Роман с душой (In Love With a Soul)

После нетипично жаркого для Англии дня над Лондоном спустилась свежая благодатная ночь. Небо было темно, так темно, что на фоне его чернильного свода очертания домов, дворцов, соборов и правительственных зданий были почти неразличимы, по крайней мере, они казались лишенными объема, как искусно вырезанные из черной бумаги силуэты, и края этих силуэтов почти сливались с непроницаемой темнотой. Таким образом, никто из смертных, даже если бы он обладал самым острым зрением, не рассмотрел бы темной, будто бы человеческой, фигуры, которая бесстрашно замерла на вершине высокой башни. А между тем это существо, которому неведом был страх высоты, в самом прямом смысле держало в своих руках жизни всех жителей великого города, раскинувшегося у его ног. Ибо с островерхой готической башни на уснувший Лондон взирал Ангел Смерти, один из тех, кто стоит между Богом и людьми, между ангелами и демонами, между добром и злом, один из тех, кто называет себя Жнецами. Если бы какой-нибудь из приличных лондонцев каким-либо неведомым способом приблизился к жнецу, чтобы постичь никому до назначенного мига неведомую тайну: в каком облике является Смерть, то этот человек увидел бы следующее. Тот, кто явился из высшего мира, внешне представлял собой молодого человека среднего роста, необычайно стройного и изящного, но, вопреки первому впечатлению, отнюдь не женоподобного. Жнец был одет в темный костюм из добротной материи, элегантный и вполне способный придать владельцу респектабельный вид, если бы не накинутый поверх ярко-алый плащ, небрежно спущенный и висящий на локтях, что свидетельствовало либо о стремлении юноши выглядеть необычно, либо о том, что плащ не подходил по размеру и был слишком широк или узок в плечах. Представление о жнеце как об исключительно эксцентричной личности давали также ботинки на слишком высоком каблуке (нечто среднее между современной обувью и теми туфлями с причудливыми каблуками и бантами, которую носили знатные щеголи прошлого), очки в красной пятиугольной оправе и с золотой цепочкой, украшенной бусинами (обычными круглыми и в виде черепов), а более всего – прическа. Волосы жнеца были необычно длинны – до пояса, а кроме того, имели необыкновенный темно-красный оттенок, почти в тон его живописного плаща. Лицо этого смертоносного щеголя было, пожалуй, не менее необычно, чем его наряд. Нечего и говорить, что кожа жнеца отличалась именно такой бледностью и гладкостью, какую принято приписывать посланцам с того света, при этом черты его лица были правильны и красивы, а выражение носило отпечаток высокомерия, жестокости и какого-то немужского лукавства и коварства. Глаза Ангела Смерти горели завораживающим и пугающим изжелта-зеленым огнем. Но всего замечательнее были зубы, которые можно было разглядеть, когда жнец, улыбаясь своим мыслям или задумчиво приоткрывая рот в такт им же, невольно обнажал их: они были заостренными, как у кошки или какой-нибудь хищной рыбы. Но всего причудливее в облике этого странного существа было то, что он держал в руке – странный агрегат с зубчатой цепью, который появится в мире людей куда позднее и будет назван бензопилой. Это было его оружие. Как мы уже говорили, жнец был задумчив, но эта задумчивость не мешала ему быть настороже. Он поминутно то раскрывал толстую тетрадь, которую держал в левой руке, то вынимал часы на цепочке и нетерпеливо поглядывал на время. Наконец, обе золотые стрелки подошли к записанному римскими цифрами числу «двенадцать». - Полночь… - сказал себе жнец. – Он должен подойти с минуты на минуту. Впрочем, еще не бывало случая, чтобы этот мальчишка хоть куда-нибудь пришел вовремя. Что же, если он принесет какие-нибудь интересные новости о нашем дорогом преступнике, я готов ждать. Только бы за это время в этом чертовом округе никто больше не умер. У меня нет ни малейшего желания собирать души вместо него. В подтверждение его слов, тот, кого так ожидал наш жнец, заставил себя ждать довольно долго. По прошествии почти двадцати минут алый Ангел Смерти, особым чутьем уловив у себя за спиной своего сородича, обернулся к соседней крыше, на которой можно было разглядеть мужской силуэт. Крепче перехватив тетрадь и пилу, жнец нечеловечески легким и ловким прыжком перемахнул с башни на упомянутую крышу и приземлился прямо перед лицом пришедшего. Описав столь подробно внешность первого жнеца, мы будем благосклонны и ко второму и дадим ему хотя бы краткую характеристику. Это был юноша чуть ниже ростом, чем ожидавший его товарищ (впрочем, алому жнецу прибавляли роста его высокие каблуки), одет он был в черный костюм, выглядевший, впрочем, не слишком официально и даже с какой-то щеголеватой небрежностью, которая сквозила во всем облике и отчасти в манерах молодого жнеца. Волосы у него были светлые, с рыжинкой, то, как они были причесаны, выдавало в юноше любителя порисоваться и изрядного дамского угодника. На жнеце были очки округлой формы, в довольно стильной оправе, придававшей ему отнюдь не серьезности, а еще более щегольского и озорного вида. У юноши были такие же, как и у его товарища, изжелта-зеленые глаза, хотя зубы (отлично видимые из-за привычной ему кокетливой улыбки, озарявшей его открытое лицо даже в те минуты, когда кокетничать было решительно не с кем) были совершенно нормальны, как у простого человека. Чтобы довершить этот привлекательный портрет, добавим, что перед собой молодой жнец толкал странный агрегат на колесиках, который также появится в мире людей очень нескоро и будет назван газонокосилкой. - Добрый вечер, мистер Сатклифф, - приветливо улыбнулся юноша своему старшему коллеге. – Извините, я снова опоздал… - Я вижу, - сердито перебил его Сатклифф. – Из-за тебя, Рональд Нокс, я лишних двадцать минут проторчал на этой башне. - Ну, что ж я могу поделать, мистер Сатклифф, - пробормотал Рональд, скроив грустно-смиренную гримаску. – Я очень торопился, честно. Но у меня были уважительные причины, честно-честно… - Ладно, - перебил его Сатклифф, - нечего передо мной юлить и извиняться, я, слава Богу, не Уильям, хоть и тоже в некотором роде твой начальник. Твоя уважительная причина мне очень хорошо известна, я даже могу назвать номер стола, за которым она работает, и выслушивать твои излияния по поводу этой девицы мне слишком скучно. Заступай на дежурство, твоя смена уже полчаса как началась. Только вот мне что скажи: что там с нашим похитителем душ? Нашли этого красавчика? - Нет, - горестно вздохнул Рональд. – Мистер Спирс сказал, что была еще одна жертва. Похитили душу молодой монахини из какого-то монастыря под Лондоном. Больше он мне ничего не сказал, злой был, но Нелли обмолвилась, будто за это дело кроме нас взялся еще кое-кто. Какой-то знатный граф, у которого дворецкий, - Рональд понизил голос, - из самой Преисподней… - Вот как? – воскликнул Сатклифф, явно заинтересованный последними сведениями. – Значит, маленький граф Фантомхайв и очаровательный Себастьян все-таки не прошли мимо этой истории? Что ж, этого следовало ожидать. Жду не дождусь с ними встретиться. - Вы что, намерены с ними сотрудничать? – Рональд даже вытаращил глаза от удивления. - А почему бы и нет? – раздраженно спросил Сатклифф. – Помощь демона нам сейчас не помешает, раз уж наши доблестные и праведные жнецы всем огулом неспособны поймать преступника. А мы с этим графом, на которого работает демон, живем, как ты понимаешь, в разных мирах, и начальство у нас разное. Какая разница, кто из нас уничтожил Падшего, если и я, и граф можем отчитаться перед начальством в том, что похищений больше не будет? Главное, чтобы Уильям не узнал… - А Вы умны, мистер Сатклифф… - протянул Рональд тоном, не лишенным некоторой доли восхищения. - Цыц! Грелль Сатклифф никогда дураком не был, учти это, стажер. А теперь отправляйся работать, а я пойду поброжу по Лондону, если посчастливится, столкнусь с Себастьянчиком. Надеюсь, что сегодня со мной произойдет что-нибудь поинтереснее, чем возня с душами восьмидесятилетней старухи, умершей от сердечного приступа, и вора, прирезанного собственным подельником из-за пары золотых монет… Эх, скучные времена настали, мой юный друг. Люди положительно разучились умирать красиво и с достоинством. – закончив тираду на этой грустной ноте, Сатклифф с прежней легкость перепрыгнул на соседнюю крышу, потом на другую, и наконец скрылся из виду. Дух смерти носился над городом, до предела обострив свое особое сверхъестественное чутье, пока не уловил знакомую ему тяжелую демоническую ауру. На большинство жнецов эта аура производит впечатление, подобное тому, которое на человека производит неприятный запах, но для Грелля Сатклиффа этот «запах» был не лишен особой пикантной прелести. Еще несколько секунд поисков – легчайших маневров по крышам разнокалиберных зданий – и в поле видимости жнеца оказывается черноволосый демон, одетый как дворецкий богатого дома, но со всем шиком и со всей элегантностью, какие только доступны представителям этой должности. Лицо демона красиво и бесстрастно, но сейчас, когда вынужденная маска преданного и учтивого дворецкого сброшена, от него веет пугающей беспощадной силой. Жнец от этого испытывает сладкое чувство одновременно страха и решимости, подобное тому, какое испытывает охотник, идущий на крупную дичь с одним лишь кинжалом…