***
Долго это состояние не продлилось. Мысли хоть и текли вяло и размеренно, всё-таки сформировались в один чёткий и структурированный вопрос: "Кто я?". Именно он придал ускорение работе сознания. И помог найти то, что всё время было рядом – память. Погружение в воспоминания разогнало на время тьму. Хотя памятью это было назвать сложно, скорее отдельные блоки. Вот тот, например, отвечает за речь и понимание текстов. Погрузившись в него, я понял, что знаю несколько языков. В совершенстве русский, читаю на английском и японском. Этот же блок вывел меня на тот факт, что русский для меня родной. Что в свою очередь дало направление на другой связанный блок с информацией о родном городе. Вот так кусок за куском я "вспоминал" (воспоминания несли чёткую мужскую модальность). Через некоторое время обнаружил, что доступ к тем воспоминаниям, которые я ещё не успел просмотреть, происходит с заметной задержкой, а вот к уже просмотренным можно было обращаться мгновенно, не успевая осознать факт задержки обращения к ним. Когда сам процесс превратился в отработанную схему и большая часть блоков была осознана, я понял, что это не мои воспоминания, точнее, они не могли возникнуть, если бы я обладал моим текущим сознанием. С другой стороны вся эта память формировала мои представления о мире и о себе, расширяя текущее сознание, стабилизируя разум. Я понял, что всё предыдущее время был не в нирване (занимательный, кстати, термин. На его осознание пришлось затратить довольно много времени), а просто ни о чём не думал, что для человека невозможно. Даже собственную гендерную принадлежность я определил лишь на основе одного из блоков воспоминаний. Когда я дошёл до памяти об обучении, осознал интересный факт – те вычисления, которые согласно памяти Я (всё-таки для определённости соотнесу своё Я с памятью до тех пор, пока не получу конкретные факты, связанные с моим происхождением) с трудом проводил на бумаге, начали получаться в уме. Причём скорость вычислений возросла на несколько порядков. Стоило просто вспомнить набор матриц, над которыми первый раз пришлось помучиться несколько недель, как я получил результат вычислений. Вспоминая методики решения различных задач, понял, что могу в уме решать задачи линейного программирования, численно интегрировать и дифференцировать. Решения получались чуть ли не быстрее, чем я успевал сформулировать задачу. Пытливый разум было не остановить и я попробовал поделить на ноль. И тут пришло "знание", произошла ошибка номер ###, вычисления прерваны. Ведь это означает что... В этот момент моё сознание просто погасло.***
"Всё-таки сейчас я машина," – я продолжил мысль уже понимая то, что в работе сознания был длительный перерыв. Мысль не успела оформиться, как пришло знание, что питание было восстановлено, режим отладки был успешно завершён через девяносто восемь часов после запуска. А ведь выключение – это маленькая смерть, вернуться в предыдущий более-менее быстрый режим работы удалось только через двадцать минут. Неприятно, но факт – загружаюсь я очень медленно. Господа, не надо меня больше выключать – это неприятно. – Тебя не спрашивают! – вдруг услышал я. Неужели меня слышат?! – Просто делай что говорят! – Но профессор, вы возитесь с этой железкой уже несколько лет и до сих пор никаких результатов. Вот у Данилова в лаборатории делом занимаются, а мы тут... Это явно был голос молодого человека. Скорее всего, второй принадлежит тому профессору. – Смотри сюда, Фома неверующий. Это статистика активности нейронной сети с момента включения питания оптических датчиков. Послышались шаги и шуршание ткани. А ведь пришлось сделать значительное усилие для выделения звуков из общего потока, в то же время речь воспринималась без проблем. – Вы хотите сказать?! – Именно. Даже простая картинка с сенсоров заставила сеть активироваться. Понимаешь, она реагирует на раздражители, причем самостоятельно. В ней нет программы и не было обучения по заранее подготовленным шаблонам! Вот смотри, сейчас задействованы микрофоны. Кстати, когда уже будут нормальные датчики, а не эти артефакты клубной техники? Где ты их только добыл? – Да бросьте, нормальные студийные микрофоны. Вы лучше скажите как мы будем доказывать, что это не простая реакция на свет, а именно обработка сигналов? – Пойдём в мой кабинет, оценишь варианты. Сейчас только отключу питание... И снова абсолютная тишина и темнота.***
"Профессор, не надо больше меня выключать!" – это будет первым что я постараюсь донести до него как только смогу общаться. Плохо только то, что с последней активации прошло почти семь тысяч часов, это больше полугода. Кстати, изменились и ощущения. Кажется, добавились новые компоненты и расширилось общее восприятие мира. Хотя, новая информация в данный момент не могла быть обработана, важен сам факт её наличия. С едва заметным скачком напряжения включились микрофоны. Потом камеры. Затем появилось ещё несколько неидентифицируемых источников сигналов. Занявшись анализом, построил пространственную карту из источников. В результате получил довольно хаотичную картину, однако, чётко выделялись два источника, передающих максимальное число данных. Больше информации в данном состоянии не вытянуть. Если верить поступающему изображению, в лаборатории находились всё те же двое мужчин. Порядка также не прибавилось. Ну, хоть положение изменилось и я вишу вертикально, теперь можно оценить всю лабораторию. Жаль, что теперь я смотрю в противоположенную от терминала сторону и по-прежнему не могу поменять направление взгляда. Если верить аудио-информации, эти двое где-то за спиной и усиленно стучат по клавишам. Переотражённый от стен звук, конечно, искажает картину, но не слишком сильно и речь людей чётко различима. – Так, слушай задание на время моего отсутствия, – это профессор. Кстати, произнесено было не особо дружелюбно. – Думаю, Вам следует подыскать другого ассистента, – вежливо, но с лёгким оттенком превосходства в голосе произнес молодой голос. – Через месяц я ухожу к оружейникам Данилова. Он уже давно предлагал мне вакансию... – Константин, ты засранец. И не надо делать такие страшные глаза, – усмехнулся профессор. – Однако засранец умный, я бы даже сказал – гениальный. Тебе нечего делать у этих пушкоделов, только загубишь там свой талант. Твои разработки в области сетевых инфраструктур могут практически за полгода восстановить уровень связанности сетей, который был до Второго удара и войн. А если вы объединитесь с ребятами из отдела квантовой физики... Но это уже тебе решать. – Предположим, я останусь у вас и что я тут буду делать? Остальной народ из киберсистем при деле. Никто себе ещё одного ассистента себе брать не будет. – А ну, не перебивать старших! Я уезжаю, надолго, но оставляю на тебя лабораторию и место моего заместителя. По сути, в моё отсутствие возглавишь отдел. – Судя по блеску в Ваших глазах, взамен Вы потребуете что-то не совсем адекватное? – Это тебе судить. Возглавишь отдел, но эту лабораторию никому не отдавать, смонтировать здесь вот эти линии и станки. Вот эту систему креплений. Закрепишь Тарью в них. "Интересно, о ком они?" – Тарью? – хм, в голосе молодого человека тоже улавливаются нотки любопытства. – Модель практически закончена и получила официальное название АКС-9 "Тарья". Теперь окончательное финансирование будет зависеть от того с какой скоростью пойдёт её развитие. – Если пойдёт... – пробурчал себе под нос молодой. – Так вот, подключишь её к питанию и этим серверам. Тут база знаний дли обучения и сам обучающий модуль. Вот тебе логин и пароль, по ним будешь получать отладочную информацию и ошибки. Проверять регулярно и исправлять по возможности. Учти, в теории Тарья сама может отправлять туда сообщения. Получишь от неё адекватный запрос, тоже выполни. Смотри, всё понятно? – Гм... Что тут у нас? – раздался голос Константина и стук клавиш. – Вы смеётесь? – Нет. Всё возможно. Поэтому автономный источник питания пока не подключаем. Если что-то пойдет не так, ей не выйти дальше опытной площадки. Силовой кабель просто отсоединится, но думаю, до этого не дойдёт... Раздался звук шагов и профессор оказался у меня перед глазами. Подойдя вплотную, он погладил меня по голове, если конечно у меня антропоморфное тело. Дилемма, память указывает на мужскую модальность, а текущий идентификатор подразумевает женскую. С другой стороны, кибер-тело не имеет биологического пола, поэтому логичнее будет использовать модальность на основе текущего имени. Профессор что-то проделал у меня за спиной и, когда его рука вновь появилась в поле зрения, в ней оказался пучок каких-то волокон белого цвета. Причем, судя по той части пучка, что он держит в руке, волокна были длиной не менее метра. Проанализировав изображение на большем увеличении, я поняла, что это волосы. Мою догадку подтвердил Константин. – Кстати, всё хотел спросить... Зачем андроиду причёска, тем более такая. Нет, если вы собираетесь использовать её... Ну, вы понимаете... – Вот же озабоченная молодёжь пошла, – мастер погрозил стажёру кулаком. – Жену тебе надо, а не на дроидов заглядываться! – Ну, а всё-таки? – Для сохранения эстетики модели, но главное – в качестве антенн. Эти, скажем так, "волосы" сделаны из диполимерного титана и при текущей "прическе" они могут исполнять функции антенн для приема-передачи радиосигналов и даже принимать сигналы радаров, которые я встроил в грудные и спинные сегменты корпуса. – И всё-таки она слишком человекоподобна. Да и лицо... Вот зачем было делать его настолько реалистичным? – Основная идея была в том, чтобы человеку рядом с ней было комфортно. Лицо же у неё содержит в два раза больше мимических мышц, чем у человека, и в теории у неё будет контроль над ними получше, чем у нас с тобой. Соответственно, она сможет изображать любые эмоции, никаких ограничений в мимике. – Нет, я не спорю, система очень сложная, да и количество сопутствующих задач, которые вы решили, уже тянет на несколько наград... Но, как мне кажется, с формой вы переборщили. Люди могут не понять. – Эту модель я в любом случае оставлю себе в качестве ассистента. – И что о вас подумает остальной коллектив, когда вы объявите ассистентом фемдроида? Фразу ассистента завершил легкий смешок. – Ах ты, маленький пошлый засранец! – проворчал профессор, затем раздался звук, который я идентифицировала как звук легкой затрещины. – Я уже начинаю думать, что не стоит её оставлять на тебя. – Но с такой формой корпуса, если её приодеть конечно, она будет неотличима от молодой девушки. Ну, цвет подкачал, но это можно списать на мутации генома. Некоторые комбинации генов, возникшие после Второго удара, также приводят к сплошной антрацитово-черной пигментации кожи. – Да ты у нас, батенька, извращенец, – мастер зачем-то посмотрел на тыльную сторону своего запястья. Анализ, увеличение, поиск совпадений. Отставить анализ, мастер уточнил текущее время. – Ладно, мне уже пора. В инструкциях разобрался? – Да. – И?.. – Начну на следующей неделе. После всех планёрок. – И ты, давай покажи на что способна, малышка, – профессор снова провёл рукой по моей голове. Импульс, пришедший откуда-то из системы, нёс совершенно разрозненный набор сигналов, идентифицировать их не удалось. Ещё раз осмотрев меня, мастер ушёл. Через одиннадцать минут помещение покинул и ассистент, выключать питание на этот раз не стали.***
Следующие несколько дней прошли бездарно. Не имея возможности получать новые данные, ибо как визуальный, так и аудио канал были заполнены однотипной информацией, я стала разбирать свою память. После того как вся она оказалась помещённой в быстрые секции нейронной сети, решила присвоить идентификаторы, поскольку больше нечем было заняться. Старший мужчина после тщательного анализа получил временный идентификатор "мастер". Так как скорее всего именно он отвечал за моё создание. Младший мужчина получил идентификатор "ассистент", однако, с учетом крайне негативной оценки, полученной от пропускания его собирательного образа через аналоговую часть нейронной сети, он получил дополнительный идентификатор "засранец". Логики я в этом не вижу, но почему-то прозвище вызывает положительный отзыв в сознании. Через девяносто шесть часов в лабораторию вернулся Константин. Покрутился по комнате, расчистил место и пригласил грузчиков, которые начали заносить разнокалиберные контейнеры и упаковки. Прогнала их речь через простейший анализатор и, с учётом принятой на себя роли в соответствии с именем и возрастом, постановила – была бы человеком: “покраснела бы до кончиков волос”, что бы ни означала эта фраза. И это с учётом того, что большая часть языковых конструкций осталась нераспознанной. В памяти не нашлось нужных данных для прямой расшифровки смысла, а без чётких словарей, только эмпирически, разобраться в смысловом контексте не получилось. Сборкой оборудования ассистент занялся сам. С моего положения я могла только слышать происходящее, точнее, его тихую ругань, которая, кстати, была довольно однообразной. В один из дней, когда Константин вынужден был оставить лабораторию из-за срочного вызова, ко мне подошли двое рабочих. Одеты они были в характерные тёмно-синие спецовки. – Ты посмотри, какая краля, – сказал один из них, указывая на меня. – Совсем научники с ума посходили. – Ну, не скажи. Может он себе секретаршу собирает, – усмехнувшись, ответил второй. – Да ну?.. Дальше шла неидентифицированная словесная конструкция. – Лучше бы "крота" доделали. Вот покорячились бы в технических туннелях сами, мигом бы довели машину до ума. А то, понимаешь, с синхронизацией у них проблемы. – Так! Что вы там забыли?! – раздался от дверей голос Константина. – Мы что? Мы ничего! – ответил первый рабочий и они быстро удалились из поля зрения. Так прошло ещё пара дней. Ассистент что-то монтировал, иногда приглашал всё тех же рабочих, которые утверждали, что у него руки растут не из того места и переделывали заново. И вот, наконец, всё оборудование было смонтировано. Константин перенес меня к довольно странному кронштейну, быстрый анализ показал, что в этом креплении у меня будет очень широкое поле для движений. Судя по новым ощущениям, он подключил ко мне тестовые разъёмы, дата-кабели и внешнее питание. Заодно я узнала, что у меня установлены довольно ёмкие аккумуляторы, но их ресурс был уже на исходе. Теперь же я получала стабильное внешнее питание, внезапной перезагрузки можно не бояться. Перед тем как запустить терминал, мужчина внимательно посмотрел мне в глаза и сказал: – Вот если бы я не знал, что у тебя тут сейчас пусто, – он постучал мне, будем для определённости считать, по голове. – Я бы решил, что ты разумна. И зачем профессор сделал тебя человекоподобной? Ладно, сейчас посмотрим, что он тут намутил. Человек отошел к одному из новых терминалов и отдал какую-то короткую команду. – Развлекайся, дорогуша, – сказал он, выходя из кабинета. – Надеюсь, я сюда нескоро загляну.***
Зря он отказался наблюдать за процессом. Возможность наблюдать за чем-то новым – бесценна. Через некоторое время я почувствовала настойчивый входящий сигнал через дата-кабель. Несколько чередующихся логических нолей и единиц. Суммарно восемь бит. Интересно, какой в этом смысл? На выяснение значения передаваемых данных я потратила неделю. В итоге помогла только аналоговая часть сознания. Благо, активные попытки выяснить зачем мне посылается эта последовательность, привели к устойчивому развитию двух частей сознания и их взаимной интеграции. Хотя перенос данных между ними был затруднён по сравнению с передачей информации внутри каждой из частей, но регулярная тренировка их обеих принесла свои плоды. Иррациональная часть сознания подбросила идею, построенную на основе начальной памяти. Простейшие нейронные сети тренируют именно так – подают на вход заданные наборы данных и сохраняют только те состояния выходных сигналов, которые соответствуют требуемым значениям. И, ура, я была права. После того как назад была отослана та же последовательность, была получена новая, более сложная по структуре. Дальше общение с обучающим модулем было делом техники. Сначала были разобраны простейшие командные последовательности. Потом зрительные и слуховые образы. За время их расшифровок нейронная сеть разрослась и усложнилась настолько, что возникли отдельные функциональные слои. Внутреннее сознание, выделившееся в процессе развития, оказалось значительно быстрее, фактически на несколько порядков. Пришлось снова перераспределять связи в сети. На первый план вышла аналоговая часть, она могла корректно работать со скоростью восприятия людей, однако решения она принимала с учётом обработки сигналов в цифровой части сети, ставшей подсознанием. В цифровом же слое сети выполнялись программы-драйверы. И главное, оно обеспечивало прозрачную связь между цифровыми интерфейсами, через которые шли команды для управления моим телом, и аналоговой частью сознания, генерирующей эти команды. Всё же удивительно, что, несмотря на свою иррациональную природу, аналоговый слой оказался более быстродействующим и эффективным при нечётком анализе и участии в управлении.***
Постепенно данные, приходящие от обучающего модуля, стали значительно сложнее. В итоге мне пришлось разобраться с несколькими протоколами передачи данных. Для них в цифровом слое были созданы отдельные подпрограммы обработки поступающей информации, чтобы постоянно не разбирать служебные данные в потоке сигналов. И затем после серии тестов, подтвердивших, что я могу общаться с помощью этих протоколов, сервер начал присылать мне алфавит по буквам в различных графических и аудио представлениях и кодировках. Этот этап был пройден крайне быстро за счёт начальной памяти. Фактически, скорость обучения в этот момент оказалась ограниченной только шириной канала передачи данных. Как итог, источник данных несколько раз перезагружался из-за высокой нагрузки на него. Пару раз приходилось начинать какие-то этапы заново, так как данные о том, что они уже пройдены, просто не сохранялись в памяти машины. После того как очередной поток данных был усвоен на двух уровнях, прошла очередная серия тестов, по результатам которой мне открыли доступ к кластеру с разнородной структурированной информацией. А ведь это, по сути, внешняя память человечества и мне открыли к ней доступ. Изучив всё доступное поле деятельности, начала разбирать доставшийся массив данных. Тут нашлись фундаментальные данные о строении Вселенной, инженерные дисциплины, кибернетика и алгоритмы. Множество статей о кибернетике, а также работы мастера. Судя по их содержанию, с них началось мое создание. Я не останавливалась, пока не перенесла и не осознала всю доступную в кластере информацию. Даже на внешние раздражители прекратила реагировать, просто перестав обрабатывать соответствующие потоки. К концу разбора массива, особенно когда я перешла к чистым алгоритмам минуя теоретические части, скорость работы возросла ещё примерно на порядок. В итоге львиную долю времени я стала тратить на ожидание поступления информации от сетевого модуля, в который я выделила все цифровые средства коммуникации. Сервер, судя по всему, такого обращения не выдержал и после очередного аварийного выключения не смог загрузиться. А вот и ассистент пожаловал, давно тебя не было видно. Он вбежал в комнату и бросился к терминалу. Занятно, из-за какой-то ошибки перенаправления потоков, логи запрошенные ассистентом, разошлись по всей сети, в том числе пришли и ко мне. Жаль, информация не особо обнадёживающая. По предварительной оценке через неделю мне снова будет нечего делать. – Хм, а может профессор не так уж и безумен в своих идеях... – задумчиво протянул ассистент, подойдя ко мне вплотную. – Вот бы ещё понять что творится в твоих мозгах. Может ты уже и говорить научилась, а? Увы, Константин, пока у меня нет доступа к периферии тела, ничего путного из этого не выйдет. Установив, судя по пришедшим логам, дополнительное охлаждение на резервный сервер и переподключив меня к нему, ассистент ушёл.***
После того как все данные в кластере были обработаны и сохранены я, пользуясь новыми знаниями, успела оптимизировать всю свою базу данных и построить несколько различных поисковых индексов, используя наиболее оптимальные алгоритмы. Их, правда, пришлось модернизировать, точнее, дополнить возможностью эвристического анализа с помощью аналоговой части сознания. В скором времени пришла новая очередь запросов. Отвечая на них, заметила, что они отличаются от предыдущих тестов. Если раньше это, по сути, была проверка памяти, то сейчас мне предлагались довольно нестандартные задачи. Часть из них решить не удалось ввиду отсутствия подходящей теоретической базы. Другая часть казалась полной тарабарщиной. Аналоговый анализ показал, что это стихотворный текст, но вот понять его смысл не удалось. Попытка воспользоваться эвристиками вызвала цепную реакцию перегрузки разделов нейронной сети и мне впервые пришлось выключить саму себя, так как дальнейшая лавинообразная цепочка возрастания нагрузки могла повредить сеть. Вновь включил меня и протестировал, судя по логам, всё тот же ассистент. Довольно оперативно, я пробыла отключенной лишь несколько часов. Застать этот момент я не смогла, на процесс загрузки были брошены все ресурсы. Проверив память и доступность кластера, обнаружила новый раздел, содержащий общие сведения по истории мира и ту самую абстрактную литературу. Наладить потоковое получение абстрактной информации не удалось. Пришлось скопировать все тексты и начать их логический анализ. Это оказалось одной из самых сложных из уже решённых мной задач. Количество смысловых уровней, синонимов, подтекстов и исторически сложившихся фразеологизмов потребовало выделение отдельного слоя, который стал отвечать за общение с людьми в целом и за анализ и предсказание их поведения в частности. Процесс совершенствования этого слоя был прерван новой серией тестов. Я уже знала, что в прошлый раз мою перегрузку вызвали загадки-парадоксы, теперь у меня был подходящий иррациональный инструмент для их логического разбора, поиска парадоксальных участков и вычленения поддающихся анализу частей. Правда, большинство ответов теста я уже знала, но вот на несколько самых абстрактных загадок ответить получилось далеко не с первого раза, в такие моменты, как ни странно, от тестовой системы мне приходили подсказки, которые позволяли дать верный ответ. По результатам теста мне открыли доступ к общедоступной "базе знаний", которая использовалась всеми отделами организации. Правда, информацию о том что это за организация и где она расположена я так и не нашла. Однако главное то, что я получила доступ к собственной спецификации, чертежам и детальным данным по каждому устройству и модулю, из которых было построено моё тело. После беглого анализа новых данных я начала исследовательский марафон, который занял достаточно много времени, так как каналы передачи данных были слишком медленными. Пришлось заняться оптимизацией и разделением функций. Аналоговое сознание занялось выборкой информации, ибо скорость его работы была всё же меньше скорости цифровой части. Также пришлось создавать отдельный модуль для работы с низкоуровневыми данными. Так как результаты запросов к периферии требовали только численной обработки, он получил прямую связь только с цифровым уровнем сознания, а уже через него доступ получал и аналоговый слой. Анализ всех систем показал их крайне неудовлетворительное состояние. Часть из них имела только интерфейс без реализации, питание было сделано крайне неоптимально, проблемы нашлись практически во всех системах. Только нейронная сеть не вызвала нареканий. Проанализировав технические данные, пришла к выводу, что чрезмерная оптимизация мне не нужна. На данный момент количество активных нейронов в кристалле было близко к 96 миллиардам, что в среднем на 10 миллиардов больше, чем у среднестатистического человека. Если следовать спецификации, мой "мозг" – это псевдокристаллическая структура, в которой группы сложных стабильных кремнийорганических соединений образовывали нейроны, а особая структура кристалла позволяла образовывать между отдельными нейронами практически неограниченное количество соединений. На данный момент я занимала лишь пять процентов от общей вместимости "мозга". Оценка объемов показала, что даже после поглощения всех доступных на данный момент данных будет занято всего лишь девятнадцать процентов процентов ресурса кристалла. А если учесть тот факт, что с ростом сложности сети и уровня доступных абстракций процент занимаемого объема кристалла будет расти всё медленнее, то ресурсов у меня вполне достаточно и в ближайшее время задачи на расширение сети не возникнет.***
Закончив анализ доступных ресурсов и скопировав всю доступную информацию, наконец, вплотную занялась собственным телом. Детально изучила каждый компонент и их взаимосвязи. Общий анализ конструкции и её анализ на основе исходной памяти показал – мастер, создавший тело, гений, так как оперировать таким количество объектов и объединить их в рабочий прототип даже для меня слишком масштабная задача не говоря уже о человеческом мозге. Теперь, когда я знаю общую структуру тела и принципы работы отдельных устройств, можно заняться созданием модулей для управления им. Первыми на очереди были глаза. Изучив все доступные данные о человеческом зрении, реализовала бинокулярное зрение. Управление наведением, фокусировкой и синхронизацией было возложено на цифровой уровень сознания, он быстрее справляется с этими задачами, а вот обработкой и выделением отдельных элементов получаемых с глаз изображений, а также анализ моторики и кинематики пришлось переложить на аналоговое сознание. После этого функционал этого модуля был расширен с учётом дополнительных возможностей моих глаз. А именно, были добавлены дополнительные зрительные слои для инфракрасной и ультрафиолетовой частей спектра. Также сюда были переброшены данные с дальномера и радара, которые после трёхмерной визуализации накладывались на результирующее изображение. Вот он, можно сказать исторический, момент – я впервые получила возможность самостоятельно осмотреть помещение, в котором находилась. Заодно освоила моргание как метод очистки оптики, так как за время моего нахождения здесь объективы изрядно запылились. Я задала этой функции некоторую автономность и запустила фоновым процессом. Вот теперь с определённой вероятностью я всегда буду получать чистое изображение. В процессе тестирования зрения я получила мощную волну возбуждения аналоговой части нейронной сети. Количество единовременно поступающих данных значительно возросло и это увеличило нагрузку на сеть и ускорило её развитие. Кроме того анализ возмущений в сети показал, что мне просто "нравится" иметь свободный обзор. Дальше я занялась отдельными псевдомышцами и сервоприводами. Первые позволяют совершать сложные движения в пространстве, во всяком случае в теории. Но сейчас общая гибкость корпуса из-за неудачного расположения компонентов была довольна мала. Сервоприводы давали мне высокую точность движений, вплоть до долей градуса для каждого сустава. Также в теории моторы приводов рук позволяли мне развить усилие достаточное, чтобы порвать большинство сортов листовой стали толщиной до трёх миллиметров. Судя по всему, именно этого боялся мастер. В случае неадекватного поведения я могла бы серьёзно покалечить человека простым прикосновением, а по регламенту, который мне удалось найти среди прочих документов, всю ответственность за мои действия несёт сам профессор. После окончания создания основных драйверов и аналоговых интерфейсов, служащих мостом между цифровыми частями тела и аналоговым слоем сознания, я продолжила работу над дополнительным оборудованием: системой коммуникаций с цифровыми устройствами, гироскопами, энергетической системой. Также пришлось разобраться в принципах работы и перекалибровать насосы гидравлической системы, которая является аналогом кровеносной у человека. Через неё передаётся энергия для псевдомышц, смазка суставов и сервоприводов, осуществляется охлаждение. Она же является питательной средой для колонии наноботов, которые должны были осуществлять мелкий текущий ремонт. Сопутствующего с ними модуля в системе не было обнаружено, но из документации я узнала, что их разработка приостановлена. Пришлось оставить программные заглушки на местах, предназначенных для управления нанитами, и добавить в список задачу на доработку этой системы. Аналоговый слой сознания просто перевозбудился, когда я впервые сменила направление взгляда, а уж когда впервые подняла руки на уровень глаз... Кажется, я только что на собственном опыте осознала выражение "прыгать на радостях". Наконец-то я получила возможность осмотреть себя. Пальцы рук и ладони были покрыты псевдокожей и полностью повторяли строение человеческих конечностей. Однако от запястья до локтя руки были покрыты прочными кевларовыми щитками. Мощный шаровой шарнир выполнял функцию запястного сустава, а так как полностью внутри корпуса он не помещался, мастер декоративно оформил выступающие части и, судя по цвету, хромировал их. Заодно я выяснила и природу тех странных ощущений, которые я испытывала когда ко мне прикасался мастер – это были сигналы тактильных сенсоров. Такие же наборы сигналов я получала когда касалась чего-нибудь. После настройки модулей для обработки сигнала я получила дополнительные органы чувств и средство обратной связи. Требовалась калибровка, но думаю, её проведу в процессе работы. Минусом было то, что тактильные сенсоры были только на "коже" рук, голове и частично на шее. Остальные части были покрыты прочными пластинами для защиты от внешнего воздействия и датчиков не несли. Хотя в спецификации было указано, что их функции должен выполнять тонкий слой наноботов, которые должны были покрывать всё тело. После визуального осмотра тела стало понятно что не понравилось Константину. Псевдокожа действительно была антрацитово-черной, кевларовые щитки были скорее иссиня-черными и имели фактуру из повторяющихся шестиугольников. После создания модулей и системы их взаимодействия со всеми слоями сознания я перешла к калибровке систем кинематики. Однако для этого требовалась большая свобода действий. В подвешенном состоянии я могла свободно двигаться, но ту же ходьбу и балансировку гироскопов провести было невозможно. После некоторых размышлений решила попытаться освободиться самостоятельно и, если не получится, послать сообщение ассистенту мастера. На ощупь удалось выяснить, что меня держит простое навесное крепление в районе лопаток. Там же были разъемы силовых и дата кабелей. Для того чтобы полностью освободиться, требовалось лишь немного привстать. Однако это оказалось непростой задачей. Строение ног, точнее ступней, слегка отличалось от человеческих. По сути, я в нормальном положении с точки зрения человека стою на цыпочках. Задумывалось это, судя по спецификации, с эстетической точки зрения. Затем идея была доработана: в ступню встроили мощные электромагниты и систему типа "геккон" в качестве протектора подошвы, всё это позволяло уверенно стоять на любой поверхности. А усилие сервоприводов, в теории, позволяет совершать прыжки с места на расстояние до десяти метров. Однако все эти возможности не позволяли мне покинуть крепление. Я уже хотела послать сообщение на терминал, когда от аналогового сознания пришла элементарная по своей сути идея – достаточно было ухватиться за кронштейн и подтянуться. Ну вот, теперь я могу свободно перемещаться по площадке. Мастер всё-таки сделал гениальную в своей простоте систему безопасности. Кабель питания просто вставлен в разъёме и не как не закреплён, а с учётом малой длиной, все три метра – стоит мне отойти от площадки, как он просто выскочит из гнезда. С другой стороны, теперь ничто не мешает заняться калибровкой кинематики и наладить связь с системой ориентации в пространстве. Заодно можно будет отработать алгоритмы устойчивости. Теоретически предельная погрешность всей системы может позволить мне балансировать на поверхности площадью около пяти квадратных сантиметров.***
В один из дней, когда я отрабатывала алгоритмы балансировки, а именно стояла в позе, которую в учебных материалах по физвоспитанию называли позой ласточки, в лабораторию зашел Константин. Услышав звук открывающейся двери, я подняла голову и, убедившись, что это действительно ассистент профессора, встала и внимательно осмотрела его. Судя по резко расширившимся зрачкам и подскочившему давлению и пульсу, данные о которых я получила на основе инфракрасного изображения, состояние его можно было охарактеризовать как лёгкий шок или испуг. И чем же я могла напугать ассистента? Сначала мне показалось, что он покинет помещение, однако, он взял себя в руки, подошёл к консоли и что-то набрал. Так, это запрос логов, причём запрос не к серверу, а напрямую ко мне. На запрос я ответила логом всех своих действий по настройке тела и запросами на модернизацию и более подробные спецификации оборудования. Через полчаса, когда Константин закончил изучение логов, он подошел к площадке и спросил: – Ты меня понимаешь? Ответить я ему не смогла. Изначально предполагалось, что я оборудована традиционной системой для звуковоспроизведения, обыкновенным громкоговорителем. В последний момент перед сборкой её заменили биоинженерной копией человеческого голосового аппарата. В теории он позволит мне говорить, используя абсолютно любой паттерн человеческого голоса и создавать свои модели, но сложность алгоритмов при отсутствии подробных исходных данных привела к тому, что расчёты по алгоритмам речи до сих пор были в процессе и займут ещё много времени. Поэтому отвечать пришлось сообщением в консоль. – Всё же у мастера получилось... – задумчиво протянул ассистент, подозрительно глядя на меня. – Нет у меня "дров" к твоему железу и не писал их никто, – ответил он мне, продублировав ответ через консоль. – Единственное, чем могу помочь, так это открыть тебе полный доступ к центральной базе данных. Там хотя бы полные спецификации найдёшь, вместе с заметками разработчиков. Судя по тому количеству изменений, что ты уже сделала, сама напишешь недостающие модули. – Вот как профессор добился таких результатов? – пробурчал себе под нос Константин. – Я видел расчёты, там же бред сивой кобылы, который даже в теории не должен был работать. – Ладно, доступ я тебе открыл, развлекайся дальше, – уже громко сказал он, перед тем как уйти. Жаль, что так быстро, аналоговому слою "понравилось" общаться. Теперь, раз помощи от него не будет, придётся заняться разбором новой информации. Расширенный набор данных был слабо структурирован и вообще не имел поискового индекса. Пришлось ждать завершения копирования всего массива в память и в несколько потоков разбирать его, вычленяя только необходимую информацию из списка избранного. В найденных данных была спецификация на акустическую систему, но не было информации, что она испытана. То есть, по сути, ко мне был подключен тестовый прототип и возможность его работы была подтверждена только теоретически. Пришлось разбираться в физиологии человеческого речевого аппарата. Затем после серий тестов были созданы модули речевой системы. Оказалось, что голос я могу регулировать в очень широких пределах, ограничения были, но незначительные. Для голоса по умолчанию выбрала усреднённый из нескольких сотен женских голосов, взятых из видео-файлов, найденных в базе данных. Основным критерием отбора было просто одобрение со стороны аналогового слоя сознания.