мне не по душе, но это единственный выход. Но сам Юра этого не хочет, а значит возненавидит вас обоих, если проснётся вампиром. И не факт, что в таком состоянии обратив его, он очнётся. Предлагаю сделать так, у нас сутки на то, чтобы, возможно, что-то поменялось. Если за сутки он придёт в себя, он сам скажет, хочет он жить или нет, если он не придёт в себя, кто-то из вас сделает это. Стоит вам говорить, что это были самые длинные часы в жизни Отабека, для него будто прошла вся его тысяча лет, и он вот-вот осыплется пеплом у кровати любимого. Он не мог смотреть на него в таком состоянии, и не мог оторвать взгляд от линии скул, бледных губ, закрытых век. Не мог понять и принять, что он больше их не откроет, не порадует этот мир зеленью глаз. Не приедет домой, привозя в чемодане золотую медаль, не погладит кота, больше его не обнимет. Очень хотелось плакать, но вампиры не умеют. Поэтому его разрывало изнутри от безысходности, боли, злости. Злости на себя, что оставил его, что не услышал во время, что не успел. Мари успела быстрее его, оторвав паршивке голову, но и она опоздала. Виктор и Джи-Джи в коридоре, сидят и ждут. Мари хотела обратить парня прямо там, на поле, но была отброшена в сторону Отабеком, ведь сначала она хотела его допить. Сейчас он уже не знал, что было бы лучше, обрати его сразу или сейчас, он боролся с собой, ведь одна сторона была солидарна с Джей-Джеем, время уходит, нужно что-то решать, а другая цеплялась за то, чего хотел сам Юра. Аппарат пикнул, веки дрогнули, время перешло на минуты... За пять минут до... — Юра, ты меня слышишь? — Он еле-еле кивает. — Я зову врача. Бек скрылся за дверью и с Виктором они убежали за врачом, тем временем тихой тенью в палату вошёл Джи-Джи. За три минуты до... — Юра, я могу спасти тебя, ты умираешь. Бек, этого не переживёт. — Юра отрицательно кивает, мол, нет. — Юра, подумай о Отабеке, время уходит, Юра! Джи-Джи был сам на взводе и был импульсивнее Отабека. Но ответ был такой же. За минуту... — А мне плевать! Клыками разорвав себе вены на запястье он налил свою кровь в маленький пластиковый стаканчик для воды. Он аккуратно приподнял голову блондина, который не мог сопротивляться из-за состояния. — Пей! Раскрыть ему челюсти пришлось силой, после пустой стаканчик был выброшен из окна, губы блондина вытерты полотенцем, которое тут же окрасилось отпечатками крови. В палату влетел врач который кинулся осматривать Юру, но через несколько мгновений ИВЛ запищал. Свидетельствуя о том, что они все опоздали, что время Юры закончилось. — Юрий Плисецкий умер, время смерти 8 часов 21 минута, — огласил врач. Виктор держал Бека, чтобы тот, не дай бог, не разорвал горло врачу. Джи-Джи побелел... Неужели он не успел?! — Мне жаль, через пару часов его доставят в морг. Нужно констатировать причину смерти. Завтра заберёте тело, — говорил врач уже Виктору в коридоре. Из палаты вышла медсестра, она сняла все капельницы и аппараты, к которым был подключён Плисецкий. — Оставь нас. Джи-Джи вышел, Бек подошёл к кровати, где лежал уже труп его любимого. Самого дорогого человека, за которого был готов умереть, в итоге сам сгубил самое дорогое. — Я очень хочу верить, что это не так. Что сейчас откроешь глаза и скажешь, какой я дурак если купился. Но Юра лежал, смиренно не двигаясь... его губы по прежнему были белыми, Бек целовал его руку, не хотел отпускать, расставаться. Если он сейчас уйдёт, то ближайшие 996 лет будет в одиночестве, если не решится умереть прямо сейчас. Он этого хотел, но необъяснимое желание ещё подождать, вдруг случится чудо? Джи-Джи предпочёл уехать сразу, как только покинул здание больницы. За ближайшие два часа его уже не будет в этой стране, и он будет оплакивать Юру в одиночестве в своей огромной квартире в Канаде. Но если у него получилось? Что если... Тогда уехать было разумно, ведь Бек его из-под земли достанет. И вовсе не для того, чтобы сказать спасибо. А стоило бы. Сознание пробивалось очень смутно, впервые минуты было тяжело вспомнить, кто я? Я... умею кататься на коньках... Кажется, участвовал в соревнованиях... Как их... Гран-При, наверное? Хотя вопроса это не отменяет, кто я? Что за парень мелькает перед глазами? Красивый парень, немного раскосые глаза, цвета шоколада, чёрные волосы, изящные брови. "Юрий Плисецкий! Мальчики твоего телосложения редки в природе, ты произведение искусства! Так покажи мне это!" — строгий голос старухи-балерины. Юрий Плисецкий? Точно, это же я! Я Юрий Плисецкий! Открываю глаза и первое что замечаю — больничную палату, удушающе пахнет хлоркой, лекарствами и чем-то вкусным... Смотрю вокруг, на меня смотрят ошалевшие глаза цвета шоколада, те же чёрные волосы, то же лицо. "Я тебя люблю! Точка!" — это я говорил? Ему? Забавно. "Я Отабек Алтын из Казахстана. Юрий, ты будешь моим другом? Или нет?" — его голос приятный. В палату тут же ворвался Виктор Никифоров, вот те на. А он здесь откуда? — Это ты сделал? — строго спрашивает Виктор, смотря на Отабека. Тот отрицательно качает головой. — Его нужно срочно забрать. Моя машина на подземной стоянке, бери его и уходите! Я отвлеку персонал. Пахло очень вкусно, хочу есть, но еды рядом с собой не обнаружил. Да откуда так хорошо пахнет?! Отабек встал и завернув меня в простынь, как гусеницу, взял на руки, и я почувствовал его запах. Пряные специи, мята и морской воздух, из этих запахов складывался Отабек. И с этого момента как будто кто-то открыл крышку бутылки, на которой было написано "воспоминания", и вылил содержимое на меня. Я не выдержал такого наплыва эмоций, чувств и вырубился. Очнулся уже в машине, голова была пустая, все воспоминания лежали на своих местах, и мне даже нравился порядок в моей голове, рядом был задумчивый Отабек, и тут я понял. Сложив два и два, Джей-Джей напоил меня, я умирал, и на выходе мы получаем... Что я теперь тоже вампир. Я отвернулся от Бека, мне было стыдно, столько раз зарекался, столько раз просил, а всё равно всё пришло к тому же. Алтын принёс меня в спальню, положил на постель, развернулся, я схватил его за рукав. — Юра, тебе нужно поесть, я сейчас вернусь, — не оборачиваясь сказал Бек и ушёл. Вот так, всё нах, стоило стать на равных, и любовь прошла! А вы как думали, оказывается партнёрство в отношениях тоже утопия! Я истерично засмеялся и захотелось заплакать, очень, не смог... Вампиры что, не умеют плакать?! Ну класс... Бек вернулся через минут десять с бокалом, спасибо, что не пакет! — Как-то не так я себе это представлял. — Мы переглянулись. — Пей, тебе нужно питаться. — Я могу сам о себе позаботиться, не утруждайся, — я взял бокал и отвернулся. Было больно, очень обидно. — Юра, ты чего? — Это ты чего? — я развернулся к нему. — Не смотришь на меня, говоришь, будто я тебе чужой?! Что, таким я тебе не нужен? — Юра, успокойся, в первые месяцы эмоции зашкаливают до предела, это нормально. Потом научишься это контролировать, — он вытер мою верхнюю губу. Кстати, не так мерзко, наоборот, невообразимо вкусно. Будто пьешь солнечный свет или что-то ещё, чего нет на земле для людей. — Не волнуйся, солнце, всё хорошо. — Бек! — отбросив пустой бокал, я бросился ему на шею. — Очень хочу плакать, хорошо так поистерить! А я не могу! — К сожалению, мы не умеем плакать, солнышко, ты скоро привыкнешь, боль уйдёт, всё стихнет, — он поглаживал меня по спине. — Давай вернёмся в Питер? Я соскучился по Петьке. — Сразу, как только будешь себя контролировать. — Долго? — Хотя бы месяц нужно будет побыть здесь. — Не думаю, что Виктор обрадуется такому соседству. — Мы поедем ко мне. — К нему? Не знал, что у него есть здесь недвижимость? — Глаза мне завяжешь, чтобы не знал дороги? — Он хитро ухмыльнулся, прикусив мою мочку. — Руки тебе свяжу, ноги, клофиинчику дам понюхать. — Поцелуи перешли на шею. — Серьёзно? Он даже на людей не действует! — я уже почти забывал, о чём мы говорили, волны наслаждения заставляли забыть все проблемы, даже кто я. Мне было невероятно хорошо. — У вампиров обострённый нюх, так что подействует. А у тебя сейчас обострены не только органы чувств, но и эмоции, они могут тебя запутать... Вывести из калеи... — Я не сдержал стона. — И ты захочешь убить человека. Обломщик! Динамо! Сволочь! Скотина! Какого хера, Бек?! — Алтын... — я почти рычал. — Стой, ничего не говори, я по лицу вижу, как ты расстроен! — еле сдерживая смех, говорил он, тут же оказался у двери. Я побежал к нему, но чуть не впечатался в дверь, как-то не заметил, как комната закончилась. Но через пару минут я приноровился и, повалив Бека на стол, оседлал сверху. — Быстро учишься. — А ты не зли меня, и я подольше буду притворяться беспомощным. Я наклонился к нему и поймал его губы, даже поцелуй отличается от того, что я чувствовал раньше. Как я мог довольствоваться тем, что было, когда сейчас я чувствую, будто он целует каждую клеточку моего тела, а по всем венам, сосудам и капиллярам проходит электрический ток. Я не мог от него оторваться, но я услышал шаги... слишком поздно, Виктор уже стоял в дверях. — Чего стоишь? Помоги, насилуют! — шутя, крикнул Бек. Виктор улыбнулся и сделал шаг вперёд, всё моё тело напряглось и вытянулось по струнке. — Вик, стой! Не двигайся. Бек резко поднялся, схватил меня за руки и прижал к себе. Я дышал, чувствовал как бьётся сердце Виктора, и мне почему-то хотелось вырвать его из груди бывшего спортсмена. Я расслабился, обнял Отабека. — Виктор, если хочешь пообщаться, приходи через месяц, — сквозь зубы я сообщил о своём состоянии потенциальному завтраку. Дверь за Виктором закрылась, и я вздохнул с облегчением. — Ты молодец. — Не понимаю, как ты мог разговаривать со мной, целовать меня, лежать рядом и постоянно бороться с тем, что хочешь...— Он поднял меня на руки и уложил в постель. — Первое время днём тебя будет клонить в сон, поэтому нужно отдыхать, — говорит спокойным голосом, будто убаюкивает. — Мне было тяжело, но осознание, что я люблю тебя, преодолело голод. Нужно научиться воспринимать людей не только как пакет с кровью, а как раньше ты видел людей. Ты научишься этому не сразу и не в ближайший месяц. Но у нас с тобой впереди много времени. — Передай Виктору мои извинения. — Тебе не за что извиняться, ты не сорвался, это уже прогресс, — он подарил лёгкий поцелуй перед сном. — Я передам. Сон пришёл мгновенно. Он был яркий, красочный, будто это была явь. Я проснулся ночью, и почти сразу же меня поставили перед выбором. Либо Виктор позвонит Якову и скажет, что я умер, предоставив свидетельство о смерти, липово-настоящее, либо я позвоню Якову и скажу, что ухожу из спорта. Я не могу соревноваться с людьми, а за те полгода, что остались до начала нового сезона, я не успею усмирить голод, в конце я могу просто прикончить кого-нибудь. Начиная от судей и заканчивая чуваком, чей взгляд мне не понравится. Я решил, что сам позвоню. Бек поехал в больницу и заставил врача, констатировавшего мою смерть, забыть о факте смерти. Он теперь уверен в том, что его опасения были напрасными, и я вполне живой, только прохожу курс реабилитации дома. Вампиры играют людьми как пешками, это жутко. Но я кое-что вспомнил... Моё выступление в Париже на Чемпионате мира, Бек был там. Мы даже разговаривали, он сказал, что скучал, а я в ответ фыркнул и хотел уйти, назвав его предателем. Он заставил меня это забыть, теперь понятно, почему весь Чемпионат был для меня в тумане и конкретно, что было после, не мог вспомнить совсем, да и не хотелось. Яков орал так, что мой обостренный слух сходил с ума. Я прижимал к ушам подушки, но всё равно слишком отчётливо слышал его оры. Потом к нему присоединилась Барановская, и мне настал тотальный пиздец. Я убежал в ванну, оставив телефон на кровати, только так переставал что-либо слышать. Вернулся, поднял телефон, видимо эти двое уже устали орать. — Что случилось? — Настоящие русские, сначала матом обложат, потом спрашивают. — Яков, я хочу закончить карьеру в спорте. — Да ты можешь мне объяснить, какая шлея тебе под хвост попала?! Ты не можешь уйти из спорта, только в случае смерти и то не факт!! — Знал бы он, насколько прав. — Яков, не начинай. Я всё решил. Передай Лилии, чтоб не злилась. — Юра, ты талант закапываешь, понимаешь?! — Да, старик, я понимаю. Так надо. — Вернёшься в Питер, ещё поговорим. — Он бросил трубку. — Он меня не простит. — Не-а, с его характером-то. — Бек поднял моё лицо. И опустился на мои губы. Обняв его, я прижал того к матрасу. Жадно впился в губы, проникая в его рот. Его руки у меня на бёдрах, держат крепко. Он резко подскочил и переместился в середину комнаты, ухмыляясь, как бы зазывая поиграть. То, что я понял, я быстрее его, это давало преимущество, впечатав Отабека спиной в стену на всей скорости, я поцеловал в шею, за что в следующее мгновение был распластан на кофейном столе, чьи щепки лежали подо мной. Бек разорвал на мне футболку, прикусил ключицу. Я не сдерживал стоны, мне нравилась наша игра и мне нравилось выигрывать. И я тут же отправил его в полёт в сторону кровати, столбы на которых были шторы, не выдержали и сломались. Я навис сверху и облизав его мочку, слегка прикусил. Ему нравилось, я знал, что он хотел ещё. Я коснулся носом его шеи. Проснулся голод. От этого мне стало стыдно. — Юра, если ты хочешь, я не против. — Я не могу. Это же ты. — Для нас это достаточно интимно, и я сам хочу, поэтому и разрешаю. Я проник улыбками в его артерию, кровь ударила по шарам мгновенно. Это было не описать, это было прекрасней любви, невинней поцелуя, интимнее физической близости, Бек и я были как бы едины. Через секунду я почувствовал его клыки на себе и улетел в нирвану. Это невозможно объяснить, описать, рассказать, это нужно почувствовать. Я не хотел останавливаться, не хотел чтобы останавливался Бек. Но любопытство сильнее, оторвались мы почти одновременно, и я был награждён страстным поцелуем. — Что это было? — Он улыбается. — Потом расскажу. — Он спустился дорожкой поцелуев в низ. В порыве страсти я раздробил пальцами в щепки барную стойку. Кровать пострадала больше всех, да и в принципе вся мебель. В итоге мы лежали под почти уцелевшим одеялом, на наполовину изодранных подушках, в полудреме, в центре комнаты. Кажется, у меня талант к дизайну, вспоминая свою квартиру. — Ну и что вы тут устроили?! — в комнате раздался голос Кацуки, в ушах набатом стучало его сердце. Слюна наполнил рот, все мысли сошлись на одном коротком слове "кровь". Одной рукой я обнял Бека за шею, второй за талию, вцепился ногтями ему в спину, моё тело было вытянутым как струна. Я смотрел на Юри голодными глазами, чем не хило так его напугал. Кое-как, почти игнорируя все мысли в своей голове, разрываясь между инстинктами и разумом, первые были сильнее в разы, я отвернулся и громко задышал в подушку. — Виктор уехал, на пару дней, за вами буду я присматривать, я, пожалуй, пойду! Я выпишу тебе чек! — Бек рассмеялся, а я расслабился и, не отпуская Отабека из объятий, откинулся на подушку. — Вот теперь они точно знают. Думаю с самоконтролем проблем не будет. — Ты обещал рассказать. — Вампиры это обнаружили в веке пятнадцатом, и было в новинку. Как-то до этого они не думали, что можно пить из себе подобных, но тут тоже есть загвоздка. Если один вампир пьёт из другого, у того, кого пили, от клыков останется что-то вроде клейма. — Рана от моих клыков не зажила, так и должно быть? — Он кивнул. — Для нас делиться кровью — это интимнее секса, крепче любви, это связывает тебя с тем, кто пьёт тебя. Понимаешь? — Кажется, да. Это не то, чем разбрасываются. — Что касается укуса, он заживёт, со временем, и каждого вампира свои клыки, а значит и клеймо у все разное. — Хочешь сказать, я тебя пометил? — Типа того. Но мне даже понравилось. — Мне тоже. А что, если я захочу тебя ещё раз? — Что? — его брови взлетели, а я потупил взгляд. Но правда ведь хочу. — А почему ты спрашиваешь? — Ну просто, если ты мне разрешишь, тебя не станут считать таким... — Кровавой шлюхой стать тяжело, если ты меня укусишь ещё раз, рана заживёт быстро. Один вампир — одно клеймо. — Прости, Бек, я не знал. Значит у кровавых шлюх, отпечатков зубов было много? — Двух или трёх хватит для звания. — Жёстко, а что если она три раза любила очень крепко. — Юра, это не так работает, это не признание в любви, это присягание на верность. Клятва быть только с одним, навсегда, в случае гибели одного из пары, второй чаще не выдерживает и тоже умирает. Другими словами, романтикой и не пахнет. — И мы с тобой пошли во все тяжкие. — Молчание длилось секунд десять, а дальше смех разбился о тишину комнаты. — Не стоит увлекаться. — Он коснулся моей щеки. — Ну, хату Виктора... Преобразили, можно и домой. Я лежал в ванне, коснулся места, где был укус от клыков Отабека. Клятва быть рядом. Почему у меня такое чувство, что он хочет привязать меня к себе всеми способами, которые только знает? Разве я против? Нет, не против, но мне не нравится чувство, будто тебя лишают свободы выбора. Хотя может дело в другом? Например в том, что мои эмоции обострены? Но тогда любовь к нему тоже усилена, хотя иногда, просто смотря на него, я хочу его обнять, поцеловать, укусить, убить, прижать к себе, всё сразу, это складывается только в одно чувство... голод. И меня это пугало, и спросить у Бека я не могу, не хочу его обидеть. — Ты здесь очень долго, — раздался шёпот на ушко, опаляя кожу своим дыханием, улыбка сама расползлась по лицу. — Я тебя ждал. Бек скинул с себя одежду и спустился в купальню, под пар от воды он смотрелся особенно божественно. Капли воды стекали вдоль кубиков пресса, вниз по гребню подвздошной кости, растворяясь в миллиардах таких же капель, он подошёл ко мне. Наши губы встретились, поздоровались. Он притянул меня к себе за талию и слегка приподнял, мои руки сразу обвили его шею, мне нравилось смотреть на него сверху вниз. В его карих глазах плескалось столько нежности и любви. Боги, спасите меня, мне уже абсолютно насрать на то, о чём думал несколько минут назад, и что мне это казалось важным, сейчас ничто не важно, важен только он. Да никто не будет любить меня так же сильно, как я его! Я отдаюсь тебе в рабство, Отабек Алтын, ты вечно будешь моим рабом. — Я очень счастлив, — улыбаясь говорит он, а я таю как мороженка на солнце, хотя теперь мне солнечные ванны противопоказаны. — Я тоже, но мне тебя всегда будет мало, — шепчу ему в губы. — Солидарен. Я проник в его рот. Какой же у него сладкий, горячий язык, он сжал мои ягодицы, я прикусил его нижнюю губу, простонал мне в губы. Перешёл на мою шею и выдохнул раскалённый воздух мне в ямочку между ключиц. Это приятно защекотало кожу, и я просто прижал его голову к своей груди. Этой ночью за нами приехала машина, мы покидали замок "Кацуки". Никифоров точно дурак, раз назвал замок фамилией супруга! Нельзя было придумать что-нибудь Викторианское. Наши чемоданы уложили в багажник, я ждал Бека в машине, я слышал как ровно стучит у Юри сердце, он совсем не боится и понимает. Слегка волнуется за меня, спасибо, конечно, но лучше бы он волновался о том, что мы устроили в нашей комнате. Я тихо хохотнул, как раз в этот момент в машину рядом со мной сел Бек. — Эл, домой. Машина тронулась и постепенно набирала скорость. Мы ехали вдоль побережья, луна дразнила океан, распластавшийся аж до горизонта, звёзды подсвечивали нам путь. Теперь это моё время... К такому непросто привыкнуть. Дом у Бека был знатный, больше был похож на поместье, окружённое высокими соснами. Могу предположить, что света в дом проникает мало. Отделка дома была достаточно дорогой, нас встретила Мари, прямо на пороге, она спустилась к нам. — Отабек! Рада тебя видеть! — Она обняла моего парня, хотя по Беку было видно, что он улыбается только из-за того, что она старше. — Юра, быть вампиром тебе идёт больше. — Я бы так не сказал. — Она полезла с объятиями и ко мне. — Скажи-ка мне, кто тебя обратил? — она спросила тихим голосом нарочно, чтобы слышали все, ну кроме водителя, который уехал в гараж. — Это важно? — Да. Это не Отабек, кто тогда? — Мари, я предлагаю все расспросы после ужина. Бек был вежлив и учтив, только поэтому она кивнула и, взяв меня под руку, повела меня в дом. Да что ей от меня надо? Каждый раз, когда я приходил к этой мысли, это не заканчивалось ничем хорошим, лично для меня. Как там Бек говорил, все вопросы после ужина? А что если у нас разные понятия о трапезе? Мой ужин предполагал стеклянный бокал для виски, наполовину наполненный донорской кровью. Холодная, невкусная, и пить её нужно медленно, это тоже своеобразная тренировка на самоконтроль. У Бека было примерно тоже самое, только он имел возможность подливать столько, сколько он хотел. Ужин в понимании Мари — это гостиная полная полуголых девиц, танцующих, сидящих, лежащих и делающих всё, чтобы на них смотрели. Они справлялись, эта комната была полна горячих тел, горячей крови, которая была "живой", а именно такого мне и хотелось. Посередине этой вакханалии сидела Мари и пила кого-то из паховой артерии. Как мило. Не таким я хотел первое впечатление о своём новом доме, Мари как-то смогла извратить строгий стиль помещения и превратить дом Бека в свой. Мне стало плохо от обилия запахов и... О боже!.. Я буквально слышал, как кровь бежит по артериям, блять! Я схватил Бека за руку и утащил его на второй этаж. — Это какая-то проверка? — Бек отрицательно машет головой, по его виду ему это тоже не нравится. Под словом "тоже" я подразумеваю то, что творится на первом этаже. — Мы можем попросить их уйти? — Можем. Бек уже спускался по лестнице. И зашёл в гостиную. Через пару минут от туда повалили девушки прямиком к выходу, расстроенные, пьяные, и все в крови. Да это доходит до абсурда! Как желать чего-то можно так сильно? Ну, кроме Бека, его я хочу примерно так же, так же всегда. Когда дверь за последней закрылась, я спустился в гостиную, где уже во всю шныряли горничные и убирали всё, где и чем наследили ужин Мари. Мне в руки всунули бокал, Мари хищно ухмыльнулась, посматривая на хмурого Отабека. Мы сейчас выглядели так же, как какая-то твоя тётя даёт тебе бокал красного вина на семейном празднике, а родители смотрят строго, порицая за опоение своего чада. Вот примерно такая же картина, только пили мы коктейль из эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов, с разнообразными добавками: железо, билирубин и всё в этом духе, короче, вкусно выходило. А Алтын был теми самыми родителями, которые наблюдали сие из далека, и если бы этот бокал был наполнен из пакета, бокал был ещё тёплый, а желание сорваться росло с каждой минутой. Вот если бы не было тут этой древней... Было бы проще. — Прямо из вены, пей, пока свежее, — шепчет она мне на ушко, а я смотрю на Бека, он кивает, мол, пей, потом ей голову открутим. Если бы могли... Если бы могли, я бы выпил и потом собственноручно оторвал голову. Всё же она как-то быстро перестала быть положительным персонажем, а была ли им вообще? Я взял бокал и ухмыльнулся, почуяв странный аромат... Чабрец... Интересно... — По праву старшинства отдаю первый глоток Вам. — Она взяла у меня бокал и слегка пригубила, её тут же обожгло, и бокал отлетел в сторону, она закашлялась и посмотрела куда-то в окно. — Мари, мы можем считать оконченным твоё пребывание в моем доме? — Она серьёзно посмотрела на Бека. — Выгоняешь меня, я не хотела его травить. — Я отсюда чувствовал травы, не поверю, что ты нет. — Я уйду, но сначала... Смотрители Канады устраивают суд над Жан-Жаком Леруа за то, что обратил человека до истечения срока помилования. Вам нужно присутствовать. Иначе будете стоять в одном ряду с JJ. Оно будет через месяц +/- твоё состояние, Юра, собственно из-за того, что ты не можешь находиться в людных местах и себя контролировать, суд и перенесли. Я был не готов к такому повороту, Отабек тоже. Но он кивнул, и она испарилась, поправка: ушла, просто быстро. Не уловимо глазу быстро свалила. Я вздохнул. Как глупо, зачем было травить сама себя? — Ты в порядке? — Бек мгновенно оказался рядом со мной и, обхватив ладонями моё лицо, пытался найти ответ на дне моих глазах. — Я так волновался. Солнце, не молчи. — Я в порядке, что ещё за суд? — Мы можем обращать кого-то только раз в год, это позволяет отследить ветвь. Я не знаю, почему Смотрителям это важно. Значит вопрос о том, кто меня обратил, был риторическим. И почему они не могут оставить нас в покое? Как бы то ни было, а следующие две недели пролетели незаметно, мы всерьёз занялись моей формой, а то иж ты расслабился. Думаешь, стал бессмертным, и всё можно что-ли? Так говорил Бек, когда гонял меня до седьмого пота. Ночи я проводил в библиотеке, рисуя что-нибудь, а сзади обнимал Бек и просто наблюдал. Мари больше не приходила, но красным дату все же обвели, и с каждой ночью она становилась все ближе, а Бек хмурится всё больше. — Я не хочу тебя потерять, — вдруг сказал Бек, дыша мне в затылок. — Я не брошу тебя, мы вместе будем до конца. — Он улыбнулся и поцеловал меня в основание шеи. Я засмеялся. — Бек, щекотно! — я смеялся, не мог остановиться. А потом Бек уехал, на три дня. Он обещал привезти Петьку из Питера, собственно за ним и поехал. Мне было жутко тоскливо без него, казалось, что от меня шла незримая нить куда-то далеко... К нему. Я изгонял себя тренировками, чтобы время проходило быстрее, часами волочился по поместью. Всё говорило об одном, его здесь нет. Но он же вернётся, вернётся да? Ааааа! Я чувствую себя зависимым, будто помешался. А практика показывает, что Беку не нравится, когда что-то напоминает об Элис. Я мог ходить кругами вокруг колонн в бальной зале часами, мог смотреть в окно до восхода, и выводило меня из мыслей, только когда кожа начинала плавится при попадании на неё солнечного света. Эта ночь наконец-то настала, сегодня он возвращается, и не один. А с моим самым любимым существом, котом. Хотя Бек тоже входит в этот список, но главное сделать вид, что Петька возглавляет этот список. Дверь только открылась, и показалась чёрная макушка, я запрыгнул на него зацепившись ногами за его бедра и обвив шею руками, впился в губы. Мне нужно было смотреть на него, я чуял его только когда машина въехала в ворота нашего дома. Нашего? — Я тоже безумно скучал, — отвечая на поцелуй, говорил Бек. — Где он? — Мне не терпелось взять на ручки моё пушистое сокровище. Но тут Бек опустил глаза. И посмотрев вокруг, я не заметил переноски. — Бек, а где Петька? — Юр, понимаешь... Как бы тебе сказать... Я его забрал у твоей соседки, но в аэропорте он слинял, раскочивряжив переноску. Времени до вылета оставалось немного, я обыскал весь аэропорт, пропустил два рейса, но мы его так и не нашли. Когда я уже был в Хабарте на пересадке, позвонила твоя соседка, Петька вернулся домой. Со сломанной лапой, весь грязный и тощий, но вернулся. Он сейчас на реабилитации. — Фууух... Хорошо, что всё вот так закончилось, я бы убил тебя, если бы он умер! — Он кивнул. Я правду говорил, за кота порву. Будь ты хоть сыном Божьим и крестником Путина, мне по фигу. И тут он улыбнулся и заговорчески мне подмигнул. — У меня есть предложение, но оно тебе не понравится. — Удиви? — Он так и стоял в прихожей со мной на руках. — Кристофф сделал предложение Пхичиту, у них свадьба. Я ушёл в осадок. И тут же меня уколола зависть. С Виктором и Юри всё было понятно ещё давно, но эти двое не так давно вместе и решились на этот шаг. А мы... Мы другая история, да?! — Дай подумать, последняя свадьба, на которой я был, точно! Меня убили. — Элис больше нет. Тебе не о чем беспокоиться. — Но есть ещё Мари, которой точно что-то надо. Джи-Джи, который, если честно, достал уже, но и ему что-то нужно.... Может у меня паранойя? — Джи-Джи что-то себе позволял? — у него такой суровый взгляд, будто сейчас пойдёт убивать. — О да! Он посмел подкатывать, разговаривать, смотреть, дышать в мою сторону! — с наигранным возмущением вещал я. — С его чрезмерноактивной к тебе симпатий нужно что-то сделать, тут ты прав, — Бек пошёл в гостиную и сел на софу, не отпуская меня. — Есть предложения? — Вообще-то, да, — достав из кармана телефон, настроил фронталку, впился в губы Отабека и сделал снимок. — Как тебе? — Неплохо. — Отправим Джи-Джи с надписью: "Не лезь туда, где тебя не ждут"? — Он ухмыльнулся. — Не, в историю, ненавязчиво так на хуй пошлём! Бек смеялся, а мне казалось, что с ним можно смеяться весь мир. Очень хотелось. Но почему мне казалось, что наша связь попрежнему слаба? Чтобы я не делал, мне кажется, он далеко. И с каждым днём все дальше и дальше от меня. Может, я и вправду параноик? Кипишь разводишь ни с того ни с сего, как баба какая-то. Меня Отабек знал хорошо, перемену в настроении заметил сразу, но виду не подал... А раньше бы вопросами завалил. Что-то не так. — Юра... — он будто бы вынырнул из своих мыслей. — А пошли поплаваем? — Вода холодная... Брррр... — Пошли, — он скользнул носом вниз по моей шее. Да, он меня шантажирует, или пойдём, или доведу до седьмого колена и не трахну. Рррр... — Шантажист. Я встал с его колен, он положил свои ладони мне на талию и притянул к себе. Я смотрел на него сверху вниз. Я смотрел пристально, он прямо в мои глаза, будто ищя какой-то ответ там. У него странное поведение. Но я не хочу его целовать, совсем. Хотелось просто смотреть, что я и делал, копаясь пальцами в его волосах. Он тяжело вздохнул и ткнулся лбом мне в живот, скрывая от меня своё лицо. — Я боюсь... — Чего? — Он иногда удивляет меня. — Что ты развернёшься и уйдёшь. — Я улыбнулся. — Бек, я тебя люблю, это говорят не просто так. Для такого нужна причина, достаточно веская, а не холодный кофе. — Который мы допивали уже ледяным, после вечерних "шалостей". Он улыбнулся. — На свадьбу поедем? — А то! Теперь точно напьюсь! Теперь мне можно. Честно заслужил! Он хохотнул и потянул меня в сторону двери, там по каменной тропинке к побережью. Луна, пляж, волны плещутся. Красота неописумуемая... То как Бек снимал футболку и штаны. И вошёл в воду по пояс, развернулся и протянул мне руку. Пришлось идти, ну а как ещё устоять перед телом сексуального до чёртиков вампира в лунном свете, голого в воде?! Вот вы бы смогли? Я нет, официально сдаю позицию и подаю на капитуляцию. Стянув с себя шмотки, я зашёл в нагретую днём воду. Взяв его за руку, я приблизился вплотную, разрывая его личное пространство в клочки. — Ты будешь со мной всегда? — Это предложение? — Да. — Пока ты этого хочешь, я не уйду. Просто не захочу, слишком сильно люблю. Наш зрительный контакт был прерван неожиданным дождём. Он полил прям тут же. Я вскрикнул от неожиданности и побежал к берегу, а бегать в воде было непросто, но когда тебя догоняют, ловят в объятия и целуют так, что ты сам себя забываешь, не то что про какой-то там дождь, куда-то бежать совсем не хочется. Утром обсыхали дома, закутавшись в одеяло и смотря какой-то американский фильм про Марлин Монро. Иногда смеясь на смешных моментах, греясь друг об друга и утопая в том, что многие не могут испытать. Через два дня мы собрались на свадьбу. Вторую, между прочим, за такое короткое время, скоро все наши знакомые фигуристы и не только переженятся! И все будут смотреть на нас, ожидая, что мы как дауны тоже поступим так же, не в обиду людям с этим диагнозом. Мы подойдём к этому процессу творчески. Но сначала нужно съездить к Леруа в Канаду, Бек ему вроде как обещал, а свои обещания он привык держать. Дальше думаю мы вернёмся в Питер. Хочу домой. Свадьба была во Франции, если вы вспомните систему перелётов из России в Тасманию, то вы поймёте мою боль. Это было очень...Очень геморройно. Три пересадки, столько бабла потратили ради того, чтобы чокнуться бокалами за здравие молодых! Но да ладно, как вы уже поняли, церемония проходила в Париже на самом верху Эйфелевой Башни, пафосно до жути, поэтому на церемонию мы не пошли. Шучу, она проходила днём, поэтому мы пришли сразу после заката, с нами подтянулся и Мари, и те кого мы не знаем, но они были людьми. — Мы тут подумали с Чити, Виктор с Юри неплохую свадьбу устроили, мы тоже не промах, ну а вы когда, ребята? — Крис как всегда со своей прямотой, прямо (сорри за тавтологию) заявил, что хочет напиться за наш счёт по хорошему поводу. — Ну вот как он сделает мне предложение, и вообще я ещё подумать хочу... лет этаких дцать, — я хитро ухмыльнулся, глядя на Бека. — Крепкий орешек, — Крис хотел что-то ещё сказать, но его позвали, и супруги нас покинули. Я официально напился, так что ноги не держали, меня держал Бек, который тоже хорошо был датый, но с выдержкой воина нёс меня до отеля, потом до номера. А потом мы творили что-то такое, что до сих пор вспомнить не могу. Помню, как мы курили на балконе, и соседи по номеру справа и слева тоже с нами курили. Ну как там говорится: "Хороший секс считается хорошим только тогда, когда соседи выходят покурить." Вечером на ресепшене было стыдно, в основном за разгром в номере, а не за шум. Но в ту ночь Алтын был моим транспортом, потому что сам я ходить не мог. У нас была целая ночь погулять по городу, чем мы собственно и занимались. Вся моя лента была в наших селфи. Этот город, наверное, никогда не спал. На следующую ночь мы попрощались с теми, ради кого, собственно, и подняли свои задницы и приехали, хотя Бек мне намекнул, что заканчивать любое торжество страстным сексом уже становится традицией. Которая мне, несомненно, нравилась, если бы не ноги, которые, даже будучи принадлежащими существу с потрясающей регенерацией, отказывались держать моё худое тельце после игр с этим монстром. По-другому Бека назвать трудно. Он будто хищник, который охотился и начинал загонять жертву, и не то чтобы жертва сильно была против, но когда он всё же её настигал, я понимал, что это пиздец. Мне в процентах девяносто было ахуеть как прекрасно, а в оставшиеся десять вмещалось то, что он потом носил меня везде и всюду. Что тоже было неплохо. Обычно говорят, что страсть со временем угасает, у меня закрадывается подозрение, что у Бека где-то припрятан аккумулятор или зарядка, или солнечная батарея, что-то что держало его уровень сексуальности, аппетит и страстность в тонусе. Естественно, это был я. Мы летели на самолёте в Канаду сразу после свадьбы Пхичита и Кристоффа, я как обычно спал на плече у Бека. Скоро закончится двенадцатичасовой перелёт, мне кажется, что половину своей даже вампирской жизни я проведу в перелётах между континентами. Хотя если рядом будет Бек, не страшно. Он говорил, что нас встретят помощники Джи-Джи и помогут с багажом, да и вообще доставят как «ценный груз». Это меня напрягало больше всего, «ценный груз», как вещь какую-то, как дорогую посылку из интернет-магазина, доставят курьером. Ещё извинятся будут за задержку доставки. Отабек разбудил меня, когда мы уже шли на посадку, он смотрел в последнее время на меня так внимательно и с какой-то грустью во взгляде, на вопросы не отвечал. С самолёта мы сошли как раз через час, как село солнце, Бек три часа подбирал необходимый рейс, чтобы было безопасно для нас. Он всегда такой, сильный, уверенный и за безопасность. Даже когда мы на байке катались, он думал обо мне и ехал аккуратно. Мы получили багаж, и Бек куда-то отошёл. Его не было двадцать минут… сорок… Да где он вообще?! И чем занимается?! Достал телефон, набираю… телефон выключен… Странно. Ко мне подошли двое мужчин и спросили моё имя, получив ответ, что, мол, да, это я, Юрий Плисецкий, они сказали от Джи-Джи. Набрал канадца по телефону, мужчины терпеливо ждали, наш разговор был недолгий, и, получив подтверждение, что они действительно от Жан-Жака, я со спокойной совестью отдал им багаж. Один понёс его в машину, второй остался со мной и предложил сопроводить меня до машины, но я ответил, что сначала мне нужно найти друга, мужчина слегка улыбнулся и сказал, что Алтын приедет позже. Прикинув хрен к носу, я им поверил. Дорога до квартиры Леруа была долгой, попытки дозвониться до Бека проваливались одна за другой. Да что ж такое-то? Симка вроде по миру действует, поменяли ещё в Тасмании. Джей-Джей жил в пентхаусе на шестидесятом этаже, как буржуй, хотя закрадывается у меня подозрение, что вампирам гордость не позволит жить где-нибудь в деревне вполне скромно, как этого хотел я. Хотя дом Бека был в глуши, и жили мы вполне скромно, если не считать убранство дома, но всё же что-то во мне горевало по России. По людям, вечно куда-то спешащих и с ебалом кирпичом. Ненавидящие правительство, сетующие на высокие налоги и на страну в целом. Мне этого не хватало, во всех остальных странах, что я видел при жизни и после , всё очень цивильненько, правильно и культурно, аж блевать тянет. Но сейчас не об этом. У каждого жильца в этом доме был свой лифт, отдельный, мысленно присвистнув, я пошёл к тому на который указал мой «конвой», по другому я его не мог назвать. Поднимался я один, ещё раз набрал Бека, и снова фиаско, может он уже у Джи-Джи? Двери открылись… Я ахуел… Приплыли, блять! Не буду описывать роскошные апартаменты квартиры, это скучно и надолго, и дорого даже говорить об этом, это я вам как бывший фигурист говорю, у которого была нехуёвая такая зарплата. Но не от этого я ушёл в осадок, а от Джи-Джи. Он стоял в красном смокинге, пиджак нараспашку и с бутылкой шампанского. А по всюду свечи и лепестки…. Ну пиздец. — Юрочка! Ну наконец-то! Я заждался. — Мог бы и ещё подождать, раз на то пошло? Это чё? — я указал на атрибуты романтики и соплей, розовые сопли я позволяю себе только с Беком, а с этим хмырём меня ничего не связывает. — Говорю же, я тебя ждал, — он подмигнул мне и открыл бутылку, наполнил бокалы и отдал мне флюте. — За твой приезд! — Ну я тут как бы не один, если ты не помнишь. Не знаешь, где Бек? Он как-то испарился ещё в аэропорту. — Наконец-то он покинул тебя, — его глаза заблестели, я нахмурился, у меня ещё в машине эти мысли закрались, но я их откинул, а он умеет ударить побольнее. — Не неси чушь! — я не притронулся к шампанскому, пришёл и сел на диван. — Ты ему звонил? — Джи-Джи сел рядом на приличное расстояние от меня, что радовало. — Раз пятьдесят, считается за попытку? — Он ухмыльнулся и допил остатки своего алкоголя. — Он и не ответит. Скорее всего уже выкинул телефон с моста, его любимая привычка. — Зачем ему это делать? — Иначе он не удержится и возьмёт трубку или ещё хуже, сам перезвонит. Он привязался к тебе, хотя его натуре это не свойственно. — Леруа, ты сколько до нашего прилёта выпил? Мы щас точно о Беке говорим? — Что-то мне не нравится этот разговор, очень не нравится, и я вижу, что Джи-Джи тоже. — Хорошо. Чтобы ты убедился, я ему сам наберу, не возьмёт, ты со мной выпьешь, и я тебе всё расскажу, возьмёт, сам всё расскажет, идёт? — Я просто хочу убедиться, что он в порядке. — Он в порядке, я тебя уверяю, более чем! — он слегка посмеялся и достал из кармана брюк свой телефон. Потыкал пальцем и поставил на громкую связь, через несколько секунд оператор перевёл на сна голосовую почту. — Вот! Ну что, уговор есть уговор. — Лады, вещай. Я взял флюте в руки, и у меня было очень, сука, да пиздец, какое нехорошее предчувствие. Но сколько раз я ошибался? Много, поэтому буду просто надеяться, что всё будет хорошо. — Лаааадно. — Он поднялся с дивана и подошёл к французскому окну, смотря на ночной город. Ну прямо в образ автора вошёл. — Чуть больше двух лет назад у нас с Отабеком произошёл большой конфликт на почве смерти Изабеллы. Отабек тогда был новичком и плохо себя контролировал, он какое-то время жил у меня, пока не случилось так, что он её убил. Ты знаешь чувство голода, с которым сложно бороться, но суть не в этом. Изабелла была не только моей невестой, она была моим человеком, как в своё время ты для Алтына. В мире вампиров, если человек и вампир сосуществуют в месте, другой представитель нашего вида не имеет права даже пальцем касаться этого человека. Бек это знал. Но всё равно убил её, в конце-концов, она была человеком, рано или поздно это случилось бы, от моих клыков или от чьих-либо ещё. — Значит ты напиздел тогда? — я потягивал шампанское. — Когда мы били у тебя в гостях, да, — он наполнил свой бокал и сел на диван напротив меня. — На суде смотрители вынесли ему приговор, по-хорошему, ему бы вырвали клыки и запретили бы питаться лет десять, но я пошёл на сделку. Я не могу как он жить один, мне нужно о ком-то заботиться и кого-то любить. Чтобы наказание не было исполнено я предложил Беку, чтобы он доставил ко мне человека, любого который бы мне понравился, который будет лучше Изабеллы, и которого я смог бы полюбить. Когда-нибудь. Его задачей было просто доставить его ко мне, и он свободен на все четыре стороны. — Так, я понял, что Бек по юности накосячил, я-то здесь при чём? — При том, что ты был тем человеком, которого я выбрал. Я выбрал тебя специально, ведь Бек давно по тебе сох. Да и мне было интересно, что ему дороже, свобода или любовь? Результат ты видишь сам. Насколько я знаю, как только была заключена наша сделка, он первым же рейсом направился в Венецию, к древней, Мари. Чтобы та освободила его создательницу, Элис. Она была наказана на десять лет в гробу, скованным серебром, таково наказание, если ты обращаешь человека раньше срока. Наказана была за безответную любовь к Алтыну, точнее за его обращение. На таком же суде завтра ночью будут судить и меня за твоё обращение. Мари её отпустила, и та начала искать своего ненаглядного, он считал, что если она будет в качестве отрицательного персонажа, то ты быстро в него втюришься, что, собственно, и произошло. Я знал, что он поддастся этому соблазну и твоим чарам. Поэтому зачастил в Россию, хотел ему напомнить, кому ты принадлежишь. Вашу историю «любви» ты и так знаешь, Юр, я не собираюсь силой тебя удерживать. Приковывать и ждать пока у тебя ко мне чувства появятся. Я хочу смягчить тебе падение, от его предательства. Не подкладывая свою жилетку и себя, я хочу начать хотя бы с разговоров. Он был серьёзен, я впервые видел Джи-Джи таким серьёзным. А ещё, я ему не верил, не хотел. Так значит всё было ложью? Всё что было, просто спектакль? Мне стало плохо, вампиров вообще может тошнить? Я выпил бокал залпом и сидел, сверлил одну точку. Я не верю ему, пока мне Бек об это не скажет, пока сам не признает, что лгал мне всё это время, что всё что делал и говорил, заранее зная исход. В душе как-то всё похолодело, чувство, что душу разбили в дребезги. Я не мог представить себе такого Отабека — холодной расчётливой мразью. Если он знал всё с самого начала, зачем было добиваться взаимности, зачем было, сука, влюблять меня в себя? Что он этим хотел доказать? Что он круче, умнее, дальновиднее? Или просто хотел в очередной раз обставить Леруа? Я налил себе ещё и залпом выпил, с момента как Леруа замолчал, больше никто из нас не произнёс ни слова. И как теперь ему верить? Кому-нибудь я вообще могу верить? Мной распорядились как пешкой, «ценной посылкой», доставленной до тошноты вежливым курьером. И никто не разу не спросил, чего хочу я?! А чего я теперь хочу? Ясное дело, сдохнуть… Алкоголь сделал своё дело, я уже давно понял, что он действует на вампиров не так, как на обычных людей, влияние оного напрямую зависит от состояния. У меня оно сейчас было хуже некуда. Да что, блять, со мной не так? Даже умер ради человека, которому доверился, а он нож в спину. Смотрел на меня своими карими глазами, и верил, верил, сука, бездушный гондон без всяких моральных принципов! В нём есть хоть что-то человеческое? — Мне нужно уехать, никуда не уходи, в холодильнике есть кровь, если проголодаешься, — он встал, и я поймал его за рукав. — Я не хочу есть, выпить есть? — Он ухмыльнулся и указал на мини-бар. Вот и ладненько. Я ему махнул, мол, вали, ты мне больше не нужен. Ночь будет долгой, я буду перемалывать себя изнутри под скотч, виски, бренди, мартини, текиллу, волку, херес и чего там ещё есть у Джи-Джи? Всё светлое, что было у меня в памяти после смерти дедушки, связано с одним конкретным человеком, осквернённые правдой или не совсем воспоминания заставляют испытывать отвращение к самому себе. Это в тебе гордость говорит, Юра. А как же любовь?! Любовь… Жэтэм… Лав… Бляяяять… Ещё два часа назад он был рядом, и всё было хорошо? Не могу поверить в то, что его признания ничего не стоят! Неужели он ни разу не задумывался о том, чтобы сбежать, нарушив сделку, но быть со мной? Хотя… Если чувств с самого начала не было, то мы приходим к тому, что актёр он от Бога! Так наебать и глазом не моргнуть!? Это не каждый так сможет, но суровая правда жизни, братаны! Любовь — такая, сука, вещь, которую надо просто пережить, не у всех получается, не будем показывать пальцем, но… Улыбаемся и машем, господа! Как и ожидалось, даже алкоголь в горло не лез… Над одним шотом сижу уже полчаса и думаю, думаю, думаю о том, какой же я всё таки «везучий, блять, человек». Всех мразей ко мне так и тянет, Джи-Джи, Элис, Мари… Бек. Недавно пополнивший сие список, интересно, блять, чем он сейчас занят. Испытывает ли хоть на йоту чувство вины или наоборот, развлекается в клубе с девками или парнями, которые ему действительно по вкусу? Я расставил бутылки алкоголя перед собой в красивый ровный рядочек по возрастанию градуса, перфекционисты аплодируют стоя, и решил пить каждого по чуть-чуть. Вспомнился тот вечер, когда мы с Беком поминали моего деда на крыше, и он «установил точную дозировку». Если бы мог, заплакал, очень и очень хотелось. Не знаю, от чего больше: от безысходности, от осознания, что все люди и не люди — мрази, от того что он меня просто использовал в своих корыстных целях, или от того что я его всё-таки люблю… Уже ближе к рассвету я понял, что алкоголь мне надоел, да и закончился почти… Прости, Джи-Джи… Тебе придётся обновлять мини-бар. Я кое-как дополз до дивана, в прямом смысле дополз, перед глазами всеми красками играли воспоминания и особенно последнее… Ночь, озеро и то, как он сделал мне предложение, не выйти за него, а быть с ним всегда, не обращая внимания на ярлыки и штампы. Сейчас это может и важно, а через пару сотен лет об этом возможно и не вспомнят. Что заключались браки, был священный союз, обряд, объединяющий души. Но жить столько я уже не планировал, да и вообще понял, что строить планы романтического плана — не наш конёк, Юрочка, вообще не наш. Нам с тобой в любви везёт как утопленнику со спасательным кругом, вроде как бы спастись можно, но он просто долбаёб и рукожоп, типа сам умер, сам виноват, мы пытались. От таких мыслей легче не становилось, от алкоголя тоже. Кое-как нашарив пульт на столе, я нажал кнопку, и плотные шторы закрылись, не давая мне уйти в мир иной. Ну хоть с инстинктом самосохранения… А, ну да, блять, с ним у нас тоже не получилось… Проснулся я на удивление с ясной головой… и под капельницей, под пледом на диване. Воспоминания возвращались быстро и так же быстро загоняли меня в тиски депрессии скорее всего в дальнейшем не закрытого гештальта. Заглянув под плед, одет, ну слава Богу! Который по словам Мари, всё же был и ходил по этой грешной земле. Учитывая в чьём доме я находился и напился так легкомысленно, то что сейчас со мной происходило было лайтовой версией. Вставать не хотелось, да о чём я вообще?! Мне жить-то особо не хотелось, не говоря уже про встать с дивана. Через капельницу капала кровь, внутривенное кормление… А так можно было? — Добрый вечер, Юр. Вставай, собирайся, и я знаю, что ты уже не спишь. На суд опоздаем, — раздался голос Джи-Джи с соседнего дивана. — Ты же хочешь с ним попрощаться? Ну или дать в морду напоследок? — Сам решу, что с ним делать! — рявкнул в ответ, не хочу от него слышать про Отабека, вообще не от кого не хочу слышать про него. А вот увидеть, хочу посмотреть в его глаза, надеюсь увидеть там что? Сожаление? Раскаяние? Лю… Что я там хочу увидеть?! — Тебе больно, уже хорошо… Я-то боялся, ты во все тяжкие пойдёшь, — Джи-Джи пил джин, из новой бутылки, кстати, это как я тебя вчера проглядел, золотце, и курил сигареты, опять в голове Алтын, твою мать! Подскочил, вырвал из вены иглу и злобно уставился на канадца, они с ним похожи, раньше не замечал. — Ванная на втором этаже, в спальне гардероб, возьми, что подойдёт. И я пошёл наверх, хотелось бы выше второго этажа, в мир иной, например. Но нет, по плану ванна и одежда, которая мне велика. Уже в ванной трижды проверил замок, закрыто, встал под воду, постепенно тёплые струи сменялись на ледяные… Так лучше, так не больно, не так сильно… Да и вода создаёт иллюзию, что смывает всё дерьмо, что произошло со мной за последние месяцы. Дальше была гардеробная, я промёрз до костей и теперь хотелось бы что-нибудь потеплее… Интересно, Леруа сказал, чтобы взял, что подойдёт, но не уточнял, что эта гардеробная одежды моего размера… Подготовился к приезду «подарочка». Аж зарычал от таких мыслей. Надел джинсы, чёрную толстовку и кеды, пиздец, как будто снова на похороны. Завязав волосы, я спустился вниз, где меня уже ждали двое… Один из них был Джи-Джи, одетый в костюм с иголочки, туфли, часы дорогие и всё такое… А вот второго я не знал, нет не так, не узнавал. Это был Отабек Алтын — любовь всей моей жизни и смерти, если существование как вампира можно назвать жизнью. Взгляд пустой и надменный, одет как и Леруа, весь такой пафосный… и родной, вернее был им когда-то. Я хотел посмотреть ему в глаза, пожалуйста, смотри, любуйся. Но долго это делать гордость не позволила, да и не утихло ещё ничего. Да как ТАКОЕ может утихнуть, сука, за одну ночь с алкоголем. Руки непроизвольно сами потянулись к уху, неделю назад проколол, серьгу красивую мне подарил в виде конька для фигурного катания. Что ж, раз такое дело, как бы и оставить на память хочется и вернуть этому уёбку, чтобы хоть как-то подцепить, чтобы дать понять, что мне больно. Да, блять, стоит ли? Но серьгу снял, демонстративно, кинул в него и прошёл мимо, как и положено «ценному подарочку» шёл впереди, серьга упала к нему под ноги, и он даже не поднял. Что ж… проверку для Леруа прошёл, мою нет. Значит, учимся жить дальше. — Юр, ты не голоден? — Я обернулся на Леруа и смерил его взглядом, он поднял руки. — Понял. Настроение и у этого подонка подскочило с отметки «хорошо» до «не ебу, как я счастлив!». Как же, сука, они меня бесят оба, своим присутствием в лифте, что сидели со мной в одной машине, что вообще существовали и дышали со мной одним воздухом! Это обида, на обоих, а я приз, победитель сам отдал его другому участнику, по «договорённости». Вот так дела и делаются, для меня только в фигурном катании всё было честно. Ехали молча, казах даже не глянул в мою сторону ни разу, будто мы совсем чужие. Будто не было ничего, и мы совсем не знакомые друг другу люди, существа. Хотя я точно могу сказать, насколько крепкое у него тело, какой температуры руки, как могут гореть от желания глаза… Я в открытую с ебалом кирпичом пялился на Алтына, а что? Мне скрывать нечего, я люблю этого ублюдка расчётливого, я пытался найти в нём то, чего не замечал столько времени… И нашёл, как я уже говорил, он актёр хороший, и когда я его посылал, называя лжецом, сука знал бы тогда, насколько я прав?! Но знал бы заранее, куда падать, подстелил бы соломки, да только не знал… Я вообще знаю этого брюнета? Что у него в голове? Как он думает, ради чего живёт? Задай мне этот вопрос пару дней назад, я знал ответ, сейчас… Он вернулся в своё амплуа «тёмная лошадка», ну и похер. Мой пристальный взгляд он выдержал стоически, так и не удосужив меня взглядом. Приехали! Во всех смыслах. Вампирский суд, который проводился в заброшенном здании с нихуёвой такой толпой вампиров, трое из который стояли смирно и, в общем-то, ждали нас. Смотрители, если правильно понимаю. А зачем столько свидетелей? — Тихо, — и все замолчали. Стало как-то очень тихо. — Юрий Плисецкий из России, рад с тобой познакомиться, и что ты теперь один из нас. — Здрасте, — один из Смотрителей подошёл ко мне, а после моих слов, Леруа за моей спиной пропустил смешок. — Сегодняшний суд проводится над Жан-Жаком Леруа, обратившим Юрия до истечения срока запрета. Что ты скажешь в своё оправдание? — Я видел, что ему страшно. — Юрий умирал. Состояние было критическим, и так как он для меня важен, я спас его в каком-то роде. — Слова Жан-Жака правда? — вопрос был адресован мне. — Простите… — я впервые услышал его голос за двое суток. Холодный, сухой, он отражался от серых колонн давно заброшенного здания и ранил не хуже той пули, что убила меня. — Юра тогда находился в коме, даже на те несколько минут, что он пришёл в сознание, ему будет сложно ответить на ваш вопрос. Леруа решил за него, умереть или жить ему как вампиру. — Алтын, голос будешь подавать, когда к тебе обратятся, — пригвоздил его полу один трёх Смотрителей, неужели за это его убьют? — Он прав. Я был без сознания, помню всё смутно. Да и если бы я был в здравом уме Б…Отабек, я думаю… А хотя уже не важно. Я не считаю, что Леруа не сделал бы что-то подобное не будь веских причин. Причина БЫЛА, — я одарил Бека ненавидящим взглядом, когда тот поднимался с пола, отряхивая свой дорогой костюм. — Ты был тем человеком, которого Жан-Жак захотел на место Изабеллы? — У Смотрителей всегда такой леденящий душу голос? — Ага. Между лопаток чесалось, я знал, кто туда смотрит, но мне уже всё равно. Хотя вид сделать попытаюсь, что мне всё равно. — Ты согласен с этим? — А у меня есть выбор? — Да. Если ты откажешь Леруа в партнёрстве, наказание Отбека Алтына будет приведено в исполнение. — Ну и какого тебе сейчас, когда от моего слова зависит твоя жизнь? — А поточнее можно? — Ему вырвут клыки, закуют в серебро, закроют в гроб на десять лет. Пока не вырастут новые. — Жуть какая. Но, в отличие от Бека, я не способен на предательство. Я не смогу ему в месть подвергнуть его пыткам и боли. Ебучая любовь. — Я согласен, НО я могу попросить об одном условии? — Ну? — Как друг, партнёр, брат… Ничего романтического. — От розовых соплей меня уже тошнит, передозировка в последние недели, теперь отходос. Это жутко. Но это не скажешь вампирам, которые оторвут тебе голову за секунды. — Даю добро. Алтын, ты свободен. Жан-Жак, год без человеческой крови. Тоже свободен. Юрий, рад был знакомству. Алтын развернулся и ушёл, я последовал за ним. Настиг, когда он уже садился в машину и хотел закрыть дверь. — Даже не попрощаешься, как невежливо. — Прощай, Юрий. — У меня вопрос, один, и вали на все четыре стороны, надоедать не буду. — Слушаю. — Что-нибудь было правдой? — Отвечу с условием: ты не скажешь Леруа, что я пил тебя. — Идёт. — Дополнительную страховку своей жизни захотел. — Секс с тобой — это нечто, — он закрыл дверь и машина уехала. Знали, как рушится мир перед глазами, нет? Просто смотрите на меня. Я стоял, ноги подгибались. Меня будто наружу вывернули и вправили обратно, ты уже не тот человек, не тот вампир, что был раньше. Нить, связывающая меня и его, натянулась, готовая лопнуть, но пока держалась. Сзади подошёл Леруа и обнял за плечи, я скинул его руки. Как мерзко, противно. Он меня и правда использовал. А теперь выбросил, как ненужную игрушку. В глазах потемнело… Очнулся я уже дома у Леруа, на том же, сука, диване. Рядом сидел Джи-Джи и пил виски. Иногда поглядывая на меня, печатал что-то в ноутбуке. — Ну как ты? — Порядок. А чё это было? — Перелом. — Что? — Джей-Джей отложил ноут и поставил бокал на столик. — Когда вампир кого-то очень сильно любит, у нас есть два пути: пережить эту боль и жить дальше или сделать перелом. Простыми словами, ты заблокировал в своём сознании всё, что связано с Отабеком, потому что твой мозг понял, что ты не справишься. Но это действует всего пару дней, потом тебя опять захлестнёт. Полезная вещь, но чтобы такое сделать, нужно действительно кого-то любить так сильно, что это не описать. Поэтому у вампиров это редкость. — У тебя с Изабеллой было так же? — Да, пару раз. Но потом понимаешь, что это не спасает, отсрочивает и постепенно убивает. — Смерть — неплохая идея. Хотя стой, уже было…. Больше я его не видел. Я не видел его не в соц. сетях, ни на словах, единственное, где мы виделись, это во снах. Он всегда приходил, мы разговаривали, как раньше. Он смотрел на меня добрыми глазами, в которых плескалась нежность и любовь. Он гладил меня по волосам, когда я лежал у него на коленях. Он много шутил, а я смеялся. И там всегда был день, было яркое солнце, крики чаек и тёплый песок. Он всегда держал меня за руку, не отпускал. А когда он целовал меня, я плакал от счастья, от горя, от боли. Только во снах я улыбался, только во снах жил и дышал спокойно. У меня от него ничего не осталось, даже сердце, сука, увёз с собой в той чёрной машине. Он увёз всё светлое, любящее и доброе, что было в моей жизни. Сам принёс, сам забрал. Я знал, что они с Леруа иногда переписывались, исключительно днём, исключительно по работе. За эти пятнадцать лет я стал неплохим хакером, но на просторах интернета и даркнета его не было. Его нигде не было, и только эти переписки сигнализировали о том, что он жив. Он пока ходит по этой земле и живёт в своё удовольствие, не вспоминая обо мне. Нить, что тянулась от меня куда-то очень далеко и могла бы быть компасом, со временем я перестал её чувствовать. Леруа, конечно же, спалил мою метку на шее. Как же его бомбило… Вы бы это видели. Он два года со мной не разговаривал, но потом оттаял и сам пришёл извиняться. Но проблема в том, что ему было не за что. Иногда смотря на неё в зеркале, я видел, как с каждым годом она становится всё незаметнее. Леруа сказал, что она со временем исчезнет, в смысле станет незаметной, невидимой, но не пропадёт. И если он появится где-то рядом, вылезет снова. Но он не появится. Мне кажется, теперь Оттава для него под запретом. Он вообще не суётся в ни в Штаты, ни в Канаду. Сука! Прошло больше двадцати лет… Переписки с Джи-Джи прекратились. Теперь даже эта ниточка оборвалась для меня. Больше ничего не осталось, метка пропала. А мне становилось всё хуже. Не знаю, по какой причине, но мой организм не усваивал кровь. Через рот. Я теперь только на внутривенном питании. Джи-Джи всё видел, всё замечал, напрягал множество специалистов в вампирских кругах, но все они разводили руками и говорили — это душевное, они ничем помочь не могут. Даже не факт, что, если Бек появится, мне это поможет. Привет, дорогой кто ты там… Мне сегодня исполнилось бы 70 лет, будь я человеком. Джей-Джей замутил нехилую тусу. А я даже выпил пару бокалов шампанского и крови, подумал, отпускает потихоньку, но потом сердце будто перестало биться, дыхание перехватило и боль накрыла такой волной, что я осел в ванной. В конце вечеринки, когда по всей квартире валялись женские и мужские покусанные гостями тела, к нам постучалась Мари. Она пришла вообще-то ко мне. Мы поднялись на второй этаж и, расположившись в моём кабинете, она начала говорить. — Я с плохими вестями… Отабек… — впервые за пятьдесят лет я услышал это имя от кого-то, а не в своих мыслях. — Мари, не надо. — Мне только от этого будет плохо ещё месяц. — Выслушай меня! — строгим голосом она пригвоздила меня к креслу. — Я была за эти пятьдесят лет чаще, чем ты. Мы виделись иногда. Он жил в Питере, в твоей квартире, приглядывал за Петькой. Мне казалось, была бы она человеком, заплакала бы. Стоп… — Был? — Он вышел на солнце… Видимо, больше не мог терпеть. Это тебе. Он оставил записку, чтобы я передала. — Я был в шоке. Его. Больше. Нет. Не верю. Из-за меня? Не верю. Она ушла, оставив на своём кресле чёрный слегка выпуклый конверт. Я держал его дрожащими пальцами. Жил в моей квартире, смотрел за Петей. Не мог больше терпеть. Чёртов актёр!!! Руки дрожат, открываю конверт, из него выпадет серьга. Моя серьга. Фигурный конёк. Его подарок. Его последний подарок. На обычном листе бумаги изящными буквами чёрными чернилами было написано: «Прости меня, солнышко.» Глаза защипало, по щекам что-то обожгло. Как будто шлюзы открыли, я согнулся пополам и заревел в голос. Это был первый случай за всю историю, когда вампир заплакал.…