Вне эфира

Если бы кому-нибудь взбрело в голову в половину первого ночи податься в здание ЦГТ (Центрального Городского Телевидения) и заглянуть в студию, где происходила запись для программы новостей, этот кто-то увидел бы странноватую картину… Но нет – никто и не думал, поднявшись с постели, направиться в студию, соответственно, лицезреть эту самую картину никому не пришлось. За глянцевым полукруглым столом, в сторону которого было направлено несколько прожекторов и пара камер, сидел темноволосый юноша. И без того бледная кожа подсвечивалась со всех сторон неяркими лампами, отчего она казалась абсолютно белой. Волосы, до этого аккуратно сложенные в причудливую причёску-конус, растрепались, а янтарные глаза ведущего горели бешеным огнём. - Ну что на этот раз? – преувеличенно спокойным тоном поинтересовался он, сверля своим жутким взглядом единственного находящегося здесь помимо него самого человека. Из-за главной камеры, что напротив стола, выглянуло ещё одно юное лицо. Выкрашенные в какой-то диковатый оттенок голубого, волосы почти закрывали глаза оператора. Ехидная ухмылка, растянувшая его губы, придавала парню хитрый вид. - Всё не так, - безапелляционно заявил Хоро Юсуи, главный оператор, и спрятался за камерой, чтобы ведущий новостей Рен Тао не заметил до безобразия счастливый вид коллеги. – Переснимаем. Рен тяжело, прерывисто выдохнул. Пересъёмка (уже, к слову, четвёртая за последний час) медленно, но верно, поднималась к вершине списка самых нелюбимых вещей Тао (хотя она по-прежнему не могла конкурировать с той булочной за углом, где он на днях отравился). - Здравствуйте, - монотонно забубнил Рен, когда получил команду «Начали» от Хоро, - я Рен Тао, и это программа теленовостей. Вчера в… - Сразу стоп! – заорали из-за камеры, и оттуда же показалась растрёпанная голова Юсуи. – Мне хочется тебе дать копеечку. - Почему? – искренне удивился Рен. - Потому что на тебя жалко смотреть. Тебя здесь насильно держат? - Да! – кажется, нервы бедного ведущего всё-таки сдали. – Меня здесь держишь ты! Уже почти час ночи, мы последние, не считая охранника, но он точно спит у себя в будке, а я не сплю с шести утра! - Истеричка, - констатировал Хоро, откатив от себя камеру, и, потянувшись до сладкого хруста в позвонках, подошёл к беснующемуся Рену. А тот всё не унимался. - Я, мать твою, Тао! Тебе это говорит что-нибудь, ледоголовый ты фрик?! - Нет, - ухмыльнулся ему в ответ Юсуи. Ему до чёртиков нравилось, как в приступах бешенства лицо Рена краснело, а глаза начинали лихорадочно сиять. Только ради такого зрелища можно рисковать собственными зубами и костями, нарываясь на хорошую драку с ведущим. - Ах нет? – Рен уже не был красным – он просто горел всеми оттенками багрового, а от его тела исходил такой жар, что Хоро захотелось стянуть через голову майку и начать ею обмахиваться. А ещё лучше стянуть майку с Рена. Чтобы жар сильнее ощущался. – Да ты… Ты уволен, ясно?! Уволен, уволен, УВОЛЕН! - По контракту меня может уволить только владелец ЦГТ. Это не ты, а Джун. Давай, позови её, ты же без помощи сестры ничего не сделаешь. Даже как следует ударить меня не смо… В следующий миг Хоро обнаружил, что вглядывается в высокий потолок студии, наблюдая, как пара светильников-прожекторов кружится в бешеном вальсе. Странно. Кажется, там всегда был один светильник… «Нехило так приложил» - осоловело подумал Юсуи, пробуя ладонью подвигать челюсть – проверка на степень поломки. А потом Хоро вдруг перестала волновать и челюсть, и взбесившееся прожекторы, и иже с ними. А всё потому, что Рен беспардонно навалился всем телом сверху, удивительно совпадая всеми выступающими косточками и впадинами мышц с телом самого Юсуи, будто их по одному лекалу скроили. - Что, больно? – скривил он влажные (мать их, почему они всегда такие...притягательные) губы. – То-то же, будешь знать, что значит перечить Тао! С этими словам Рен оттолкнулся от пола, на который опирался ладонями, и выпрямил спину. Теперь он восседал на подобравшемся животе Юсуи. Хоро оглаживал взглядом оголённые участки бледной кожи, но доступными этому взору оказались только предплечья и ключицы. «Надо это исправить» - заявил мозг, а каменная тяжесть внизу живота, всё сильнее ощущавшаяся, показывала, что еще как минимум один орган тела оператора был полностью «за» это. - А знаешь, что бывает, если вот так нагло сидеть на возбуждённом парне? - На каком?.. – только и успел выдохнуть поражённый Рен, прежде чем Хоро его сбросил с себя и навалился сверху на слабо сопротивляющегося Тао. - На возбуждённом, киса, на возбуждённом, - повторил Юсуи и, наклонившись, запечатал рот Рена жадным поцелуем. Это было сделано не только для того, чтобы заглушить поток возмущений по поводу «кисы», разумеется… Мягкий вёрткий язык Тао, определённо, стоит отнести к Чудесам Света. А заодно к Смертным Грехам. По крайней мере, он сводил с ума не хуже первого и одурманивал на порядок сильнее второго. Когда кислород, казалось, полностью испарился из лёгких, Хоро всё же смог оторваться от Рена. Ему бы в порно сниматься, подумал Юсуи, разглядывая припухшие алые губы Тао. - Извращенец, - тихо прорычал тот, и Хоро понял, что озвучил свою мысль вслух. Как они добрались до стола, на котором всё ещё лежали листы с распечатанными словами для ведущего, выпало из мыслей обоих абсолютно. Зрение и способность мыслить вновь включились только тогда, когда Юсуи обнаружил, что прижимает обнаженного Тао к тому самому глянцевому столу, а ему в бедро упирается влажный твёрдый член Рена. - Испачкаем бумаги – Джун на тряпочки пор.. Аааах… - Рен сорвался на стон, стоило Хоро сжать губами маленький тёмный бугорок у него на груди. - Новые напечатают, - отозвался ему уже целующий кожу над пупком ведущего Юсуи. Под его губами влажная кожа горела, и на языке оседал терпко-солёный пот, а каменные мышцы то расслаблялись, то подбирались от лёгких укусов в особо чувствительных местах. Язык Хоро блуждал то по животу, то по груди, но к главному не приступал – слишком упоительно было слушать рваное дыхание наверху и знать, что Рен - зараза упрямая – ни за что не попросит его, Хоро, наконец войти… Но Юсуи не супермен – стальной выдержки у него нет. Завершив свой рисунок языком на теле Рена быстрым поцелуем на внутренней стороне бедра, он поднял глаза на Тао и…завис. Рен выглядел так…откровенно, пошло, но чёрт возьми, в то же время невинно! Широко разведённые ноги, согнутые в коленях, вздымающаяся грудь, на которой алели следы зубов Хоро, влажные тёмные пряди, скрывающие глаза, в которых, без сомнения, сейчас смешались в равной степени мольба и наслаждение. Красив как Бог, порочен как грех… - Ты… Чёрт тебя возьми, Тао, какой ты… - Не чёрт… - слабо выдохнул Рен, - лучше уж ты меня возьми, а не чёрт… Жаркая пульсация вокруг члена, влажное жаркое дыхание Тао, бешено колотящееся под его собственным сердце. Всё сливалось, смешивалось и вливалось под кожу сладким коктейлем, растекалось по телу – внутри и снаружи. Лёжа спустя мгновения (а может, прошли часы) на тяжело дышащем Рене, чувствуя, как их тела склеивает вязкая жидкость, Хоро чувствовал, как его губы растягивает улыбка. А спустя ещё минуту, когда они уже просто сидели рядом на полу, опёршись спинами о стол, а плечами – о друг дружку, Юсуи достал из оказавшейся рядом рубашки блокнот и черкнул там что-то упавшей со стола ручкой. - До сих пор не могу поверить, что согласился на это, - простонал Рен, обречённо глядя на блокнот. - Ты и не соглашался! – весело улыбнулся ему Хоро, - карточный долг нужно уважать. - Ты мухлевал. - Неа. Просто я лелеял это желание с того самого дня, как признался тебе в любви. Вот мне высшие силы (а заодно с ними пара козырей) помогли… Так, в «Ведущего и оператора» поиграли, теперь будем играть в… - Может, сначала выспимся? – с надеждой посмотрел на него Рен. - Может, - согласился Хоро, притягивая Тао к себе за шею и целуя в тут же приоткрывшиеся губы. – А потом будем играть в пациента и медсестру. Достанем тебе белый халатик покороче, чулки и.. Звуки лёгкого подзатыльника и такого же лёгкого поцелуя потонули в смехе обоих парней.