В тишине

      Нет-нет-нет, Юри не боится темноты. Не боится причудливых фигур фантазии, что возникают в чёрной пустоте комнаты. Не боится подозрительных отблесков металлических предметов и зеркал. Он напрягается, но не боится.       На источниках часто бывает темно, хоть очки не носи, всё равно ничего не видно. Но там никогда не было так тихо, как в этом номере отеля. Бумажные стены лучше бетонных, как думает Кацуки, они пропускают звуки. В его комнате никогда не было абсолютного молчания: шуршали ветви деревьев за окном, звенели водой купальни, кто-то шаркал по коридорам. Здесь же абсолютная гробовая тишина: окна плотно закрыты, в коридорах пусто, и даже трубы не гудят. Европейский стандарт, чтоб его.       Сейчас Юри страшно. Искренне и даже слегка истерично страшно. Вокруг настолько тихо, что он слышит собственное сердце, скрип рёбер при дыхании и что-то ещё, пугающее больше всего. Что-то на грани реальности шуршит, тихо щёлкает, постукивает. Кацуки не уверен, что это. То ли европейский стандарт всё же дал трещину, и это с таким звуковым сопровождением оседает дом и всё в нем. То ли это в мозгах японца шестерёнки двигаются, а по ним задорно прыгают весёлые тараканы.       Парень переворачивается уже, кажется, двадцатый раз за последние десять минут. Кровать под ним даже не скрипнула. Шуршание одеяла успокаивает сознание на несколько жалких секунд, а потом слух опять улавливает подозрительное мельчешение. За это время никак не возможно провалится в хотя бы дремоту, не говоря уже про сон. И вот снова накатывает страх, мелкими шариками прокатываясь по венам и доходя до органов.       С усталым вздохом Юри потянулся к телефону. Время два часа ночи. Вставать в восемь. Значит, остается примерно шесть часов сна. Не густо, не густо... Хрусть       Кажется, только что у Кацуки случился микро-инфаркт. Это уже переходит все возможные рамки, и парень сдаётся, набирая слегка подрагивающими пальцами сообщение. Я не могу уснуть.       Через пару секунд Юри готов поклясться, что сзади, за стеной, в соседнем номере звякнул телефон и зашуршало одеяло. Ответ пришёл через несколько минут. Что случилось, Юри? Здесь слишком тихо, я не могу уснуть. Жди, сейчас приду.       Брюнет покорно положил телефон обратно на тумбочку и свернулся под одеялом калачиком.       Через три минуты и пятьдесят одну секунду (Юри не засекал, честно, так само вышло!) дверь в номер скрипнула, и в темноту вылился бледный луч света из коридора. Зашуршала одежда, закрылась дверь, Юри услышал шаги, и кровать прогнулась больше под весом второго тела.       – Подвинься, – сонно пробурчал Никифоров, скидывая на тумбочку халат и оставаясь в одних спальных штанах.       – Я... Я думал... Ты мне просто снотворное принесёшь... – Юри покраснел от смущения, но всё же подвинулся. Под одеяло моментально нырнуло слегка прохладное тело Виктора. Он сразу же обнял японца и слегка фривольно сплёл их ноги вместе.       – Мне уйти? – лазуритные глаза подозрительно зыркнули с соседней подушки, но парень сразу отрицательно помотал головой и прижался чуть ближе. – То-то же, нечего всяким травиться. А теперь спи.       Витя оказался абсолютно прав: под мирное дыхание своего тренера Кацуки практически моментально выключился, засопев.       Никифоров хмыкнул про себя и отметил, что в принципе больше не будет брать два раздельных номера. В итоге всё равно всегда спят вместе. Слегка лениво он чмокнул смольную макушку рядом и закрыл глаза, погружаясь в царство сновидений.