Дорогой мистер Риддл,
Спасибо за письмо, ваши инициативы весьма достойны. Я рассмотрел ваши предложения и не нашел причин возражать. Я представлю законопроект Визенгамоту как можно скорее, в надежде, что он вступит в силу до того, как ваше учреждение начнет работу в июне.
С нетерпением жду нашего будущего сотрудничества.
Искренне ваш,
Леонард Спенсер-Мун
Министр Магии.
Совсем неплохо, с удовлетворением подумал Том. — …серьезно? — Не может быть! — …жалко, такой красивый. Он поднял взгляд от письма и увидел, как группа пятикурсниц Рейвенкло торопливо отвела взгляд. Тревожнее было то, что они были не единственными, кто пялился на него — по всему Большому залу раздавался зловещий гул, в основном женскими голосами, головы все поворачивались и поворачивались в его сторону. Вальбурга Блэк, напыщенная одноклассница, которая на третьем курсе была влюблена в Тома (что весьма раздражало), но полностью отвернулась от него после инцидента с Малфоем, громко ахнула и торопливо передала журнал Кристоферу Нотту и его друзьям на дальней стороне стола Слизерина, где собрались сторонники чистоты крови. Все они как будто казались чем-то ужасно довольны, смеясь и громко перешептываясь. Наконец они встали и направились в сторону двери, но остановились возле того места, где сидели Гарри и Том. В зале воцарилась почти полная тишина. — А нам всем было интересно, как ты убедил Поттера купить тебе остров, — выплюнул Нотт с надменной ухмылкой на лице. — Никогда бы не подумал, что ты настолько находчивый. Том повернулся к нему лицом, в Гарри в замешательстве оторвался от яичницы. — О чем ты, Кристофер? — сказал Том, сохраняя нейтральный тон и выражение лица. За ним наблюдала вся школа. Нотт понизил голос, чтобы его слова не дошли до директора, но студенты рядом точно услышали: — Речь идет о том, что ты делаешь ради денег своего богатенького парня предателя-крови, подстилка. Он насладился резкими вздохами от этого комментария, а затем продолжил громче: — Ты позоришь весь Слизерин. Том оказался совершенно ошеломлен открытой атакой; сначала ужас, потом гнев захлестнул его, но у него хватило ума схватить за руку Гарри, который собирался проявить все свои гриффиндорские наклонности, и, вероятно, проклясть этого ублюдка. Как бы Том не хотел того же, он понимал, что эта ситуация требует осторожности; вид Гарри остудил ему голову — ему нужно было защитить этого человека, и он должен был сделать это правильно. Группа Нотта направилась к двери, повторяя «Отвратительные гомики» и «Пидоры». Гарри побледнел; шок, гнев и унижение стремительно сменялись на его лице. Том на секунду прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, а затем огляделся вокруг. Неподалеку одна пятикурсница Слизерина сидела, неловко сложив руки на столе, и это было не хуже любой другой ставки. — Кто-нибудь может передать мне этот журнал? Филомена? Девушка уставилась на него, но послушно протянула ему свой экземпляр «Ведьминого еженедельника».Молодые любимицы всей Британии благоволят друг другу?! Тайная любовь Тома Риддла и Гарри Поттера раскрыта!
Статья в основном искажала то, что они и так публично говорили раньше, единственная новая информация заключалась в том, что они жили вместе в Custodarium. Была фотография, на которой они улыбались друг другу, и еще одна фотография, на которой они довольно близко шли рядом и над чем-то смеялись. В целом, никаких доказательств не было, но это только расстроило Тома. Если бы они сейчас начали все отрицать, то позже выглядели бы полными идиотами, когда решили бы открыто признаться — репутация откровенно лжеца никогда не приносила чьей-либо политической карьере никакой пользы. Он заставил себя усмехнуться и повернулся к Гарри, и, как можно небрежнее сказал: — Это заняло у них достаточно много времени, а? Все, включая Гарри, уставились на него широко раскрытыми глазами. Затем зал разразился возбужденной болтовней. Том наклонился и пробормотал: — Лучше всего вести себя спокойно, как будто мы не слишком старались сохранить это в секрете, просто не выставляли напоказ.***
У Гарри едва хватило времени, чтобы обдумать это и кивнуть, прежде чем их завалили вопросами. — С каких пор? — Ты гей?! — Как это произошло? — Почему ты не сказал, приятель? — сказал Даламар, единственный кого Гарри смог распознать, и то только потому, что тот сидел слева. — Э… Ты никогда не спрашивал, — пробормотал он. — Послушай, эм, извини, мы не хотели причинять тебе дискомфорт, потому что мы живем вместе и все такое. — О… О, то есть, пока мы спали… — Нет! То есть, э… — Как он вообще мог невозмутимо ответить на это? В то время как кто-то кричит «Кто сверху?!» и «Я не поверю без доказательств!» за другим (вероятно гриффиндорским) столом. — Ничего подобного, Дал, обещаю, — непринужденно соврал Том. Гарри хотел бы иметь такой самоконтроль. — Целуйтесь! Целуйтесь! Целуйтесь! — начала скандировать группа студентов, и Гарри почувствовал, как вспыхнули его щеки. Кто-то за Главным столом поднялся, чтобы вмешаться, но остановился, когда Том встал, повернувшись лицом к залу и поднял руку, ожидая пока ученики успокоятся. Другая рука была в кармане — на палочке, как понял Гарри, и она как-то знакомо тряслась. — Давайте будем относиться к этому цивилизованно, друзья. Да, у нас с Гарри романтические отношения уже около года, и мы принимаем решения как пара. Нет, уверяю вас, ничего противозаконного между нами в Хогвартсе не произошло. Мы все здесь ведьмы и волшебники, я считаю, что мы выше магловских предрассудков, но если у кого-то есть какие-то опасения — выскажите их сейчас. — Вызов в его словах не передавался в его голосе — тон был ровным и примирительным. Он подождал несколько мгновений молчания, а затем продолжил с сердечной улыбкой. — Хорошо, давайте считать, что с этим мы разобрались, и продолжим спокойно завтракать. Он снова сел и продолжил есть кашу, как будто бы ничего важного не произошло. В Большом зале постепенно уровень болтовни повысился, некоторые профессора одобрительно кивали. — Вау, — выдохнул Гарри. — Это было… Страшно. Великолепно. Впечатляющее. Я люблю тебя. — Просто экстренная мера, Гарри, не теряй бдительности, — закончил за него Том. — Ой. — Конечно, для Гарри Поттера не могло быть все так просто, он должен уже был привыкнуть. Слизеринская часть рыцарей неловко переглядывалась, невысказанное «А ты знал?» висело в воздухе. Некоторые, как Даламар и Кларенс, сидели с самодовольным выражением лица, другие, как Фулкран, — растерянным. — Итак… Поздравляю, — сказал Кларенс. — Поздравляю, — присоединилось еще больше людей. — Никогда бы не подумал, что тебе нравятся парни, — задумчиво сказал Фулкран. — Это потому что ты тупой, Фул. Я подозревал это еще с лета, — парировал Даламар. — Я тоже, — сказал Кларенс. — Гарри, а твой дядя знает? — Э… Да, он вроде как догадался, — признался Гарри, потирая шею. — Видишь? Иногда они просто смотрят так на друг друга! Могу поспорить, Сара тоже знает. Гарри повернулся в ее сторону. Четверокурсница выглядела удрученной. — Мне очень жаль! — сказала она им, чуть ли не плача, когда нагнала их после завтрака. — Мои друзья постоянно спрашивали о вас, я сказала, что вы вместе живете в Custodarium, я не думала, что это распространится, и люди подумают… — Все в порядке, мы все равно планировали официально объявить о наших отношениях после Хогвартса, — успокаивающее сказал Гарри. — Но… — Все, как Гарри и сказал. Тебя это не смущает? — спросил Том. — Нет-нет! Я очень за вас рада! — торопливо пискнула девушка. — Тогда не беспокойся, это случилось бы рано или поздно. Но «поздно» было бы гораздо предпочтительнее. Сейчас был абсолютно не подходящий момент — статья об их отношениях вышла в «Ежедневном пророке» два дня спустя, в том же выпуске, где министр Спенсер-Мун объявлял новый законопроект. Неудивительно, что они столкнулись с ураганом дерьма от чистокровного лагеря. Гарри и Том получили несколько резких писем, и ряд политиков выразили обеспокоенность по поводу морального развития детей, вверенных людям с таким «сомнительным образом жизни». Фулкран тоже получил письмо — от своего отца. Чтобы защитить честь семьи, ему довольно бескомпромиссно приказали прекратить общение со «стаей уродцев». Впрочем, сделать это было довольно сложно, учитывая, что они жили в одной комнате, так что это не слишком беспокоило. Настоящей проблемой было то, что он собирался лично выступить против законопроекта и рекомендовал своим коллегам сделать то же самое. Казалось все менее и менее вероятным, что законопроект будет принят; они могли поблагодарить Мерлина за то, что министр был порядочным человеком и вообще не отозвал предложение. Они ничего не могли сделать, и это было чертовски неприятно; Том старался ходить с высоко поднятой головой, но Гарри знал, что неопределенность разъедала его. По крайней мере, никто не был настолько глуп, чтобы попытаться их проклясть. Гарри мог мириться с периодическими «пидор» и «гомик» от стороны фанатичного меньшинства, хотя оскорбления все еще уязвляли, независимо от кого они исходили. Но не то чтобы у него был выбор. Больше всего его ранили осторожные взгляды в раздевалке после тренировки по квиддичу и постоянный шепот и хихиканье со стороны более терпимой части студентов, его друзей. Он абсолютно не изменился, и он ненавидел то, как люди начали относиться к нему по-другому только потому, что узнали, с кем он встречается. Был бы Рон таким же? Невилл? Симус? Черт, как же он скучал по ним… Но, как говорится, если случалось что-то плохое, всегда случалось и что-то хорошее. Несколько других учеников набрались смелости и признались в своей ориентации, и Гарри заметил, что еще больше наблюдают за ним с Томом с задумчивыми лицами, как у людей, примиряющимися с тем, кем они являются, или обретающими решимость. Он понял, что они стали примером для других. Иронично, но чистокровные из самых традиционных семей и маглорожденные, которых они ненавидели, разделяли бремя гомофобных родственников. Гарри не представлял, как им было тяжело. Дурсли, конечно, были чертовски гомофобными, но он никогда не любил их и был рад быть настолько не похожим на них, насколько мог; эти дети же, скорее всего, любили своих родителей и не хотели их разочаровывать. Он представил, как он вырос в любящей, но сильно религиозной семье, а затем узнал, что он волшебник и гей. Черт, им действительно нужно было как можно скорее начать проверять волшебных детей, независимо от того, примут закон или нет.