***
Они подошли к кромке леса, взявшись за руки, чуть позже одиннадцати часов, оказавшись в начале тропинки, появляющейся во многих кошмарах Гарри, а сейчас почти стертых из памяти. Когда они вообще прекратились? Он не мог точно вспомнить. Он чувствовал себя немного глупо за это, и за надежду, что это поможет ему свыкнуться с этим местом, но просто проигнорировать годовщину казалось неуважением ко всем, кто умер в прошлом году. В прошлый раз, когда он шел здесь, его сопровождали призраки родителей, Сириуса и Ремуса. Идти по этой тропинке с Томом сегодня казалось действительно символичным. Гарри вел их к поляне в торжественной тишине, слишком тяжелой и подчеркнутой деревьями, темными силуэтами нависшими над ними — и в тот момент, когда подумал, что больше не может ее терпеть, он вспомнил кое-что. — Почему ты никогда не просил показать мои воспоминания? Я же предлагал. — Я знаю, — все что ответил Том и в течении долгого времени только шорох Леса раздавался в ночи. Том смотрел вперед с противоречивым выражением лица, подбирая слова. — Я не хотел видеть, как ты страдаешь из-за меня, — признался он наконец, с видом, как будто ему было больно говорить это. Гарри мягко сжал руку Тома, но его голос был твердым, когда он сказал: — Волдеморт моего времени — это не ты. Том отвернулся от него, так что Гарри не мог разглядеть его лицо и пробормотал: — Я был им еще несколько месяцев назад. — Том! Мы прошли через это! — И я понимаю твою точку зрения, но все же трудно не чувствовать вину. Они вышли к залитой лунным светом поляне. Гарри заступил дорогу Тому и взял его за вторую руку, чтобы тот больше не мог от него отвернуться. — Ты чувствуешь себя виноватым? Все это время? Он погладил большими пальцами запястья Тома и его сердце сжалось от мысли, что его любовь молча переносит такие чувства. Том неохотно встретился с ним взглядом и вздохнул. — Конечно, чувствую, — его голос был совершенно серьезным, когда он добавил. — Если бы ты сказал, что кто-то причинил тебе такую боль, я бы убил его. Внутри Гарри все заледенело, его глаза широко раскрылись от такого жестокого заявления. — Ты… — Но тогда бы я умер и причинил тебе боль, поэтому, хоть я и никогда не пойму как ты можешь меня любить, мне бы пришлось свести этого ублюдка с ума Круцио или что-нибудь похожее. Знать, что я — это он… — руки Тома задрожали, он, должно быть, держал это все в себе давно. Мордред, как Гарри не заметил? — Почему ты ничего мне не сказал? Я бы…***
— Ты бы что, Гарри? — парень едва не сорвался на крик, его руки выскользнули из хватки Гарри и Том скрестил их на груди. — Волдеморт — я — не сделал ничего, чтобы заслужить второй шанс или твое прощение, не говоря уже о твоей любви. Ты не можешь изменить мое отношение к этому, но ты же долбаный ангел, так что все равно попробуешь, — он фыркнул, пытаясь обуздать свои разбушевавшиеся эмоции. Гарри изогнул брови в сострадании, а затем нахмурился в решимости переходящей в гнев — именно то, что Том и ожидал. Он уже начал жалеть, что вообще поднял эту тему. — Я бы сказал, что ведешь себя как идиот, например. Что ты сделал, чтобы не заслужить любовь, которую должен получать каждый ребенок? Чем ты заслужил воспитание в магловском приюте? Обстоятельства сделали тебя тем, кем ты стал, сделали Волдеморта тем, кем он был. Это не твоя вина, — твердо сказал Гарри, сверкая глазами. Том скептически нахмурился, обдумывая это. — По твоей логике никто и никогда не виноват. — Это правда! Я уже простил Волдеморта, все три поколения Малфоев, Лестрейнджей… Я как-будто обрушил пирамиду несчастий в будущем, вытянув камень из основания сейчас. Разве ты не можешь просто представить себя этим камнем и наслаждаться жизнью? Пожалуйста? — успокаивающе закончил Гарри, выглядя при этом таким искренним, что это причиняло боль. Том прикрыл глаза и сделал глубокий, прерывистый вдох — прекрасный, милый, добрый Гарри, каким-то образом всегда находящий нужные слова. Тома мгновенно охватил прилив любви к волшебнику. Он улыбнулся, хотя вероятно, улыбка была немного грустной: — Я стараюсь. Он услышал приближающиеся шаги Гарри, и следующее, что он почувствовал, это теплые руки, сжимающие его в объятиях. — Старайся лучше. Я люблю тебя, и ты сам сказал — я ненавижу, когда ты несчастный. Теплое дыхание ласкало шею Тома, пока Гарри говорил. Том расслабился в руках Гарри и положил подбородок ему на плечо. — Но я счастлив. Гарри, казалось, принял его ответ, но не до конца. — И я все еще ненавижу, что не знал, что ты беспокоился — рассказывай мне все теперь. Том невольно улыбнулся. До появления Гарри он не знал, какое это приятное чувство, когда кто-то действительно заботится о нем. — Да, мой Лорд, — беспечно ответил он, пытаясь изменить атмосферу. Гарри хихикнул ему в шею и соскользнул руками ниже к заднице Тома. — Я только что придумал неплохой способ переписать воспоминания об этом месте, — поддразнил он. Том уловил намек и тут же опустился на одно колено, почтительно склоняя голову и подавляя смех. Это было не то, что он ожидал, но, черт возьми, точно не то, что он бы не хотел. — Блестящая идея, милорд. — Конечно. Том не видел лицо Гарри, но практически слышал ухмылку в его голосе. — А сейчас скажи мне честно: ты был верным последователем и достоин награды… или ты шпионил за мной и заслуживаешь наказания? Даже в настолько доминирующей роли Гарри давал Тому выбрать курс, драгоценный ангел. Но что же ему выбрать? Само собой, он должен взять награду, ни один уважающий себя шпион так себя не выдаст, но… На этот раз Том решил бросить ситуацию на самотек и действовать в соответствии со своим настроением. — Я заслуживаю… наказания, мой Лорд. — Я знал это! — торжествующе воскликнул Гарри. — Петрификус Партиалис! Том почувствовал, как все его тело застыло, только его голова и шея не попали под заклинание. Обычно он бы возненавидел отсутствие контроля, но сдаться Гарри было совсем не страшно, а скорее волнующее. Рука спустилась вниз по его волосам к челюсти, чтобы приподнять подбородок. Другой рукой Гарри расстегнул пуговицу и молнию на брюках, позволив им соскользнуть вниз вместе с нижним бельем. Его быстро твердеющий член теперь был всего в нескольких дюймах от лица Тома. — Сейчас я накажу твой предательский рот, — драматично заявил Гарри и протолкнул кончик большого пальца Тому между губ, раскрывая их — не то чтобы это было необходимо, потому что этот предательский рот на самом деле очень хотел и жаждал всего, что ему даст его Лорд. Большой палец тут же заменила головка члена, которую Том принял так же жадно, загораясь от задушенного проклятья, сорвавшегося с губ Гарри, от того как его пальцы вцепились ему в волосы. Он хотел двигаться, заставить Гарри чувствовать себя еще лучше, но все что он мог сделать, это максимально расслабить горло и позволить Гарри трахать его так, как он хотел. Он задохнулся от одного особенно сильного толчка, и ему понравилось — искры возбуждения метнулись прямо к его ноющему члену, неудобно сдавленому плотной тканью его брюк. Его Темный Лорд (или технически Гарри был Светлым Лордом?) внезапно отстранился. Когда Том поднял голову, на лице Гарри была довольная ухмылка — очевидно, Том был не единственным, кто вжился в роль. — Как тебе член твоего Господина? — спросил Гарри низким, хриплым голосом. Если бы он не был под заклинанием, Том бы задрожал. — Мне он нравится, мой Лорд. Гарри ослабил хватку на волосах Тома и медленно погладил его по голове. — Будешь ли послушно служить ему сегодня вечером, чтобы заслужить прощение? — Да, мой Господин. Гарри показательно неторопливо обошел Тома по кругу — когда он снова появился в его поле зрения, он был уже без мантии. Прежде чем Том задумался, куда она делась, Гарри наложил на него Фините и одновременно толкнул его на спину. С тихим вскриком Том приземлился на мягкую травяную подушку, покрытую темной тканью. В следующее мгновение Гарри уже сидел на нем, атакуя одновременно его губы и одежду; и сквозь поцелуи, укусы, поглаживания и приглушенные стоны Том даже не понял, как он оказался голым. Затем ладони Гарри уверенно скользнули вверх по телу Тома и, в конце концов, толкнули его руки вверх. Он резко выдохнул, когда волшебная веревка обвилась вокруг его запястий и привязала их к ближайшему корню, торчащему из земли. Он бросил удивленный взгляд на Гарри — волшебник выглядел слишком довольным собой, пока позволял Тому смотреть, прежде чем перевернуть его. Том, лежавший теперь на животе, еще сильнее прижался к земле, когда Гарри притиснулся к его спине. — Та вина, о которой ты мне говорил… Мы можем сравнять счет, — прошептал Гарри на ухо Тому. Он провел рукой по позвоночнику Тома прямо до его задницы, но к его разочарованию, поднялся обратно и скользнул в щель между его телом и тканью, слегка ущипнув твердый сосок. Всей ладонью Гарри забрался под него, и когда он потянул, чтобы приподнять его бедра, он позволил это. Он был вознагражден несколькими крепкими поглаживаниями, и хотя он был связан, он никогда раньше не чувствовал себя таким свободным, стонущим в одобрении… Ровно до тех пор, как он не услышал шепот заклинания сзади и не почувствовал, как что-то плотно обхватило основание его члена. Он заворчал, но Гарри еще не закончил: — Я заставлю тебя умереть и заново воскреснуть. Он снова сжал член Тома. Том издал прерывистый тихий стон, в которым никогда не признается, а затем чуть более связанное: — Бля! — Так-так, нам придется поработать над твоим терпением, — предупредил Гарри и убрал руку. Два скользких пальца провели по краю ануса Тома и скользнули прямо внутрь. Прикосновения к простате сводили с ума, волны удовольствия били прямо в пах, но теперь был ощутимый барьер, предел его удовольствия. Гарри толкался внутрь, открывал его пальцами, раздвигая их ножницами, время от времени возвращаясь к члену, чтобы несколько раз мучительно нежно погладить его, а потом все заново… он не собирался останавливаться. Десять минут спустя Том чувствовал, как сходит с ума от желания. Его больше не волновали ни гордость, ни достоинство, ни звуки которые он издавал или слова которые он говорил, он просто хотел, он нуждался… — Мой Лорд… а-ах, Гарри… пожалуйста. — Уже просишь мой член? — Том услышал низкий смешок сзади — этот придурок явно наслаждался, наблюдая как он разваливается на куски. Том уже не понимал, хочет ли он члена Гарри или просто просит кончить, но он был не в том состоянии, чтобы думать и с радостью согласился с выбором волшебника. — Да! Пожалуйста, трахни меня! Толчок был внезапным, и если бы не волшебное кольцо для члена, он, наверное, кончил бы только от его силы. Гарри схватил его за бедра и, застонав, одним движением вошел; Том чувствовал насколько он твердый внутри, и что он тоже был на грани, хотя и не настолько как он. Он обнаружил, что быть в шаге от оргазма, но не иметь возможности кончить, пока кто-то жестко трахает тебя в задницу, это одно из лучших и одновременно худших ощущений на свете. Несмотря на острую потребность, в его голове был слишком большой беспорядок, чтобы сказать внятное слово, не говоря уже о полном предложении или заклинании — он чувствовал себя абсолютно беспомощным, полностью во власти Гарри… Гарри не был милостивым Лордом, сейчас точно нет. Он был жестоким человеком, который использовал дырку Тома, истязал ее постоянными грубыми толчками, глухой к его мольбам до последнего мгновения… …но что это было за мгновение. Том чувствовал, как член внутри него подергивается, явно приближаясь к кульминации, и внезапно, без какого-либо предупреждения и даже заклинания, это проклятое кольцо на члене Тома исчезло. Сила удовольствия снесла его будто волной. Все вокруг потемнело, остался только он и взрыв чистого блаженства во всем его существе, как будто больше ничего не имело значения сейчас и никогда не будет иметь. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что его голова лежит на теплом плече Гарри, пока пальцы волшебника рассеянно играли с его волосами — он, должно быть, отключился на какое-то время, потому что совершенно не помнил, как Гарри очистил заклинанием и уложил их. Сверху на них была накинута тяжелая темная ткань, кажется мантия Тома. Некоторое время они просто лежали на поляне Запретного леса, залитые лунным светом, наслаждаясь теплом и присутствием друг друга. Том никогда не подумал бы, что оценит наблюдение за звездами или какие-нибудь другие типичные романтические занятия, но казалось, Гарри снова может доказать, что он ошибается. В какой-то момент он почувствовал, как напрягся живот Гарри, когда волшебник усмехнулся. — Прости, я просто подумал, что сегодня мне определенно приснятся другие воспоминания об этом месте, — объяснил он. Это заставило Тома улыбнуться в ответ — мысль о том, что Гарри снятся грязные сны о нем, всегда была приятной. Была необычайно теплая майская ночь, и с Гарри рядом, Лес вовсе не казался такими уж угрожающим… Может он все еще находился под эффектом того умопомрачительного оргазма, но он чувствовал, что нет места желанней и правильнее того, где он сейчас был. Он удовлетворенно вздохнул, водя пальцами по груди Гарри. — Серьезно, Гарри, то что ты со мной делаешь необъяснимо. Я чувствую, что мог бы проводить с тобой каждый день, и мне бы это никогда не надоело… как будто ты делаешь меня… домашним или что-то в этом роде. Гарри одарил его той самой мягкой улыбкой, которую так любил Том, но потом в его глазах зажегся озорной блеск. О, нет. — Тогда, полагаю, это делает тебя моим котёнком? — сказал он и тут же расхохотался. Том бросил на него свой лучший свирепый взгляд, который, кажется, только сильнее рассмешил его. — Назови меня так еще раз, и я клянусь, что прокляну тебя, — предупредил он. — Ой, кто-то показал коготки! Гарри взвизгнул и отшатнулся от Тома, потирая левый сосок, чтобы смягчить боль от легкого жалящего заклинания. — Эй, но я не говорил «котёнок»! — проныл он. Том самодовольно ухмыльнулся. — Ты сделал это сейчас. Гарри притворно надулся, поэтому Том обнял его за талию и притянул к себе. Пару минут они оба углубились в свои мысли. Молчание наконец нарушил Гарри. — Я был бы не против быть с тобой, эм… домашним. Наверное, все что я когда либо хотел — это семья. Том нахмурился от этих слов и почувствовал новый приступ вины в груди. — Гарри, мы оба мужчины. Но Гарри продолжал улыбаться. — И что? Двое мужчин тоже могут быть семьей. И семья не обязательно должна быть связана кровно. Том не загадывал так далеко, но они уже искали дом. Быть семьей с Гарри — это звучало мило, вызывало то теплое нечеткое чувство, точно связанное с его любовью к волшебнику… Но усыновить ребенка? Гарри был единственным человеком, которого Том когда-либо искренне любил, сможет ли он посвятить себя воспитанию детей? Ну, он собирался собрать армию, он не испугался какого-нибудь ребенка… правда? Он попытался представить себя отцом. Наверное, он был бы тем строгим типом — тем, кого вы могли бы попросить научить вас заклинанию, но с которым не очень весело играть… Хотя если судить о его чувствах к Гарри, он бы был очень защитным. Это все конечно хорошо, но правильное воспитание ребенка, видимо, требует доброты, ласки… А в этом он был не лучшим. Но Гарри был. Гарри полностью был тем человеком, который нравится детям — забавный, заботливый, принципиальный… Иногда он не знал что делать, но всегда находил способ, чтобы все уладить. Мордред, теперь, когда он подумал об этом, представить Гарри папой казалось самым простым делом в мире. Корчить рожицы малышу, учить ребенка летать на метле, провожать подростка на вокзале Кингс-Кросс… Гарри в его воображении выглядел таким счастливым. Зная его, ему было бы абсолютно все равно, что это не его биологический ребенок, он был бы просто рад помочь сироте… помочь… — Гарри, — выдохнул Том, поднимая на волшебника внезапно расширившиеся глаза. — Может быть, это совершенно безумное предложение, и если это так, то извини меня, но… как тебе идея открыть приют?***
Хоть они и не знали, но махинации двух волшебников в Запретном лесу не остались незамеченными. Кентавр Теодиан никогда больше не выберет эту поляну для наблюдения за звездами… Вообще, он был очень расстроен, что звезды его не предупредили.