В объятиях врага

Гарри и Элиза шли по узкому коридору Хогвартса, почти не переговариваясь. Девушка осматривала с большим интересом каждый кирпичик, каждую картину, каждую надпись. Все это было с ней впервые. Хогвартс всегда был для неё чем-то далеким, непостижимым, загадочным. Теребя в руках ремешок от сумки,она перебирала в голове мысли и вопросы, которые бы могла задать Гарри. -Ты была здесь когда-нибудь?-прервал напряженное молчание Поттер. Элиза резко повернула голову и широко распахнула глаза. Уголок рта слегка дернулся, отдалённо изображая легкую улыбку. Это место было ей незнакомо, но все эти бесконечные арки, двери, высотой с двухэтажный дом - все это где-то, в глубине души находило отклик. Это место было важным для неё. Она чувствовала, как кровь в ее жилах медленно превращалась в чистую магию. Ещё немного и она не сможет держать ее в себе. Сжав кулаки, убирая их в карманы, она посмотрела на Гарри. -Нет, к сожалению, нет. Я никогда не была здесь раньше, но мне хотелось. Правда, очень,- с надеждой в глазах, она посмотрела на юношу, стараясь скрыть магическую волну внутри себя. -Разве мама не рассказывала тебе о Хогвартсе?- Гарри удивленно поправил очки. -Может и рассказывала, но я была слишком маленькой и даже при большом желании, вряд ли бы это запомнила. Гарри, ранее остановившийся, недоверчиво посмотрел на блондинку. -Здесь встретились твои родители. Как ты можешь не знать об этом? Недоверие читалось в каждом его движении и взгляде. Зелёные глаза Поттера смотрели не на неё, а куда-то вглубь и от этого становилось некомфортно и душно. Его недоверие бесило и даже обижало в какой-то степени.Посильнее сжав кулаки, она закатила глаза. -Дядя Гарри, в том времени, где живу я, мы с тобой были лучшими друзьями. Ты научил меня заклинанию Патронуса, многим полезным зельям, а в каждую, вторую субботу месяца, ты брал меня с собой на рыбалку. Возвращались мы оттуда всегда с ранами, в моих белоснежных волосах почти всегда застревала грязь, спутывая все в один огромный колтун.Тетя Джинни ругалась на тебя, стараясь отмыть меня, но это не всегда удавалось сделать быстро.Ты всегда мне говорил о том, что человеку стоит верить, давать шанс, даже если он будет провальным, последним.Теперь я стою перед тобой, взрослая девушка, с разбитыми мечтами и испорченной жизнью. Я потеряла свою семью, тебя, дядю Рона и даже Эрика,- эти слова давались так трудно, что горло пересохло и голос слегка охрип,- Я шла к матери, на могилу и оказалась рядом с вами. Как часто ты бываешь у тети Лили? Ты уже привык к тому, что ты ее больше никогда не увидишь? Как быстро ты смирился? Эти слова вонзились острыми шипами в горло Поттера. Он отвёл взгляд и подошёл к окну. Кажется, что его руки гневно задрожали. Смирился? Да кто тебе сказал, что я смирился? Каждое лето, будучи младше, он проводил все лето, в семье сестры своей матери. Тетя Петунья не была плохой. Иногда он даже скучал по ней. По вечерам, когда Дадли уже спал, а тетя Петунья с дядей Верноном смотрели очередную, маггловскую передачу по телевизору, Гарри часто слышал их разговоры. Они спорили. -Ты должен поговорить с Гарри, так больше не может продолжаться, Вернон! -Мы не его родители, Петунья,- пытаясь побыстрее отвязаться от этого напряжённого разговора, он скрещивал руки на груди и делал вид, что то, что показывал чёрный ящик, намного интереснее жизни его племянника. -О, какой ты бесчувственный, -Петунья чуть ли не плакала,- Он должен отказаться от магии, это опасно для него, для всех нас. Я видела...Я видела то, что они сделали с моей бедной сестрой. Я больше не хочу повторений,- умоляла она мужа. И почти всегда концовка их спора была одна и та же. Вернон, выругавшись куда-то в сторону, слишком тихо, чтобы кто-то смог услышать, вставал с дивана и уходил в спальню, а тетя Петунья оставалась на месте. Гарри видел ее слёзы. Свет от изображения в телевизоре освещал ее морщинистое лицо, тем самым раскрывая все тайны ее души. Она боялась. Очень сильно. Боялась, что Гарри умрет, что они все умрут. В эти моменты ему очень хотелось обнять ее, стереть слёзы, успокоить. Утром все повторялось. Она делала вид, что ей безразлична его судьба. И этот контраст ее эмоций ломал в нем всякую логику. Лето, рядом с этой семьей, никогда не казалось чем-то прекрасным. Все, чего он хотел, это поскорее вернуться в школу, к своим друзьям, к Дамблдору.Тетя Петунья никогда не заменила бы ему мать. Они до сих общаются. Дядя Вернон умер два года назад, в больнице. Оторвался тромб. И вот так быстро, прямо как в магическом мире, магглы в один день исчезают с лица Земли, оставляя своим близким лишь воспоминания и бесконечные слёзы. Можно ли с этим смириться? Ты задаешься этим вопросом столько лет и всегда ответ однозначный. Конечно, нет. Он смотрел в окно и наблюдал за тем , как ветер шелестит зелёными листочками на деревьях. Как он проходится между травой, заставляя ее шуметь, трепетно пролетая над Чёрным Озером, буравит водную, прозрачную гладь. Лето никогда не будет любимым временем года Поттера. Оно всегда будет напоминать ему о том, что его мать мертва. О том, что он почти одинок. Кто остался у него после всего? Гермиона, Рон и Джинни. И что он сделал с Гермионой? Бесстыже бросил в самый важный момент ее жизни. Растерзал их общие воспоминания, их дружбу. Глупо было надеяться на то, что она когда-либо сможет его простить. Жест на похоронах не стал тем поступком, который разрушил бы между ними стены, которые он, по своей глупости и эгоистичности построил. Да, он был перед ней виноват. А теперь перед ним стоит ее дочь, так похожая на свою мать и просит о доверии, о понимании. -Знаешь, что будет если ты не доверишься мне?-она глубоко посмотрела в его зелёные глаза, с огромной верой. Гарри не ответил. Он лишь понимающе кивнул головой, в знак согласия дальше слушать. -Прежде, чем снимут с тети Джинни кожу, они вырежут четырнадцатинедельный плод, из ее живота, который окажется мальчиком. Твоего сына отправят в лабораторию и будут испытывать как самый интересный ингредиент для новых зелий и проклятий. Потом они расчленят его.Каждый пальчик, каждый орган... Комната будет похожа на кровавое месиво, на скотобойню. Ты будешь смотреть на это, тебя заставят... -Хватит!- кажется, сказанное этой девчонкой, перекрыло ему кислород. Он не может дышать. Все стало слишком тошным. Противным. Молчание снова заполонило пустой коридор. И двое, смотрят друг другу в глаза, пытаясь совладать со своими страхами, мыслями, магией. -Ты должен верить мне, Гарри,- она умоляюще взглянула на его шрам, а потом перевела взгляд на глаза. Он плакал. По больному, едва зажившему сердцу полоснули острым лезвием. Дышать становилось все труднее, перед глазами летали чёрные мушки и кажется, что он уже пережил это. В своём сердце. Все эти мучительные картинки плыли перед глазами и вбивали в него кол. -Мы не позволим этому случиться. Я хочу вернуть маму. Хочу вернуть всех вас,- слёзы градом текли по щекам Элизы, не давая шанса казаться сильной в глазах Поттера,- Ты веришь мне? Веришь? Сложно было не поверить тому человеку, который рассказал ему его страхи.Он кивнул головой. -Вставай, нам нужно к профессору,- она взяла его под руку, стараясь больше не смотреть в глаза. Это было слишком больно. Слишком знакомым. Дядя Гарри значил для неё слишком много. После того, как она приняла метку, единственные, кто с ней остался, были Рон, Гарри и Джинни. Он заботился о ней, как о родной дочери. Ещё бы. Он , как никто другой, знал, что такое, когда у тебя нет родных. Кто -то есть, но его сложно назвать родным после всего. -Ты бледна,- шепотом указал он на лицо. -Если честно, я очень странно себя здесь чувствую. Словно магия во мне кипит. Я чувствую, как она очень быстро наполняет меня. Мне страшно, поэтому пойдём быстрее. -Это странно, я никогда о таком не слышал. Это скорее всего небезопасно, если ты чувствуешь себя плохо.Нужно будет спросить у Грейнджер что это могло бы значить,- он на самом деле беспокоился и больше не скрывал этого. Лучше умереть неожиданно, от руки того, кого совсем не знаешь, чем от ненавистных тебе людей. Тебя не заставят смотреть на смерть близких. Странно, но это успокаивало. Как бы ужасно это не звучало. *** Мистер Браут, осмотрев Гермиону, почти сразу аппарировал из Мэнора. -Значит это девочка,- смирительно выдохнул Малфой, присев на край кровати. -Ты не рад?-Гермиона посмотрела в серые глаза, сплетя свои пальцы с его. -Больше не говори так. Я рад. Я очень рад. Просто... Понимаешь, видеть ее уже совершеннолетней, как бы поточнее выразиться? Ну... Это наверно не входило в мои планы,- нервный смешок заставил Гермиону слегка вздрогнуть. Глаза Драко блестели мальчишеческой неуверенностью. -Тебя что-то заботит, я правильно поняла? -Все это, напоминает мне какой-то ужасный фильм, с тошнотворным сценарием. Я не чувствую того, что она моя дочь. Я не мог предать тебя и жениться на Астории. Я не мог отказаться от своего выбора. -Но она говорит, что ты сделал это. Я верю ей, Драко. Я понимаю, что это звучит немного странно, но я верю ей. Я тоже не могу привыкнуть к тому, что она рядом. И мне никто не говорил, что я увижу свою дочь так рано, такую взрослую.Но... Давай мы просто исправим ее будущее. Будущее нашей дочери. Исправим то, о чем ты жалеешь уже сейчас? Он слушал ее очень внимательно. Вслушиваясь в каждое слово, ловя каждый, неловкий жест рук. Кучерявые, каштановые локоны красиво лежали на одной стороне шеи девушки, а белая водолазка, которую она обожала, несмотря даже на то , что она стала мала, слишком сильно обтягивала уже подросший животик, от чего с трудом можно было отвести глаза. Он прислонил ладонь к животу и уставился на Гермиону. -Она двигается?- чуть слышно спросил Драко. -Да. Первый раз был вчера, на кладбище,- она тепло улыбнулась, накрыв его руку своей. Беременность сделала ее еще прекраснее. Бледность кожи куда-то исчезла, фигура приобрела более плавные очертания, а характер стал более мягким. Иногда ему казалось, что самые важные моменты, которые с ними происходят, Гермиона больше не рассматривала под жестким углом гриффиндорской заучки. Она действовала сердцем. Об этом говорили ее неожиданные слёзы или непонятный приступ смеха. Это было мило. Он считал, что это было мило. Но теперь, когда он знает, что будет дальше, это кажется слишком глупым. Это может сыграть с ними злую шутку. Гермиона стала уязвимой. Слишком уязвимой и доверчивой. Теперь он должен держать ответственность за себя, за неё и за их дочь, а состояние Грейнджер не подразумевало под собой адекватной реакции на то или иное событие. Способности быть упрямой и самостоятельной, увы, никуда не делись, а это означало, что нужно срочно привязать к себе Грейнджер, чтобы она не натворила дел под действием этих, своих, «беременных» гормонов. Она ослабила хватку, теряла способность мыслить рационально. Всю ее голову занимали теперь розовые мечты о крепкой семье, о здоровой дочери. Это пугало Драко. И он был бы рад, если бы оказался не прав. Сентиментальность Гермионы может стоить им жизни. Жизни всех, кого они любят. Даже ее собственной жизни. -Драко, перестань, ты пугаешь меня,- ее слова звучали словно с глубины океана. Едва различимые, глухие. -Драко... -Я задумался. Мне нужно беречь тебя, Грейнджер. Ты больше не должна заниматься спасением других, не должна рисковать собственной жизнью, даже ради меня,- эти слова набатом били по самолюбию Гермионы. -Что?-сделав вид, что не расслышала, девушка прищурилась. -Не делай вид, что ты не слышишь. Я запрещаю тебе колдовать в целях спасения кого-либо. Я запрещаю тебе находиться от меня далеко слишком долго. Я должен быть рядом, понимаешь? Его рука затряслась и Гермиона сжала ее сильнее. -Ты слишком драматизируешь. Ещё никто не умер. И что значат твои запреты? Ведь я уже не маленькая девочка, чтобы ты запрещал мне какие-либо действия. -Я делаю это для тебя и для нашей дочери. Мне кажется, что беременность как-то повлияла на твоё мышление, -осторожно стараясь намекнуть возлюбленной о ее неспособности здраво мыслить, он кажется ошибся. Грейнджер тут же отмахнулась от его руки и подлетела к двери. Увидев ее глаза, Драко тысячу раз пожалел о том, что сказал. В первый раз он видел ее в таком состоянии. Нахмурив брови, она скрестила руки на груди. Из глаз, которые налились кровью, через минуту, грозился выскочить огненный дракон, который испепелил бы негодника за его сумасшедшие представления о беременных. -Да как... Ты...Ты что, думаешь, что я стала... что я стала тупой?- голос нервно дрожал и девушка почти задыхалась от ужасной несправедливости. С этим столкнулся впервые. И как себя вести в данной ситуации, не имел ни малейшего соображения. -Я все понимаю. Вы-Малфои, никогда не станете думать, что какая-то грязнокровка умнее вас хотя бы на грамм. Все это было известно мне, когда я ступила на порог Мэнора и я бы не говорила то, что говорю сейчас, но ты говорил мне о любви. Как она выглядит? Как выглядит твоя любовь, Драко? Минута молчания. Страх выбрать неверный ответ. Снова потерять ее. Это слишком много, для одной, глупой ошибки, для одной нелепой фразы. -Моя любовь выглядит как мой страх. Она молчит. Глаза округлились. Она обескуражена. -Что?- шепнула Гермиона. -Страх потерять тебя. Страх потерять свою мать. Ваша беззащитность-это мой страх. Моя любовь к тебе-мой страх. Они одинаковы. Если бы я мог повернуть время вспять и исправить то, что было сделано по моей вине-я бы это сделал, поверь. Ты теряешь близких людей из-за меня. Меня это не может не тревожить. Я готов рубить головы, кидаться непростительными... Я готов! -Так нельзя! Для непростительного должен быть очень весомый аргумент! -Что может быть весомее того, что ты умрешь, если я не сделаю этот опрометчивый проступок. Если кто-то посмеет тебя тронуть, я убью его, Грейнджер. Я клянусь всем, что у меня осталось. Он боялся одиночества. Как маленький мальчик. Его трясло. Каждый раз, когда они спорили его словно подрывало на невидимом минном поле. Расстояние между безразличием и безумным гневом было ровно в полминуты. Гермиона была знакома с термином « неустойчивая психика». Такие волшебники чаще всего подвергаются влиянию темной магии, их сложнее лечить от проклятий, они реже влюбляются, но зато искренне. И порой, эта любовь становится одержимостью, не позволяя никому из двух сторон спокойно жить. Это пугало. Чрезмерно. -Драко, прекрати... Мы живы. Твоя мать и ...- ее слова были таким тихими, что он сразу не услышал. -Моя мать скоро умрет. Это чертовое действие Чёрной метки. Я принял ее смерть ещё до того, как пришёл к тебе мириться. У меня остались только вы.Я боюсь, что доверившись своему сердцу , ты разобьёшь мое, Гермиона. Ты не глупа, я не хотел тебя обидеть. Та сентиментальность, что проросла в тебе корнями, может стоить нам всем жизни. Ты должна быть более настороженной, лишний раз стараться не принимать сложных решений. Если тебя убьют, я отомщу. Я обещаю. Но какой будет в этом толк, если я останусь один? Она подошла к нему ближе, стараясь разглядеть каждую мелочь. -Почему? Разве ее нельзя снять у темных целителей? Есть ведь разные варианты, я думаю, что... -Метку можно снять лишь самым светлым и чистым чувством-любовью. Говорить о том, чтобы Нарцисса Малфой влюбилась не пришлось. Возраст был совсем не молодой, да и полюбить кого-то не так просто. Звучало это, конечно, очень глупо. -Должны быть варианты, Драко,- тихо прошептала она. -Их нет, Грейнджер. Метка убивает ее, забирает силы. С каждым днём ей все хуже,- его глаза становились мокрыми, но он продолжал, -Эта поездка во Францию вместе с Китт очень хорошо повлияла на неё. У неё прекратились судороги и припадки. Но это вовсе не означает, что она идёт на улучшение. -Прости... Прости меня, я такая эгоистка, Драко. Почему ты не сказал мне об этом раньше? Почему ты столько времени молчал, -на секунду она замолчала, перебирая все, что случилось между ними за все время, - О, Мэрлин, я так виновата перед тобой! Прости! -она целовала каждый миллиметр его лица, стараясь вымолить прощение. -Я просто прошу быть аккуратнее. Эта девчонка... Кто она? Может быть она Астория под обличием какой-то блондинки? Ты поверила ей на слово и аппарировала. А если бы это было все не так? А если бы она убила тебя? Взяв его лицо в руки, Гермиона нежно прикоснулась к губам, стараясь успокоить. -Я верю тебе,Драко. Я верю ей. Вы-моя семья. Мне очень жаль, что с твоей мамой все так плохо, но это ещё не конец. Мы должны найти другой выход. Всегда есть запасной план. И со мной ничего не случится, пока я беременна. Но впредь я буду осторожнее, как ты и просишь,- проговорив это прямо ему в губы, Гермиона сплела свои руки за его спиной и крепко обняла. -Ты считаешь, что я обезумел?- неожиданно спросил он, запустив пальцы в ее кудри. Ещё раз посмотрев на него, она глубоко вздохнула. -Не один ты. Я признаюсь, что мои мозги слегка развернулись в сторону домашнего уюта, любви и взаимопонимания. Но с другой стороны. Я чувствую материнский инстинкт. Я разорву любого, кто посмеет причинить боль моей дочери. Я убью того, кто заберёт тебя у меня.В этом я безумна. Моя любовь к тебе, к Элизе, выглядит как безумие. -Я слышал, что страх и безумие творят ужасные вещи с людьми. Я знаю это. Я не хочу тебя терять. Я не хочу снова оставаться один. Он зарылся в копну ее медовых волос, стараясь унять дрожь в ногах. Она слышала, как часто билось его сердце. -Почему ты так быстро сдался?-вопрос застал его врасплох. -Ты о чем? -О Нарциссе. Почему ты не хочешь бороться до конца? -Я боюсь быть в проигрыше. Всякая борьба, как соревнование-в нем есть победивший и проигравший. Когда ты борешься, никто не похвалит тебя за участие, все лишь крутят у виска, и говорят, что ты дурак, раз веришь в сказки. Все ждут твоей победы или же проигрыша,- его слова встали комом в горле Гермионы. -Ты не должен бояться проиграть. Все когда-нибудь проигрывают. Этим людям неинтересно жить, раз они лезут в твою. -Но не жизнь матери. Я проигрываю ее жизнь. Я на какой-то момент забыл, что мне уже не одиннадцать, что я уже взрослый человек. Когда я узнал, что ты беременна-мне стало страшно. Когда появилась она,- под этими словами, он имел ввиду Элизу, -я почти умер. -Ты не виноват в том, что она умирает, Драко. Прекрати винить себя во всех грехах. Ты должен играть до конца. Пусть все говорят, что ты обезумел, что ты дурак. Пусть! Я буду бороться с тобой вместе. Двойная сила-это больше, чем одна,- она улыбнулась, нежно погладив его трехдневную щетину, - Нам нужно спросить у Элизы причину смерти твоей матери... -Тройная. -Что? Он приложил руку к уже заметному животику Грейнджер и повторил: -Тройная сила. Он жадно впился в неё губами.