Росио

осень, 383 КС

Дело — прежде всего. За окном кабинета соберано Алваро осеннее солнце, щедрое и мягкое, словно зрелая, полная соков женщина, наполняет теплом камни мостовых и алвасетский мрамор облицовки «гнезда Воронов». Солнце прорезает листву гранатовых рощ, подсвечивает своенравные волны бухты, рассеивает зайчиков по стеклам дворцов и мещанских домов. Знакомые, изученные до мельчайших подробностей картины даже теперь, на закате жизни, после всех потерь и всех побед, будят в груди что-то мальчишеское. Но Алваро сидит за столом, не позволяя себе даже взгляда в окно, за которым играет красками теплая кэналлийская осень. Супрем Талига оставил столицу не для того, чтобы любоваться видами. Во дворце непривычно тихо. Затишье перед бурей. И буря будет. Адмиралтейство уже пропесочило горстку нахалов, угнавших линеал словно какое-нибудь рыболовецкое суденышко, да только что самоуверенным мальчишкам выговоры да рапорта, когда даже в глазах отчитывающих их офицеров горит злое восторженное восхищение — отражение их собственных лиц. «Молодость», — усмехается адмирал Талига… и снова чувствует на лице соленые брызги своего первого рейда. «Горячая кровь не может не бродить», — отмахивается фок Варзов… и вспоминает собственные несанкционированные вылазки навстречу гаунау. «Победителей не судят», — тонко улыбается Первый маршал. Этот понимает, но все равно смотрит в глаза бывшему эру и вспоминает. Не может не вспоминать — давние уроки, первые споры, первые победы. Алваро тоже вспоминает, конечно, — ветер в ушах, пляску коней, звон клинков и острое упоение жизнью. Но дело — прежде всего. Дверь открывается четко и уверенно, а значит — никаких порученцев, никаких лакеев, никаких докладов. Мальчишка явился сам. И это правильно. Отвечать за свои решения и свои поступки — это тоже наука, а сегодня каждое слово и каждый жест будет уроком. Уроком в преддверии экзамена, который не терпит провалов. Вся жизнь наследника соберано Кэналлоа состоит именно из таких уроков. — Подойдите, — обрывает Алваро дежурное приветствие, — Алвасете. Сын вскидывает голову. Он ненавидит это обращение. Вот уже семь лет как ненавидит, но с каждым годом все лучше и лучше держит себя в руках. Учитесь, маркиз. Учитесь держать на привязи боль, учитесь загонять подальше память. Карлоса нет, как нет и Рубена, а вы — есть, и вы — наследник герцога Алва. У вас не будет права на ошибку. — Соберано. — Я готов выслушать вашу версию событий, предшествовавших отплытию «Каммористы». Рокэ удивленно приподнимает брови: он ждал другого. Но соберано Алваро не зря приехал в Алвасете. Его беспокоят не армия, не флот и даже не Талиг. Его беспокоит будущий правитель Кэналлоа. Алваро почти не слушает сына — он и так может предсказать его реплики с точностью чуть ли не до буквы. Ведь факты известны, а мотивы… Алваро тоже был молод. Алваро тоже мечтал. Но сердце и все, что в нем живет — боль и привязанности, мечты и порывы, — должно подчиняться разуму. Рокэ. Росио… Звонкое, переливчатое, певучее слово. Принятое прозвище — как судьба. Вот только эту судьбу человек волен выбрать сам. Сын станет вторым Алонсо, когда наконец решит, что он ворон, а не ласточка. Ворон Рокэ. Вот ваша судьба, маркиз Алвасете, будущий герцог Алва. А Росио — ушел. Вместе с Карлосом и Долорес. Ушли открытый, чистый смех и свободный, не скованный болью звон гитарных струн, ушли прыжки с обрыва в манящие волны бухты Алвасете. И «Каммориста» — последние движения мальчишки, тянувшегося навстречу светлому мягкому «Росио», — тоже уйдет. Певучие, нежные звуки не сочетаются с именем «Алва», Алваро проверил это на себе. А сердце подчинится. Дело — прежде всего. — Что ж, капитан, окончательное решение по этому вопросу остается в компетенции вашего непосредственного начальника. То же самое касается и остальных офицеров. Но кэналлийцам и марикьяре, подвергшим неоправданному риску жизнь наследника Кэналлоа, все равно придется отвечать перед соберано. На секунду Алваро кажется, что Рокэ, словно в детстве, воскликнет возмущенно: «Отец!», но тот быстро справляется с собой. — Герцог, все… гм, вовлеченные лица — офицеры талигойской армии. Я вряд ли смогу соперничать с супремом в знании законов Талига, но… — Не сможете. Но библиотека в вашем распоряжении. Начните восполнять пробелы в своем образовании с договора Талига и Кэналлоа, который вы, очевидно, все еще дурно знаете. Там подробно указаны границы кэналлийской автономии и полномочия соберано. В том числе и в таких вопросах. — Алваро спокойно встречает синюю молнию. Отлично, Ворон Рокэ. Это ваши люди и ваша ответственность. Никогда не забывайте об этом. Сердце должно подчиняться разуму. — За ваши необдуманные поступки будут платить другие, Алвасете. Всегда. Отпустив Рокэ, Алваро наконец позволяет себе подойти к окну. Маркиз Алвасете… Когда-то соберано травил ядами тело сына. Не убивая, но делая сильнее. Теперь он травит душу. Цель все та же, но прав ли он на этот раз? Подобрать профилактическую дозу яда не сложно — ты попробуй рассчитать профилактическую дозу удара, равнодушия, требования, сомнения. Где здесь точка равновесия? И есть ли она? Впрочем, теперь уже поздно гадать. Осень. — Росио! — доносится со двора. — Шквал отгремел, паруса растрепаны, корабль на плаву? — Теньент Вальдес, извольте… — Росио, что с тобой? — Капитан Альмейда, я вынужден… — Отлично! Мы уже теньент и капитан. Росио, теперь уже я, как самый пострадавший, вынужден… — Самый пострадавший, Вальдес? — Разумеется. Пока вы развлекались, я сидел на берегу, как какая-нибудь сухопутная крыса, а по счетам плачу наравне со всеми. Где справедливость, монсеньор будущий соберано? — Ротгер! — Росио, оставь, он безнадежен. — В самом деле, Росио, оставь: я безнадежен. — Росио… — Росио.