the promise

— Ненавижу тебя, Поттер. — Заткни свой рот, Малфой. А после соприкасающиеся губы, чужие руки на собственном теле, рваные стоны и едва разборчивые короткие обрывки фраз. Они судорожно делят каждый вздох на двоих, жадно, словно впервые, исследуя тело партнёра, раз за разом доводя до исступления и срываясь за грань. Шепчут имена друг друга в жарком бреду, сминая ко всем чертям простыни, путаясь в них и задушенно чертыхаясь — один на французском, другой на парселтанге. Драко сдавленно шипит на касание холодных пальцев ко влажной, разгорячённой коже, однако лишь подаётся к ним ближе, словно ища неизведанной ласки. И Поттер дарит её сполна. Эти самые пальцы ведут всё ниже, очерчивая контуры гибкого тела, толкаются внутрь, растягивают мучительно долго и сладко, заставляя Малфоя окончательно срывать дрожащий охрипший голос, когда он в очередной раз ощущает горячую волну, прошивающую истомой и наслаждением. Эти самые пальцы блондин с удовольствием и без капли своей аристократической брезгливости после облизывает, пока Гарри проникает в него миллиметр за миллиметром, тяжело дыша и абсолютно бессильно утыкаясь нижнему в мокрую шею, слепо жмурясь до снопов цветных искр во тьме. Драко длинными пальцами сжимает тёмные пряди, беспощадно оттягивая их, снова и снова припадая к губам Героя, кусаясь и жадно, шумно втягивая воздух, которого до тошноты и жгучей боли в лёгких мало. Его распирает изнутри, и всё, на что он сейчас способен — извиваться под крепким телом, похабно и почти капризно требуя ещё. Ещё глубже, ещё быстрее. Ещё больше. Ещё Поттера. Оба сдаются, позволяя себе насладиться друг другом, чтобы наутро один вновь кривил зацелованные в кровь тонкие губы в усмешке, а второй злился на вечные колкие фразы. Чтобы следующей ночью эти самые губы обхватывали чужой член, а острый малфоевский язык вырывал из груди Поттера абсолютно бесстыдные стоны. Чтобы они снова и снова встречались после отбоя, несмотря на запреты, вылюбливая друг друга абсолютно без остатка, так привычно одними губами шепнув заглушающее, тут же тонущее в чужих губах. Чтобы на рассвете любое напоминание о Гриффиндоре исчезало из комнаты блондина вместе с самим обладателем, а в воздухе зависало зудящее обещание больше ни в жизнь не появляться тут. И оба знают, что оно абсолютно пустое. Оба знают, что ни один из них его никогда и ни за что не сдержит.