простота

"твоя простота хуже воровства". сынмин улыбается. он и без хенджина знает, что прост, обыкновенен и "как все". слова хенджина больше не оставляют слез на щеках, больше не могут задеть или ранить. ким итак все знает сам. гусь свинье не товарищ, как и сынмин хенджину не друг. хенджин весь необычный, изысканный, добрый... господи, сынмин часами мог бы размышлять о том, какой хван на самом деле прекрасный человек, нахваливать это милое красивое лицо, находить сотни слов, чтобы описать его. но старший почему-то слушать дифирамбы и оды о себе из уст сынмина не хочет. зато хенджин с улыбкой слушает, как другие с тенью зависти и лести в глазах нахваливают старания хенджина в учебе и спорте. хван, отведя смущенно взгляд, краснеет, когда девушки поют ему о любви, хотя сам прекрасно знает о лжи в чужих словах. но когда сынмин, полный надежд, искренности и слепой любви, тихонько шепчет что-то сладкое, желанное и невинное о любви и красоте, что-то только для одного хенджина, а не всем на обозрение, хван тут же опускает взгляд и грустно шепчет: "не здесь же, дурак". из-за этого хенджин считает себя слабаком. он холоден лишь к бедняжке сынмину, которого все используют наглым образом только из-за по-детски наивных глаз, смотрящих на мир через туман надежд на справедливость. младший верит в дружбу, как кто-то верит в бога, он верит в невинно чистую любовь, пока другие тонут в страсти и похоти. "тебя растили на сказочках о маленьких храбрых принцах?", — смеется как-то старшекурсник из студсовета. — "ты действительно думаешь, что кому-то тут есть дело до этого идиота ян чонина? подумаешь отлупили паренька по пьяни в общаге из-за того, что тот геем показался. а, может, он и есть гей, а ты его суженный?" в тот момент все, кроме хенджина, громко рассмеялись. блондин лишь спрятал страх и горечь обиды глубоко в себе, что осели, оставляя где-то на сердце язвы. а на картоном кофейном стаканчике остался нестираемый след от нежно-розового тинта, нанесенного на пухлые губы хвана. тот тёр его, прикусывая губу, словно пытался стереть из себя самого зарытые обиды и прошедшие события, которые зудящими ранами возникали иногда в мутнеющем от обиды сознании. хенджин выбежал, схватив стаканчик и не придумав отговорки лучше, чем "я в туалет". сынмин итак вынашивал обиду на весь жестокий мир и на хенджина в том числе. но хван продолжал наступать на хрупкие светлые ожидания кима своими огромными ботинками, в которых его тонкие ноги казались вишнёвыми веточками поздней осенью. хенджин не умел по-другому. ему были чужды светлые чувства много лет, он не привык к тому, что кто-то действительно его ценит и безвозмездно любит. для него все бывает только по причинам, только за что-то в ответ. даже родители учили быть сдержанным, учили не любить, ведь взрослым умным мальчикам слабости не нужны. а ким сынмин в ответ не требует ничего. он добровольно и "за просто так" идет на контакт, не раскидывается обещаниями, и даже на честные хорошие слова в свой адрес от других не претендует. хенджин бесится, ищет подвохи, старается найти лазейки, но сынмин прост, как дважды два: все чувства и эмоции его на поверхности, их не нужно искать, не нужно лезть в душу, ведь младший сам открыл ее для хвана. он не кажется слабым, ким не слабость, ким — сила в чистом виде. для хенджина не понятны до последнего мотивы кима. хоть убей, не ясно, зачем тот так старательно хочет быть больше, чем друг, или хотя бы друг. в голове не укладывается, зачем эти сообщения с пожеланиями хорошего дня, вечера, а потом и доброй ночи. хенджину кажется, что они оба спятили, потому что ему теперь такое внимание приятно. его рвет на части, метает по комнате в час ночи в поисках ответов на собственные риторические вопросы, а при встрече в сынмином бросает в дрожь. когда сынмин больше не присылает сообщений, не зовёт обедать и вместе пойти домой, хвана косит и рвет на части пуще прежнего. он чувствует моральное истощение, подавленность и усталость в каждый клетке, а потом резко становится нервным. его все начинает раздражать, все не по нраву становится. постоянные ссоры с друзьями и родителями доводят ко того, что хенджин сдается и пишет сынмину первым, начиная с длинных сообщений с извинениями. ким игнорирует неделю-две, хотя он всегда на парах, такой теперь общительный с былыми недругами. сынмин стал холодным, расчётливым и подобающим статусу "взрослый". хвана от этого окончательно ломает. он подходит ближе, а сынмин уходит дальше, молчит и грустно озирается, прежде чем вздохнуть. их раскидывает по углам друг от друга, от чего даже расстояние в сантиметры чувствуется холодными одинокими километрами меж их телами. хенджин так близко, а сынмин так далеко. хенджин и сынмин меняются местами. это замечают даже те, кто предже был слеп ко всем вокруг. над хенджином начинают смеяться, ведь он теряет преждний утонченный вид, меняя маску красоты на сывортку правды о себе самом. о том сломанном мальчишке, что годами жил так, как хотели другие. это сравнимо с тем, когда вдруг кислород наконец-то попадает в лёгкие, а вдохнуть полной грудью уже невозможно, потому что дышать ты разучился, ведь так долго не дышал из-за когтистой лапы на твоей шее. но задыхается хван из-за чувств, застрявших словами в сердце, и образов кима, отпечатавшихся в голове рисунками. теми каракулями, что старший оставляет в тетради вместо лекций, заглядываясь на младшего. и пусть кажется, что ким стал иным человеком, ему становится невыносимо носить на плечах новый мир уже через пару месяцев. мир, который, кажется, съедает его изнутри, рушит стены, возводя сады с колючими розами перестает нравится. ким становится красивее, изысканей, а с тем и холоднее. он не может отпустить хенджина, котрого он знал, не может смириться с той версией хенджина, которая стоит сейчас на против, но словно за стеклянной изгородью, холодной. трепетный, изчезающий образ, несущий за собой лишь ощущение жгущей боли в груди. "люди не меняются", — вспоминаются слова мамы. — "сынмин, есть та часть тебя, которая никогда не поменяется, как бы этого не хотел". ким тонет в океане своих слез, он разбивается о валуны действительности одинокой волной. сынмин падает с пъедестала в один день. и случается это по собственной воле, потому что смотреть на сломанного хенджина становится больнее обычного. быстрое падение лишает былой минутной уверенности в себе. холодная земля для ангельской прогнившей личности кима чувствуется огнем, он кается в грехах, льнет к старшему всем телом, ища искупления. и находит что-то большее, чем прощение и спокойствие. давно забывшая тепло душа находит пока еще теплый огонек надежды, который может потухнуть в любой момент. сынмин смелеет в какие-то доли долгих тягучих секунд и целует. он сминает чужие губы, льет слезы, хнычет о любви и предательстве. а хенджин не верит в то, что кто-то наконец-то любит его, поэтому просто успокаивает сынмина, словно себя самого. их охватывает безумие. любовь играет с ними злую шутку. их снова раскидывает на какое-то время, снова прибивает к одному берегу, а потом они опять отдаляются. им обоим кажется, что все будет так еще долгое время, что витающая между ними неопреденность будет их жрать по кускам... а потом в один день что-то меняется снова. сынмин устает бегать, хенджин устает догонять. они лежат на пляже, на который они попали в рамках студенческой поездки, смотрят друг на друга, а затем вдруг смеются. хенджин, потому что по-настоящему счастлив, а сынмин, потому что не знает исхода лучше, чем такой. в номере они нежатся всю ночь в кровати, заранее поменявшись соседями (хорошо, что сосед сынмина был не против поспать со старостой). сынмин льет слезы, смотря в экран ноутбука, сочувствует главному герою, тыкаясь в плечо хвана. — ты будешь со мной? — спрашивает хенджин, когда титры завершают фильм. — да, — робко отвечает ким. — я буду. хенджин целует сынмина, чувствуя, как внутри бушует целый необузданный океан эмоций и чувств. "мы играем в любовь", — в воспоминаниях хенджина сынмин стоит перед в теплой куртке, где-то на окраине города, пьяный, растрепанный. — "я бы хотел изменить себя, но люди не меняются. я все ещё хочу любить тебя. я хочу, чтобы ты любил меня. звучу, как эгоист, но что делать". "мы играем с любовью. это большая разница", — хенджин в тот день смотрел только в глаза напротив, только в самую душу кима. — "скажи мне, что ты любишь меня". "я люблю тебя", — сынмин подошёл ближе. — "я все ещё надеюсь, что ты прав насчёт этих игр". "я люблю тебя. забудть про игры. я не умею тебе врать". в настоящем сынмин целует шею, обнимает крепко и признается в любви. хенджин вдруг обнимает его, что есть сил и целует в макушку. — ты чего? — смеётся ким. — я просто люблю тебя. — хван чувствует, как его собственное сердце стучит в полной тишине. — я тоже люблю тебя. — сынмин прижимается и целует в губы. — давай спать. — может ноутбук уберем? — мне лень. они смеются, кутаясь в теплое одеяло и в теплые чувства друг друга. и если не затрагивать все старые раны и не лезть в души, то можно смело сказать: теперь все будет по-другому, возможно даже очень хорошо.