A Broken Nose

      Макс смотрит в потолок, выглядывая потихоньку из-под одеяла; ее пересохшее горло перестало увлажняться слюной, и вряд ли она сейчас сможет произнести хоть слово привычным голосом без хрипа. Она пролежала в постели по крайней мере час, решая, стоит ли ей набраться храбрости, чтобы пробраться на кухню и залить горло водой, или просто остаться на месте, не сумев заснуть от обезвоживания, до утра. Каждый тихий звук пугал ее, в том числе приглушенные скрипы с чердака, вой ветра за их окнами и вспышки молний.       Она размышляла, стоит ли ей будить храпящего рядом с ней Нейтана, чтобы тот проводил её, но решила оставить эту мысль, потому что знает, как он будет раздражен, и слушать злобный шепот посреди ночи о том, что она могла бы использовать фонарик телефона, чтобы дойти, пока она пьет, - совсем не тот аккомпанемент, который ей нужен был бы. Макс предпочла бы пить в тишине, а после побрести, шаркая тапочками по полу, вместе со своим сопровождающим обратно под одеяло.       Фильм ужасов, который они смотрели этим вечером, до сих пор крутится пластинкой, на которой не записан конец, в ее памяти. Собственно говоря, обычно Макс, такую крохотную, как говорит Нейтан, мышку, пугливую трясучку с огромными глазами, ресницы, обрамляющие которые, мокнут от каждого упоминания о бездомных котятах, не так легко напугать. С ее слов, опять же. Она любила фильмы ужасов, но этот, по ее мнению, был намного более мудреным, зловещим и пугающим, чем все остальные, что она видела до этого. Каждый раз, когда на улице вспыхивала молния, проходя сквозь шторы и отражаясь радиоактивной паутинкой на их стене, она задерживала дыхание под одеялом и выглядывала из-под него обратно, успокоив сердцебиение. Она каждый раз представляла, как перед ее глазами появится темная фигура, нависающая исключительно над ними, освещенная молнией и смотрящая на нее своими, залитыми чем-то белесым, глазами сверху вниз.       Между тем Нейтан спал буквально как камень, причем действительно не шевелясь, не переворачиваясь на другой бок, не поправляя одеяло, которое Макс в большей мере поджала под себя, и не дыша, как будто. Колфилд вдруг подумала, что этот засранец может проспать и апокалипсис, и героически отбить ее от каких-нибудь мертвецов, как в том ужастике, который они смотрели несколько часов назад, будет явно некому.       В конце концов, когда боль в горле стала невыносимой, она, сосчитав до одиннадцати, скинула одним движением одеяло, которое удачно упало на ее нерадивого спутника, осторожно выскользнула из их комнаты в темный коридор. В доме было даже темнее, чем она ожидала. Она спешно понеслась через него на кухню, хотя знала, что это тот самый, классический способ стать убитым в фильме ужасов.       Она наощупь достала стакан и быстро наполнила его водой из-под крана, не задумываясь о том, что какие-нибудь бациллы уже давно поджидали подобного случая, чтобы отравить ее организм. Она проглотила ее всю залпом, в рекордно короткие сроки, не закрывая глаз и боковым зрением смотря в дверной проем, вздохнув с облегчением, когда наконец утолила жажду.       Темнота в доме была кромешной и все выглядело так, будто из-за угла могли выпрыгнуть тени и напасть на нее в любой момент.       Ее самые худшие предчувствия снова возникли в голове, отдавая дрожь в колени, когда она услышала какое-то приглушенное шарканье в темноте. Ее сердце заколотилось с бешенной скоростью и ужас сковал все ее тело.       – Ни хрена! Я слишком молода, чтобы умирать... – запаниковала она.       Макс закусила губу, чтобы сдержать рыдания, и схватила сковороду, оставшуюся в раковине после ужина, забыв про то, что Прескотт должен был помыть посуду, в порядке самообороны. Услышав приближающуюся фигуру, она подняла орудие защиты, предположительно, на уровне головы. Если бы она должна была умереть сейчас, ей было бы тяжело смириться с этим, пока в комнате недалеко от этой есть еще кто-то.       Она наклонилась.       – Макс, что ты...       ЗВОН       – Да ну блять! – Фигура, вошедшая на кухню за ней, упала на пол к ее ногам.       Макс поднесла руки ко рту в шоке и осознала, что только что она врезала по лицу главному мудаку Аркадии, и будь здесь сейчас кто-нибудь еще помимо них, этот кто-то пожал бы ей за это руку и пнул бы вдобавок Нейтана под ребра.       Она щелкнула выключателем, и вид Нейтана, скорчившегося от боли на холодном светлом кафеле, держащегося за лицо, подтвердил все ее подозрения.       Она припала коленями к полу, нежно положив его голову себе на колени: – Боже мой... Мне так жаль! Черт, я..       Он только хмыкнул в ответ.       – Ты в порядке? – Она обеспокоенно убрала его руки от лица. Его нос выглядел слегка искривленным, и из ноздрей лилась, не останавливаясь, кровь.       – Как это выглядит? – Его голос звучал гнусаво, с неприятным носовым призвуком.       – Очень плохо... Думаю, я сломала тебе нос... – виновато сказала Макс.       – Думаешь? – Он нахмурился.       – Извини, мне показалось, что ты был... кем-то другим... В смысле, каким-нибудь существом.. – Она успокаивающе погладила его по щеке большим пальцем.       – Не надо было перед сном включать Зловещих мертвецов.       – А тебе не стоило подкрадываться ко мне.       – Что черт возьми, ты делала на кухне в темноте?       – Я... Давай просто поедем в больницу... – Прескотт подумал о том, что она мило выглядела, когда чувствовала себя виноватой.       Так они попали в приемную больницы в три часа ночи. Макс виновато и огорченно продолжала избегать его взгляда, воспроизводя эту сцену, как еще одну бесконечную пластинку в своей голове. Нейтана ее вид великомученицы просто позабавил.       Свободную руку он закинул Макс на плечо, чтобы облегчить ее непреодолимое чувство вины.       – Я... Черт. Мне очень жаль, что так вышло.. с твоим носом. – Она сказала в это который раз.       – Перестань извиняться, Колфилд. Ты далеко не первая, кто сломал мне нос, – Нейтан заткнул бумажным полотенцем кровоточащие ноздри и откинул голову назад.       Она не выглядела удивленной, но все же снова сделала это чертовски милое виноватое лицо.       – В любом случае, ты сможешь помириться со мной позже. В спальне. – Его голос был низким и настолько соблазнительным, насколько это возможно от чувака со сломанным носом.       Пожилая пара рядом с ними подмигнула Макс и пошевелила бровями. Ее лицо заалело, и покрыться видимым теплым румянцем умудрились даже ее уши, за которые она в скорой успела заправить свои лохматые волосы.       Она смущенно скинула его руку со своего плеча: – Не говори такие вещи публично, засранец!       – Эй, – он раздраженно потер ударившееся о стойку регистрации запястье, – Хочешь мне еще и руку сломать, а?