Бедная творожная запеканка
5 января 2021 г. в 19:11
Что может быть прекрасней, чем кружить швабру в страстном танце по камере, где любой твой вздох может стать последним? Очевидно, что угодно. В любой профессии есть свои издержки, однако работу, где тебя может грохнуть что угодно, где угодно и в любой момент, автоматически можно назвать худшим, что с тобой происходило в жизни. И если вышеперечисленное тебе знакомо, то можешь взять с полочки медальку «Почётного пушечного мяса».
Однако даме, что старательно отмывала пол от фекалий, чей зловонный аромат заставлял глаза обливаться слезами, а нос скукоживаться в изюм, не светила даже такая символичная безделушка. То, чем она занималась, вполне можно было бы сравнить с обычной работой в конюшне, однако вместо коня был аномальный кусок бетона, который срал аномально дохрена. Даже для коня… Пока оттираешь засохшее говно вперемешку с кровью, других мыслей и не возникает. Хотя, возможно, можно было бы попробовать погрузиться в мир грёз, если бы не вонь, беспощадно уничтожающая обоняние.
Объект, по своему обыкновению, обратил всё своё внимание в стену, будто бы изучая нечто интересное. На деле же, двое коллег в оранжевых одеяниях контролировали, чтобы сто семьдесят третий ничего не мог сделать, кроме как сверлить собрата по составу своей намалёванной рожей.
Девушка даже завидовала этим ребятам: они просто стоят и смотрят, чтобы это чепушило на ножках не двигалось, а ей приходилось по мере очищения камеры, продвигаться всё ближе и ближе к этому обосратышу, что пах далеко не розами. А запах-то по мере приближения становился всё ужаснее и ужаснее. Внутри всё завязывалось в узел от этой невыносимой агонии, а единственная радость в жизни под названием еда так и грозилась катапультироваться наружу.
Отвратный аромат всё больше душил D-9341, а силы вместе с завтраком грозились покинуть бренное тело в любой момент. Обострённое обоняние сотрудницы до такой степени охренело от жизни, что взбунтовался весь организм и это тот самый случай, когда нюх, как у собаки, та ещё обуза.
Как она вообще до этого докатилась? Возможно, ответ был очевиден и она даже знала его, но мы ведь всегда пытаемся убедить себя в обратном. Однако что бы ни произошло, сейчас это точно значения не имело. Держать швабру в руках, не то, что выворачивать с ней пируэты, стало невероятно тяжело. Сотрудница, поняв, что в этом танце она больше не ведёт, отдала свою роль вещи для мытья полов, от души облокотив весь свой вес на несчастную, что явно не была готова к таким физическим нагрузкам.
Резко пошатнувшись, девушка откинула швабру и бросилась к ведру, скоропостижно вывернув бывшую творожную запеканку в последнее. Тяжело дыша, дама склонилась над ведром с отвратной мешаниной, готовясь к следующему раунду выворачивания наизнанку, но на этот раз пронесло.
Было невыносимо жарко. Одежда, как и волосы, облепившие лицо девушки, противно прилипала к телу; глаза были раздражены и по цвету больше напоминали кровавые сгустки, что перекрывали белизну глазного яблока тонкой сеточкой лопнувших сосудов. Ну и куда же без водопада слёз.
Ещё какое то время повисев над ведром и насмотревшись на содержимое своего желудка, дама сморщила лицо в гримасе злости и отвращения, явно выражая своё желание психануть и что-нибудь сломать, разбить, разгромить. Или (при удачном раскладе) даже начистить пару лиц.
Подняв своё бренное тело, D-9341 подобрала ведро с безнадёжно загаженной водой, и свою спасительницу, послужившую верным дружеским плечом и опорой, и стрельнула измученным, опустошённым взгляд прямиком в окно, из которого скучающим взглядом наблюдал какой-то важный дядька в халате. Этот самый дядька в халате бросил такой же безразличный взгляд на сотрудницу класса D и кратко кивнул. Она же, в свою очередь, нехотя потащила свою тушу вместе с багажом прямиком к выходу.
Им не нужны были слова, они как будто на каком то метафизическом уровне обменялись информацией и поняли друг друга. Удивительное понимание, особенно с учётом того, как этим двоим друг на друга насрать.
С громким, противным скрежетом отворились металлические ворота, выпуская одну из жертв в оранжевых одеяниях навстречу дулу огнестрельного оружия одного из сотрудников охраны. Охранник радушно встретил девушку из камеры содержания и также радушно ткнул своей пукалкой ей под ребро, подгоняя в сторону уборной под скрежет закрывающихся ворот, что своим мерзотным звуком вызывали дополнительную боль и страдание.
Доковыляв до пункта назначения, дама принялась менять воду и всполаскивать насадку швабры, выслушивая бурчание и недовольство своего тюремного надзирателя, так и грозившегося отбить пару её рёбер своей пушкой. Эх, она бы многое отдала, чтобы поменяться местами с этим выскочкой и хорошенько его проучить, однако безумная мысль, возникшая в её не очень умной головушке, взяла всю злость и обиду на себя. Плеснув моющего средства в ведро с чистой водой, дама подхватила его и вымытую швабру и под приказные гавканья невоспитанного мужлана двинулась навстречу невообразимо вонючему помещению, ужасно скрипучими воротами и до блевоты отвратительным содержимым.
Девушка всё ещё не была уверена в том, стоит ли идти на поводу у эмоций и вымещать всю свою злобу столь безумным способом, однако душа так и требовала вытворить чего-нибудь этакого. И всё же, потеря завтрака, ещё и такого вкусного (что для здешних мест — восьмое, чёрт подери, чудо света), далась ей весьма тяжело. И так никакой радости, так ещё и это срущее нечто из бетона лишило её творожной запеканки, которую она с таким удовольствием уплетала утром. Наплевать на всех этих важный дядек и тётек, что смотрят на тебя свысока и обращаются соответственно. Когда-нибудь и они своё получат, а этот сучёныш лишил святого — еды.
В очередной раз чуть не схлопотав кровь из ушей, сотрудница решительно направилась прямо к причине опустошения своего желудка и прошла мимо своих коллег, которые продолжали неустанно сверлить взглядом аномалию и предупреждать друг друга о моргании.
Дистанция между SCP-173 постепенно сокращалась, впрочем, как и решительность дамы, которая по мере приближения сбавляла темп ходьбы. Ни единый мускул ни на теле, ни на лице не дрогнул, а вот глаза так и пропитались паникой и ужасом. Недавнюю вялость как рукой сняло и её место заполонили адреналин и жалкие остатки здравого смысла, которые пытались докричаться до своей хозяйки, уже который раз трубя во все уши, какая она поехавшая сука и что ей совсем жить надоело.
В очередной раз изумившись своей отбитости и отсутствию инстинкта самосохранения, D-9341 подобралась к объекту настолько близко, насколько ей позволяла длина швабры. Взяв вещь для соблюдения чистоты руками с пробивающейся дрожью и выступающими сухожилиями, она макнула её в ведро с разбавленным моющим средством и, подражая бывалым самураям, взмахнула своей «катаной» и полоснула мокрой насадкой прямо по заднице аномальному куску бетона, из которого это зловоние и сочилось.
Оживились все, даже важный дядька в халате, который предпочёл посвятить своё внимание ароматной, дурманящей чашке кофе. Если бы не естественная человеческая физиология, то челюсти всех, кто созерцал сие престранное зрелище, определённо давно бы уже проделали сквозь пол путь прямо до ядра Земли, а глаза выкатились бы из орбит.
Вновь скривив физиономию от зловония и отвращения, девушка принялась отмывать загаженные части тела скульптуры. Чтобы передать сий запах, не найдётся столько слов ни
в одном языке. Не раз пришлось споласкивать насадку в ведре, дабы отмыть статую, ибо не одним слоем говна и кровищи покрылось это вонючее недоразумение. Однако по мере очищения объекта удушающее амбре ослабляло свою хватку, оказывая всё меньшее раздражение на обоняние. Не сказать, что отпустило, но организм уже не грозился низвергнуть на пол вдогонку за запеканкой и внутренние органы.
На отмывание зада этой замарашки ушло невероятное количество сил и нервов. В процессе мытья можно было не раз услышать доносящиеся голоса сотрудников, что взывали к её адекватности и приказывали прекратить весь этот цирк. Но её уже было не остановить. Несмотря на затрачивающиеся силы, каждый вдох давался всё легче и свободнее. Будто бы считывая настрой объекта. Она догадывалась, что ему это определённо не нравится, и это был веский повод для улыбки.
Закончив грязную работу связанную с далеко не распрекрасным задом скульптуры, девушка направилась к выходу, чтоб вновь мыть и полоскать принадлежности для уборки. С пола и стен не собиралось столько гадости, сколько собралось только с одной только задницы этого засранца. Исходя из цвета, запаха и консистенции содержимого в ведре, от воды и моющего средства даже названия не осталось. Зато такой чистотой не мог похвалится ни один сотрудник класса D, какой на данный момент обладал кусок бетона, который дотянуться до своей пятой точки самостоятельно не в состоянии.
И всё же, как же стало легче на душе (больше, конечно, для носовых пазух и лёгких). Можно ли это назвать местью? Вряд ли. Но дышалось теперь определённо лучше. А это уже отлично.
Дама, добравшись до ворот, вопросительно покосилась на окно в ожидании, когда её выпустят. Научный сотрудник, больше похожий на секретаря, который метался со своим кофе, как курица с яйцом, что-то возбуждённо охал да ахал, не зная, как это безобразие комментировать. Излишние телодвижения мужчины привели к тому, что этот растяпа пролил кофе на панель управления. Нескольких капель подостывшего крепкого напитка хватило, чтобы на мгновение коротнуть свет, а мгновения темноты было достаточно для сто семьдесят третьего…
Объект находился в нескольких сантиметров от перепуганной девушки, что с визгом откинула всё, что было в руках и попыталась прикрыться, будто бы это могло хоть как то помочь. Двое ошалелых мужчин, находившихся гораздо ближе к статуе, были живы и абсолютно невредимы, будто он проигнорировал их и целенаправленно двинулся именно на ту, что только что мучила его шваброй, как будто это его… задело? Обидело? Этот факт поразил всех, даже виновницу данного происшествия, что сейчас не смела моргать в столь тесном контакте со скульптурой.
Скорее всего, после такого номера весь персонал класса D в этой камере не отличался по запаху от сто семьдесят третьего до мытья, однако зачинщица всего этого безобразия отчётливо чувствовала запах моющего средства, доносящегося от него. Запах лимона.
Несмотря на бешеное сердцебиение, что долбило прямо в виски, на дикий ужас, распиравший со все стороны и на красные от раздражения и слёз глаза, эта наглая оторва выдавила из себя ехидную ухмылку и прыснула прямо в нарисованное лицо статуи истерический смешок:
— Теперь ты хотя бы пахнешь получше, — после чего обиженно добавила, взяв во внимание «вредность» оппонента: — Неблагодарный.
В этот момент желудок крайне невовремя решил напомнить, что он требует подзаправки. Под звуки всеобщей суматохи и умирающего кита в животе девушка очень кстати для себя отметила, что прижавшаяся к стене двухметровая скульптура, способная её убить за долю секунды, похожа на картошку и сотрудница определённо была бы не против полакомиться этим овощем.