В объятиях врага

Драко проснулся от того, что в горле все пересохло и хотелось очень сильно пить. Сделав одно движение рукой, он понял, что затея была плохой. Все тело ныло, как после самой разъярённой драки, а голова раскалывалась на сотни мелких кусочков так, что он с трудом смог ее приподнять. Открыв глаза, он чуть успокоился. Он лежал на своей кровати. Солнце уже вовсю освещало комнату. Было понятно, что сейчас время близко к обеду. Хотя нет. Не понятно было абсолютно ничего из всего того, что увидел Малфой. По-хозяйски закинув ногу на него, рядом лежала Астория. Она по видимому тоже ощущала ужасную сухость во рту, потому что делала странные движения губами. Внешний вид девушки тоже оставлял желать лучшего: на платье был разрез до самого бедра, теперь же он доходит до середины живота, локоны, которые вчера были собраны в изумительную укладку – растрепанны, будто их год никто не расчёсывал. Макияж был, наверное, королем всей этой ужасной картины. С помадой, размазанной почти по всему лицу, и потекшей тушью, она напомнила ему девушку из фильма ужасов. Он немного покривился от увиденного. Что здесь произошло? Что вообще происходит? Он осторожным движением руки убрал ее ногу с себя, решив все-таки встать. Опуская ноги на пол, понял, что спал все это время в ботинках, ещё и одетый. Сев на кровати, проверил голову рукой, будто сомневался в ее наличии. Взъерошил волосы и аккуратными шагами направился к кувшину с водой. Вокруг все спали, мирно похрапывая и причмокивая во сне. Мда, такого он ещё не видел… Через секунду он уже взял заветный кувшин рукой, подумал, что нужно найти стакан. Провел взглядом по комнате, понял, что это невероятно сложно, и начал пить прямо из прозрачной тары. Вода была прохладная и оживляющая. Делая глоток за глотком, он осушил весь кувшин. На ум пришла мысль. А что с Грейнджер? Я целовался с ней? Я говорил какие-то глупости. Почему я ничего не помню? И тут же вспомнил последнюю мысль в своём сне. Чувство брезгливости не вернулось, как ни странно. Он посмотрел на спящую Асторию. Ее внешний вид указывал на то, что между ними что-то было этой ночью. Потом он осмотрел себя. Все было на месте, и даже выглядело не совсем катастрофично, если бы не измятые рубашка и штаны. Резко кинулся глазами на ширинку. Уффф… она закрыта, значит ничего не было. Теперь нужно идти в душ и привести себя в порядок, пока никто не проснулся. Встав под тёплую воду, он вспоминал свои последние действия. На ум ничего не шло. Но зато он точно помнил, что делал с Гермионой в туалете плаксы Миртл. И это не могло не возбуждать. Тряхнув головой в обе стороны, как бы избавляясь от ненужного хлама, он начал заново. Бал. Астория, которая весь вечер злилась. Гермиона с Николасом танцуют. Черт его подери! Вот же ублюдок! Их танец с Грейнджер. Пропажа Астории и все. Дальше воспоминания заканчиваются на ее возбужденной груди. Капли воды стекали по его коже, напоминая капли пота, которые стекали по его спине в ее объятиях.Готов был поклясться, что это было. Чем дольше он находился в душе, тем терпимее ему становилась. Голова будто вернулась на место, тело начинало слушаться, как вдруг в ванную комнату кто-то зашёл. О, Мэрлин, он забыл закрыть дверь! Ну что за идиот? – Драко, ты здесь? – крикнула Астория. Зачем она пришла? А вдруг ее кто-нибудь увидит? Все и так знали, чем занимаются Драко и Астория в пустой спальне Слизерина. Но сейчас она полна учеников, которые вот-вот проснутся. – Что тебе нужно? – сдавленным голосом спросил он. Астория подошла ближе к душевой кабине, чтобы лучше слышать его, и уставилась на стекло. Нет, оно было далеко не прозрачное, но она прекрасно могла видеть размытые очертания тела Драко. Каждая родинка на его белоснежной коже, каждый шрам, полученный в той злосчастной битве, заставляли ее сердце биться чаще, а в животе появлялось такое знакомое чувство. Оно было всегда, когда Драко находился с ней рядом. – Я думала, что может… – она загадочно улыбнулась, потупив глаза, и сделала шаг вперед так, что Драко сразу понял, о чем она. – Нет, Астория, не может! – грубо ответил он. – Пожалуйста, иди к себе в комнату! Развлечений на сегодня мне хватило! Девушка просто стояла и продолжала наблюдать. Ей было не совсем понятно, почему он так себя ведёт. Ведь вчера было все хорошо. Им было весело. Только лишь одно омрачало ее мысли. Но она с огромной силой гнала это прочь. – Ты меня слышишь? Иди отсюда! – рявкнул Драко. Грудь заполнилась злостью, которая тут же начала искать выход наружу. Ее глаза налились кровью, лицо скривилось в гневной гримасе. – Я лишь хотела поговорить о вчерашней ситуации,- тихо проговорила она,- Драко Малфой, я к тебе обращаюсь!-громко напомнила она о своём присутствии здесь. О чем она говорит? Недоумение – его второе имя до конца сегодняшнего дня. Нужно постараться сохранять спокойствие. Он закрыл кран и обернулся в полотенце. Обречённо выдохнув, открыл дверь кабинки. Астория стояла в двух шагах от него. Выглядела она ужасно. Будто ее заживо похоронили, и она всю ночь саму себя откапывала. Драко даже выдавил смешок из себя. – Ты видишь здесь что-то смешное? – грозно спросила слизеринка, осмотревшись кругом. – Я вижу девушку, которая неважно выглядит. Очень неважно. И думаю, что тебе нужно пойти к себе и привести в порядок своё… эм… свой внешний вид, – пытался не захохотать парень. Астория резко повернула голову на зеркало и поняла, о чем говорит Малфой. О, Мэрлин, как стыдно… Что с моим лицом? Внешне она очень напоминала Беллатрису, любимую тётушку Драко. Но отличия между ними были видны невооруженным взглядом. Беллатриса несколько лет просидела в Азкабане, ежедневно получая поцелуи Дементоров, поэтому внешний вид ее громко кричал о том, что жизнь изрядно ее потаскала. Астории же хватило одной ночи, проведённой с выпивкой – и результат на лицо. Фу! Какой ужас! – О, Астория, мне очень жаль, но позволь я возьму утюг и помогу тебе разгладить твоё смятое лицо. Оно очень смешное, – не сдержался Драко и засмеялся. – Пошёл ты! Я то приведу себя в порядок, Драко, а вот ты как был идиотом, так и останешься! – гневно процедила Астория и выбежала из ванной. Драко смотрел ей вслед и не мог успокоиться. Хохот разбудил Блейза. Парень уже стоял в дверях, а после побега Астории решился зайти в общую ванную. – Я смотрю, ты уже в порядке? – спросил друг. – О да, я в полном порядке, а вот Астория… Блейз как-то непонятно отвёл глаза и наклонился к раковине. Плеснув ледяной водой прямо себе в лицо, он на секунду замер. Сердце предательски ускорило ритм. – Драко, ты уже не злишься? – осторожно, заглядывая в лицо парню, спросил Забини. Малфой нахмурил брови, и его лицо застыло в немом вопросе. О чем он? – Ну я и Астория… Вчера… Я думал, что ты злишься, ведь сейчас кричал на неё, я подумал, что… Драко начинал понимать, о чем говорит его одноклассник. И последние воспоминания явно ему не понравились. Астория, которая так искренне клялась ему в любви при каждом удобном случае, вчера так жадно отдавалась его другу прямо на его кровати. Картинки мелькали в голове, а злость начала накрывать его с головой, будто колючее одеяло в зимний вечер. На что она надеялась? Что он не узнаёт? Что не вспомнит? Он метнул глаза на Блейза. Тот понял, что друг вчера изрядно перепил и абсолютно ничего не помнил. Черт дернул его за язык напомнить что-то о вчерашнем вечере. Он стыдливо спрятал глаза. Драко был в шоке. В груди шипели гадкой змеей самые страшные мысли. Ему хотелось убить Забини. Прямо сейчас взять его за шиворот и бить его тупую голову о раковину, пока из неё сильным потоком не хлынет кровь. И это чувство родилось в нем не от того, что он чувствовал что-то к этой девушке. Он с детства не любил, когда трогали его вещи, а Астория таковой и являлась. Его личная вещь. Стало противно от того, что кто-то пользовался ею. – Отвечай, сколько раз у вас это было? – прорычал Драко, ринувшись на мулата. Парень испугался. Зрачки вмиг предательски расширились, руки затряслись. – Драко… я… – Не смей мне лгать! – предупреждающе, нависая над слизеринцем, продолжил Малфой. Блейз понял, что все зашло очень далеко, и бежать уже некуда. Он внимательно посмотрел в глаза Драко и признался: – Это было всего два раза. Первый – в туалете Хогвартс-экспресса, когда мы ехали сюда, второй – вчера. Драко, я не хотел, она сама! – Заткнись! Закрой рот, я сказал! – уже орал на него Малфой. Драко отвернулся, запустил руки в волосы и взялся за них, будто сейчас с корнем выдернет. Подойдя к зеркалу, он посмотрел на отражение друга. Тот стоял молча, не смея даже посмотреть в его сторону. Взгляд был опущен в пол. Открыв кран с холодной водой, он несколько раз окатил ею лицо. Оно, кажется, горело. Горело от предательства друга. От предательства этой стервы. Он со всего размаху ударил по зеркалу так, что оно разлетелось на осколки, а рука Драко была вся в порезах. На белый, кафельный пол капала такая красивая, насыщенно-бурая кровь. Сейчас он не замечал ничего: ни собственной боли, ни лица Забини, ни даже того, что в комнате проснулись другие. – Шлюха! – кричал он в гневе. Хотелось рвать и метать. Он подбежал к мулату и со всей дури вмазал с кулака ему в лицо. Тот, с громким грохотом, отлетел к стене и сполз по ней. Он не будет отвечать тем же своему другу. Забини знал, как Драко относится к Астории, и то, что они помолвлены он тоже знал. Так что все, что сейчас творится – его наказание. Драко трясло от бушующего гнева в груди. Он съедал его, аккуратно облизывая пальчики, как после самого вкусного ужина. Малфой смотрел, как из носа Блейза стекает кровь на белую рубашку. Но ему было все равно. Он выставил свой указательный палец, показывая на сидящего на полу парня, будто тыкая его лицом в огромную кучу говна, и начал угрожать: – Ты! Ты! – он не мог и слова из себя выдавить, потому что от злости тряслись даже зубы, противно стукаясь, встречаясь друг с другом. – Я больше не хочу тебя знать! Никогда больше не подходи ко мне, слышишь? Урод! Брезгливо поморщившись, он собрал всю слюну, что была внутри рта, и, как бы выплескивая всю злость из своей души, плюнул в мулата. В дверях уже собралась удивленная толпа. Увидев их, Драко ломанулся в комнату, сбивая всех на своём пути и расталкивая, оставив своего бывшего друга сидеть на полу и харкаться кровью. *** За окном шёл снег. Крупные снежинки ложились на подоконник и превращались в кристально-чистую воду. Как странно осознавать, что чтобы полностью очиститься от чего-то плохого, нужно как можно ниже упасть. На самое дно. И дело было далеко не в снежинках. Нарциссе было это знакомо. Она и сама сейчас находилась на дне. Так редко приезжая в Малфой-мэнор, она уже и забыла, что здесь прошли долгие годы ее существования. Именно существования, а не жизни. Под тяжелым прессом ее мужа, она творила ужасные вещи. Под этой самой крышей она убивала людей. Их нескончаемые крики, кажется, до сих пор отзываются в этих мрачных комнатах. Глаза этих людей тогда смотрели на неё взглядом, полным надежды на то, что они останутся живы. Что она спасёт их. Стены здесь пропитаны их кровью. Даже запах такой противный, гнилостный. Теперь она пообещала своему сыну, что приедет на Рождество, чтобы они вместе встретили этот праздник, как раньше. Она бы ни за что не вернулась, если бы не Драко. Ради него она была готова на многое. Она никогда не хотела быть приспешницей Темного Лорда, а тем более уж совсем не думала, что им станет ее любимый сын. Малфой-младший с самого начала очень радовался тому, что Лорд выбрал его. Нарцисса всеми силами старалась предотвратить это, эту злосчастную метку, которая с каждым днём забирала силы у ее мальчика. У неё самой. Ведь они отказались от его стороны, а значит – метка скоро покажет себя в действии. Она уже и сама выглядела совсем неважно: в прошлом шикарные волосы стали выпадать, лицо покрылось непонятными пятнами, да и сама она как-то заметно похудела, осунулась что ли… Ее время скоро придёт, она чувствует это. Но у неё еще осталось время в запасе, чтобы рассказать Драко о том, как избежать наказания за предательство Чёрной метки. И она точно сделает это сегодня. Ее мальчик будет счастлив. Люциус уже не сможет на это как-то повлиять. Это он всегда ругал ее, что мальчишка должен быть мальчишкой, и ему должны быть чужды всякие глупости, типа любви и сострадания к ближним. Но сам он и забыл, как на первом курсе влюбился в эту маленькую девочку, Нарциссу Блэк, как провожал ее до дома. Она не знала, где находится та черта, перейдя которую, он забыл все, что связано с любовью и семьей. Может быть это был страх? Страх за свою жизнь? За нашу с сыном? Теперь уже поздно, о чем-то вспоминать, она знала, что живым он оттуда уже не вернётся. И это грело ее душу. Спустя долгое время она не могла себе в этом признаться, но сегодня стало ясно, что ему в ее жизни больше нет места и никогда не будет. И вот уже раздался хлопок в главном зале. Кто-то удачно трансгрессировал прямо в поместье. Это Драко. Каким же он стал большим. На нем, как всегда, белая, без единого пятнышка рубашка и идеально выглаженные брюки. Как всегда – просто идеален. Мой сын – моя гордость! Слёзы стали застилать глаза, и она легко смахнула их ладонью. – Мам, ты плачешь? Что случилось? – подбежал к матери Драко, взволновано вглядываясь в родное, любимое лицо. Прошло почти полгода с нашей последней встречи. Она как будто постарела. Появились морщины, которых ещё недавно не было, тёмные круги под глазами, взгляд стал пустым, отрешенным. Руки. Мамины руки… кожа на них стала шершавой и безжизненной. Неужели страдания по отцу так ее изменили? Нарцисса схватила сына за плечи, посмотрела в его серые глаза и крепко обняла. Ее милый мальчик… Как долго она ждала этого момента, как давно хотела прижать его к себе. – Ничего, сынок, – дрожащими руками она пыталась посильнее его прижать, чтобы ощутить в полной мере его присутствие. Закрыв глаза, почувствовала аромат его волос. Они все так же пахнут мятой и дорогим парфюмом. – Все хорошо… просто мы так давно с тобой не говорили, – она опять отстранила его, придерживая за плечи и разглядывая так, будто они пять лет не виделись. – А что с твоей рукой? – внимательно осмотрев порезы, она умоляюще взглянула в его серые глаза. – Да так, ерунда. Мам, позволь… я не понимаю твоей реакции? Все ведь хорошо? Я рядом, и эти праздничные дни мы проведём вместе. Она смотрела на него и не знала, что ещё можно сказать. Слёзы сами рвались наружу, будто что-то надломилось внутри. Будто то, что копилось эти полгода вырвалось. Да, она не плакала с того самого дня, когда Драко уехал в школу. Все лето она провела в своей комнате и даже не заметила, как сын растёт, меняя свои убеждения по поводу устройства Магического мира, по поводу заточения отца. И теперь ей казалось, что она вышла из сумрака, и хотелось напитаться этим светом, этими добрыми чувствами, лучами этой ещё детской непосредственности. Она быстренько достала платочек, смахнув им слезинки, и завалила Драко вопросами: – Ох, и что это я всерьёз? Пойдём к столу! Ты ужинал? Как Астория? Как дела в школе? Экзамены? Ты сдал их? Драко молча шёл за матерью. Он смотрел на неё и не понимал, как в их семье возможно остаться такой. Такой доброй, такой понимающей. И даже тёмные стены мэнора не могли это исправить, сделать из неё монстра. Он был рад, что сюда вернулся. Ради неё. Пока он был маленьким, они с ней проводили очень много времени вместе. Она была первой, кто рассказал, что Драко родился волшебником, что у них чистокровная семья. Научила вести себя в обществе, ставить себя так, чтобы никто и не посмел сказать ему какой-нибудь вздор. Она учила его добру и великодушию. Но наступил день, когда отец больно схватил его за руку, холодно посмотрел прямо в глаза и сказал: «Детство закончилось, Драко! Пора принимать эстафету!» И это был тот самый день, когда все обрушилось. Люциус перестал считать его своим сыном. Он был предметом. Предметом потенциальной гордости и славы, но когда мальчик не оправдывал надежды, Люциус очень грубо с ним обходился. И во всем был виноват всегда Поттер. Мать его! Он был избранный... Мальчик-который-выжил! Чёрта с два! И Драко всегда приходилось доказывать отцу, что он достоин его внимания, что он лучше этого уродца Поттера. И вот сейчас он идёт мимо этих пустых комнат, вспоминая некоторые временные отрезки своей жизни, и уже не важно. Это было когда-то, но больше не повторится. Он сам будет решать, как ему себя вести и что нужно делать для того, чтобы пользоваться уважением в Магическом мире. Но для этого не обязательно быть приспешником Лорда. В этом теперь он точно уверен. – Драко, ну почему же ты молчишь? Что-то случилось? – взволнованно спросила Нарцисса, присаживаясь за стол напротив сына. Драко опомнился. Сейчас он все выложит ей: о странных снах, об Астории, которая так ужасно поступила с ее сыном, про Грейнджер... Ебаная Грейнджер! Она заняла добрую часть моих мыслей. И когда я пропустил этот момент? Нет! Нет так. Когда я позволил ей занять мою голову? – Нет, все хорошо. Я в порядке, – быстро соврал он, стараясь не смотреть матери в глаза, ведь она все равно поймёт, что это ложь. И гробовая тишина. И сказать больше друг другу нечего. Рассказать ей все это, чтобы заново расстроить? Сейчас он больше всего в жизни боялся ее расстроить, ведь он впервые за полгода видит ее настоящую улыбку. – Экзамены сданы. С Асторией мы расстались. У Нарциссы округлились глаза. Неужели он знает о проклятии? Наверное, Люциус ему говорил. Нужно закрыть рот на замок, ещё не время, позже. – Не смотри, пожалуйста, на меня так, мам. Я решил, что на этой девушке я не женюсь. Это не мое. У Нарциссы выскользнула вилка из рук. Отправляя в этот раз его в Хогвартс, она знала, что этот разговор состоится, и знала, что Драко не любит Асторию. Но в их семье было уже давно решено все по поводу свадьбы. При Люциусе. А теперь его нет... А непреложный обет ее отцу давал именно Малфой-старший. Сейчас им обоим было на это наплевать. – Что случилось, мальчик мой? Мы здесь одни, – она обвела глазами комнату. – Ты можешь мне довериться. Немного помявшись, он решительно ответил: – Она изменила мне с моим лучшим другом. Я думаю, что этого хватит, чтобы снять с моего отца непреложный обет и удовлетворить твой интерес? Нарцисса раскрыла рот от удивления. Нет, она ожидала чего угодно, но только не этого. – О, милый, мне правда очень жаль, но в этом есть свои плюсы, согласись? – Когда мне об этом рассказали, я не особо задумывался о плюсах. Я видел один огромный минус, – он расстроено отвёл взгляд. Она изменила. Но это не конец. Не конец его света. И пусть. Главное не думать, что его грязнокровку будет трахать какой-то Уизел или Николас сегодня ночью. Он сказал ЕГО? Нарцисса вскочила с места и, огибая огромный стол, подошла к нему. В голове был огромный поток мыслей, и она не знала, как его усмирить. Тихо сев на стул, она взяла его за руку и начала: – Смысл в том, что плюсы неоценимы, дорогой. Дело в том, что когда ты принимаешь Чёрную метку, ты незримо даёшь обет, что никогда не посмеешь перейти на светлую сторону. Ни действиями, ни мыслями. Драко взбудоражено смотрел в мамины глаза. Ему стало страшно. Что она хочет сказать? – И за то, что ты кого-либо предал – несёшь наказание. На тебя ложится проклятье. Проклятье Чёрной метки. Цена твоего предательства – жизнь. Малфой-младший не мог поверить своим ушам. Почему от него это скрыли? Что за бред несёт его матушка? – Мам, все в порядке? О чем ты? Нарцисса понимала, что сын вряд ли сейчас сможет это сразу обдумать и принять вот так просто, но она продолжила: – Когда в то утро мы сбежали, спасая твою жизнь, мы предали Темного Лорда. А значит... Мелкие части мозаики сложились воедино, и он все понял. – Значит, я и ты...и отец...мы должны умереть? – тихо спросил Драко, перебив мать. Нарцисса лишь обречённо вздохнула. – Да, Драко. Ты все правильно понял. Он, вскочив со своего места, быстро прошёлся по комнате и встал у окна. Почему так сложно слышать, что мама что-то скрыла? – Почему ты раньше ничего не говорила? Почему не предупредила меня? Он тяжело дышал, глаза бегали по комнате, будто искали невидимый ответ на его вопросы. Женщина тихо подошла к нему сзади и обняла за плечи. – Тихо, милый. Дай я расскажу, в чем плюсы вашего расставания с этой грязной девкой. Ведь ты ее никогда не любил? Я уверенна в этом. От проклятья Чёрной метки может спасти лишь самое доброе и светлое чувство – любовь. Но мы – Пожиратели, и ощущать это глубокое чувство, вследствие действия метки на наш разум, в полной мере не можем. Тебя может спасти лишь та, которую ты полюбишь сам. Тогда метка исчезнет. Навсегда. – И как ты думаешь искать теперь эту чёртову любовь? А ты? Ты ведь тоже умрешь... ты оставишь меня одного? А как же ваша любовь с отцом? Ведь она должна спасти тебя? Мам, не молчи! Он резко повернулся и тряхнул миссис Малфой за плечи. Убрав мягким движением его руки, она отошла к камину и невольно загляделась на огонь, который, как нельзя кстати, почти потух, оставались лишь мелкие угольки. – Мы приняли метки уже тогда, когда были влюблены. Со временем наша любовь исчезла. Ее съела темная сторона. Съела Чёрная метка. Ведь темная сторона должна себя чем-то питать. Иначе у неё не останется сил на борьбу с добром. А у тебя есть шанс, Драко. Есть шанс полюбить и сохранить жизнь себе и моим будущим внукам. А я...нам все равно придётся когда-нибудь прощаться. Рано или поздно время придёт, милый. – Почему ты говоришь об этом так спокойно? – обомлел юноша. В последний раз посмотрев на белое от ужаса лицо сына, Нарцисса еле слышно удалилась из комнаты. На этом сегодня разговор был окончен. Ей стало хуже. Наложенное проклятье давало о себе знать. Это уже не та Нарцисса. Она знала, что ему нужно время. Время, которого у неё оставалось совсем немного... Драко оставался неподвижным посреди обеденного зала. Сейчас не хватало пресловутой Грейнджер с ее вечным желанием помочь. Ау, ненависть, где ты? Вернись домой...